Бесстрашная

Глава шестьдесят первая

Пэйдин

Платье колышется вокруг моих стройных ног.

Я вцепилась в складки ткани, пытаясь освободить свои скованные шаги. Коридор проносится как в тумане, солнечный свет льется из многочисленных окон, мимо которых я пробегаю. Ни один из Гвардейцев, выстроившихся вдоль стен, даже не поворачивает головы на мой безумный рывок и растрепанный вид.

Я задыхаюсь, когда останавливаюсь перед входными дверями. Они плотно закрыты, по обе стороны их охраняет дюжина Гвардейцев. Несколько глаз прячутся за белыми масками, внимательно разглядывая свою королеву. Я сдерживаю резкое замечание, застывшее на языке, внезапно осознав, что мои ноги оголены. Отпуская подол платья, позволяю ему упасть к ногам и заявляю:

— Откройте двери.

Гвардейцы подчиняются моему приказу, и я стараюсь не показать своего удивления. Я спускаюсь по каменным ступеням, ведущим во двор, бросив лишь мимолетный взгляд на украшенные экипажи, ожидающие меня. Китт стоит рядом с особенно позолоченным, тихо беседуя с Эйселом, в окружении толпы Гвардейцев. Он тоже переоделся во что-то менее вычурное, хотя на боку у него болтается церемониальный меч.

— Китт!

Он поворачивает голову в мою сторону, видя, как королева мчится к нему. Моя нога выглядывает из разреза на платье, усиливая мой потрепанный вид. Китт даже озабоченно морщит лоб при виде меня.

— Что случилось?

— Я все поняла, — задыхаюсь я. — Калум был Чтецом Разума твоего отца, и я знаю, что его Фаталы были скрыты от тебя, поэтому, когда лидер Сопротивления появился после третьего Испытания Очищения, ты не знал, кто он такой…

— Помедленнее, Пэйдин, — уговаривает Китт, его тело напряжено. — Что ты пытаешься сказать?

Я выдыхаю.

— Калум работал на твоего отца. Все Сопротивление — обман и… — во рту пересыхает от тревоги, — и он мой отец.

Произнести это вслух — подписать себе смертный приговор. Я вижу, как эти слова достигают Китта, как каждая эмоция отражается на его лице. Мы стоим, глупо уставившись друг на друга, пока Китт, наконец, не выдавливает:

— Что?

Я закрываю глаза, чтобы не видеть, как от моих слов рушится его мир.

— Твоя мать, Айрис… у нее был роман с Калумом, но она выдала их ребенка за ребенка твоего отца. Когда я родилась как Обычная, король хотел убить меня, но его Чтец Разума оставил меня у дверей Адама Грэя. Все было скрыто…

— Моя мать умерла больше двадцати лет назад, — возражает Китт.

— Записи были подделаны, — в спешке слова срываются у меня с губ. — Королевство не видело королеву Айрис со дня твоего рождения — король спрятал ее, опасаясь за ее безопасность. Так что, когда она забеременела мной, Илия не знала.

Взгляд Китта становится пустым.

— А потом она умерла.

— Да, — бормочу я. — И король смог скрыть мое существование, сказав королевству, что Айрис умерла, рожая тебя, а не Обычную. В это вы с Илией верили десятилетиями.

— И прислуга…

— Ты сам это сказал, — я качаю головой. — Они хранили тайны десятилетиями.

Нас окутывает удушающая тишина.

— Знаю, звучит безумно, но Калум признался…

— Мы сводные брат и сестра, — вдруг выпаливает Китт.

Я моргаю, глядя на своего мужа, потом на кольцо у себя на пальце. Эта мысль почему-то ни разу не приходила мне в голову до этого момента, и теперь мне кажется, меня стошнит.

— Черт побери, — выдыхаю я, потому что больше сказать нечего. Меньша часа назад мы связали себя узами священного брака, чтобы узнать, что наши жизни были связаны задолго до этого.

Китт внезапно крепко сжимает мои руки. В его взгляде снова мелькает паранойя.

— Он… он что-нибудь говорил обо мне?

— Чт… — качаю головой. — Китт, он управляет тобой. Калум — Двойственный, такой же, как и ты. Все, что он просит, — ты исполняешь.

Китт лишь смотрит на меня, переваривая услышанное.

— Подумай, — убеждаю я. — Ты никогда не хотел жениться на мне, и все же ты это сделал. Этого хотел Калум, и мне страшно узнать почему. Неужели ты не понимаешь? Он использует тебя…

Двери распахиваются с глухим стуком.

Калум сжимает в кулаке мой кинжал, пока медленно спускается по каменным ступеням. Я замираю, чувствуя, как страх пронизывает меня при виде человека, который, как оказалось, мой отец. Голова все еще кружится, грудь пуста после всего, что я узнала. Лишь несколько минут отделяют меня от прежней жизни и той, в которую я попала сейчас. Все, что, как я думала, я знала, оказалось ложью, а все, что было скрыто от меня, еще сильнее ранит.

Китт убирает руки с моих плеч и делает шаг вперед. Гвардейцы бросаются к своему королю, наблюдая за разворачивающейся сценой, но Китт отмахивается от них. Я наблюдаю, как Калум медленно спускается по ступеням, его лицо озаряет спокойная улыбка.

— Китт, давай не будем делать ничего опрометчивого. Пэйдин, очевидно, запуталась.

Во мне вспыхивает гнев.

Китт встречает моего отца у подножия ступеней, и долгое время они просто смотрят друг другу в глаза. На мгновение меня охватывает ужас: вдруг они улыбнутся… вдруг поклонятся. Тут до меня доходит, что я, возможно, неправильно все поняла, однако Калум замирает. Жутко видеть, как с его лица сходят все краски.

— Не делай этого, Китт…

Меч звенит, выскальзывает из ножен.

Рычание Китта эхом разносится по двору:

— Убирайся из моей головы.

Клинок вонзается в грудь моего отца.

Я моргаю, и мир кружится, чтобы потом внезапно резко остановиться. Кровь хлещет из раны в груди Калума, когда его король бесцеремонно выдергивает клинок. Я вижу, как голубые глаза расширяются, глядя на Китта, а потом в них в последний раз отражается жизнь.

Моя рука тянется к отвисшей челюсти. Это не первый раз, когда я теряю отца. Это даже не первый раз, когда я теряю его от меча в грудь или когда на другом конце этого клинка стоит один из Эйзеров.

Но эта смерть другая. Смотреть, как умирает этот человек, — облегчение.

Калум — причина смерти моего настоящего отца, и это возмездие, которого я искала с тех пор, как Адам Грэй умер у меня на руках. Кровь каждого члена Сопротивления на руках этого Фатала, и он заслуживает такой жестокой смерти.

Китт отшатывается, позволяя Калуму повалиться на каменные ступени. Кровь стекает с меча короля так, что он вдруг становится похож на своего Силовика. Я осторожно обхожу скрюченное тело Калума, следя, чтобы растекающаяся по ступеням лужа крови не запятнала мой чистый наряд. Его голубой взгляд медленно опускается на меня, когда я вырываю свой кинжал из его пальцев. Затем наклоняюсь ближе, чтобы позволить его угасающей силе вырвать слова из моих мыслей.

Это не прощание, отец. Это просто хороший способ сказать «прощай» до нашей следующей встречи. Потому что я буду преследовать тебя в каждой жизни. Тень женщины, которую ты любил, запертая в теле Обычной, которую ты ненавидишь.

Я улыбаюсь. Его глаза расширяются, будто пытка уже началась.

До встречи, отец.

Его кровь капает с лезвия моего кинжала, и я вытираю ее о его тунику, прежде чем выпрямиться. Как только я прячу нож в ножны на бедре, Китт разворачивает меня к себе, положив тяжелую руку мне на плечо.

— Пэйдин, он что-то говорил обо мне? О моем отце?

Я открываю рот…

— Что, черт побери, произошло?

Мой взгляд поднимается к вершине каменных ступеней, где Силовик внимательно изучает сцену внизу.

Король. Королева. Труп.

Хватка Китта ослабевает под взглядом своего брата.

— Лучше спросить, где, черт возьми, ты был?

Кай присоединяется к нам у каскада крови. Его ободранные костяшки не остаются незамеченными.

— Извините, что пропустил церемонию. — Его взгляд скользит ко мне. — Поздравляю. А теперь скажите, что, черт возьми, происходит?

Король оборачивается ко мне, подталкивая к быстрому объяснению. Я пересказываю свою беседу с Калумом, все, что я узнала и что он сказал мне. Мрачная тень пробегает по лицу Кая, когда я рассказываю, что сделал прежний король, и я замечаю тень узнавания, когда упоминаю истинную личность Калума.

— Он всегда казался таким знакомым, — бормочет Кай. — Наверное, я видел его в коридорах, когда рос. И тогда, в Чаше, я понял, что узнал его. Я должен был догадаться…

— Это не твоя вина, — успокаивает Китт. — Он манипулировал нами всеми. Пэйдин считает, что он был Двойственным, и это многое объясняет.

Кай переводит взгляд на меня.

— Двойственный?

— Думаю, он был Контроллером и Чтецом Разума. Слушай, — торопливо произношу, — я знаю, это редкость, но все, что он говорил, всегда сбывалось. Китт не собирался на мне жениться, пока Калум не произнес это.

— Она права. — Китт качает головой. — У него всегда было это… притяжение. Как будто я не мог не исполнить его волю. В любом случае, — он вздыхает, — Калум был опасен. Угрозой. Я сделал то, что должен был сделать.

Кай моргает.

— Ты убила его?

Я напрягаюсь.

Он подумал, что это я.

— Я, — просто говорит Китт. — Как я уже сказал, он был опасен.

Кай смотрит на брата, даже когда к нам неуверенно приближается Эйсел. Я почти забыла, что за нами наблюдает изумленная публика.

— Ваше Величество, я настаиваю, чтобы мы отправились в Лут на вторую часть церемонии.

Мой желудок скручивается при внезапном напоминании обо всем, что мы узнали.

— Нет, это невозможно…

— Черт побери.

Я оборачиваюсь к Каю, его лицо в равной степени охвачено шоком и отвращением.

— Долго до тебя доходило, — вздыхаю я.

— Вы гребанные родственники, — выплевывает Кай. В его голосе что-то вроде трепета. Потому что это — надежда. Это — способ расторгнуть брак, которого никто из нас не хотел. — Вы никак не можете продолжить эту церемонию.

— Ваши Величества, если позволите, — вмешивается Эйсел, — эта свадьба должна состояться.

Кай почти смеется.

— Черта с два.

— Эйсел, — начинаю я разумно, — мы с ним сводные брат и сестра, и…

— И вы уже женаты. — Жестко, он не отступает. — Если в королевстве появится хоть слух о расторжении брака, это уничтожит весь прогресс, достигнутый в объединении Илии. Ваш брак — символ. И, если вы его разрушите, народ никогда не примет новые законы, даже если они созданы, чтобы спасти их. — Он делает глубокий вдох. — Это королевство и ваши отношения со всеми соседними королевствами зависят от этого брака. Илия, принимающая Обычных, — та, с кем будут торговать Дор, Тандо и Израм. А сейчас, Пэйдин — наше главное преимущество. Нам нужно больше времени.

Кай даже не задумывается ни на секунду.

— Нет. Мы найдем другой путь.

— Он прав, — бормотание Китта заставляет Силовика вскинуть голову к небу в раздражении. — Королевство должно видеть единый фронт, чтобы последовать за ним. — Его взгляд встречается с моим. — Что думаешь ты?

— Я не знаю, что думать, — выпаливаю я. — Я только что узнала, что моя мать была королевой, и после увидела, как еще один отец истекает кровью у меня на глазах. — Я прерывисто вздыхаю. — Мне нужно время, все обдумать. Наедине.

Китт кивает.

— Это справедливо.

— Все это время, — бормочет Кай. — У тебя было право на трон.

Эйсел склоняет голову, прядь мятных волос спадает на плечо.

— Слабое, как у бастарда, но да, полагаю, у Пэйдин действительно есть право.

Китт переминается с ноги на ногу.

— Нам нужно найти настоящие записи. Выяснить, что произошло на самом деле.

— Калум сказал, что они были где-то запечатаны, — глухо говорю я.

Я ничего не чувствую. Всю свою жизнь я была никем.

Я едва выжила, чтобы узнать свое настоящее происхождение. Оно окутано тайнами и еще глубже погребено под предательством, но оно всегда было во мне, текло по моим венам. Кровь королевы течет во мне, Обычной из трущоб. Это сочетание настолько абсурдно, что почти вызывает смех.

Так много в моей жизни произошло за несколько коротких мгновений. Я даже не успевала осознать одно, как накатывало следующее откровение. Поэтому в эту неспешную секунду я позволяю себе перевести дух.

Одна катастрофа за раз.

— Отправимся в Лут, а там уже разберемся, как жить дальше.