Инопланетный рынок шкур

ГЛАВА 61

МОУРИН

Остаток их пути по джунглям, к счастью, прошел без происшествий. Больше не было никаких признаков триффидов, гигантских свиней-носорогов или каких-либо других страшных существ. Но это не означало, что Моурин не нервничала. Даже при том, что Дэггот держался на расстоянии от группы, его присутствие заставляло ее напрячься. И что еще хуже, гнев Тристна. Доктор-Ракша не произнес ни слова, пока нес ее через тень джунглей, но Моурин чувствовала стальное напряжение в его мышцах и была вполне уверена, что он устроит ей головомойку, как только они вернутся на корабль.

Что ж, она могла выдержать выговор. В свое время она выслушала изрядную долю гневных нотаций, в основном от своего босса из местного отделения ФБР в Атланте.

Несколько часов спустя, когда солнце уже начало клониться к закату в конце еще одного короткого дня, вновь обретший чувствительность нос Моурин уловил запах древесины и обугленного металла. Она вытянула шею, чтобы посмотреть, куда они направляются, и обнаружила, что они вышли на большую открытую поляну. Ее глазам потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к угасающему вечернему свету, но когда ее зрение сфокусировалось, она увидела разрушенный, разломанный лес и поваленные деревья и поняла, что это не естественная поляна.

Это было то самое место, где упал Лонгшот.

Когда они углубились на поляну, Моурин оглядела разрушения, вызванные крушением, и ее сердце сжалось от боли, когда она, наконец, поняла в полной мере все, через что прошли четверо ее парней. Чудо, что они выжили. Моурин никогда не была особо религиозной — по крайней мере, после того, что случилось с ее родителями, — но она вознесла безмолвную молитву благодарности той высшей силе, которая помогла мужчинам пережить катастрофу живыми.

Джрайк заметил страдальческое выражение лица Моурин и ухмыльнулся. Его клыки ослепительно блеснули в сгущающейся темноте.

— Тебе интересно, как мы выжили, верно? — спросил он, по-видимому, прочитав ее мысли. Он указал на темную громаду оборудования перед ними. — Именно «Лонгшот» спас нас. Я знаю, с виду он не впечатляет, но усиленный корпус рассчитан на то, чтобы выдержать серьезные удары. Запусти его в сверхновую — и он вылетит с другой стороны целым и невредимым.

— Не знаю насчет всего этого, — пробурчал Ваул. — В любом случае, в ближайшее время он точно не взлетит. Ремонта потребуется — тьма.

— Это может подождать до завтра, — сказал Тристн. Это был первый раз, когда он заговорил после стычки у ущелья. — Приближается ночь, и нам нужно подготовиться. Первый вопрос — это безопасность. Я не хочу, чтобы меня еще раз застали врасплох эти цветочные существа. И только Богине известно, какие еще монстры скрываются в джунглях.

Следующим заговорил Дэггот.

— Я осмотрю окружающие джунгли на предмет опасности, — почувствовав недоверие Тристна, он добавил. — Послушай, ты же не хочешь, чтобы я был рядом, верно? Остальные могут спать внутри корабля. Я останусь снаружи и буду следить за обстановкой. Кроме того, мои навыки охотника делают меня наиболее подходящим для этой работы.

После минутного колебания остальные согласились.

Все они смотрели, как наемник исчез в тени джунглей.

— Хотел бы я, чтобы у нас был какой-нибудь способ выследить этого ублюдка, — пробормотал Джрайк. — По крайней мере, корабль обеспечит нам некоторую безопасность. Основное питание сгорело, но есть запасной генератор. Мы можем использовать его, чтобы снова запустить базовую электронику.

— Мы с Роуном можем помочь с этим, — сказал Ваул. — После приготовим что-нибудь поесть.

Джрайк кивнул и повернулся к Тристну.

— А как насчет тебя, док?

Доктор-Ракша зарычал, и Моурин почувствовала, как вибрация прошла через его широкое плечо и проникла ей в живот.

— Я разберусь с женщиной.

Разберется с женщиной? Моурин не совсем поняла, что это значило, но прозвучало как нечто большее, чем простое выговор. Она взглянула на других мужчин, надеясь, что кто-нибудь из них вмешается и предложит какую-нибудь помощь, но все они просто кивнули в знак согласия, даже Роун.

Ну и дерьмо.

Джрайк достал из своего рюкзака два фонарика, протянул один Ваулу, а другой оставил себе. Двумя лучами, обеспечивающими освещение, они указывали путь внутрь корабля.

Хотя снаружи едва сгустились сумерки, внутри корабля царила почти кромешная тьма. В застоявшемся воздухе все еще пахло дымом, и там, где лучи фонарей скользили по стенам, Моурин заметила черные подпалины от пожаров, вспыхнувших после крушения.

Она произнесла еще одну безмолвную молитву благодарности за то, что у ребят все получилось, а затем еще одну короткую молитву за себя. Было очевидно, что Тристн разозлился, и Моурин надеялась, что он будет помягче с ней.

Остальные трое мужчин направились к моторному отсеку в задней части судна, но Тристн не последовал за ними.

Он открыл люк, ведущий в темный грузовой отсек, и начал спускаться, увлекая за собой Моурин.

Она испуганно вздрогнула, когда бархатные тени поглотили их.

— Эй! Что ты делаешь? — запротестовала Моурин.

— Тихо! — прошипел Тристн.

Ботинки стучали по перекладинам трапа, когда он нес Моурин вниз, в трюм. Как только они оказались внизу, он поставил ее на ноги, обутые в сапоги, схватил за рукав свободной холщовой туники и потащил за собой.

Наверху Джрайк и Тристн пользовались фонариками. Это означало, что Ракши предпочитали работать при свете. Однако, судя по тому, как Тристн ориентировался в кромешной тьме трюма, у них, очевидно, также было довольно хорошее ночное зрение. Или какие-то другие чувства, которые помогали им передвигаться в темноте.

Моурин была совершенно дезориентирована. Она никогда раньше не бывала в этой части корабля. Ранее, когда Джрайк проводил Моурин ее первую экскурсию по кораблю, он указал на люк, ведущий в грузовой отсек, но не повел внутрь. Теперь, по эху их шагов, она могла сказать, что это было большое, в основном пустое пространство, но и только.

— Тристн, я не вижу…

Даже будучи маленькой девочкой, Моурин никогда не боялась темноты. Но, как и у большинства людей, у нее была здоровая инстинктивная реакция на пребывание в незнакомом пространстве без света. Это был основной, первобытный инстинкт, который не позволил доисторическим предкам быть съеденными пещерными медведями. Теперь Моурин оказалась наедине в темноте с хищником другого рода.

Когда они достигли того, что, должно быть, было центром грузового отсека, Тристн остановился. Он сел на что-то вроде стула. Моурин осталась стоять. Инстинкт кричал ей бежать, но кулак Тристна крепко вцепился в ее рукав, удерживая на месте. И, кроме того, она не могла видеть, куда бежать.

— Я не вижу, — повторила она, на этот раз чуть более возмущенно.

— Тебе не нужно видеть, — прорычал Тристн.

— Что мы здесь делаем?

— Мы ждем, когда Джрайк снова включит свет, чтобы я мог тебя наказать.

Моурин вздрогнула в темноте. Если не считать кулака, который все еще сжимал ее рукав, Моурин не прикасалась к Тристну, и она не могла видеть его в чернильной темноте, только горящие оранжевые глаза. Но она чувствовала, что он стоит перед ней, тяжело дыша, излучая жар и гнев.

— Наказать меня? — захныкала она. — Как ты…

Прежде чем она успела закончить, на верхних палубах корабля что-то загрохотало, затем перешло в низкую, ровную вибрацию. У Моурин сжался желудок, когда она поняла, что это был за звук.

Джрайк запустил резервный генератор.

Полсекунды спустя в грузовом отсеке зажегся свет, двигаясь рядами по всей длине трюма. Моурин вздрогнула от внезапного яркого света.

Тристн не дал ей много времени осмотреться или сориентироваться.

Теперь Моурин увидела, что он сидит на металлическом ящике. С рычанием доктор-Ракша грубо уложил ее к себе на колени.

— Эй! Эй! — выпалила Моурин. — Прекрати! Что ты делаешь?

— Если ты не знаешь, что я делаю, тогда как ты можешь просить меня прекратить?

— Я не знаю, что ты делаешь, но я знаю, что мне это не нравится. А теперь… Эй!

Тристн двигал тело Моурин так же легко, как если бы она была куклой. Не успела она опомниться, как уже склонилась над коленями доктора-Ракши, задрав задницу вверх.

Родители Моурин никогда не шлепали ее, как и ее бабушка с дедушкой после того, как взяли под опеку. Они не верили в телесные наказания. Позже, став взрослой, она иногда позволяла любовнику игриво шлепнуть себя по заднице, но это не было настоящим наказанием.

Он же не серьезно, верно? Несколько раз Моурин замечала вспыльчивый нрав, кипящий под внешней невозмутимостью доктора, но каждый раз он сдерживал свой гнев. Наверняка он смягчится и на этот раз. Он просто хотел хорошенько напугать Моурин, чтобы поставить ее на место. Верно?

Неверно.

В следующее мгновение сильные пальцы Тристна вцепились в пояс парусиновых брюк Моурин и грубо дернули ткань вниз, обнажив пропитанное потом нижнее белье.

— Прекрати! — крикнула она. — Тристн, это не смешно!

— Согласен, — прорычал Ракша. — Это не повод для смеха. Твои опрометчивые действия требуют дисциплины, маленький человечек. Жесткой дисциплины. И я намерен преподать ее тебе.

— Ты сделаешь мне больно? — Моурин захныкала.

— Нет. Или, по крайней мере, я не причиню тебе вреда. Вот почему я должен направить свое наказание на самую мягкую часть твоей анатомии.

Он стянул с нее нижнее белье, обнажив зад.

Моурин извивалась на коленях Тристна, но его левая рука удерживала ее на месте, согнутую поперек колена. Тем временем правая рука двигалась по ее обнаженным ягодицам, пробуя плоть, ища идеальное место для удара.

Рука Тристна исчезла с ягодиц Моурин, но она знала, что та скоро вернется.

Она затаила дыхание в ожидании неминуемого удара.

Раздался свист, когда его ладонь опустилась, рассекая воздух…