Бесстрашная

Глава пятьдесят седьмая

Кай

Тени скользят по моей коже, словно их призвал мрак, зреющий внутри меня.

Грубая кора впивается в спину, вжимаясь в нее узловатыми пальцами. Я откидываю голову назад, прислоняясь к прочному стволу ивы, наблюдая, как сквозь завесу ветвей просачивается тепло. Длинные, поникшие листья отбрасывают меняющиеся тени на мою кожу, колышась на ветру, и покрывают меня и светом, и тьмой.

С тех пор как Пэйдин покинула мои объятия, я не покидал утешительного укрытия этой ивы. Мой взгляд поднимается к солнцу, подмигивающему мне сквозь шевелящийся зонтик из листвы. Свадьба, вероятно, уже началась, но я, как и это дерево, прирос к месту.

Слезы жгут уставшие глаза. Я не помню, когда в последний раз по-настоящему плакал.

Помимо воссоединения с Пэйдин после ее третьего Испытания, был день, когда умерла Ава.

Я опускаю взгляд вниз, на участок мягкой травы рядом со мной.

Отец продолжал наши тренировки так, будто ничего не случилось, продолжая раз за разом разрывать мою кожу и выжимать из тела безупречную силу. Я не мог сделать ничего, кроме как заглушить каждую частичку себя, насильно надеть маску поверх горя. Каждая слеза была скрыта, пока я, окровавленный и дрожащий, не возвращался в свою комнату.

А затем случилась ночь, когда я впервые убил.

Тогда я даже не знал в полной мере, что именно заставил меня сделать король. Но я все равно плакал по отцу Пэйдин. Я оплакивал часть себя, погибшую вместе с ним.

Это была первая ночь, когда я вонзил меч в столбик своей кровати. Снова и снова.

Дерево крошилось под моим клинком, щепки разлетались во все стороны. Горе заставило меня найти внутри себя нечто более сильное, нечто, что заглушит боль — страх. Я бы стал монстром, марионеткой смерти, если бы это позволило мне больше ничего не чувствовать.

А потом я встретил ее.

Пэйдин затмила меня, звезды, саму морскую гладь своим взглядом. Она держала меня в своей ладони с того самого момента, как схватила за руку в том переулке. И впервые с детства страх сжал мое сердце. Уже тогда я понял — она станет моей погибелью.

Мы неизбежны — Серебряная Спасительница и я. Наше прошлое так же неразрывно переплетено, как и наше будущее. Но связала наши души не любовь. А долг.

Мое зрение затуманивается от чуждого ощущения слез. Я опускаю руку на мягкую траву, прикрывая глаза, пытаясь переждать эту волну чувств.

— Я не знаю, что делать, Ава, — шепчу.

Она молчит. Она всегда молчит.

Слеза скатывается по моей щеке.

— Я устал.

Устал от верности, которая отняла все, что мне было дорого. Устал стоять в стороне, пока счастье находит пристанище где-то еще. Но больше всего я устал терять ее.

А теперь — сейчас — я плачу по будущему, которое так отчаянно хотел бы прожить с ней. Это тихий поток слез, на который я стараюсь не обращать внимания. Я резко вдыхаю и грубо вытираю их.

«Не позволяй ей стать твоей слабостью».

Предупреждение матери пришло слишком поздно. Она не просто моя слабость — она мое все.

Мой голос звучит слабо:

— Я не могу потерять и ее, Ава.

Я провожу рукой по растрепанным волосам, вычищая из прядей опавшие листья. Тени машут мне на прощание, когда я поднимаюсь на ноги и расправляю затекшие конечности.

— Я должен что-то сделать.

Мой взгляд падает на смятый плед подо мной, — отголосок прошедшей ночи. Прохладный ветер в ее волосах, вздох, сорвавшийся с ее губ, тепло ее прикосновения. Теперь это всего лишь воспоминание, которое будет преследовать меня.

Я выхожу из-под поникших ветвей, ускользая от тянущихся пальцев ивы.

Моя кожа пахнет ею. Мое сердце тоскует по ней. Силовик преклоняется перед ней.

Я иду за своей королевой.