Наставница для наследника престола

Глава 26

НЕЯЛИН ЛЕЙН

Арвал герцогство Азариас

В Арвале все происходит с запозданием.

Если в Гнемаре меня обсуждали еще неделю назад, то в герцогство новости докатились не сразу, но были подобны цунами. Они вызвали воистину грандиозные разрушения в головах местных сплетников. Особенно возмутительным был тот факт, что оскандалившаяся леди может вдруг стать наставницей самого короля. Все газеты пестрили заголовками о том, что герцог Элгарион выдвинул условие о моем возвращении.

Госпожа Этери кладет на стол сцепленные замком пальцы и смотрит на меня своим фирменным «умри-на-месте» взглядом:

— Вы хотите уйти? — спрашивает она.

— Да. И поэтому я прошу вас повременить с передачей Шерриден лорду Бранзу.

Я сижу на стуле перед старым столом, на котором привратница не держит никаких документов. Он девственно чист и не тронут. Комната тоже аскетична: здесь пахнет сладковатым тленом и солнцем. Сама Этери сидит так прямо, словно проглотила палку.

— С какой это стати? — хмурится она.

— Я сделаю все возможное, чтобы не разлучать ее с сестрой. В Арвале у меня есть две родственницы, у них в скором времени будет большой и просторный дом. А деньги я вам выплачу любые.

— Вы не в своем уме!

Я коротко приподнимаюсь, демонстрируя след от выжженной печати, а когда глаза Этери округляются, говорю:

— Я перекуплю девочек.

— Что? — она вскидывает обескураженный взгляд.

— Я — леди Неялин Лейн, — я спокойно бросаю на стол газету, первая полоса которой пестрит заголовком: «Опозоренная графиня — наставница короля?». — Если у вас есть хоть капля сострадания, скажите директору, что Шерри все еще больна. Я обязательно выкуплю ее. И я не забуду этот пансион. И никого из этих девочек.

Чем больше я говорю, тем тревожнее и бледнее становится лицо госпожи Этери. А вот в ее глазах рождается странная пустота.

— Но вас проверяли, — наконец, она коротко выдыхает и резко поднимается.

Она семенит к двери и едва успевает схватиться за ручку, как я прижимаю дверь рукой и шепчу над склоненной головой Этери:

— Я вам не враг, но, если вы расскажете директору, или он впутает графа Бейтса, всем будет плохо. Я прошу вас, госпожа Этери, — я гляжу на ее профиль, а ее глаза, тем временем, вовсе стекленеют, — просто скажите, что Шерриден нездорова.

— Пансион живет на пожертвования лордов, — шепчет она. — Кем бы вы ни были, мужчины всегда брали себе мьес, и это не изменится.

— Вы просто не знаете, на что я способна.

Этери заторможенно поворачивает голову, и ее взору возвращается осмысленность. Она рывком одергивает платье — ключи на ее поясе звякают.

— Вы ничего не теряете и ничем не рискуете, — я все еще держу дверь. — Но, если откажете, вы потеряете очень много.

Привратница сощуривает глаза, смотрит на стол, где лежит газета.

— Вы собираетесь стать наставницей короля? — спрашивает она. — А если не получится?

— В этом случае вы вольны делать то, что должны. Но знайте, госпожа Этери, я не из тех, кто опускает руки.

— Почему вы вообще… — она осекается.

— Потому что у каждой женщины должен быть выбор, за который ее никто не будет осуждать.

Этери моргает, а ее верхняя губа подрагивает. Она делает громкий вдох и возвращается к столу.

— Вы хорошо поработали, госпожа Лин. Видит Первородная, только благодаря вам у этих девочек появился шанс выжить. Я не могу отпустить вас… — и она бросает на меня взгляд, в котором я различаю нечто такое, что трогает сердце. — Без вознаграждения. Возьмите билет на самый быстрый поезд до Гнемара и не скупитесь. Женщине опасно путешествовать одной.

Она отпирает верхний ящик стола, берет мешочек, туго набитый монетами.

— Тут немного, но должно хватить, — привратница подходит, берет мою руку и вкладывает мешочек в ладонь. — Еще никогда женщина не становилась наставницей короля. Никогда не отказывалась подписывать покровительство, оставшись в разводе. Еще ни разу на моей памяти аристократка не работала, как проклятая там, куда боялись заходить остальные. Вас ждет еще много трудностей, госпожа Лин. Но я верю в то, что вы сказали, — она похлопывает меня по руке, а затем кивает на дверь: — Идите.

Мое сердце вновь трогает что-то незримое.

— Спасибо, госпожа Этери.

От денег я не отказываюсь, но принимаю твердое решение возместить все с лихвой.

Мне остается поговорить с девочками и попрощаться. Вернее, выдержать получасовые объятия младших и робкие благодарности старших. А еще сказать Шерри, что она пока не должна ничего подписывать.

— Вы же вернетесь, госпожа Лин? — Молли утыкается лицом мне в солнечное сплетение.

Меня переполняет горячая нежность.

Я ухожу с тяжелым сердцем.

Мне кажется, что впереди ждет путь в бесконечной череде унижений, косых взглядов и предрассудков. Во дворце, где цена всему — происхождение, репутация и богатство, будет ли в чести сострадание, справедливость и любовь? Будет ли мой дар достаточно силен, чтобы герцог Элгарион позволил мне встать рядом с Кайлом? И было ли в его планах, вообще, позволить?

Я могу оказаться в ловушке. Но, с другой стороны, я уже поймана. Словно птица в силках, которая не осознавала, что уже в клетке.

Протискиваюсь на перрон, купив билет. У меня с собой лишь старый потрепанный чемодан. Поезд подъезжает, и меня одолевает волнение. Мельком замечаю знакомую фигуру — тот самый попутчик с дилижанса. Его крупная фигура мелькает в толпе. Впрочем, он не скрывается — прямо сейчас смотрит на меня и медленно кивает, вытянутым пальцем приподнимая полы шляпы.

И я вдруг киваю в ответ — без страха. Говорю будто: «Я знаю, что ты следишь за мной».

Глупо думать, что теперь я ускользну от людей герцога Элгариона. Наоборот, тот факт, что я под присмотром, слегка успокаивает.

А после я бесстрашно ищу этого здоровяка в поезде, а когда мы сталкиваемся, то протягиваю ему руку для рукопожатия.

— Спасибо, что не выдали меня графу Бранзу, — говорю я, все еще держа вытянутую ладонь и получаю в ответ робкое рукопожатие. — Как ваше имя?

— Нил Дериш, — представляется мужчина.

Он немногословен и мрачен.

Просто тень, шествующая следом.

— Мне нужно встретиться с герцогом Элгарионом.

Взгляд господина Дериша скользит по моему лицу, а затем вниз — щеки здоровяка слегка розовеют.

— Он будет удивлен, — внезапно говорит мужчина. — Приятно. — А затем выдыхает, будто представив на секунду эту картину. — Я устрою вам эту встречу.

— Буду благодарна.

Нил скрывает усмешку, но я замечаю чертовщинку в его глазах.

— В столице вам стоит быть осторожной, — говорит он. — Вы самая обсуждаемая женщина Гнемара. А сейчас и весьма красивая.

Это не было комплиментом.

Хотя, может, и было.

Я не нуждалась в оценке собственной внешности. Я успела побыть и дурнушкой, и это дало мне понимание губительных установок Равендорма — в женщине ценна только форма и приданое. Ее репутацию может уничтожить развод, в худшем случае — банальная ложь.

Поезд трогается, и я занимаю место у окна.

Отступать поздно.

Итан Блейк

Столица Равендорма Гнемар

Сколько прошло дней прежде, чем Блейк осознал, что его обманули и унизили?

Если подумать, он жил перманентно, словно механизм. До тех пор, пока не врезался в нерушимую стену, имя которой теперь выжжено у него за грудиной — Аарон Элгарион. Гребанный седой урод.

Великий герцог обложил пошлинами его торговые суда. Он фактически запер его в Мэйросе, не позволяя вернуться. Итан отправил в канцелярию регента не меньше пяти писем, потому что его карету разворачивали дважды. Он получил разрешение только накануне всех празднеств.

В столице пришлось снять номера, потому что теперь и на собственный дом он почти не имел прав.

Блейк не первый раз был в немилости, но теперь он, казалось, претерпевал самое страшное время. Великий герцог мог вывести его из игры, обрубая одну ниточку за другой. В этом регент был методичен, хладнокровен и дальновиден. Он умел играть в подобные игры гораздо успешнее взрывного Сайгара, который вспыхивал также быстро, как и остывал.

Блейку следовало быть хитрее.

Осторожнее.

Чезар бросает перед ним на стол несколько газет и молча отходит к окну.

«Оскандалившаяся графиня — наставница короля?»

«Накануне коронации так и не утвержден список наставников!»

Итан к газетам не притрагивается — и так видно, что за новость на первой полосе. Он трет лицо рукой, ощущая себя частью какого-то бредового спектакля. Его бывшую жену — эту рыжую тупицу — желают видеть при дворе!

— Что ты про это думаешь? — Чезар, чья седая голова заметно поредела с годами, а выправка слегка ослабла, создавал впечатление памятника, выросшего посреди комнаты графа Блейка.

— Что он рехнулся, — злостно бросает Итан. — Он не может найти ее, будто она провалилась сквозь землю! Филипп написал, что этот седой тиран устроил в Арвале разнос и несколько чиновников лишились места! Он лично приезжал за ней! А теперь… это.

Если бы Итан не знал, что Неялин просидела в его доме два года почти безвылазно, он бы и впрямь посчитал, что они с Элгарионом любовники. Но ведь это безумие! Кто в здравом уме посмотрит на рыжее недоразумение, лишь по прихоти судьбы именуемое женщиной?

— Он хочет убедиться в наличии у нее дара, — Чезар, наконец, разворачивается, пронзая бывшего зятя хмурым взглядом. — Что ты знаешь об этом?

— Ничего.

— Ничего? — повторяет Чезар, вскинув брови. — Ты — делец, Блейк. У тебя всегда было превосходное чутье. Неужели не видишь, что моя дочь нужна герцогу? Он полностью отстранил нас от участия в ее судьбе. Он что-то знает, — старый граф ведет носом, принюхиваясь, словно охотничья собака.

В Неялин проснулся дар.

Возможно, дар там пустяковый. Прошло не так много времени, потенциал еще слаб. Вряд ли Неялин сможет занять место рядом с королем, продемонстрировав какие-то умения. Да она опозорится… в очередной раз.

Но это не так сильно ранит Итана. Гораздо больнее другое…

Блейка убивает не столько желание регента прибрать к рукам Неялин, сколько намерение забрать Мелиссу Эшфорт, которую Блейк считал своей. Которую целовал. Которую желал до потери пульса.

Но кто он, а кто Аарон?

Разумеется, едва перед семейством Эшфорт замаячила возможность породниться с королевской семьей, Блейку окончательно дали понять, чтобы он катился к черту. Это унижение он едва стерпел.

Мелли…

Лучшая женщина Гнемара. Его крошка-Мелли, которую он уже не раз представлял в постели, станет льнуть и отдаваться чудовищу. А тот будет наслаждаться ее соблазнительным телом и сладкими губами.

— Будь он проклят! — шипит Итан.

Его душит ревность.

И хочется отомстить. Забрать у Элгариона в отместку то, что он ищет — Неялин.

— Я имею право получить приданое, — говорит он. — Разве нет?

— Формально, — отвечает Чезар. — Но ты же понимаешь, что тягаться с герцогом — безумие?

— Двор не простит ему потаскуху у трона. От ее имени уже ни осталось и следа. Если она явится ко двору, то станет посмешищем. Мы оба знаем, что Неялин теряется в обществе.

Чезар лишь кривит губы, будто речь вовсе не о его дочери.

— Я хочу восстановить свою репутацию, — говорит он, — а не окончательно ее лишится. Неялин по закону принадлежит моему роду. Герцог обещал нам обоим, что найдет для нее покровителя, а приданое передаст тебе. Неялин должна стать твоей мьесой, а после отдашь ее тому, на кого укажет его светлость.

— К сожалению, я лишен права голоса.

— Не в случае, если королева встанет на нашу сторону. Ее положение при дворе опасно шаткое. Ей нужны союзники, а нам ее помощь.

Итан в задумчивости закусывает губу.

Летиция ненавидит Аарона. И даже умирая, эта гадюка будет его жалить. Почему бы не указать ей наиболее уязвимое место?

В ратуше бьет колокол.

Коронация должна пройти в храме Вечного гласа. В столице сейчас не протолкнуться.

Итан планирует заявиться во всей красе. Несмотря на то, что герцог изгнал его из Гнемара, ограничил в делах и забрал из-под носа его невесту, Итан горел желанием быть неотразимым. А он умел. Сознавал, что красив, успешен и умен. И как нельзя востребован у женщин. И даже, если Мелисса будет ложиться в супружескую постель, на месте чудовищного мужа она, конечно, будет представлять Итана.

Последняя мысль заставляет его немного успокоиться.

Во всяком случае, Аарон во всем второй. Он ищет женщину, которую Итан уже использовал. Но, что самое смешное, собирается жениться на той, которую Блейк научил целоваться.

Кто еще проиграет в этой игре?

ААРОН ГЕРЦОГ ЭЛГАРИОН

Белый дворец династии Тэнебран

Хлопок двери за спиной становится полной неожиданностью.

Неужели в Равендорме родился смельчак, способный вот так войти в клетку с хищником? Без стука.

У Аарона сегодня не было дел только по одной причине — Кайл должен быть коронован. К сожалению, Аарон не мог при этом присутствовать, но опустевший дворец будто кричал о том, что ему можно расслабиться.

После коронации он должен озаботиться собственной свадьбой. И зачать детей. Несколько, если, вообще, прилично считать детей в штуках.

Несмотря на то, что это звучит в его голове, как очередной список задач, Аарон раздумывает над этим серьезно. Он, конечно, не хочет всего этого семейного уюта и тепла, а совершенно четко планирует сделать все максимально рационально. Правда, невесту он видеть тоже не хочет. Достаточно и того, что он на ней женится — познакомится когда-нибудь потом.

От этой перспективы сводит зубы.

— Ваша милость! — раздается голос Мориса, и Аарон улыбается.

И чему?

Тому, вероятно, что барон Роул совершенно распоясался и позволяет себе вольности, за которые можно запросто лишиться места.

— Удиви меня, Морис. Если я буду недостаточно обескуражен, сочту твое появление дерзостью, — для проформы рычит он.

— Неялин Лейн здесь!

Признаться, барону удалось не просто удивить. Аарон забыл, как дышать. Он резко обернулся, моментально вспотев.

Как идиот.

Как мальчишка.

И все его самодовольство, бахвальство и надменность вылетели в трубу. Он оказался растерян, словно потерявшийся ребенок.

— Где?

— Прибыла с господином Деришем и ожидает вашей аудиенции.

— Здесь? — шепчет он.

— Да. Она в приемной.

Аарон медленно ведет ладонью по волосам, едва удерживая себя от того, чтобы пойти к ней. Прямо сейчас.

Он подходит к графину, плещет в стакан янтарную жидкость и выпивает залпом. Молча. В пальцах ощущается предательская дрожь и тепло… Странное сочетание. Ему хочется касаться. И ощущать максимально полно ее присутствие. Кажется, всего времени мира будет мало для этой встречи.

Она здесь.

Приехала.

Эта женщина не испугалась.

А Нил? Не сообщил. Но не силой же он ее привез? Она сама… Сама.

Где чертов портсигар?

Ах… Аарон пообещал себе, что больше к нему не притронется. У него ведь нет слабостей. Или есть?

— Привести леди сюда, ваша светлость?

Этот вопрос рождает в душе Аарона настоящий шквал эмоций.

Да.

Нет.

— Подожди.

Он не ожидал.

Не осознавал.

Сколько раз представлял, что найдет ее. Захватит. Нагрянет. А тут она сама к нему приехала. Так еще и официально. Словно в порядке вещей. В день, когда коронуют Кайла.

— Нила сюда! — приказывает он мрачно.

Его голос пронизан злостью.

Он уязвим. Отношением к этой женщине. Мыслями о ней. Чертовыми чувствами.

Ничего этого не должно быть, а оно есть — все и разом. И настолько невыносимое, что мешает ему жить.

Он ходит по кабинету, заложив руки в карманы брюк и насупив плечи. Ждет. И злость едва не выплескивается из него, когда Нил припадает на колено и склоняет голову.

— Я не имел возможности сообщить, ваша светлость, — говорит он. — Леди Лейн просто вышла из пансиона, купила билеты на поезд и собралась уехать…

— Просто вышла… просто купила… — раздраженно цедит Аарон: — В городе всюду мои шпионы и люди Бейтса, а она просто расхаживает по улицам и делает, что хочет. Так, Нил?

— Она очень изменилась, милорд.

— Неужели? — Аарон вновь выходит из себя.

Там, где упоминалось имя Неялин Лейн, проходила грань его терпения. Он мог сколько угодно поучать Кайла, быть равнодушным в любых вопросах, но, если дело доходило до этой женщины, он умирал мгновенно, становясь лишь яростью и тьмою.

— Все это время она работала в лазарете при бесплатном пансионе для девочек-сирот, — говорит Нил.

Работала.

Аарон знал это. Но теперь, из уст кого-то другого, это звучит чудовищно. Аристократка, наследница древнего рода, работала.

Ра-бо-та-ла.

Герцог больше ничего не хочет знать. Вернее, хочет. Но пусть эта женщина ему исповедуется. Расскажет все сама. Пусть жаждет его помощи. Пусть будет беззащитна. Он все исправит. Кто, если не он?

Аарон проводит ладонью по подбородку — даже не побрился сегодня. Это не должно быть важно. Но он думает и об этом.

— Морис, — наконец хрипло говорит он. — Предупреди ее. Завяжи ей глаза и усади в кресло. Ей нельзя на меня смотреть. Нельзя снимать повязку.

А ему можно.

Он будет смотреть.

И плевать, какая она — толстая, низкая, рыжая. Сейчас это абсолютно неважно.

Когда Морис возвращается и докладывает, что леди Лейн уверила, что не станет подглядывать, но не позволила завязать ей глаза, Аарон теряет остатки благоразумия. И себя теряет. Он просто идет в приемную, весь напряженный, словно пружина. Его сердце учащенно качает кровь.

У двери он не медлит ни секунды. Толкает так, что дверь ударяется о стену и начинает гудеть.

Мысли разом покидают голову, когда он видит силуэт девушки у окна.

Замирает, как вкопанный.