Бесстрашная

Глава двадцать девятая

Кай

Моя грудь поднимается и опускается под ее спиной.

Пэйдин сидит на кровати между моих ног, прижавшись к моему бьющемуся сердцу. Я чувствую каждую вибрацию ее умиротворяющего голоса, когда она читает мне отрывок из своего прошлого.

Неудивительно, что она выросла такой грозной, поскольку женщины из этих историй помогли ей такой стать. Они бесстрашны, а их истории захватывающи.

Она почти закочнила «Тень и Душу», хотя уверяла, что делает это только ради меня, а именно чтобы я позволил себе отвлечься. Плохая отговорка, ведь Пэй никогда не станет делать того, чего по-настоящему не хочет. Так что ее скрытое увлечение книгой заставило нас читать до глубокой ночи. Больше всего времени мы провели, обсуждая историю после того, как она раздраженно захлопнула книгу, не в силах скрыть, как сильно ей хочется продолжения.

Теперь она читает одну из своих собственных книг, и я более чем доволен, просто слушая, как слова слетают с ее губ. Я обнимаю ее за талию, позволяя глазам медленно закрываться. Так проходят наши последние два дня. Это стало отвлечением во время нескончаемого шторма на Мелководье. Море не утихает с самого утра вчерашнего дня, и вот уже с наступлением четвертой ночи в пути Пэйдин почти прочитала мне три книги.

Корабль все чаще и резче кренится, и от каждой волны становится все тошнотворнее. Честно говоря, если я не рядом с Пэй, меня, скорее всего, можно найти склонившимся над перилами и опорожняющим желудок. Видимо только ее голос удерживает внутри меня черствое печенье и соленую говядину.

Фонарь на прикроватной тумбе раскачивается, готовясь сорваться на мокрый пол после особенно резкого крена корабля. Моя свободная рука тянется, чтобы удержать его, и Пэйдин в тот же момент замолкает.

— Что? — спрашиваю я, крепче прижимая ее к себе, когда молния освещает комнату.

— Это был конец главы.

Я опускаю подбородок ей на плечо, указывая на страницу.

— Что ж, рядом с ней есть еще одна. Так что продолжай.

— Кай, — смеется она, произнося мое имя, и я думаю, знает ли она о том, что делает со мной. — Уже поздно.

Я наклоняю голову, чтобы рассмотреть ее профиль.

— Намекаешь, что устала?

— От тебя? — Она улыбается. — Очень.

Мои губы изгибаются в усмешке.

— Если уж ты собираешься постоянно врать о том, что не хочешь меня, то хотя бы постарайся, чтобы это звучало правдоподобно.

— Знаешь, — спокойно произносит она, — у меня все еще есть время выбросить тебя за борт.

— Видишь, я знал, что ты не выдержишь и пары дней, не угрожая мне.

Она поворачивается ко мне, складывая ноги так, чтобы они касались моих.

— Потому что я знаю, как тебе это нравится.

— Какая заботливая.

Гром грохочет, а волны бьют в борт корабля, отчего кровать, на которой мы сидим, сотрясается. Пэйдин испуганно кладет руку мне на бедро, и ногтями впивается в ткань штанов. Я все еще вижу вспышку страха в ее взгляде, но теперь он ослабел и стал чем-то более терпимым. Теперь он похож на что-то вроде оцепенения.

Без истории, отвлекающей ее, без слов, которые она могла бы произнести, пока нервно покусывает губы, Пэйдин теребит стальное кольцо на большом пальце.

— Мне стоит вернуться в свою каюту.

Я наклоняю голову.

— И почему это?

— Потому что, — вздыхает она, — команда уже увидела достаточно, чтобы распустить слухи, когда мы вернемся в Илию. — Она вздрагивает от очередной вспышки молнии. — Если мы вернемся.

— Тем более тебе стоит остаться со мной сегодня ночью.

— Хм. — Она выпутывает свои ноги из моих и соскальзывает с койки. — Все еще сомневаюсь.

— А если я скажу «пожалуйста»?

Она замирает рядом с кроватью, ее тело покачивается вместе с волнами. Глаза Пэй встречаются с моими — и внезапно я снова оказываюсь во дворце в ту самую ночь, когда умолял ее остаться после кошмара, в котором видел, как она умирает. Я переживаю тот момент заново, только теперь это мои эгоистичные желания заставляют меня нуждаться в ее присутствии.

Сглотнув, она скрещивает руки.

— Ну, тогда давай.

Я усмехаюсь ее упрямству и поднимаюсь в тот самый момент, когда корабль резко покачивается. Застигнутая врасплох, Пэйдин с возгласом падает на меня. Я ловлю ее, прижимаю к груди, чувствую, как ее тело тает в моих руках. Склонив голову, я соприкасаюсь c ней кончиком носа.

— Останься со мной. Пожалуйста.

Она качает головой, но при этом улыбается. Я снова задеваю ее нос, шепча:

— Моя милая, милая Пэй. — Она смеется, едва дыша. — Останься со мной. — Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу. — Останься со мной. Останься со мной.

— Хорошо! — Смеясь, она ласково щелкает меня по носу. — Хорошо, я останусь.

Я улыбаюсь для нее, только для нее, всегда для нее.

— Я был готов умолять.

Она бросает на меня взгляд.

— Ты не стал бы.

— О, дорогая, я бы сделал гораздо более ужасное, если бы ты только попросила. — С улыбкой заправляю прядь волос ей за ухо. — Или что-то, что куда сложнее, и оттого гораздо лучше.

— Знаешь, — медленно произносит она, — ты совсем не такой пугающий, каким кажешься.

— Не для тебя. Только не для тебя.

Я сажусь рядом с ней, чувствуя, как корабль яростно раскачивается из стороны в сторону. Она смотрит на меня, ее глаза такие же сияющие, как само море. Я вглядываюсь в них в свете колеблющегося фонаря, запоминая множество таящихся в них оттенков. Мой любимый цвет — это ее оттенок, отблеск той яркости, что она излучает. И я с радостью утону, с радостью сгорю, с радостью паду в эти голубые глаза, когда она посмотрит на меня в последний раз.

— Не смотри на меня так, — выдыхает она.

Мои губы дергаются в улыбке.

— Я всегда смотрел на тебя именно так, дорогая.

Ее улыбка становится неожиданно застенчивой. Я наклоняюсь вперед, берю нашу книгу и быстро пролистываю страницы.

— Ну, раз уж ты здесь, можешь продолжать читать.

— Так вот зачем ты хотел, чтобы я осталась, — с усмешкой фыркает она, качая головой. — Чтобы я тебе читала.

— Среди множества других причин, — она бьет меня подушкой, — включая твою замечательную компанию.

— Ты просто невероятен, Эйзер.

Мои глаза скользят к тускло освещенной кровати, на которой мы спали.

— Мне не в первый раз говорят это в подобной обстановке…

Подушка врезается мне в лицо, заглушая ее смех.

Я просыпаюсь от раскатов грома.

Поднимаю голову с подушки, чтобы…

Дерьмо.

Боль пульсирует в черепе, становясь сильнее с каждой секундой. Я смутно предполагаю, что, возможно, ударился виском о прикроватную тумбу прошлой ночью, раз это ощущается так остро.

Голова кажется такой тяжелой, когда я поворачиваюсь к лежащей рядом девушке лицом.

Тусклый лунный свет скользит по Пэйдин, сплетаясь с ее серебристыми волосами. Они разметались по подушке, обрамляя ее безмятежное спящее лицо. Одеяло сползло к ее ногам, и я удивляюсь, как она не мерзнет.

Голова гудит, когда я поднимаюсь, чтобы поднять забытое покрывало. Я уже собираюсь накинуть его на Пэй, и, склонившись ближе, осознаю, что мой рот оказывается в нескольких дюймах от ее лба.

Я внезапно останавливаюсь. Глаза скользят по ее чертам, по линии носа…

Их не может быть больше десяти.

Я резко отшатываюсь, уставившись на тело рядом.

Это не моя Пэй.

Я успокаиваю свой разум и сосредотачиваюсь на отдаленном гуле сил под моей кожей. Флэш, Телекинетик, Гидро…

И вот тогда я чувствую это. Близко. Сильно.

Я чувствую первопричину.

Глядя на эти десять веснушек, я набрасываю на нее одеяло.

Но оно падает в пустоту, поскольку тело Пэйдин исчезает.

Иллюзия.

Я вскакиваю с кровати. Сознание мгновенно проясняется, и я понимаю, что меня накачали наркотиками. Все ради того, чтобы вырвать ее из моей постели.

Сапоги внезапно оказываются на моих ногах, я даже успеваю пристегнуть меч к поясу. Распахиваю дверь и прорываюсь сквозь тех, кто осмелился ждать меня в конце коридора.

Будто вышел прямо в море.

Ветер хлещет по тонкой рубашке, пронзая каждый сантиметр тела, а ливень обрушивается на меня, пробирая до костей. Я едва держусь на ногах на скользкой палубе, пока волны непрерывно разбиваются о перила. Корабль стонет при каждом погружении в воду, а я качаюсь, будто от опьянения, и пытаюсь устоять на ногах.

Выхожу на палубу, стараясь разглядеть хоть что-то сквозь пелену дождя.

— Где она?! — кричу я в шторм, надеясь, что ветер донесет мои слова до разбежавшихся членов команды.

В ответ море вздымает волну, и мой взгляд невольно устремляется к самому краю судна. Я щурюсь сквозь завесу дождя и вижу, как вода переливается через перила, окатывая три сжавшиеся фигуры.

Способность Иллюзиониста пульсирует под кожей, разгораясь все ярче с каждым шагом к ним. Я чувствую и другие силы, обнаруживая, что меня поджидают Телекинетик и Шквал.

Сердце бешено колотится под мокрой тканью рубашки, пока я направляюсь в их сторону. Корабль сильно кренится, я падаю на колено, но c усилием поднимаюсь. Вскоре фигуры впереди становятся ближе, очертания четче на фоне дождя. Их трое…

Нет. Не трое.

Мир замирает. Шторм ослабевает. Молнии тускнеют.

У самых перил — четыре фигуры.

Одна из них связана, с кляпом во рту, а ее руки крепко стянуты за спиной. На ней все тот же зеленый жилет, в котором она уютно заснула. Мужчины поднимают ее над палубой. Двое держат за связанные лодыжки, а третий впивается пальцами в ее плечи.

Я нашел ее.

Подняв Пэйдин к перилам, они ухмыляются, пока она бьется в их хватке, отчаянно пытаясь вырваться.

И что-то во мне ломается.

Я высвобождаю ту часть себя, в которую отец пытался превратить меня. Смертоносный осколок тьмы, которым он однажды повелевал, знал по имени, выковал в глубинах своих подземелий, в каждом из моих страхов, в том темном доме, когда я пронзил мечом грудь невинного человека.

Эта часть самой Смерти живет во мне.

И теперь я повелеваю ей.

Я без колебаний сжимаю в кулаке силу Телекинетика, ощущаю, как она струится сквозь меня. И моя душа совсем не раскаивается в том, что собирается сделать с их душами.

С едва заметной мстительной мыслью я бросаю Шквала за борт — ленивым, почти пренебрежительным движением. Его голова с глухим хрустом ударяется о деревянную балку, прежде чем тело исчезает в ледяной пучине.

После того как волна поглощает его, двое оставшихся мужчин резко оборачиваются и видят, как я уверенно приближаюсь к ним. Ноги Пэйдин опускаются на палубу, ее взгляд мечется, глаза безумно расширяются, пока не встречается с моим. Мужчины реагируют так же, хотя их глаза наполняются страхом, а не облегчением.

При виде их лиц я улыбаюсь.

Пэйдин борется с хваткой Иллюзиониста, пока Телекинетик делает шаг вперед. Даже сквозь завесу дождя я узнаю его размытое лицо — это тот самый мужчина, что следил за ее танцем в первую ночь на корабле.

Он бросает нить силы, туго обвивая ею мою шею. Такое ощущение, будто фантомная петля затягивается на горле, выдавливая воздух и затмевая зрение чернотой по краям.

Он душит меня своей способностью.

Жалкое зрелище. Он правда думает, что именно такая сила убьет меня?

Я не могу дышать, но я сталкивался и с гораздо худшим от собственного отца. Сократив расстояние между нами, я наношу удар ему в лицо. Он уклоняется, что я и предвидел, однако следующее движение он замечает слишком поздно — левой рукой я выхватываю меч из ножен и одним молниеносным движением рассекаю его живот.

Удушающая хватка ослабевает в тот самый миг, когда клинок врезается в плоть. Я втягиваю воздух, поворачивая напряженную шею. Мужчина валится на палубу передо мной, кровь хлещет из глубокой раны, и ее омывает водой. Алый поток растекается по дереву, прежде чем его успевает смыть дождь.

Я переступаю через его тело, не удостаивая его взглядом. Откидываю мокрые волосы со лба и поворачиваюсь к Пэйдин и Иллюзионисту. Не отрывая от меня глаз, он поднимает ее связанное тело на руки.

Кончик моего меча упирается в его грудь спустя мгновение. Я качаю головой, тяжело дыша.

— Отпусти ее, и я не заставлю тебя страдать.

Он не отводит взгляда, но его тело напряглось под острием.

— Лучше я умру, чем увижу, как Обычная взойдет на трон Илии.

Меч вонзается в его сердце в тот самый момент, когда он швыряет Пэйдин через перила.

Крик срывается с моих губ и тонет в ревущем шторме.

Я не думаю. Не дышу. Не колеблюсь, оставляя меч в теле моряка и бросаясь к перилам.

Она падает навстречу своей смерти.

Кляп выскальзывает из ее рта, позволяя вырваться леденящему душу крику. Эти голубые глаза не отрываются от моих, даже когда она стремительно уходит вниз, все дальше и дальше…

Способности Телекинетика слабеют под моей кожей. Он едва жив, но это «едва» — это все, что мне нужно. Я хватаюсь за отголоски его способности и направляю ее в сторону связанного тела Пэйдин.

Сила натягивается, как невидимая веревка, обвивающая ее талию. Я стискиваю зубы, когда ее вес врезается в мой разум, и она зависает над волнами.

Она запрокидывает голову, и серебряные волосы касаются воды. Я напрягаю каждый мускул, подтягивая ее к себе, несмотря на то, что пронзительная боль разрывает мой разум на части. Корабль кренится под тяжестью мстительной волны, и меня почти швыряет через перила. Убеждая себя сосредоточиться, я направляю ее к себе, приказывая своему усталому разуму подчиниться.

Волна обрушивается на корабль и накрывает зависшее тело Пэйдин, прежде чем залить и меня. Вода тянет ее вниз, но я борюсь, чтобы она поднялась вверх. Шиплю от боли и тянусь к ней, протягивая мокрые руки через перила.

Затем ее голова поднимается, и наши взгляды сталкиваются на один бесконечный миг, который не под силу удержать даже времени. Она смотрит на меня с таким страхом, какого я никогда не видел. И, может быть, я смотрю на нее так же. Словно нет ужаса сильнее, чем ее потерять.

И вот тогда сила Телекинетика вспыхивает и умирает у меня под кожей.