Наставница для наследника престола

Глава 48

НЕЯЛИН ЛЕЙН

К моменту моего прибытия на перроне уже столпились чиновники.

Я без труда узнаю графа Бранза. Этот человек не вызывает у меня ни капли симпатии и доверия. Рядом с ним, вздернув подбородок, стоит лорд Бейтс. Он, конечно, и вида не подает, что не далее, как месяц назад, скитался по Арвалу в поисках рыжей беглянки и едва не сбился с ног, потому что этот вопрос курировал лично Великий герцог.

— Леди Неяин! — оба кланяются, встречая меня у вагона.

За моим плечом стоит Нил. Взгляд Бейтса перемещается на него, а глаза недоверчиво щурятся.

— Очень рад вашему визиту, — мягко начинает он, вновь возвращая мне внимание. — Дориан Бейтс к вашим услугам. Я наместник его величества в герцогстве Азариас и действуют от его имени. Мне поручено обеспечить вашу безопасность.

Его глаза расширяются, когда он понимает, что я прибыла с собственной охраной.

Филипп Бранз в этот момент не спускает с меня затаенно-нахального взгляда, потому что он мгновенно узнает во мне работницу из пансиона. А в моей служанке, которая стоит рядом с небольшим саквояжем, — свою несостоявшуюся мьесу.

— Вас уже ждет экипаж, — говорит Дориан. — Я доставлю вас в Красный дворец династии Азариас.

— Благодарю, но я остановлюсь у своих тетушек.

В выражении лица Бейтса считывается недовольство.

— Во дворце вам было бы спокойнее. А ваших тетушек к вам привезут в любое время.

— Благодарю за предложение. Для меня это большая честь. Но свой маршрут я заранее согласовала с герцогом Элгарионом. А Нил Дериш, — когда я представляю своего телохранителя, взгляды обращаются на этого здоровяка и в благоговейном ужасе замирают. — Ни на шаг от меня не отойдет.

Этим я даю понять, что собираюсь всюду таскать Нила с собой.

— Как вам будет угодно, — отвечает Бейтс с улыбкой, за которой кроется негодование. — Но я пришлю к вашему дому своих людей. Граф Филипп Бранз будет вашим помощником в городе. Обращайтесь к нему по любым вопросам. И, пожалуйста, всегда сообщайте ему, куда вы намереваетесь пойти. Это в целях вашей безопасности.

— Непременно.

Друг моего бывшего мужа — последний человек, с которым я бы стала откровенничать.

Нил и Шерри размещаются вместе со мной в карете, и только тогда Дериш позволяет себе едкое умозаключение:

— Не нравятся они мне.

— Мне тоже, — подавленно сообщает Шерри и смотрит куда-то вниз, плотнее закутываясь в теплую шаль.

Я отдергиваю шторку и вижу, как активно жестикулирует Филипп, разговаривая с Бейтсом. Они стоят далеко, и до меня не долетают даже обрывки фраз, но я понимаю, что своим отказом ехать во дворец, нарушила их планы.

Я облокачиваюсь на спинку сидения — почему-то заботливую Азу и ворчунью-Эльму я воспринимаю, как семью. Будто вот так вернуться к ним — это сродни тому, как корабль встает после шторма в тихую гавань.

Тетушки не знают о моем визите. Просто в какой-то момент к их двухэтажному, новому дому съезжается вся элита королевской охраны и высшая аристократия герцогства.

А мне хочется спокойствия — пирожков и булочек с горячим травяным чаем на кухне. Правда, изначально моя поездка была иллюзией — никакого умиротворения она в себе не несла. Тому свидетельство пятнадцать человек из личной гвардии Великого герцога.

И все равно я сдержанно прощаюсь с Бейтсом, дергаю калитку и оказываюсь во дворе дома. Шерри с предвкушением всхлипывает, и я беру ее за руку.

— Опять в кухне пахнет травами, Эльма! — слышу я и ускоряю шаг.

— Тебе полезно подышать шалфеем, старая калоша, — сипит та.

— Я правильно делаю, бабушка? — следом раздается голосок Молли. — Мята и лимон? А жасмин сюда можно?

Дверь оказывается не заперта.

Я быстренько скидываю плащ, иду на кухню и застываю на пороге. Опять сжимаю руку Шерри, а у нее немного мокнет ладошка.

Первой в меня врезается с визгом Молли. Азалия, сидящая за столом, поднимается, прижимая ладони к губам, а на вечно недовольном лице Эльмы возникает теплая улыбка.

— Шерри! Шерри! — девочка замечает сестру и теперь вцепляется в нее обеими руками, едва не повисая на ней, словно обезьянка.

Аза подходит, обнимает меня, поглаживает по волосам.

— Какая же, — шепчет она. — И правда в газетах пишут! Редкая красавица… моя милая госпожа.

К Эльме я иду сама. Она не шевелится, только лишь опасливо отстраняется. А я все равно кладу руку на ее плечо и целую ее в щеку.

— Гостинцы-то привезла? — спрашивает она. — Из столицы?

— А то.

— Ну тогда чай будем пить, — растягивает она в улыбке рот. — Молли уже почти научилась. Эх ягоза. Будет отменной травницей. Еще и бабку за пояс заткнет.

— Твоим чаем сыт не будешь, — верещит Аза. — Девочка моя родная с дороги. Сейчас на стол накроем. А Шерри все еще тощая. Сейчас я тесто поставлю.

И, оседая на стул, я с улыбкой смотрю на них.

В кухне пахнет сладостью, травами и уютом.

Какая-то тяжесть уходит. Я справлюсь. Даже без Великого герцога. Пусть он будет счастлив, пусть полюбит жену, а она родит ему детей. Отпускаю его — как бы не было больно.

— Просто так, или какое дело? — спрашивает Эльма, а затем кривит рот, видя, как на кухню входит Нил. — А это кто еще такой? Такого не прокормишь! Это чего же… жених, что ли?

Дериш смущенно отводит взгляд, а я отвечаю за него:

— Это друг. Мой хороший друг — Нил.

— Я много не ем, госпожа, — пожимает он плечами. — И спать могу на полу.

— Э чего удумал. Неужто я гостю на полу стелить буду? Видишь, какой нам дом построили? Здесь и гостевые покои есть. А нам, старухам, такой зятек в хозяйстве-то пригодится, — хихикает Эльма.

— Ну чего городишь? — смеется Азалия.

Она достает молоко и корзинку яиц. А Молли ведет нас показывать дом. Сестру она держит за руку. А я смотрю на них, и на сердце теплеет. Внутри бушует моя магия — я словно подзаряжаюсь, наблюдая счастье вокруг.

В доме есть водопровод, и я принимаю ванну, переодеваюсь и спускаюсь на кухню. Пахнет горячей выпечкой. Стол уже накрыт, а в кухне ведутся беседы, слышится смех. Хорошо-то как.

Мы говорим и не можем наговориться. Эльма рассказывает об успехах Молли в изучении трав, а я млею в уютном кресле у самого очага, глотая пряный чай. Шерри вручает всем подарки — я позаботилась об этом. Мне приятно порадовать этих людей. И сама Шерриден получает от меня два золотых соверена за безукоризненную работу.

За окном ветрено, тонкие молодые яблони, которые Аза посадила в саду, гнутся к самой земле. Я грею руки, обхватив горячую чашку, вдыхаю сладковатый густой аромат. После бесконечной гонки во дворце, здесь — бесконечная нега.

Правда, я не могу себе позволить отдыхать долго. Мне нужно встретиться с госпожой Этери и поговорить с графом Бейтсом. А еще я планирую посетить местные больницы и госпитали. В Арвал также был направлен мой поверенный, господин Терри, который должен был прибыть днем позже.

— Я разместил людей недалеко, — отчитался Нил. — Они будут охранять дом, находясь на территории, и менять друг друга. Бейтс предоставил экипаж, но я поменял возницу.

Первым делом я еду к Этери.

Мое сердце трогает легкая тоска, когда я вижу кирпичное здание пансиона, лазарет, каменные дорожки, сад и свою лачугу, где я жила, когда ухаживала за девочками.

Пансион теперь выглядит иначе — крыльцо отремонтировали, заменили мебель и сделали пристройку для преподавателей. Привели в порядок сад и лазарет. Но замерев у входа, я вдруг подумала о большем — это место могло бы стать не просто местом жизни, но и самым настоящим университетом.

— Госпожа Лин! — голосят девочки, увидев меня в коридоре.

Они толпятся вокруг и галдят, задают вопросы и восхищаются моей внешностью.

— Что за шум? — выходит из преподавательской госпожа Этери, такая же чопорная и энергичная, как и раньше.

В коридоре тотчас воцаряется тишина и даже моя охрана во главе с Нилом робеет от довлеющей энергетики волевой директрисы. На ее губах возникает неясная тень улыбки. Она идет сквозь топу, точно ледокол, а потом обнимает меня.

— Леди Лейн, как я счастлива вас видеть, — говорит она с теплотой, отстраняется и оглядывает меня. — Пойдемте скорее в кабинет, иначе девочки не оставят вас в покое.

Мы с ней долго обсуждаем состояние дел в пансионе, пока Нил неподвижно сидит в соседнем кресле.

— Я первая женщина на должности директора школы, — говорит Этери. — Раньше это было невозможно. Безмужняя женщина, не вдова и не мьеса, и помыслить не смела о такой возможности. Это видят девочки и учительницы, и они верят, что здесь в этом пансионе, им помогут добиться того же. Конечно, многие девочки еще подписывают соглашения, но я больше не позволяю никому давить на них, — она извлекает из ящика стола и показывает стопки писем. — Это обращения мужчин с предложением подыскать им благовоспитанную и покорную мьесу.

— Я хочу учредить университет, — говорю я. — Для всех. И он должен быть не частным, а государственным. Сейчас есть только один университет для юношей в Гнемаре. Там учатся только дети высшей аристократии.

Глаза госпожи Этери полыхнули огнем, и я улыбнулась. Эта женщина достаточно амбициозна, строга и готова к переменам. Она пойдет со мной до конца — терять ей нечего.

Под конец беседы она крепко сжимает мою руку и смотрит мне в глаза. И я вижу, сколько признательности кроется в ее, казалось бы, холодном взгляде.

— Храни вас Первородная, — шепчет она и закусывает дрожащие губы.

Я обретаю внутреннюю опору. И сейчас больше, чем когда-либо чувствую — все не зря. И даже этот чертов брак лорда Элгариона — лишь событие в моей судьбе.

Когда я выхожу из пансиона меня встречает граф Бранз. Он, конечно, хочет понять, чем я планирую заняться. Сообщает, что граф Бейтс ожидает меня на вечернем приеме во дворце, устроенном в мою честь.

Мне лучше иметь Бейтса в союзниках, чем вечно конфликтовать с ним. Но сперва я прошу сопроводить меня в госпиталь. Он оказывается единственным медицинским учреждением Арвала и финансируется в основном храмом Первородной. Здесь же, как и в госпитале Гнемара, работает много служительниц храма. Они все оказываются уже наслышаны обо мне. Меня встречают с большими почестями и отводят в детское отделение, где я принимаюсь лечить детей. И к вечеру, когда голова наполняется гулом, а тело слабостью, Нил призывает меня остановится.

— У вас еще много времени, — говорит он.

Все это время Бранз сопровождает меня, озадаченно и недоуменно наблюдая, как я выкладываюсь по полной.

А мне и хочется. Кажется, работа отвлекает от мыслей о свадьбе Аарона. И хочется остаться без сил и погрузится в глубокий, сладкий сон. А проснувшись, понять — все кончено. Все так и должно быть — это правильно.

— Все никак не могу понять, — сообщает мне Филипп Бранз, когда мы выходим на улицу. — Для чего вы так усложняете жизнь себе и другим женщинам. Разве вам хочется бесконечно работать, всякий раз опустошать себя, терпеть слабость и усталость. Разве женщина создана не для счастья и удовольствий? Вот взять, к примеру, вашу служанку. Вы потребовали ее вам в услужение и все, что она видела — бесконечный тяжелый труд. Разве ей не лучше было бы рядом с мужчиной? Который о ней позаботиться, взяв на себя обязательства?

— Женщина способна сама решить, что ей лучше.

— Я был готов подписать соглашение, леди Неялин. Это честно. Я вложил много средств в ее обучение, и что получил? Я был крайне разочарован.

Я останавливаюсь и смотрю ему в глаза.

На улице стремительно темнеет, и на бортах моей кареты уже зажжены фонари.

— Покупать другого человека, у которого просто нет выбора — это низко.

— Я бы ее не обидел, — в негодовании отвечает Филипп. — Как вы могли подумать? Теперь лорды лишились возможности брать под покровительство благовоспитанных девушек. Это порождает лишь порок. В наше время и так существует много мужчин, пользующихся беззащитностью женщин без каких-либо гарантий. Взять, к примеру, вашего негласного покровителя, лорда Элгариона. Он не связывает себя обязательствами и ни с кем не подписывал соглашение, но разве у него нет женщин?

Я стискиваю зубы.

Мне меньше всего хочется обсуждать Аарона.

— Хотя, уверен, после свадьбы, мьес у него будет много, — добавляет Бранз.

Я молча обхожу скалящегося Филиппа и, опираясь на руку Нила, сажусь в карету. Кое в чем Бранз прав и это задевает — Аарон возглавляет систему, против которой я веду тихую войну. Он очень далек от необходимости менять положение женщин в Равендорме. Эти вопросы его сейчас мало волнуют. И, наверное, нам с ним еще предстоит это обсудить.

Я вернусь в Гнемар с конкретным предложение и сметой. Мне нужно встретиться с поверенным Терри и архитектором. А еще обсудить с Дорианом Бейтсом вопрос продажи или аренды земли. Я должна понимать, во сколько мне обойдется создание университета. Многие мужчины-преподаватели могут отказаться преподавать женщинам — это тоже немаловажный вопрос. Я понимала, что на любые изменения может потребоваться много времени.

На вечерний прием я приезжаю с небольшим опозданием — удалось поспать всего пару часов после визита в госпиталь. По дороге я только и думаю, как воплотить в жизнь все задуманное и сколько усилий и времени мне это будет стоить.

— Я готов помочь вам, — вдруг говорит Нил, глядя на меня с самоотверженной преданностью. — Вопреки всему.

За этими последними словами кроется самая настоящая клятва. Нил, если потребуется, пойдет даже против Великого герцога. И не потому, что я приглянулась Деришу, как женщина. Скорее, он видит во мне человека, готового бороться с несправедливостью и испытывает ко мне, женщине, уважение. И этого более чем достаточно.

С удивлением я понимаю, что знать в Арвале не испытывает ко мне ненависти. Они, разумеется, наслышаны о моем положении разведенной женщины, но возможное покровительство надо мной Аарона Элгариона успокоило любые негодования еще до моего здесь появления. Все ожидали, что после свадьбы он возьмет меня мьесой. Это казалось логичным по ряду причин, одна из которых мой дар, другая — красота. Я была чем-то исключительным и, само собой, меня не мог не возжелать самый сильный и влиятельный мужчина королевства, которому никто не смел перейти дорогу.

— Разрешите пригласить вас на танец, — и тем не менее Дориан Бейтс всеми силами стремится заполучить мое внимание.

Он одаривает меня комплиментами, но стоит заговорить о серьезных вещах, как он теряет нить беседы, будто меньше всего ожидая от меня такой невероятной деловитости.

Кружа меня в танце, говорит только:

— Так это серьезно? Вы прибыли с деловой поездкой?

Он ведет меня в танце, касаясь сдержанно, но по взгляду вижу, его мужской интерес разгорается с каждой секундой.

— Я планирую учредить первый государственный университет смешанного типа для юношей и девушек.

Дориан молчит, разглядывая мое лицо.

— Государственный? — переспрашивает он.

— Я переговорю с королем. Уверена, он поддержит эту инициативу и выделит средства на строительство. Сейчас образование не имеет никаких стандартов и в большинстве случаев происходит на дому с привлечением частных преподавателей. И доступ к такому образованию имеет лишь единицы. Я хочу это изменить.

Бейтс тихо фыркает.

Он даже не утруждает себя необходимостью это обдумать.

— Много талантливых людей, которые могли бы развивать Равендорм и вверенное вам герцогство, желающие учиться, вынуждены жить в бедности, не имея навыков и возможности реализовать себя. Большинство детей бедняков становятся воришками и преступниками. Бесчеловечно закрывать на это глаза, — говорю я.

Музыка смолкает, и мы расходимся. Но Бейтс смотрит мне вслед, а желваки на его щеках ходят ходуном.

Я возвращаюсь в дом моих тетушек ночью, а когда лежу в постели вдруг вспоминаю слова Аарона, брошенные им сгоряча, что пожалею о том, что отказала ему. Завтра должна состоятся его свадьба. Я закрываю глаза, но перед мысленным взором проносятся картины того, как Великий герцог венчается в храме, целует свою жену, а ночью ласкает ее и занимается с ней любовью.

Я запрещаю себе ненавидеть Мелиссу Эшфорт. Она не при чем. Но сердце сжимается от боли и злости. И я утыкаюсь лицом в подушку и сжимаю в кулаке перстень, подаренный Аароном. Зачем я взяла его? Чтобы вечно помнить? Что бы знать, мне никогда не быть с ним?

Медленно засыпаю, и мне чудится, как кровать прогибается, а мужская ладонь касается моего плеча.

Аарон.

На секунду все внутри замирает от сладкого предвкушения.

Я резко разворачиваюсь, распахивая глаза.

Молли забирается ко мне под одеяло в одной ночнушку.

— Что ты здесь делаешь, малышка? — удивляюсь я.

— Мне страшно, — говорит она. — Обещайте, что мы с Шерри больше не расстанемся! И с бабушками тоже.

Я ложусь на подушку. Мы смотрим друг на друга, лежа под одним одеялом.

— Обещаю.

Молли прижимается ко мне и обнимает.

— Вы самая лучшая!

Эти объятия дарят мне уверенность, что я делаю все правильно. Сон одолевает, и я проваливаюсь в него, наконец, избавляясь от боли.