Инопланетный рынок шкур

ГЛАВА 54

МОУРИН

Ей восемь лет, и она счастлива, потому что сегодня вечером она сможет погостить в доме своих бабушки и дедушки. Она сидит на выцветшем и потертом диване, который в миллион раз удобнее, чем любой дорогой предмет мебели, о котором можно только мечтать. Свет выключен, и комната освещена успокаивающим мягким свечением старого телеэкрана с электронно-лучевой трубкой. Она прижимается к Нане, которая обнимает ее одной рукой, и ест попкорн маленькими горсточками из миски, стоящей у бабули на коленях. Воздух наполнен теплым, восхитительным запахом растопленного сливочного масла. Деда тоже здесь, он откинулся на спинку кресла и тихо похрапывает.

Ее маленькие глаза прикованы к экрану телевизора, на котором идет «Король Лев». Это ее любимый фильм. Ничто другое даже близко не сравнится. Она смотрела его по меньшей мере сотню раз. На самом деле, она не знает, видела ли его так много раз, ведь сто — это действительно большое число, но так говорит ее папа. Мама и папа пытались заставить ее посмотреть другие фильмы Диснея, «Русалочку», например, или один из действительно старых фильмов, таких как «Белоснежка и семь гномов», но ее не интересуют фильмы о принцессах. Она любит приключения!

«Питер Пэн» довольно хорош, и «Робин Гуд» тоже, но «Король Лев» безусловно, ее любимый.

Одна из причин, по которой ей так нравится оставаться в доме бабушки и дедушки, заключается в том, что они никогда не жалуются на очередной просмотр «Короля Льва». Наверное, это потому, что им не приходилось смотреть его столько раз, сколько маме и папе. Кроме того, деда все равно всегда засыпает через пять минут.

Причина, по которой она сегодня вечером с бабушкой и дедушкой, заключается в том, что у ее родителей свидание. Они пошли поужинать в модный ресторан, а после этого хотят остаться дома на ночь в полном одиночестве. Она не знает, почему ее родители хотят, чтобы весь дом был в их полном распоряжении. Может быть, они собираются поиграть в какие-нибудь игры, например, в прятки? Или, может быть, они собираются поиграть в какие-нибудь особые игры, о которых знают только взрослые? Взрослые всегда хранят секреты от маленьких детей.

Она не слишком много думает об этом. Она просто счастлива, что сможет провести ночь в доме бабушки и дедушки. Они разрешают ей засиживаться допоздна и есть столько попкорна с маслом, сколько она захочет, и они не жалуются на то, что она смотрит «Короля Льва».

Она выпила много сладкого чая за ужином, и теперь ей нужно в туалет. Бабуля ставит фильм на паузу с помощью пульта и помогает ей слезть с дивана, чтобы она могла пройти по коридору в ванную.

Закончив, она идет обратно по главному коридору дома, когда раздается звонок в дверь.

Странно.

Кто мог звонить в дверь так поздно ночью?

Она ожидает, что бабуля подойдет к входной двери и откроет. Или, может быть, дедушка. Дверной звонок очень громкий, чтобы его слышали их старые уши. Но когда в дверь звонят во второй раз, но никто не идет открывать, она начинает волноваться.

— Бабуля? — зовет она. — Деда? Кто-то звонит в дверь…

Ответа нет.

В доме темно и тихо. Она просовывает голову в гостиную, но там никого нет. Телевизор все еще включен, и изображение на экране по-прежнему стоит на паузе, но что-то не так. Бабуля остановила фильм в той части на кладбище слонов, когда Симба и Нала убегают от гиен. Она отчетливо помнит, что именно на этом месте они остановились. Но теперь на экране та часть, когда Шрам позволяет Муфасе упасть под копыта стаду антилоп гну. Это ее наименее любимая часть фильма.

— Бабуля? — снова зовет она. — Деда? Где вы?

Теперь ее голос звучит по-другому, как у взрослой женщины.

Снова раздается звонок в дверь.

Она знает, что не должна открывать дверь. Это должны делать взрослые. Но поскольку бабули и дедули нигде не видно, она решает подойти к входной двери и проверить.

Она смотрит в глазок на двери, из-за которого все снаружи выглядит смешным и искаженным, как одно из тех зеркал на ярмарке. Она смутно осознает тот факт, что в ее возрасте ей не долждно хватить роста, чтобы вот так посмотреть в глазок. В конце концов, ей восемь лет, а он расположен слишком высоко, для взрослых глаз. Обычно она может смотреть в глазок, только когда папа поднимает ее. Но теперь, по какой-то странной причине, она может делать все это сама.

Все кажется немного странным — пустой дом, жуткое предчувствие, — но она не слишком много думает обо всем этом. Ее больше беспокоит, кто находится снаружи и звонит в дверь.

Это полиция.

Там стоят двое мужчин, высокие красивые полицейские с чисто выбритыми лицами и большими мускулистыми руками. Она знает, что не должна открывать дверь незнакомцам, но эти мужчины — полицейские, так что это другое дело, верно?

Она не знает, что делать.

Когда один из полицейских звонит в третий раз, она решает открыть. Она отпирает засов и распахивает дверь внутрь.

— Моурин Мактаггарт? — спрашивает один из полицейских. Это он звонил.

Огни полицейской машины, припаркованной у обочины, ночью освещают дома соседей синим и красным, но никто не выходит, чтобы посмотреть, что случилось. Улица странно тиха и пуста.

Она кивает, внезапно почувствовав неловкость и застенчивость. Она женщина, но ей восемь лет. В этом нет никакого смысла. Но имя, названное полицейским, — это ее имя, поэтому она кивает.

— Мисс Мактаггарт, боюсь, у нас плохие новости…

Что-то не так с глазами полицейского, и что-то не так с его кожей. Чувство надвигающегося страха раздувается в ее груди, как воздушный шарик, готовый лопнуть. Оно пытается вырваться как крик, но мышцы ее горла сжаты, удерживая звуки внутри.

— Боюсь, у нас плохие новости, мисс Мактаггарт, — говорит другой полицейский. Он смеется. В его голосе слышится мерзкое веселье, и что-то не так с его глазами и кожей.

— Плохие новости, — говорит другой, смеясь и рыча. — Плохие новости… плохие, очень плохие новости…

Головы полицейских трансформируются, меняются. Они становятся головами гиен, смеющихся гиен с ужасными клыками и вывалившимися красными языками. Их тела тоже раздуваются, форма рвется, сквозь нее проглядывает уродливый мех. Позади них больше не жилой район. Это кладбище слонов, и массивные кости вспыхивают красным и синим в свете полицейской машины.

Моурин застыла на месте, как будто ее ноги прибиты гвоздями к полу. Она все еще пытается закричать, но ни звука не может вырваться из-за комка в горле.

— Это о твоих родителях, — говорит первый гиено-полицейский.

Тем временем его напарник просто воет от отвратительного смеха.