Бесстрашная

Глава шестьдесят пятая

Кай

Солнце уже садится, когда я, наконец, стучу костяшками по двери кабинета Китта.

— Эта ночь бесконечна, — фыркает Пэйдин.

Она без конца крутит кольцо на большом пальце, отводя взгляд от резной двери перед нами. Мысли ее, вероятно, блуждают там же, где и мои, после всего, что мы узнали. Но я заставил себя вернуться к брату, как и обещал. Как делал это снова и снова на протяжении многих лет.

Я сглатываю.

— Беру страницу из твоей книги, Маленький Экстрасенс.

Рот Пэйдин приоткрывается, но прежде чем она успевает ответить.

— Входите.

Голос Китта приглушен дверью, которую я распахиваю после. Он сидит за своим столом, лампа заливает комнату мерцающим светом. Пергаменты разбросаны по всей поверхности облупленного дерева перед ним, и я каждый раз поражаюсь тому, что каждый лист исписан торопливым почерком. Но мое внимание привлекает церемониальный меч, прислоненный к камину. Кровь отца Пэйдин исчезла, и теперь он сияет серебром.

Король приглашает меня войти взмахом своей испачканной чернилами руки. Его бледная кожа резко выделяется на фоне вен цвета индиго, сбегающих от виска. Я щурюсь, вглядываясь в его болезненное лицо. Покрасневшие глаза и впалые щеки не ускользают от моего пристального взгляда. Я никогда не видел его таким, никогда не замечал, насколько он нездоров на самом деле.

Служанки.

Они старались скрыть его недуг, как могли.

Я вхожу в освещенную комнату, и Китт с облегчением улыбается моему приходу. Но тень, ступающая за мной, заставляет его чуть замереть.

— Пэйдин. Не ожидал увидеть тебя этим вечером.

Я заставляю себя глубоко вдохнуть.

Это их первая брачная ночь.

Если бы не последние открытия, они были бы сейчас вместе? Эта мысль вызывает во мне нечто мрачное, но я подавляю это, как и растущую, терзающую меня ревность.

— Я тоже, — честно говорит Пэйдин. — Но Кай…

— Хотел, чтобы твоя жена была здесь, когда мы наконец обсудим то, что произошло.

Слова удивляют даже меня, главным образом потому, что они не были произнесены с упреком. Я чувствую, как взгляд Пэйдин обрушивается на меня, как и взгляд Китта. Король медленно собирает исписанные листы и задвигает их в ящик рядом.

— Я бы предпочел не говорить об этом. Ты, как никто другой, должен это понять, брат.

Слова искусно выверены. Они ранят достаточно глубоко, чтобы я на мгновение усомнился в предстоящем разговоре. Я смотрю на брата, снова видя ту толику хитрости, что он так тщательно скрывает. Раньше я считал себя расчетливым братом, а его — заботливым. Но теперь кажется, будто целая жизнь пролегла между этими чертами, и я уже не уверен, кто из нас их достоин.

— Китт, — медленно говорю я. — Сегодня ты убил человека.

Он откидывается на спинку стула.

— Я сделал то, что было необходимо.

— Это было твое первое убийство.

— Да? — Пэйдин делает шаг вперед, качая головой. — Конечно, первое.

— Я в порядке, Кай, — бормочет король. — Это была необходимость. Теперь, можем ли мы, пожалуйста, прекратить…

Я опираюсь ладонями на его стол.

— Тот брат, которого я знаю, был бы разбит, после того как вонзил меч в грудь человека.

— Ну, он повзрослел, — парирует Китт. Он старается скрыть язвительность в голосе. — Я теперь король, и все, сделанное мной, было ради величия этого королевства.

Я изучаю его напряженное бледное лицо.

— Скажи мне, что происходит, Китт. Ты что-то скрываешь от меня.

Пэйдин прочищает горло.

— Мне стоит оставить вас и позволить разобраться с этим…

— Нет, — приказываю я. Мой взгляд не отрывается от короля. — Ты теперь Эйзер. Именно здесь тебе и место.

Китт проводит рукой по затылку, как он делал всегда, когда мы были мальчишками. Этот жест говорит о его тревоге.

— Брат, ты же знаешь, что произошло. Пэйдин узнала правду о роли Калума и о том, как он манипулировал мной, чтобы я выполнял его волю. Он был угрозой, и я положил этому конец.

Я качаю головой, чувствуя, как по мне растекается разочарование. Я вспоминаю тот ужасающий момент, когда вошел: Калум мертвый на ступенях, а Пэйдин излагает свои теории.

— Думаешь, я бы не знал, если бы он был Двойственным?

Китт быстро кивает в сторону Пэйдин.

— Ты уже ошибался в чьих-то способностях. Кроме того, откуда тебе знать, что он не контролировал тебя, чтобы ты игнорировал истинную силу?

Это хорошо отрепетированный аргумент. И если бы я не знал брата лучше, то, возможно, поверил бы ему.

— Значит, смерть Калума никак не связана с письмами из шкатулки Айрис?

Китт молчит.

Пэйдин высказывает знакомое подозрение.

— Ты ведь уже читал эти записки, не так ли? Ты узнал почерк Калума и испугался, что можешь быть бастардом. — Пэйдин делает вдох, осознание накрывает ее волной. — Вот почему ты спросил, не говорил ли он что-то о тебе.

Мой брат напрягается.

— Я собирался избавиться от них, прежде чем отдать тебе шкатулку, но… отвлекся.

Грусть от осознания проступает на моем лице.

— Если бы он был слабым местом, о котором нужно было позаботиться, я бы сделал это ради тебя. Именно для этого я здесь — чтобы уберечь тебя от жестокости.

— А что, если я не хочу, чтобы меня спасали? — парирует Китт. В его глазах ярость, которая пугает меня. — Что, если я хочу спасти тебя сам хоть раз? Спасти нас?

Я склоняю голову.

— Китт, я…

— Если бы ты был там, — начинает он медленно, — и Калум стоял с этим кинжалом бы между мной и твоей любимой Пэйдин… кого бы ты защитил?

Что-то меняется между нами при этих словах. Напряжение нарастает. Я бросаю взгляд на Пэйдин. Она внимательно следит за происходящим. Я борюсь с зарождающимся пониманием.

— Ты бы выбрал ее, — шепчет Китт. — Ты уже выбирал ее, снова и снова.

— Это нелепо, Китт…

Король поспешно встает, едва не опрокидывая кресло.

— Должны быть только мы. Ты и я. Всегда. — Его взгляд становится безумным. — Ты ведь помнишь это, да? До того, как она появилась в нашей жизни и оставила все в руинах.

— О чем ты говоришь, Китт? — спрашивает Пэйдин тихим голосом.

Но он не говорит с ней. Нет, его слова обращены только ко мне.

— Она погубила нас, Кай! Все пошло наперекосяк с того момента, как она появилась. Черт, — его смех рваный, — c момента своего рождения Пэйдин начала разрушать эту семью.

У меня сжимается грудь. Я узнаю безумный взгляд Китта. Отец — король — носил такой же, когда говорил об Обычных. Это то, что он больше всего хотел уничтожить. Теперь я понимаю, что его ненависть была вызвана смертью жены и рождением девочки-Обычной.

Но отвращение Китта к Пэйдин не похоже на отцовское. Эдрик жаждал власти — Китт жаждет близости. Братства. Меня одного.

— Разве ты не видишь, брат? — Его отчаяние повисает в воздухе между нами. — Она убила нашего отца и мою мать. Она — клин, что разобщит нас.

Я вижу тень ревности на его лице, ту же тьму, что ложится на него, когда рядом Пэйдин. Но теперь я понимаю — это не зависть к Серебряной Спасительнице, а ревность к ней. У нее есть я, и Китту это ненавистно.

Я отхожу от стола, качая головой.

— Она убила твоего отца, не моего. — Лицо Китта искажается, прежде чем я наношу финальный удар. — Пэйдин — тебе больше семья, чем я.