Наставница для наследника престола

Глава 54

Слышу шаги.

Кто-то хлопочет надо мной, поправляет подушки. Чувствую, как резко прогибается матрас, будто кто-то прыгнул на него с разбега.

— А-ну, Молли! Вылезай из постели! С ума сошла!

— Сколько еще она будет спать, Шерри? — спрашивает девочка, спускаясь с моей кровати. — Бабушка, она разве еще не выспалась?

— А-ну, не мельтеши, егоза! — раздается насмешливый голос Азалии. — Неялин нужен покой.

Я открываю глаза, привыкая к свету. Смотрю в потолок — солнечный лучик дрожит на балдахине.

Приподнимаюсь на локтях. На мне уютная белая сорочка с кружевом, и я утопаю в мягких перинах. Комната наполнена светом. Не узнаю эти покои — они невероятно просторные. На отполированном низком столике стоят цветы.

Молли сидит на подлокотнике кресла и смотрит, как вяжет Азалия. Шерри занимается уборкой. А Эльма разливает по чашкам приятный травяной чай.

В воздухе витает аромат жасмина.

Я коротко, удивленно выдыхаю. Сердце начинается биться толчками.

Медленно спускаю на пол ноги, и Шерри резко оборачивается. Ее глаза расширяются от изумления. Молли тоже замечает мою вялую попытку встать и с воплем несется ко мне, снова прыгает в кровать и обвивает руками шею.

— Ох, — только и могу сказать я, удивляясь тому, как сильны объятия девочки.

Или это я так ослабла?

— Ты ее сейчас задушишь, Молли! — слышу, как смеется Аза.

— А, ну-ка… дайте на нее посмотреть! Ей нужно срочно выпить моего чаю! — кряхтит Эльма.

— Лин! Лин! Лин! — щебечет над ухом Молли. — Как же долго ты спала!

Меня обнимают со всех сторон, и я ощущаю себя любимой и нужной.

— Ну и прилипла, — говорит Шерри, не в силах оторвать от меня сестру.

— Брысь отсюда! Брысь! — Аза высвобождает меня и цепких объятий Молли. — Девочка моя, как ты?

— Есть хочу, — говорю я.

Шерри тотчас бросается за дверь. Меня же ведут под руки в уборную, и это даже смешно. Еще ни разу я не чувствовала себя настолько разбитой. Неужели теперь моя магия никогда не восстановится?

Аза хлопочет, наполняя мне ванну, а Молли раскладывает щетки и различные баночки с ароматным содержимым.

А я молчу. Хочу знать так много, но боюсь спросить.

Нужна ли мне правда?

И какая она?

Смотрю на себя в зеркало — у лица седая прядь волос. Опускаю взгляд — на запястье выцветшая, блеклая и мертвая печать.

У меня больше нет покровителя.

После купания меня вновь укладывают в постель. Шерри ставит на кровать столик для завтрака, и я с удовольствием сытно ем. А мои близкие окружают меня полукругом и смотрят с умилением.

— Сколько прошло времени? — спрашиваю, тушусь под столь пристальным вниманием.

— Почти шесть дней, — говорит Аза.

— Кайл… он, — смотря на лица присутствующих и заканчиваю, — он жив?

— Тьфу, — сипит Эльма. — Еще бы. Бегает сюда каждый день.

Прикрываю глаза и с облегчением перевожу дыхание. Чай Эльмы успокаивает и согревает.

— А Нил?

— Дядька тут всех охраняет! — отвечает на это Молли.

— Он получил назначение от его величества, — поясняет Азалия.

Про Аарона я не спрашиваю.

Больно.

Делаю еще один глоток чая, ощущая, что смогу встать. Силы очень быстро возвращаются.

— Значит королева Летиция повержена? — уточняю.

— И повторно отправлена в монастырь, — говорит Эльма. — Три дня как. А прежде ее держали тут, в темницах.

— А как же лорд Джером?

Эльма делает характерный жест по шее, и я понимаю, что советника не пощадили.

— Другие заговорщики?

— Второго дня всех казнили, — закрывая ладонями уши Молли, сообщает Азалия.

— Не всех, чего мелешь, галоша! — серчает Эльма. — Его величество кое-кого и помиловал. До поры до времени. Нельзя так сразу с ходу всех одаренных выкорчевать.

Допиваю чай.

И ведь ни слова про Аарона никто не сказал.

— А что с Элизой?

— Ничего, — говорит Аза. — Ее высочество у вас здесь каждый день бывает…

— И не каждый, — перебивает ее Эльма. — А, вообще, мрачная девочка. Сядет в уголок, да читает. Иной раз руки ко лбу прикладывает, сердцебиение слушает. С доктором вот спорила… Говорит, все не так и не этак. И чаи мои, говорит, можно иначе заваривать.

Я улыбаюсь.

Элиза, как и Кайл, с самого детства была заложником ситуации.

— Жив ли лорд Варлос? — с нетерпением интересуюсь.

— От такого не убудет, — хмыкает Эльма. — Ходит тут под дверью. Цветы вон носит. С ним еще этот кучерявый…

— Лорд Дерби, — узнаю я.

— Неюшка, — говорит Аза. — Каждый день о тебе справляется королевский камердинер. И королевские наставники ждут, когда ты очнешься.

— А в газетах только и пишут, как ты свергла королеву! — восклицает Молли. — Шери! Шерри! Неси «Вестник»!

— Даже Орден Великой матери не остался в стороне, — говорит Шерри. — Пять дней они молились, открыв все храмы для прихожан.

— … а люди стали приходить к Белому дворцу… — начинает тараторить Молли. — И король даль указ глашатаям выходить в ратуши и на площади и объявлять ежедневно о твоем состоянии.

— Неужели? — не верю я.

— В Арвале поднялись народные волнения, — произносит Аза. — Потому что граф Бейтс выдал тебя королеве Летиции, и на третий день разъяренная толпа ворвалась в Красный дворец! Дориан Бейтс и Филипп Бранз были растерзаны на месте.

У меня вдоль позвоночника прокатывается озноб.

Как много всего я проспала.

Долго решаюсь прежде, чем спросить. Язык от волнения прилипает к небу:

— А барон Роул? Он здесь, во дворце?

— Кто это? — сипло спрашивает Эльма.

— В очках который, — говорит Аза, и у меня отлегает от сердца. — Бегает вечно по поручениям и следит за всем. Три шкуры сдерет, ежели что. И у него теперь тоже помощники. Ему-то теперь нужно больше времени — его дар, говорят, в почете. Его величество лично следит за его карьерой и выделил ему место в совете.

Я отставляю чашку и убираю столик.

— И куда это мы собрались? — спрашивает Эльма. — Едва очухалась!

— Хочу увидеть короля.

— Увидеть она хочет, — хрипло смеется Эльма, поправляет шаль и тычет острым костлявым локтем Азу в упитанный бок. — Да тебе теперича и шевелится не надо, только слово скажи, все сами и прискачут. Ты у нас птица важная. Первая королевская наставница. Свободная леди Равендорма. Самая завидная невеста. И редкой красоты и силы женщина! Так в газетах и пишут. А что пишут, то и правда.

Я смеюсь.

Тревога медленно отступает, но едва в сознании вспыхивает: «Аарон!», улыбка сбегает с моих губ.

Я упрямо поднимаюсь — голова слегка кружится. В ногах — слабость.

Не чувствую внутри прежнего дара и не могу его призвать. Я словно пуста.

Шерри тотчас достает мое платье наставницы. Оно на мне болтается — я сильно похудела. Щеки слегка ввалились. Но думаю, при должном питании все вернется на круги своя.

— И как быть с этим? — озадаченно надувает она губы, пытаясь скрыть седину в моих волосах.

— Оставь, — шепчу я.

У Аарона вся голова седых волос, а у меня лишь прядь.

Шерри собирает мои волосы в низкий пучок.

Аза, тем временем, приводит барона Роула, который сходу застывает в дверях. А потом, словно растерянный ребенок, находит мою руку, трогает и тихо сдавлено шепчет:

— И правда вы! Святая мать, как же он будет счастлив! Его величество каждый день ждал этого момента!

Мои губы вздрагивают. Я прикусываю их изнутри.

— Отведите меня к нему, пожалуйста!

Мне хочется увидеть Кайла. Все внутри трепещет от радости, и единственное, что омрачает — я не знаю, жив ли Аарон.

Что случилось тогда в склепе? Смогла ли я оживить его? Или просто Кайл ворвался во дворец?

Барон ведет меня в зал мечников. Шерри сопровождает. Иногда мы останавливаемся, чтобы я перевела дыхание. Дворец сильно пострадал, везде идут ремонтные работы. Солнце бросает осенний яркий свет сквозь окна галереи.

Придворные, встреченные нам по пути, почтительно кланяются. Меня одаривают улыбками, трепетом и благоговейной благосклонностью.

— Они очень вам благодарны, — говорит барон.

Но ведь я ничего не сделала одна. Скорее нужно восхвалять Николаса Варлоса, который организовал этот мятеж меньше чем за сутки. Как он сделал это, мне остается только догадываться. Но королевские службы, вероятно, желают сделать героем именно меня? Почему? Хотят не просто восстановить мое положение, но обожествить мое имя?

У дверей в зал я замираю.

Вот и все.

Я встречусь с Кайлом, и правда, которую я боюсь, выльется наружу. Касаюсь ладонью дверного полотна и делаю протяжный выдох.

Я справлюсь.

Я смогу жить. Без сердца ведь тоже живут. Аарон умудрялся, и я смогу.

Толкаю дверь — она скрипит.

Вхожу и останавливаюсь.

Зал мечников почти не пострадал. Он залит светом, струящимся из больших окон.

Мастер Йен и Нил сидит на одной из лавок и с интересом смотрит за тренировочной схваткой лорда Варлоса и Адама Дерби. Кайл же фехтует с Грегори Джеромом, лорд Квинси сидит на полу, положив на колени меч…

Его нет.

Сглатываю сухими губами.

— Нея!

Кайл поспешно бросается ко мне.

Юный король влетает в меня, и я с неимоверным теплом обнимаю его и прижимаюсь щекой к его волосам, ощущая всепоглощающую любовь к этому мальчику. Он жив и здоров. Ерошу его волосы и смеюсь. Целую его в макушку.

— Как же ты нас всех напугала!

Мужчины направляются к нам.

— Ваше величество, — Варлос делает шутливый поклон. — Позвольте выразить почтение вашей наставнице.

Едва Кайл отходит, Нико обхватывает меня руками за талию приподнимает, и я упираюсь ладонями в его плечи.

— Варлос, посторонитесь! — отпихивает его Адам, хватает меня за руки и целует поочередно то правую, то левую.

Грегори Джером припадает на колени и целует подол моего платья.

— Я обязан вам жизнью, леди.

Лорд Квинси касается сердца и склоняет голову.

Я обескуражена их поведением, но принимаю всю эту показную любезность стойко.

— Леди, — мастер Йен тоже мне благодарно кивает. — Вы проявили колоссальное мужество.

Нил Дериш стоит поодаль и улыбается. Его реакции такие настоящие, что я подхожу и обнимаю его. А он неловко прижимает меня к себе. Этот человек мне дорог. В нем нет никакой фальши.

— Спасибо, — говорит он.

Но стоит нам взглянуть друг на друга, улыбка сбегает с моих губ. На лице Нила отражается нечитаемое, но очень странное выражение. Он переводит взгляд куда-то поверх меня. Его руки разжимаются.

Что от там увидел?

Тревога сжимает мое сердце.

Я резко оборачиваюсь.

На секунду все звуки стихают, а время останавливается.

В моей жизни, кажется, не было более эмоционального момента. Все кружится перед глазами, и я отшатываюсь. Нил подхватывает меня, ставит на ноги и вновь отдергивает руки.

Аарон герцог Элгарион… чертов регент Равендорма…

Такой… другой…

— Нея очнулась! — сообщает ему Кайл, словно тот не видит этого факта.

И тотчас Варлос подталкивает короля к выходу.

— Ваше величество, нам пора…

Кайл брюзжит что-то недовольно, но понуро идет к выходу, увлекая за собой всех остальных.

И, наконец, двери за ними закрываются, и мы с Аароном остаемся наедине.

Сердце стучит в горле, ушах — везде. Я глохну. Пьянею. Голову кружит эйфория.

— Как себя чувствуешь, Нея? — спрашивает герцог.

Его голос ударяет в меня, словно шквалистый ветер. Я ловлю его губами, проникаясь им, словно божественной амброзией.

Этот человек придает мне сил одним своим присутствием. Своей жизнью.

Этого достаточно. Даже если нам не быть вместе, мне довольно и того, что он жив.

— Словно восстала из мертвых.

Аарон пристально смотрит мне в глаза. Осознаю, что в нем изменилось — его глаза стали жгуче карими.

— Очень знакомо, — отвечает он без тени улыбки.

— Что с твоими глазами?

Кажется, он удивлен, услышав именно этот вопрос.

— Тебе не нравится? — спрашивает. — Вернуть обратно я не могу.

— Изменился только цвет?

Мы стоим так далеко друг от друга и говорим о том, что совершенно не важно.

— Нет. Теперь я могу контролировать свой дар.

— Хорошо.

Я кусаю губы. Молчание тяготит. Я столько всего хочу сказать этому человеку. И не могу, словно любые мои слова будут не к месту. Словно нам теперь надлежит говорить совершенно иначе.

— Даже не обнимешь меня, Нея? — наконец спрашивает он, но в его голосе нет ни намека на обиду, нетерпение или ревность. — Ты так горячо благодарила Дериша. Может, истратила на него всю благодарность?

Меня не злит его хлесткая язвительность. Она — лишь маска. Этому мужчине давно не нужно прятаться за ней.

Я подхожу к нему, замираю и смотрю в его лицо снизу вверх.

— Еще осталось немного, — отвечаю и привстаю на цыпочки.

Целую его в подбородок и смотрю в его глаза — непривычно карие и жгучие, безумно требовательные и жадные.

Аарон обхватывает меня — очень властно, безоговорочно и крепко. Накрывает мои губы своими. Чувствую, как бьется сердце в его груди.

Это не просто объятия, это свидетельство моей ему принадлежности. Аарон никогда еще так не обнимал — в этом жесте сквозит нечто дикое и отчаянное.

— Никогда больше так не рискуй, — жестко произносит он и приподнимает мой подбородок.

— А ты не смей умирать.

Он молча берет меня за руку, разворачивает и касается большим пальцем внутренней стороны запястья.

— Знаешь, что было, когда я увидел тебя на полу в склепе всю в крови и с этой печатью?

— Ты рассердился?

Я едва сдерживаю улыбку, и Аарон сдвигает брови.

— О, это мягко сказано.

Он притягивает меня ближе, не выпуская руки и прижимается губами к моему лбу.

— Тебе не стоит знать, что я с ним сделал, — шепчет. — Как не стоит заблуждаться, кого ты вернула с того света.

— Я знаю кого.

— Правда?

Он позволяет слегка отстраниться, а потом горячо целует меня в губы.

— Правда, — убежденно заявляю я.

— Нет, Нея. Правда в том, что я тобой одержим. И, если бы ты не очнулась, я бы тебя возненавидел. Воскресить меня, чтобы заставить так изощренно страдать… Каждый день… Все пять гребаных дней… Это жестоко. Так жестоко, Неялин.

— Вообще-то мне сказали, что прошло шесть дней.

Аарон смотрит мне в глаза и дико улыбается.

— Ровно столько дней ты мне должна, — говорит он и постукивает подушечкой пальца по моему запястью. — Здесь будет моя печать, Неялин. Я на тебе женюсь.

— Это звучит, как утверждение, ваша светлость. Не вопрос.

Я дразню его.

Зачем?

Он выглядит таким живым, чувствующим, настоящим. Его руки теплые, его сердце бьется ровно, глаза смотрят упрямо.

— Ты ждешь предложение? — напряженно уточняет он.

— Хотя бы.

— Вопрос предполагает два варианта ответа, как минимум, — говорит Аарон. — Но меня устроит только один.

— Ты же не женишься на мне насильно.

— Не искушай меня.

Я усмехаюсь, веду ладонями по его груди и становлюсь серьезной.

— Я люблю тебя, Аарон. Очень сильно люблю, — целую его мягко, трепетно и нежно.

А он этот поцелуй углубляет, наполняет огнем и жаждой.

— Раз так, леди, вы должны немедленно стать моей женой, — отвечает он, и напряжение исчезает из его голоса, наполняя его томной хрипотцой. — Желательно сегодня.

— Разве регент может жениться так поспешно?

— Регент может все.

И в этом кроется не просто нетерпение, а отчаянная жажда мужчины, которому необходима женщина.

— А как же условия?

Аарон коротко целует меня и смотрит в глаза.

— Черт, Неялин… какие еще условия? Я умер и воскрес. Что еще нужно сделать?

Смеюсь и прижимаюсь к нему. Обнимаю за талию двумя руками, прикладываю ухо к груди и слушаю биение его сердца.

Как же меня угораздило так сильно в него влюбиться! Но эта любовь не убивает во мне разум и не делает наивной. Я понимаю, кто передо мной — опасный, жесткий и властный человек. Мужчина, который будет предан стране и королю. Тот, чье время мне придется делить, а внимания ждать. Тот, кто будет холоден при посторонних и горяч наедине.

Я принимаю его таким.

— Я хочу быть самостоятельной. Открыть университет, где смогли бы учиться и юноши, и девушки. Иметь свой дар, собственность и голос в твоей жизни. И даже, если ты меня разлюбишь, не потерять твое уважение. Хочу твоей честности. И я не потерплю в твоей жизни мьес, даже если это разрешено тебе законом.

Его сердце слегка ускоряет ритм.

Нравится ему или нет, я тоже такая какая есть — и ему придется с этим считаться.

— И это все?

— Из того, что вспомнила — да.

— Не могу тебе обещать, — говорит он с иронией, — что разлюблю.

Закрываю глаза и лишь крепче обхватываю его руками — так хорошо просто слушать его дыхание.

— А теперь мои условия, Неялин, — говорит Аарон. — Вернее одно условие.

— И что это, ваша милость?

— Просто люби меня вечно.

Зажмуриваюсь.

— Согласна, — шепчу в ответ.

Мы не может насытиться друг другом. Теперь, когда нет никаких преград, хочется подольше побыть рядом. А мне — получить то, без чего уже невозможно жить, — полноту его любви, ласку и удовольствие. Его.