Наставница для наследника престола

Глава 24

ААРОН ГЕРЦОГ ЭЛГАРИОН

Белый дворец династии Тэнебран, Гнемар

Когда в последний раз он высыпался?

Раньше ночи, если они не были заняты женщинами, приносили ему лишь скуку, теперь — страдание.

Великий герцог Равендора, что по слухам пожирал сердца девственниц, был болен. И, как бы тяжело он ни принимал правду, — болен смертельно. Мысли о рыжей толстушке не покидали его голову.

Она совершенно одна в городе, где любой может ее использовать. У нее нет ни денег, ни жилья, ни надежной опоры. Дамы семьи Фэйрел не в счет, они лишь дополнительный якорь для Неялин Лейн.

Нея.

Неялин.

Глупышка.

Дурочка.

А какая гордая и смелая. Безрассудная. Волевая. Сумасшедшая.

Она — кислород, который хочется вдохнуть в мире копоти и смога. Загадка, которую Аарон так и не познал. Возможно, она — просто человек, которому он мог бы помочь. Но не помог.

И хуже — он стал причиной еще больших бед для нее.

Аарон просыпается весь в поту, вдруг вспомнив, что сказал Морис. «Я видел, как она умирает». А еще: «В моих видениях была Неялин Лейн, которая шла к трону».

Он надевает рубашку и накидывает камзол, а когда выходит из собственных покоев, толкает ногой спящего у двери личного пажа.

— Мориса ко мне!

И тотчас ненавидит сам себя за то, что думает о леди Лейн вместо того, чтобы заниматься вопросами Равендорма. А этих вопросов тьма, и самый главный — из-за своего дара Аарон не может свободно передвигаться. Это лишает его объективности в некоторых вопросах, ведь большую часть информации он получает через других. А по утрам очередь в его кабинет такая, что приходится сидеть до полудня, не вставая. И все эти ограничения, когда он не может посмотреть человеку в лицо, раздражают.

Еще и брак этот навязанный…

По двору уже пополз слух о том, что он присматривает жену. Этим, вообще, некогда заниматься. С невестой придется встречаться хотя бы раз в неделю и проявлять к ней интерес, хотя Аарону, в общем-то, не о чем разговаривать с женщинами. Он с ними спит, потому что в этом есть потребность, но в остальном ему рядом с дамами скучно. Он не женский угодник, не льстец и уж тем более не привык покупать себе внимание лживыми комплиментами или лицемерием.

Кажется, во всем Равендорме ему интересна только одна женщина — Неялин Лейн. Будь она неладна!

Морис приходит с писчими принадлежностями, едва натянув на себя одежду.

— Ваша светлость, что-то случилось? — запыхавшись, спрашивает он.

Все на свете раздражает Аарона.

Да, случилось!

— Какие новости о Лейн?

Морис растерянно поправляет очки.

— Гм… никаких, милорд.

Никаких.

Аарон сжимает зубы.

Он всю жизнь учился держать себя в руках, а сейчас любая мелочь его из себя выводит.

— Это не тот ответ, который меня устроит, — произносит он тихо, но ядовито. — Ты еще что-нибудь видел о ней?

— Эм…

— Что?

— Я не уверен…

— Быстрее, Морис!

Барон Роул мрачнеет.

— Я видел ее в объятиях мужчины, ваша милость…

Аарон на секунду падает сквозь землю, в самый ад. Его лоб покрывает испарина, а слух режет скрип зубов. Он моментально звереет, будто у него насильно забирают то, что он назвал своим.

— Ты серьезно? — переспрашивает он. — Ты сейчас серьезно, Морис? И когда ты это увидел? Когда собирался сказать? Может, следовало дождаться, пока это случится на самом деле? Кто он? Как выглядел?

— Я не знаю… все было так странно. Она… ее сиятельство леди Лейн… была… Я не знаю, она ли это.

Аарон балансирует на кончике иглы.

Он еще никогда не ощущал себя таким зависимым. Таким неспособным подчинить себе кого-то другого.

Взять любого человека Равендорма — хоть бедного, хоть богатого — Аарон мог властвовать над каждым. Но Неялин была вне поля его влияния. Она сказала ему «нет».

— Этот человек, — барон Роул весь взмок, пытаясь донести мысль, — был похож на лорда Блейка, ваша милость…

Аарон втягивает носом воздух.

У такого, как он, нет соперников. Герцогу Элгариону это не интересно. Биться за внимание сомнительной леди — тоже. Но почему против воли он страшно ревнует? Всего одна встреча с Неялин, а он считает ее своей. И, несмотря на ее отказ, он ничуть не сомневается, она одумается. Просто дурочка даже не понимает, какой человек предлагает ей свое покровительство. Может, боится?

— Кстати, где он? — резко спрашивает Аарон. — Надеюсь, уже в Мэйросе? Пусть сидит там, пока я не разрешу вернуться.

— Мне доложили, что он уехал еще несколько дней назад.

И все равно это не успокаивает.

Ничуть.

Аарон сжимает кулаки — снова трясет. Его сила рвется наружу. Сидеть в четырех стенах, боясь кого-то уничтожить — это не для его родовой магии, суть которой Смерть. То, что живет внутри него гораздо хладнокровнее, могущественнее и сильнее, чем мораль, долг сострадание и любовь, оно не считается ни с чем. Только одно сдерживает это зло — сам Аарон. А с некоторых пор ему хочется с этим злом породниться.

— Ваша милость, я могу идти спать? — вдруг спрашивает Морис. — Или будут указания?

Герцог Элгарион переводит на него удивленный взгляд, а затем смотрит на часы. Он совершенно не подумал, что дергает Роула среди ночи.

— Да, будут. Передай списки наставников Кайлу, пусть ознакомится.

— Он уже ознакомился, ваша милость, — отвечает Морис, — и вчера он направил вам конверт за своей печатью, — и он молча протягивает послание.

Аарон вскидывает брови.

Выдергивает послание из рук барона, вскрывает конверт и читает:

'Ваша светлость,

Я не имею возражений против Вашего списка, кроме одной из фамилий. Как суверен государства Равендорм я имею право озвучить Вам свою волю и требовать от Вас ее исполнения, если она не противоречит интересам моей страны. Прошу Вас исключить из списка лорда Калиоса…'

И дальше Кайл перечислял причины, приведшие его к такому умозаключению. А Аарон недоумевает — чего добивается этот мальчишка? Не хватало еще ругаться с королем по такому пустяку. Маленький монарх решил прощупать границы своей власти? Что ж, у Аарона хорошие новости — он не собирается делать из Кайла заложника положения, наоборот, он планирует научить его, как вести дела. Все-таки рано или поздно Кайл вырастет, и Аарону совершенно не хочется в последствии доживать век в темнице или лишиться головы.

— Пусть заменит, — разрешает он.

Но разве у мальчишки, который прожил взаперти, могут быть любимчики при дворе?

Аарон, разумеется, изучит эту кандидатуру. Даже любопытно — кого из своих одаренных подданых король решил выделить.

— Распорядись заложить мой экипаж, Морис. Я поеду один.

Роулу этого достаточно, чтобы поспешить выполнить поручение.

В предрассветных сумерках Великий герцог спускается во двор, забирается в салон и плотно задергивает шторы. Ему нужно туда, где он время от времени чувствовал себя собой. Где он встречался со своим прошлым и сознавал, как далек он от того двадцатилетнего юнца, который мечтал жениться на понравившейся ему девушке.

Старое кладбище и почивший род семьи Грехэм, потрескавшиеся плиты и большой светлый склеп, в котором каждый день менялись цветы. Сегодня это были розы… Эмма любила розы.

Аарон чувствовал себя смертельно уставшим. Постаревшим. Лишившимся сил. Не было во всем мире никого, кто снова сделал бы его жаждущим жизни, кроме нее… И сейчас он впервые думает не об Эмме Грехэм.

Он хочет Неялин.

Так сильно, что все остальное меркнет.

И даже ее внешность уже не играет никакой роли. Есть в ней то, от чего Аарон оживает.

Он опускается на пол и облокачивается спиной о каменный гроб. Рассвет вторгается сквозь узкое окошко склепа спустя лишь полчаса, и все это время Аарон сидит молча.

Может ли он быть счастлив?

Он — цепной пес на службе короля?

Он — рожденный быть Смертью?

Когда он возвращается во дворец, он вновь становится лишь частью страшной истории династии Тэнебран. Великий герцог, убивающих взглядом. Просто тень за троном.

Письмо от Кайла не заставляет долго ждать. Аарону приносят его запечатанным, и когда он разворачивает послание, то застывает, а сердце замирает в груди. В письме написано лишь одно имя, но оно призрачным ножом высекает шрамы у него на сердце:

«Неялин Лейн».

Мечи скрещиваются — деревянные, но от этого соперникам не легче. Они наступают друг на друга с переменным успехом, но, когда входит Великий герцог, позвякивая звеньями своего браслета, оба фехтовальщика замирают, а один из них тотчас кланяется, пряча глаза, и не спешит распрямиться.

Другой лишь стирает пот со лба и с изумлением глядит на приближение регента. Ему теперь не положено кланяться — он король.

Аарон не здоровается и, кажется, погружен в свои мысли. Он попросту бросает тренеру:

— Меч.

И не абы какой.

Не тренировочный, а боевой. Тяжелый, с длинной рукоятью.

Кайл застывает и начинает взволнованно втягивать воздух. Он знает, что Аарон не даст ему спуска и утреннее фехтование, которым юный король занимался каждый день, сегодня будет особенно опасным. И мальчика не спасет ни защитный дублет, ни его собственное проворство.

В светлой галерее, кажется, иссяк весь воздух. Аарон, не стесняясь, позволил своей смертоносной магии выплеснуться наружу, подобно проклятию.

Кайл преспокойно берет меч, переданный ему тренером, и встает в стойку. И Великий герцог безо всякого промедления наносит серию ударов, которые Кайл с трудом парирует.

— Пошли все вон! — акустика в галерее позволят голосу герцога звучат оглушающим громом.

Тотчас все бросаются прочь, оставляя юного короля один на один с чудовищем. И Аарон молниеносно атакует опять, в два уровня — сразу и безоговорочно. Так, что Кайл стискивает зубы, рычит и пятится. Меч с хлестким звуком сечет совсем рядом, задевая одежду и Кайл испуганно вскрикивает и падает навзничь. Его оружие летит в сторону по каменным плитам, а Аарон припадает на колено рядом — острие его меча упирается в шов между плитами пола, а лезвие нависает над горлом короля.

Кайл с ужасом глядит в глаза своего дяди, запыхавшись после схватки, и все, что он видит — тьму, вырвавшуюся из преисподней.

— Хватит! — испуганно рычит он.

— Объясни мне, мальчик, — произносит Аарон, — решил поиграть со мной?

— Нет.

Великий герцог держит рукоять двумя руками — одного удара хватит, чтобы отсечь Кайлу голову.

— Что значит это имя в письме?

Кайл сглатывает, пытается отползти, но Аарон опускает меч ниже, и король замирает.

— Что ты делаешь? — кажется, король из последних сил сдерживается, чтобы не разревется. — Приказываю прекратить!

— Ответь на вопрос.

Кайл вновь делает самоуверенную попытку освободиться, но Аарон прижимает его к полу, смотрит в глаза беспощадно — того и гляди прикончит.

— Я хочу, чтобы она приехала сюда! — наконец кричит король, и его охрипший голос тонет в многоголосом эхо галереи.

— Глупец!

Аарон поднимается, медленно идет к окну, сжимая затянутые в перчатки кулаки. Его родовая сила стрекочет вокруг, как гнездо ядовитых гадюк.

— Все еще не можешь оторваться от юбки? — цедит он. — Ты, вообще, понимаешь, что больше не имеешь права на безрассудные поступки? Хочешь приблизить к себе такую, как она? Репутация ее рода уничтожена, ее имя очернено. Ей не место при дворе. Рядом с тобой. Это ты понимаешь?

Аарон с изумлением поворачивается, когда слышит лязг стали. Кайл поднимает меч и молча идет следом. Герцог ухмыляется. Забавно. Он не ожидал такого упрямства. Что ж…

Мечи снова скрещиваются.

Разумеется, Кайл еще слишком мал, чтобы тягаться с Аароном. И последний без труда уложит мальчишку на лопатки, но чего герцог не ожидает, так это мощного удара пламени. Хлопок выносит витражи в галерее — огонь вырывается наружу алым облаком, а Аарона припечатывает к стене. Да так, что он падает на вытянутые руки и пару минут кашляет, выхаркивая, кажется, собственные легкие.

Кайл приближается.

Аарон искоса наблюдает, как король идет по покрытому копотью полу и присаживается на корточки. Конечно, его пламя не может сжечь Элгариона — Тэнебран не способны навредить друг другу. Но в этот момент Аарон ощущает нечто, вроде гордости.

— Хороший аргумент, Кайл, — шипит он, стирая с губ кровь, оглядывая потрепанную, слегка дымящуюся одежду и полностью разнесенную галерею. — Но недостаточный.

— Она будет в числе моих наставников!

Великий герцог поднимается, смахивает с седых волос пепел, а затем приваливается плечом к стене, слегка морщась. Возможно, у него сломаны ребра. Хотя какая разница — мальчишка впервые осмелился показать, кто здесь главнее, и это отчего-то Аарона раззадорило.

— Наставником может быть только наследник, обладающий высоким потенциалом, — бросает он. — Это ты не предусмотрел? Кроме того, она женщина. В глазах двора — падшая.

Кайл тоже поднимается, не выпуская меч.

— Я ей обещал. И я о ней позабочусь.

Вот на этом месте Аарон подавился воздухом. Засмеялся, но тотчас зашипел от боли.

— Позаботишься? — переспрашивает он. — Двор не примет ее. Не будь дураком. Ее дар не просто не пробужден, он иссяк. Первородная от нее отвернулась. Ей уже двадцать.

— А что, если я скажу, что ее родовая сила проснулась?

Герцог сощуривает глаза.

Его не так-то просто обмануть, и он видит — Кайл не лжет.

— Это еще хуже, — мрачно бросает он. — Ее дар принадлежит роду Блейков. Если то, что ты сказал, правда, то Неялин будет обязана подчиниться. Это закон, Кайл. Изменить это будет сложно даже королю. Твою власть делают люди, мальчик. Как бы ты не хотел быть монархом, без поддержки родов, ты — никто. Королева ждет твоих ошибок, ее люди — удобного момента. Сейчас не время для глупости. Леди Лейн я найду сам и обеспечу ее безопасность.

— Нет!

— Не спорь! — отрезает Аарон.

— Никто не смеет забрать ее дар, пока она моя наставница! — с жаром выкрикивает Кайл. — Она будет неприкосновенна. Я не позволю Блейку к ней даже приблизиться!

— Пока тебе не исполнится шестнадцать, — благоразумно напоминает Аарон.

— Я не могу оставить ее одну! Я ее не брошу! Не брошу, ясно тебе, Аарон! — с яростью рычит Кайл. — Ты мне не указ! Я король! Подчинись! Я тебе приказываю!

Аарон отталкивается от стены и хохочет. Опускает голову, позволяя белоснежным волосам упасть на лицо.

— Чем она заслужила такую милость, Кайл?

— Она спасла мне жизнь, и я дал ей слово, — король решительно смотрит на герцога, и весь его вид говорит о том, что он не отступит. — Дал слово, понимаешь?

— Понимаю. Тебя окрутила женщина. Они это умеют.

— Она другая.

— Конечно, — тянет Аарон.

Но ведь мальчишка прав. Великий герцог непрестанно о ней думает, но разве скажет, что хочет ее себе? Что отравлен тем же ядом, что и Кайл? И что сейчас что-то темное поднимается со дна его души, когда он вынужден ее с кем-то делить?

— Я прошу тебя, Аарон.

Герцог вскидывает взгляд, уколотый в самое сердце этим простым «прошу».

— Ты знаешь, где она? — спрашивает он.

— Нет.

— С чего ты решил, что она к тебе придет? Что явится ко двору, где каждый будет смотреть на нее, как на продажную девку? Сказать, кем ее здесь считают, Кайл? Думаешь, она рискнет из-за тебя своим даром? Довериться мальчишке, зная, что есть еще я? А я могу наложить вето на все твои решения. Думаешь, она не испугается?

— Она придет.

Поразительная убежденность.

— Она придет, — еще раз повторяет Кайл, глядя перед собой, в никуда. — Я знаю. Она не поступит, как моя мать.

И Аарон поджимает губы.

— Твоя мать была мудрее, — вот и все, что он говорит.

Испытывает ли он вину за то, что когда-то увез мальчика из дома, вырвав из рук герцогини Азариас? Нет. Равендорму был нужен король. Сильный король. И, возможно, Кайлу суждено им стать, а значит все было не зря.