Наставница для наследника престола

Глава 33

«Рыжая потаскуха».

Когда именно мне под дверь проталкивают записку с таким содержанием установить сложно. Я обнаруживаю ее утром, когда мне приносят пошитое за ночь платье наставницы. Усилия портных, кстати, оправданы — платье сидит хорошо. Оно в меру строгое, скрывающее грудь и шею.

Я снова смотрю на почерк — ровный, твердый и, кажется, мужской.

Сминаю записку и безразлично выбрасываю в камин. Меня ничуть не трогают подобные выпады — надо ж, обозвали!

Гораздо больше меня волнуют письма от матери Кайла. Вчера я их старательно запрятала под матрас и спала на нем всю ночь, словно на иголках. И меня терзала тройственная дилемма: избавиться от них, унеся этот секрет в могилу, отдать Кайлу или Великому герцогу.

Утро в королевском дворце — это нисколько не праздное лежание в кровати. Дворец — это, если хотите, огромный офис, где работа начинается еще ночью, а у некоторых и вовсе не заканчивается.

Четыре тридцать утра.

Едва только рассвело. Вернее — из-за туманного горизонта робко потянулся заспанный солнечный луч. Где-то на задворках королевства заголосили петухи.

А в моей комнате уже полно народа. Две швеи подгоняют платье прямиком на мне, мальчишка-слуга выгружает тюки с комплектами белья, служанка приносит завтрак, а паж уже топчется на пороге с изменениями в расписании короля.

В шесть его величество разбудит специальный человек — оказывается, такой состоит в штате. А до этого времени я должна уже освежиться, поесть и мчаться в лекторий, куда его величество явится после утренней тренировки и завтрака.

Сегодня третий день коронационных балов, и несмотря на то, что король вчера лег спать за полночь, герцог Элгарион неотступно следил, чтобы государь не провалялся в постели лишнюю минуту.

Физической подготовке он отводил особую роль — тренировки монарха были пострашнее средневековой экзекуции. Кайлу ежедневно надлежало выполнять многочисленные упражнения до изнеможения. Остальное время отводилось государственным обязанностям: встречам, присутствиям где-то и с кем-то, поездкам. Все остальное занимало обучение. Знаменитая фраза: «учиться, учиться и еще раз учиться…» звучала бы, словно легкая прелюдия.

Когда солнце показывает над обширным зеленым парком самую верхушку, меня приглашают в покои короля по его личному незамедлительному требованию.

Его спальня невероятно большая, но мне становится тесновато, когда, помимо безумного количества служащих и прислуги, я замечаю лорда Варлоса. Этому пройдохе, видимо, прочат высокую должность и место ближайшего соратника короля. Николас бегло бросает на меня взгляд — по-мужски заинтересованный и ревностно-горячий, и тотчас отворачивается.

Можно подумать, я буду с ним соревноваться за внимание Кайла.

Кстати, юный король стоит посредине комнаты, позволяя слугам одевать его в военный мундир, прошитый серебряной нитью. Кайл поворачивает голову на звук моих шагов и открыто улыбается.

— Леди Неялин! — объявляет хранитель королевских покоев.

Я склоняюсь в реверансе, подчиняясь раздражающему формализму. В общем-то, кланяться человеку, с которым в прямом смысле был в полном дерьме, кажется комичным и излишним. Но Кайл — король, хоть и маленький.

Наконец, цирюльники, пажи, слуги и прочий народ удаляются. К сожалению, Варлос остается здесь же, замирает у окна, поглядывая куда-то за горизонт.

Кайл смешно зачесывает ладонью только что тщательно уложенные волосы, подходит ко мне и, сияя гордостью, сообщает:

— Я же тебе обещал!

Мне тоже хочется потрепать его по макушке, но я лишь сдержанно склоняю голову:

— Спасибо, ваше величество, — и лукаво смотрю, едва сдерживая улыбку.

— Пойдем, — он хватает меня за руку, тянет к сервированному столу. — Бери, что хочешь! Это все — мое. Садись, Нея. Теперь тебе можно все.

Он и сам плюхается на стул и вдруг окликает:

— Нико!

— Да, ваше величество? — с готовностью откликается Варлос.

До омерзения услужливо.

— Хватит тебе! Иди сюда! Познакомься с Неей.

Я ощущаю странную неловкость — не хочу я с ним знакомиться. Уже знакомы. Его оскорбительные реплики на балу никакими улыбками не сгладить.

Кажется, лорд Варлос тоже растерян. Ему больше всего на свете не хочется сидеть за одним столом с такой, как я.

— Леди Неялин, — но, между тем, он кланяется. — Как вам первый день во дворце?

— Все замечательно. Благодарю.

Беседа заканчивается. А Кайл смотрит на меня горящими глазами, хватается за вилку и принимается есть.

— Я рад, что ты приехала. Сначала все будет непривычно, но ты освоишься, — говорит он. — Я подам Аарону прошение, чтобы он позволил тебе всегда быть рядом со мной.

На это тоже требуется разрешение, как оказалось. Аарон Элгарион тщательно следил за кругом лиц, с которыми взаимодействует молодой монарх. И, возможно, этот «Нико» лишь очередная протекция Великого герцога.

Кстати, граф начинает что-то рассказывать. Байки из серии «жизнь королевского двора»: как кто-то оконфузился на балу, перебрал с алкоголем или сотворил нелепицу. Кайл напряженно ест, время от времени усмехаясь. Кажется, лорд Варлос лезет из кожи вон, чтобы заслужить благосклонность.

— Если хоть кто-то тебя обидит, скажи мне, — вдруг поворачивается ко мне Кайл, обращаясь невпопад, будто только и думал об этом все это время.

— Я справлюсь.

— Ты стала слишком худой, — подтрунивает он. — Ешь.

Я и правда угощаюсь кусочком яблока.

А Николас монотонно пережевывает еду и сощуривает глаза. Кажется, у него появился соперник за внимание короля, и это ему не нравится.

Обучение Кайла начинается ровно в восемь. В лектории уже собрались другие наставники, каждый из которых исполнял при его величестве свою роль. В большом помещении стоял самый настоящий трон — король был здесь, без сомнений, главным. Он. Не учитель.

История, культура, тактика, нормотворчество, иностранные языки, международное право — одна дисциплина сменялась другой.

Почти до полудня его величество прилежно учится. И мы тоже. Я — с большим интересом. Все-таки этот мир для меня еще полон загадок. О географии я, вообще, имею смутное представление.

А потом мы вдруг слышим отчаянные вопли: «Великий герцог Элгарион! Глаза долу!» Лорд Дерби — атлетически сложенный молодой наставник с кучерявыми темными волосами, шепчет Варлосу: «Что ему здесь нужно?» И получает недвусмысленный ответ: «Этой ночью ему привозили девиц, из которых он выбрал сразу двух, но, кажется, все еще неудовлетворен».

Произнося это Николас глядит на меня — не скрываясь, плотоядно.

Но в следующую секунду он опускает голову — до нас доносится характерный звон цепи.

Когда на пороге раздаются знакомые шаги, мы все подскакиваем на ноги. Учителя, слуги, наставники — все присутствующие кланяются и смотрят в пол, застывая, словно пораженные ударом молнии.

— Ваше величество, — голос Великого герцога по-деловому сух и спокоен, но у меня отчего-то сердце подскакивает к самому горлу.

— Ваша светлость, — так же бесцветно произносит Кайл.

Аарон не замедляет шага. Он проходит мимо склонившихся наставников, едва ли обращая на них внимание.

— Сегодня ночью в предместье Сазра вспыхнуло восстание. Во главе барон Гилмор, местный землевладелец, — он замирает напротив лорда Варлоса: — Что нужно делать, граф?

И ждет.

Безмолвно.

В это время Николас, вероятно, медленно седеет. Однако ж он быстро берет себя в руки:

— Подавить восстание, ваша светлость, — чеканит ответ.

— Отлично. А еще?

— Всех заговорщиков уничтожить, а барона повесить.

— Замечательно. Еще?

Это требовательное, жесткое «еще» бьет где-то у меня в черепной коробке.

Варлос теряется — клянусь, я слышу, как движется его кадык под кожей. Но тут вдруг подает голос Адам Дерби:

— Обложить податью, чтобы было неповадно впредь.

— Такой совет вы дадите королю, граф? — уточняет Аарон.

— Да, ваша светлость.

— Еще?

— Оставить в границах землевладения регулярные войска…

— Дальше? — требует герцог.

Адам щелкает зубами — фонтан его идей иссякает.

— Все? — уточняет Аарон. — Высказались? Это вы посоветуете королю? — он снова ходит мимо нас, и каждый раз я ощущаю волну жара, когда он оказывается рядом. — Ваше величество, вы услышали мнения наставников. Решайте. Мне надо отдать приказ.

Тишина стоит адовая — лишь весомые, оглушающие шаги. А затем голос Кайла:

— Леди Неялин?

Даже частичка пыли, что кружила в воздухи, в ту же секунду леденеет. Свет утреннего солнца слегка меркнет. В комнату вползает нечто зловещее — ледяное, медлительное, дьявольски злое…

Герцог Элгарион останавливается. Чувствую, как он переводит на меня взгляд — будто стеклом по коже.

— Отвечайте, леди, — обращается он ко мне.

— Могу я уточнить, из-за чего, вообще, произошло восстание?

— Это имеет значение?

— Да.

Пауза.

Твердые шаги несут ко мне этого человека. Он останавливается не просто напротив, а так близко, что я вижу мыски его ботинок. Ощущаю легкий аромат табака и парфюма.

— Пока вы будете разбираться, ваши враги будут захватывать очередную пядь земли, пока не доберутся до столицы, — жестко произносит он. — Каждое промедление — это пуд королевской власти. Ваше женское милосердие, леди Лейн, — проявление слабости. Когда ваша голова окажется в руках врагов, а кровь польется по улицам городов, будет поздно рассуждать — почему.

И затем он сразу отходит, не давая мне права голоса.

А у меня сердце безумно колотится. Потому что к другим он так не цеплялся, не упоминал «женское милосердие», не бросал столь уничижительно: «проявление слабости».

— Ваше величество? — спрашивает он. — Какой приказ мне отдать?

Кайл какое-то время молчит. Разумеется, герцог Элгарион вполне может и сам распорядиться ситуацией, но он испытывает наставников. Хочет знать, на что способен каждый из нас.

— Подавить восстание! — приказывает Кайл.

Я лишь стискиваю зубы. Как много стоит за этим решением? Жизни, смерти… И приказ на клочке бумаги. Глупое решение кучки вчерашних мальчишек?

— Еще? — холодно спрашивает Аарон.

— Этого недостаточно? — уточняет король. — Хорошо… Зачинщика взять живым и допросить. Как сознается — вздернуть.

— Еще?

— Я… — Кайл осекается.

— Гилмор имеет баронский титул, в Сазре находится вся его семья. Двое старших сыновей, один из которых унаследует земли.

— Допросить.

— Еще!

— Еще?

— Да, ваше величество. Подумайте.

Кайл молчит.

— Быстрее, — приказывает герцог.

Я чувствую тяжкое сомнение. Король размыкает уста и выдыхает:

— Казнить обоих.

Меня оглушает это решение. Вынужденное. Безвозвратное. Обременяющее. Я и сама не знаю, правильное оно или нет. Просто все внутри клокочет.

— Ваше величество, — говорю решительно. — Нельзя наказывать человека, вина которого не доказана. Ваше решение разумно — граф Гилмор должен быть казнен. Но виновны ли его сыновья? Король — это не только безусловная сила, но и справедливость!

Я чувствую, как ледяная мгла сгущается.

— Замечательно, леди Лейн, — вдруг говорит герцог. — Вы, определенно, умеете отстаивать свою точку зрения. Но ваши аргументы неубедительны.

Он преспокойно идет к дверям, не желая продолжать. А я бросаю сердито:

— Лорд Элгарион?

Он останавливается.

— Да, леди?

— Вы можете уделить мне минуту?

— В вашем случае и минуты много.

Цепь на его руке звенит, а затем я слышу, как по коридорам проносится: «Герцог Элгарион! Глаза долу!»

Кайл, запыхавшийся, красный и взмыленный, садится рядом со мной, сгибает колено и опускает на него кисть с зажатым в руке деревянным мечом.

— Это еще ничего, — говорит он. — Мастер Йен не такой быстрый, как Аарон.

Мы оба смотрим, как в боевую стойку встает Николас, а коренастый мечник, лорд Йен, начинает нападение.

Остальные наставники тоже сидят поодаль, наблюдая за ходом тренировочного поединка.

— Ты ему доверяешь? — спрашиваю тихо. — Этому Варлосу?

Кайл усмехается, смахивая с глаз челку.

— Нет. Я никому не доверяю, кроме тебя и…

И Великого герцога, конечно. Но в этом королю признаться трудно.

— Почему тогда он рядом с тобой?

— Он забавный, — пожимает плечами Кайл. — С ним весело.

— Будь осторожен.

Кайл кивает, устало вытягивает ноги. Ежедневная подготовка чертовски выматывает, а впереди еще последний день бала. Кстати, Николас оказывается неплохим мечником. Мы все наблюдаем, как он с позерством уворачивается от ударов мастера Йена и при этом строит смешные гримасы, делая вид, что ему сложно.

— У него пассивный дар, — говорит Кайл, наблюдая за этим и время от времени несдержанно хихикая. — Но Аарон считает его очень полезным. Нико чувствует угрозу. Из него выйдет отличный камергер.

Мастер Йен, наконец, безжалостно закалывает Варлоса деревянным мечом, и тот театрально падает на спину.

— Это не шутки, граф, — рявкает мастер.

Нико, сверкая белозубой улыбкой, поднимается, кланяется вправо и влево, прижимая к груди руку, словно актер. И получает от мастера еще один мощный укол острием под ребра.

А потом этот мужчина идет к нам, садится рядом с королем. Ему это позволено. В отличие от остальных.

— Мне нет равных, — говорит он. — Кроме вашего величества, конечно.

Кайл усмехается. Мы с ним понимающе переглядываемся.

— Попробовал бы ты сразиться с Аароном, — говорит король. — Он быстрый. Самый быстрый. Я не знаю того, кто был бы лучше, — и тут же Кайл мрачнеет, щелкает зубами, будто сказал лишнего.

Как глубока его привязанность к Аарону?

Кажется, она крепче и сильнее, чем я думала. И от этого становится как-то не по себе, ведь Аарон чертовки черств и не умеет проявлять заботу без насилия, рамок и ограничений.

— Ваш черед, леди, — поднимаю голову, натыкаясь на протянутый мне меч.

Мастер Йен спокойно дожидается, когда я поднимусь.

— Вот же черт, — с насмешкой бросает Николас. — Ваше величество, мы будем заставлять женщину махать мечом?

Он подскакивает на ноги, галантно протягивает мне руку. Правда, его чертово поведение совершенно несерьезно и может польстить только юной, наивной дурочке.

Я отвергаю его помощь, встаю сама, молча беру меч и выхожу в цент галереи.

— Она это серьезно? — складывает на груди руки Нико.

— Абсолютно, — кивает король.

Все смотрят на мое черно-лиловое платье. Кажется, для тренировок оно подходит не лучшим образом. На лицах наставников появляются разнузданные улыбки.

Как бы серьезна не была женщина, они видят в ней лишь хорошенькую дурочку. Мужчины смотрят на мою тренировку, как на развлечение, усладу для мужских глаз. Даже мастер Йен теряется, ожидая, наверно, что я попрошу о снисхождении или закачу истерику.

Но нет.

— Я хочу научиться, — говорю я, потому что мечник не решается атаковать.

Он хмурит брови, обреченно вздыхает:

— Тогда вам стоит начать со стойки и правильного хвата меча.

Тренировка заканчивается почти перед самым балом. Королю отведено совсем немного времени на отдых и подготовку, поэтому нас он тоже отпускает.

— Леди Неялин, — мурлычит лорд Варлос, когда мы идем по коридору, попрощавшись с его величеством.

Он слегка склоняется ко мне, втягивая запах моих волос — открыто, так, будто в подобном поведении не кроется никаких подтекстов. А другие мужчины воспринимают это, как должное. Словно со мной так можно.

— Скажу вам по секрету, — его дыхание опаляет кожу моей щеки.

И хотя его руки убраны в карманы, пока он разнузданно бредет рядом, улыбаясь, словно лис, я ощущаю себя уязвимой.

— Многие лорды готовы заплатить вашей служанке, чтобы купить ваше белье.

Я до того не ожидаю ничего подобного, что просто фыркаю. Какая глупость, ей-богу!

— Только не говорите, что вы первый в очереди, — мрачно бросаю я.

— Я всегда первый, — скалится он. — Но в вашем случае, к сожалению, первенство отошло лорду Блейку. И то, он не оценил это по достоинству.

Сжимаю кулаки.

Первым порывом было ударить Николаса по лицу — и не абы как, а с размаху, кулаком, да в наглую морду. Останавливает меня только то, что мое поведение бросит тень на короля и поставит под сомнение его решение.

— Кроме того, ваше бельишко стоит не так дорого, — продолжает шептать он, — а меня вот интересует цена того, что под ним.

Все уже кипит у меня внутри.

— Хотите цену? — холодно спрашиваю я, и Николас слегка сбивается с шага.

— О, да.

— Для вас она может оказаться неподъемной, лорд Варлос, — говорю я так, чтобы слышал только он. — Но каждое ваше слово приближает вас к тому, чтобы вы ее заплатили.

Он посмеивается.

— Вы, как самка богомола, пожираете своих любовников? А как же Великий герцог? Он оказался вам не по зубам?

— На вашем месте я бы поостереглась упоминать его имя.

— М-м, — Николас пользуется тем, что мы входим в крыло, отведенное для королевских служащих, и впереди уже маячит дверь в мои покои, склоняется еще ниже и горячо шепчет: — Пахнешь сладко. Так и съел бы.

Я резко сворачиваю к двери, лишь сверкая глазами. Еще не хватало терпеть нагловатые ухаживания этого дурака. Какую игру он затеял?