Инопланетный рынок шкур

ГЛАВА 42

МОУРИН

Надо признать, она была впечатлена. Как и предсказывал Роун, поблизости была вода. После короткой прогулки они вышли на зеленую поляну, окружавшую небольшой прозрачный бассейн с водой, из которого с одной стороны вытекал неглубокий ручей. Ближайший к ним край был низким, но обрывистым, поэтому они обошли его с другой стороны, где плоская отмель, поросшая мхом, вела прямо к кромке воды.

Моурин опустилась на колени на мягкий, теплый мох. В горле у нее пересохло от жажды, и кристально чистая вода манила ее, но она не решалась пить.

— Что случилось? — спросил Роун, но тут же исправился. — Что не так?

Его речь уже улучшалась.

— Мы уверены, что эту воду безопасно пить, Роун?

Большой, красивый первобытный самец опустился на колени рядом с Моурин. Хотя она старалась не сводить глаз с его лица, боковым зрением она все еще могла видеть его мужскую анатомию, выступающую красной дубинкой между ног. Очевидно, это не исчезнет в ближайшее время.

Роун наклонился, чтобы попробовать воду. Вместо того, чтобы зачерпнуть ее, как сделало бы большинство мужчин, он погрузил губы прямо в воду и пил, как животное. Сделав несколько глотков, он снова приподнялся и тыльной стороной руки стряхнул капли с губ и подбородка.

— Это безопасно, — подтвердил он. — И хорошо.

Моурин изумленно уставилась на него. Она не знала, что впечатляло больше: тот факт, что теперь он мужчина, пугающая скорость, с которой он изучал ее язык, или его способность определять, безопасно ли употреблять что-то, просто понюхав или попробовав.

— Откуда ты знаешь? — спросила Моурин.

Роун на мгновение задумался.

— Я…

Через несколько секунд, когда фраза все еще висела в воздухе, Моурин мягко коснулась мускулистой руки Роуна, чтобы успокоить его.

— Все в порядке, — сказала она. — Тебе не нужно объяснять, если ты не знаешь как. Я доверяю тебе.

Он одарил ее одной из своих фирменных грубоватых ухмылок, и что-то затрепетало у нее в животе. Она обнаружила, что ее ладонь задержалась на его руке немного дольше, чем это было необходимо.

Прежде чем принять какое-либо опрометчивое решение, Моурин убрала руку. Она доказала свое доверие к Роуну, зачерпнув немного кристально чистой воды и выпив ее. Вода была прохладной и со сладким привкусом минералов — родниковая. Она полилась по горлу Моурин, утоляя жажду. Она сделала еще один глоток и на этот раз пила более жадно, не обращая внимания на то, что прозрачная жидкость текла по подбородку и между обнаженных грудей. Затем, прежде чем она осознала это, она поддалась своим животным побуждениям точно так же, как это сделал Роун, напившись прямо из источника, не используя рук.

Моурин самозабвенно пила, чувствуя себя увядшим растением, которое наконец-то после долгого перерыва полили. Она действительно чувствовала, как освежающая жидкость течет по телу и оживляет клетки.

Наконец, Моурин поднялась, тяжело дыша.

Она посмотрела налево, где всего несколько секунд назад стоял на коленях Роун, но его там больше не было. Она посмотрела направо, и его там тоже не было. Сердцебиение подскочило от паники.

— Роун?

— Тут, Моурин.

Она оглянулась через плечо и увидела, что он развалился на мшистом берегу. Его зубастая ухмылка стала дерзкой. И это было не единственное, что в нем было самоуверенным. Огромная, покрытая прожилками эрекция вздымалась ввысь, как каменный столб, увитый виноградными лозами. Гладкие, тяжелые яички лежали на внутренней стороне бедра, как пара валунов.

Пока Моурин смотрела с разинутым от удивления ртом, Роун наклонился, обхватил свой толстый ствол и начал поглаживать себя.

— Эй! — Моурин взвизгнула, ее щеки залило краской. — Что, по-твоему, ты там делаешь?

Но ответ и так был очевиден. Пока Моурин склонилась над ручьем, ее голый зад был высоко поднят. Она рассматривала своего изменившего облик компаньона. Судя по размеру пульсирующей эрекции, он наслаждался каждым моментом.

— Я восхищаюсь тобой, Моурин, — сказал Роун, все еще поглаживая свою мужскую твердость. — Я восхищаюсь твоей… красотой.

— Неужели? — Моурин приподняла бровь. — Мне кажется, ты восхищался чем-то другим.

Роун приподнялся на колени. Его лицо стало серьезным, даже торжественным.

— Я восхищаюсь красотой у тебя между ног, Моурин.

— Роун!

Он отпустил свой член, опустился на четвереньки и двинулся к ней, двигая мускулами, как лесной кот. Его распущенные золотистые волосы ниспадали на лицо, а темные глаза смотрели на нее горящим взглядом.

— Все еще хочешь пить, Моурин? — промурлыкал он. — Выпей еще…

Она только что выпила около галлона воды, но по какой-то причине в горле снова пересохло. Она зачерпнула еще воды дрожащей рукой и поднесла ее ко рту, при этом пролив половину себе на грудь.

— Нет, — потребовал Роун. — Как раньше. Наклонись и выпей.

Ладно, вау. В дополнение к своим новым ораторским способностям, Роун также развил напористость. Командирскую. И что-то в его голосе заставило Моурин подчиниться. Что-то свирепое. Что-то животное.

Моурин снова повернулась к воде и, наклонившись, стала пить из бассейна, высоко подняв задницу. Она знала, что Роун не сводит с нее глаз, и ей было интересно, как много он может видеть под этим углом.

— Ноги шире, — прорычал он.

Моурин расплескала воду, которую пила, и жар бросил ей в лицо. Но она сделала то, чего хотел Роун, расставив колени пошире.

— Хорошо.

Затем его руки оказались на ней, теплые и сильные, скользнули по плоти ее бедер, прежде чем нежно раздвинуть ягодицы, обнажая все самые сокровенные и чувствительные места.

— Роун! — выдохнула она, но не сделала попытки выпрямиться.

Его большой палец погрузился между ее ног, лаская пухлые внешние губки, прежде чем войти в ее углубление и раздвинуть внутренние складочки. Подушечка большого пальца коснулась входа, заставив Моурин задрожать и захныкать.

— Это, — мягко промурлыкал Роун. — Как это называется?

Моурин с трудом обрела дар речи.

— Это моя… Это моя киска, Роун.

— Ммм, кизка…

Он раздвинул ее еще шире и приблизил лицо к ней так близко, что она почувствовала горячее дыхание у своего влажного центра. Он глубоко вдохнул, затем застонал, словно в агонии.

— Твоя кизка… вкусно пахнет…

Прежде чем Моурин успела отреагировать, Роун уткнулся в нее лицом и начал ласкать. Его шершавый, влажный язык прошелся по каждому дюйму кожи между ног Моурин, не оставляя ни одной нетронутой частички ее тела. Через несколько секунд ее попка, киска и внутренняя поверхность бедер превратились во влажное, сочащееся желанием месиво.

— О Боже, — простонала она. — Роун, что ты со мной делаешь?

Роун только зарычал в ответ. Ответы на вопросы требовали использования языка, а в данный момент язык был занят гораздо более важной задачей.

Этот язык был необычен — широкий, гибкий, с неровной, почти бугристой поверхностью. Моурин никогда не испытывала подобных ощущений: каждое прикосновение было удивительно ярким и насыщенным.

Она закрыла глаза, и воспоминания о прошлой ночи всплыли в памяти. Роун был рядом, его пушистая голова покоилась у нее на коленях, а в темных глазах отражался танец огня. Он наблюдал за ней с вниманием и заботой, от которых по телу пробегали дрожащие волны.

На нее уже надвигался бурный оргазм, и ее мышцы напряглись в предвкушении. Но в последний момент перед освобождением Роун отстранился.

— Роун, — захныкала она. — Почему ты… Ооо…

Первобытный инопланетный мужчина оказался прямо за ней, прижимаясь напряженным тазом к мягким ягодицам Моурин. Его твердый член лег между ее разведенными бедрами, и он начал медленно двигаться, проводя им по чувствительной коже, в то время как каждое тяжелое касание сопровождалось влажными, глухими ударами яиц по ее вульве.

— Моурин, — простонал он, — прошлой ночью… ты сказала… нет.

— Я знаю, — простонала она. — Забудь прошлую ночь.

— Нет, — ответил Роун. — Не забудь. Ты должна сказать мне, Моурин. Скажи мне, чего хочет Моурин. Я не буду этого делать, пока Моурин не скажет…

Моурин задрожала и захныкала, когда Роун продолжил поглаживать ее своим твердым возбужденным членом. Это было за гранью безумия. Всего несколько дней назад Роун был долбанной космической мышью. Мужская версия Роуна была ей практически незнакома. Она познакомилась с ним только этим утром. И все же на каком-то уровне она понимала, что это был тот же Роун, которого она знала все это время. Тот же верный товарищ, тот же преданный защитник. Только теперь он хотел быть ее защитником с привилегиями.

Со своей стороны, Моурин тоже хотела его. Она хотела его так сильно, что это причиняло боль, но она не могла заставить себя сказать это. Она не могла озвучить свои греховные желания.

— Роун, — взмолилась она.

— Скажи это, Моурин. Скажи мне, чего ты хочешь. Скажи мне, что тебе нужно…

Моурин больше не могла сдерживаться. Ее лоно налилось кровью, готовое вот-вот лопнуть, оно было влажным от ее страстного возбуждения. Она жаждала его так, как никогда ничего раньше.

— Ты нужен мне, — выпалила она. — Мне нужен твой член.

— Где?

— Внутри меня! — она была на грани слез от желания. — Внутри моей киски. О Боже, Роун, мне так чертовски нужен твой член в моей киске…

С рычанием Роун опустил член ниже, просовывая его кончик между ее складочек, пока не оказался на одной линии с пульсирующим входом. Он начал вжиматься в нее, и Моурин с ужасом осознала его обхват. Ее дырочка сжалась, словно от страха, не давая ему войти. Но Роун был настойчив, и отверстие Моурин было хорошо смазано желанием и слюной. Головка раздвинула ее, заставляя подчиниться.

Хриплые, неподобающие леди звуки срывались с губ Моурин. Звуки, в которых смешивались боль и удовольствие. Она опустила голову и снова посмотрела между своих раздвинутых ног, со слезами на глазах изумленно наблюдая, как толстый пульсирующий член Роуна медленно исчезает внутри.

— О черт…

Наконец-то мужское достоинство Роуна было полностью погружено в ее горячую плоть. Его кончик коснулся шейки матки, а обхват растянул ее, даря ощущение наполненности и доминирования, подобного которому Моурин никогда раньше не испытывала.

— Роун, — захныкала она. — Ты так глубоко внутри!

— Да, — промурлыкал он. — Так глубоко внутри Моурин.

Медленно он отстранился, полностью выходя из нее, прежде чем снова войти в зияющую дырочку, на этот раз с достаточной силой, чтобы выбить воздух из легких Моурин. Ее скользкие стенки захлюпали вокруг него, когда он толкнулся.

— Так хорошо, — сказал он. — Так узко…

Он начал трахать ее долгими, глубокими движениями, постепенно повышая темп толчков. Моурин снова насадилась на него, и вскоре небольшая полянка зазвенела от звуков их соединения. Влажные шлепки кожи по коже. Стоны удовольствия. Рычание доминирования.

Роун потянулся, чтобы потереть клитор Моурин, пока трахал ее. Она просунула руку себе между ног, чтобы поласкать его свисающие яички. Она почувствовала, как эти тяжелые мешочки напряглись в ее ладони, и поняла, что освобождение Роуна неминуемо.

Посреди безумия похоти на Моурин снизошло внезапное озарение. Роун был похоронен внутри нее без защиты. Она не была уверена в том, до какой степени его трансформация сделала его человеком, но знала, что они идут на серьезный риск.

— Роун, — выдохнула она. — Подожди… пожалуйста… ты должен достать…

Ее голова откинулась назад, когда сладостное освобождение взорвалось в теле. Мышцы волнами напрягались и расслаблялись.

Позади нее Роун вонзился в ее жар и задержался глубоко внутри. Из его горла вырвался гортанный звук, за которым последовала его собственная кульминация, пульсирующе изливающаяся в нее. Потоки липкого тепла заполнили ее до краев и больше, и она в ошеломленном молчании наблюдала, как избыток сочится из отверстия и капает на мох крупными белыми кляксами.

Ноги Моурин задрожали и подкосились от изнеможения. Она рухнула на поросший мхом берег, и Роун рухнул вместе с ней, распростершись на ней ничком, а его член все еще был у нее между ног. Он продолжал пульсировать внутри нее, но Моурин не делала попыток отделиться от него. Сейчас в этом не было смысла. Дело уже было сделано. Моурин знала, что, вероятно, позже пожалеет об этом, но сейчас это не имело значения. Приливная волна удовольствия стерла из ее сознания то, что напоминало рациональные мысли, и все, что осталось, — это тяжесть великолепного мужчины, прижимающего ее к земле, и жар его доминирования, все еще пульсирующий внутри нее.

— Моурин…

Его дыхание шевелило ее волосы. Мягкие губы коснулись раковины уха, заставив вздрогнуть. Она повернула к нему лицо, и их губы слились в тающем поцелуе, который чуть не заставил ее кончить во второй раз. Она чувствовала, как его сердце бьется у нее за спиной, совершенно синхронно с ее.

Моурин пила поцелуй Роуна, как воду, жадно и самозабвенно. Когда их губы наконец разошлись, она ахнула, как будто тонула.

— Роун, — прошептала она, переводя дыхание. — Это было…

— Да?

Но Моурин не находила слов. Ни один мужчина-человек никогда раньше так не потрясал ее мир. Там, на Земле, ее сексуальные контакты всегда были мягкими, комфортными и непринужденными. Действия, совершаемые в темноте, за закрытыми дверями. Ни одно из этих описаний не относилось к первобытному, животному соединению, которое она только что разделила с Роуном.

Он заявил на нее права, как зверь, опустившись на четвереньки, в окружении природы. Они были прямо на виду, полностью беззащитные, и каким-то образом это только усилило возбуждение, хотя вокруг не было никого, кто мог бы увидеть, что Роун сделал с ней, что он делал внутри нее, что он продолжал делать даже сейчас.

Роун уже снова двигался внутри нее, его толчки были смазаны теплой спермой.

В каком-то смысле Моурин почти желала, чтобы кто-нибудь был здесь и увидел их. Она никогда не была эксгибиционисткой, но что-то в этом совокуплении казалось таким правильным, таким естественным, что заставляло ее жаждать свидетелей.

Мгновение спустя она пожалела о своем желании.

Леденящее кровь рычание донеслось из джунглей по другую сторону пруда, со стороны их лагеря. Моурин подняла глаза и увидела кого-то, скорчившегося на небольшом утесе напротив них — массивную фиолетовую фигуру с парой горящих оранжевых глаз.

РОУН

Повсюду вокруг джунгли говорили на языке шелеста листьев и стука падающих капель росы. Мир вокруг них был тусклым, защищенным от солнца густо сплетенным навесом, раскинувшимся над головой, но воздух, тем не менее, был теплым и влажным, наполненным туманом, таким густым, что им с трудом можно было дышать.

Этим утром Роун впервые по-настоящему обратил внимание на их новое окружение. Вчера, после крушения корабля, листва джунглей представляла собой не что иное, как препятствие, стоявшее между ним и Моурин. Он промчался сквозь него, не раздумывая ни секунды. Позже, после того, как он нашел Моурин и защитил ее от злого Ракши, его мысли были заняты другими вещами. А именно, как уберечь свою спутницу от любых опасностей, которые могли таиться в темноте.

Но сегодня Роун, наконец, нашел время, чтобы оценить джунгли, и понял, что они ему по душе.

За свою долгую жизнь Роун посетил множество миров, некоторые из них были суровыми и бесплодными, другие же бурлили жизненной силой. В целом, он предпочитал последнее. И эта планета джунглей, где он сейчас оказался, была буквально переполнена жизненной силой. Мириады видов растений, как крупных, так и мелких, борются за живительные лучи солнца.

Но больше всего на свете Роуну нравилось общество формы жизни, идущей рядом с ним.

Моурин.

Вместе с ней самая унылая ледяная планета показалась бы тропическим раем.

Моурин была обнажена, так же как и сам Роун, и он обнаружил, что взгляд снова и снова возвращается к ее соблазнительному телу. Ее кожа была мягкой и блестела от тонкой пленки пота. Пышные холмики груди покачивались при каждом шаге, как и не менее великолепные холмики ягодиц. Движение гибких изгибов вызвало прилив чрезмерного количества крови между ног Роуна, отчего его мужской придаток набух и напрягся.

Роун не до конца понимал этот рефлекс. В конце концов, он все еще привыкал к своему новому человеческому телу. Он знал только, что налившаяся кровью конечность приятна — побаливает, но приятна, — и это как-то связано с Моурин. Точнее, это было как-то связано с той дырочкой у нее между ног.

Моурин научила его слову, обозначающему это чувство.

Возбужден.

Пенис Роуна — так назывался его мужской придаток, пенис — был очень возбужден для Моурин.

Когда они шли по джунглям, Моурин, казалось, заметила возбужденный пенис Роуна. Она ахнула и тут же отвела глаза, когда ее лицо залилось ярко-розовым румянцем. Смущение?

Но тело Моурин тоже посылало сигналы. Розовые бутоны на холмиках ее груди были такими же твердыми и возбужденными, как пенис Роуна. И он также мог уловить запах, исходящий от нижней части тела Моурин — между ее ног, — запах, который означал, что она тоже была возбуждена.

— Эм, сколько еще? — быстро спросила она.

Сколько еще? Ах, точно! Вода. Роун был настолько отвлечен соблазнительным телом своей спутницы, что совершенно забыл о цели похода.

— Почти пришли, — заверил ее Роун. — Почти пришли.

И действительно, еще через мгновение сквозь зелень джунглей открылась небольшая поляна, где свет был немного ярче. Туман рассеялся, и сверху лился солнечный свет, освещая прозрачный источник, окруженный мхом, и вытекающий из него небольшой ручей с одной стороны.

— Вау! — воскликнула Моурин. — Ты был прав, Роун! Здесь есть вода…

Роун был удивлен, что Моурин не слышала его раньше. Неужели ее уши были не такими чувствительными, как его? Иногда это случалось, когда он менялся. Его новое тело было очень близко к конечноу виду, но не совсем таким.

Роун не слишком беспокоился о таких вещах. Он ничего не мог с этим поделать. Изменение вышло из-под контроля. И сейчас все, что имело значение, это то, что женщина была довольна. Она хотела воды, и он нашел ее для нее. Роун очень гордился способностью обеспечивать свою пару.

Моурин с благодарностью погладила его по руке, и его эрегированный придаток напрягся еще больше. Он был так возбужден, что начинал болеть. Если он в ближайшее время не выяснит причину, отросток сломается.

— Эй, — весело сказала Моурин. — Давай проверим!

Роун понял, что она говорит о луже чистой воды, а не о его пенисе.

Ближайшая к ним сторона имела довольно крутой обрыв, из-за чего пить было неудобно, поэтому они перебрались на другую сторону, где уклон берега был более пологим. Вместе они устроились у кромки воды. Роун внимательно наблюдал за движениями Моурин, и ему нравилось, как ее пышные бедра раздвигались еще шире, когда она опускалась на колени.

Она была таким невероятно красивым созданием, прекраснее всего, что Роун когда-либо видел за все свои странствия. Это была одна из причин, по которой он сблизился с ней на борту корабля, где они встретились.

Ему отчаянно хотелось сказать Моурин, какой красивой он ее считает, но у него пока не находилось нужных слов.

Роун ожидал, что Моурин наклонится и напьется из бассейна, но она колебалась. Когда он присмотрелся к ее лицу повнимательнее, то обнаружил, что брови сошлись на переносице, образовав крошечную вертикальную складку в центре лба. Даже эта складка показалась Роуну красивой. Но он знал, что выражение ее лица означает беспокойство.

— Что случилось? — спросил он. Затем, поняв, что неправильно сформулировал вопрос, переформулировал его. — Что не так?

Он учился.

Он подозревал, что у него плохое произношение. Его голос все еще звучал неправильно, но с горлом вроде бы все было в порядке и Моурин, казалось, понимала его, и это хорошо.

— Мы уверены, что эту воду безопасно пить, Роун?

На мгновение Роун не понял вопроса женщины. Вода есть вода, верно? Затем ему пришло в голову, что у людей, возможно, чувствительная пищеварительная система. В своем предыдущем воплощении пустотной крысы — он узнал это имя от Джрайка — Роун был способен проглотить практически все, что угодно. Он мог есть протухшую пищу и пить застоявшуюся воду без каких-либо вредных последствий. Но, может быть, это было не так для человека?

Что ж, был только один способ выяснить это.

Перегнувшись через край, Роун опустил лицо к поверхности воды и напился.

Жидкость была освежающей и прозрачной и легко пролилась в горло. До сих пор он не осознавал, насколько сильно хотел пить. Все утро он потел, что было для него в новинку. Например, пустотные крысы не потели, как и любой другой организм, который Роун мог вспомнить. Очевидно, люди регулировали температуру тела, выпуская воду через поры, а это означало, что они сильнее подвержены обезвоживанию.

Быть человеком оказалось труднее, чем ожидал Роун.

Но у этого было и много очевидных преимуществ. Например, люди были разумны, и недавно увеличившийся мозг Роуна позволил ему думать о мире интересными и сложными способами. Язык тоже был хорош. Роуну нравилось выражать свои новообретенные мысли собеседнику, даже если у него это еще не очень хорошо получалось.

И он подозревал, что в том, чтобы быть человеком, есть и другие преимущества, которых он еще не испытал. Что-то связанное с этой узкой дырочкой между ног Моурин и его затвердевшим стержнем.

Как только Роун насытился, он приподнялся и смахнул капли воды, прилипшие к лицу. Он сосредоточился на ощущениях в животе в поисках любого дискомфорта.

Интуиция подсказала, что вода чистая и пригодна для употребления человеком.

— Это безопасно, — сказал он Моурин. — И хорошо.

Брови Моурин, которые до этого были озабоченно нахмурены, теперь приподнялись почти до середины лба. Человеческие брови очень выразительны, и за последние дни Роун уделил очень пристальное внимание языку бровей Моурин. Он понял ее нынешний жест как знак удивления.

— Откуда ты знаешь? — спросила Моурин.

Роуну потребовалось мгновение, чтобы понять, о чем она его спрашивает. Откуда он мог знать? Как он мог знать… Как он мог, просто выпив, убедиться, что вода на самом деле безопасна?

— Я… — начал было говорить Роун, но заколебался.

Моурин задала интересный вопрос, и Роун затруднялся ответить на него. Он знал только, что интуиция подсказывала, что вода безопасна. Интуиция всегда направляла его, независимо от того, какую форму принимало физическое тело. Но он не знал, как это работает. Он знал только, что выпил воду, и какой-то внутренний голос сказал ему, что она безопасна для употребления человеком. Это была чистая вода, и она не повредит ее желудку или кишкам.

Его интуиция всегда была верна в таких вопросах. Но он не знал, как объяснить это Моурин. Он даже не знал, как по-человечески называется интуиция. У него была концепция, но соответствующие звуки ускользали, хотя он чувствовал их прямо на кончике языка. И это была тоже интуиция. Еще одна проблема, для которой у него не было четкого решения.

Моурин, должно быть, поняла выражение бровей Роуна, потому что через мгновение положила ладонь ему на плечо и сказала:

— Все в порядке. Тебе не нужно ничего объяснять, если ты не знаешь, как. Я доверяю тебе.

Роун почувствовал облегчение оттого, что ему не пришлось отвечать на вопрос Моурин.

И ему понравилось слово, которое она употребила. Доверие. Роун был счастлив, что она доверяет ему. Он тоже доверял ей.

Однако больше всего на свете ему нравилось ощущать прикосновение ее маленьких теплых пальцев к мускулам его руки. В джунглях и без того было жарко, но что-то в этом простом прикосновении повысило температуру тела Роуна и усилило и без того значительную жесткость его мужского придатка. Ему действительно нужно было что-то с этим сделать в ближайшее время, иначе возбужденный пенис лопнет, а Роун не хотел, чтобы это произошло. Ему нравился его пенис, и он хотел сохранить его в целости.

Но с этой проблемой придется подождать еще немного.

Прямо сейчас самке нужно было попить. Она вспотела так же сильно, как и Роун — невозможно было не заметить блестящую, скользкую кожу, — и это означало, что она, должно быть, невероятно хотела пить.

Моурин начала пить. Поначалу она пила медленно и осторожно. Она опустила руки в бассейн и поднесла воду ко рту, изрядно расплескав ее при этом. Прозрачная жидкость потекла по ее подбородку и расплескалась на холмиках груди.

Боль Роуна стала острой.

Теперь болело не только в члене, но и в яйцах, этих тяжелых мешочках, свисающих с основания твердого ствола.

Это становилось невыносимым.

Двигаясь тихо, чтобы не потревожить пьющую самку, Роун отполз от кромки воды и устроился на мху недалеко от Моурин. Она была так сосредоточена на утолении жажды, что даже не заметила, как он пошевелился. Еще через мгновение она перестала пользоваться руками и начала пить прямо из источника.

Роун считал, что это гораздо более эффективный способ употребления воды. Однако Моурин, скорее всего, не собиралась этого делать. Но именно это заставило ее зад приподняться в воздух, выставив на всеобщее обозрение два холмика, а также предоставив возможность взглянуть на еще более соблазнительную анатомию между ее ног.

Глаза Роуна расширились, и все его внимание сосредоточилось на женской щели с прекрасными розовыми лепестками плоти.

К этому моменту напряженность возбужденного пениса достигла поистине тревожного уровня. Вены вздулись по всей затвердевшей длине, и все это дико подпрыгивало с каждым ударом его сердца. Что-то вытекло из кончика, прозрачная, липкая жидкость, и теперь стекала по стволу.

Странно.

К сожалению, эта утечка никак не помогла ослабить взрывное напряжение в мужских частях тела Роуна.

Забавные понятия. Мужчина и женщина. Он не был до конца уверен, что они означают, только то, что это как-то связано с различиями между его и Моурин телами. И что-то о том, как создавались новые люди.

В своем предыдущем воплощении он был маленьким пушистым существом, известным как пустотная крыса. Но у пустотных крыс не было самцов и самок. Всякий раз, когда пустотная крыса становилась достаточно большой, она делилась на две, и в конечном итоге две делились на четыре, и так далее. Так создавались новые пустотные крысы.

Человеческие методы размножения, напротив, были гораздо более сложными и загадочными. Интуиция Роуна подсказывала ему, что это похоже на способ размножения некоторых растений — с помощью пыльцы, цветов и плодов.

Эта влажная розовая область между ног Моурин была похожа на цветок. Она, безусловно, была прекрасна, как цветок.

Может быть, липкая жидкость, вытекшая из пениса Роуна, была похожа на пыльцу?

Может быть, если он засунет это глубоко-глубоко в Моурин…

— Роун?

Моурин допила. Ее голова поднялась над водой, и она судорожно хватала ртом воздух. Когда она увидела, что Роун больше не стоит на коленях рядом с ней, она лихорадочно огляделась по сторонам, выкрикивая его имя.

— Здесь, Моурин, — ответил он ей.

Его голос напугал ее, и ее мышцы дернулись от этого звука. Но мгновение спустя она обернулась, и на ее лице появилось выражение облегчения. Затем ее взгляд опустился ниже и остановился на его возбужденном члене. Ее глаза расширились, но на этот раз она не отвела взгляд. Она просто смотрела, широко раскрыв глаза и рот при виде него. Роун прочел тревогу на ее лице и на мгновение забеспокоился. Было ли что-то не так с его пенисом? Он был неправильной формы? Или, может быть, слишком большим?

Но в следующее мгновение он забыл об этих тревогах и позволил интуиции снова взять верх. Даже не задумываясь, Роун обнаружил, что его рука скользит вниз к твердому шесту. Пальцы обхватили пульсирующий член, и он начал поглаживать себя, используя собственную струйку жидкости в качестве смазки.

Как быстро понял Роун, поглаживать свой возбужденный пенис было чрезвычайно приятно.

И смотреть на свою обнаженную женщину, пока он это делал, было только приятнее. Ему просто хотелось, чтобы она наклонилась и снова напилась, чтобы он мог еще раз взглянуть на ее розовый цветок.

— Эй! — Моурин взвизгнула, и ее лицо покраснело, как и раньше. — Как думаешь, что ты там делаешь?

Сначала Роун был ошеломлен.

Он сделал что-то не так?

Неужели интуиция подвела его?

Но он не мог перестать гладить себя. Это было слишком приятно. И вид обнаженной, потной кожи Моурин так сильно возбудил его. Он решил, что лучший путь — это честность.

— Я восхищаюсь тобой, Моурин, — ответил он. — Я восхищаюсь твоей… красотой.

Он знал, что неправильно произносит слова, но ему было все равно. Прямо сейчас мысли были заняты слишком многими другими вещами. Влажная кожа Моурин. Горячий румянец, заливающий ее лицо и грудь. Ее холмики и возбужденные маленькие соски. И больше всего — этот влажный цветок плоти в месте слияния ее бедер.

— О, правда? — ответила Моурин, приподняв бровь. Это был сигнал, которого Роун пока не понял, но подумал, что это могло быть своего рода приглашением. Он очень на это надеялся. — Мне кажется, ты восхищался чем-то другим.

Роун снова встал на колени.

— Я восхищаюсь красотой у тебя между ног, Моурин.

— Роун!

Женщина снова была удивлена. Его искаженные слова не передали предполагаемого смысла. Но он заметил, как расширились ее зрачки, как затвердели соски, и был уверен, что интуиция не подвела.

Он хотел женщину, а женщина хотела его.

Они хотели друг друга, и теперь пришло время что-то с этим делать.

Роун отпустил член и опустился на четвереньки. Он направился к Моурин в манере, напоминающей хищное существо, которое когда-то в прошлом было его формой. Это казалось уместным, поскольку теперь у него было сильное желание съесть Моурин. Точнее, он хотел съесть это нежное местечко у нее между ног.

Но сначала нужно, чтобы она снова показала его ему.

— Все еще хочешь пить, Моурин? — промурлыкал он. — Выпей еще…

Не сводя с него глаз, Моурин опустила руку в воду и поднесла к лицу, при этом расплескав часть по обнаженной коже.

— Нет, — сказал Роун. — Как раньше. Наклонись и выпей.

Румянец на ее щеках и груди усилился, а брови изогнулись так, что это означало гнев и вызов. Однако после секундного колебания самка подчинилась команде Роуна. Она наклонилась, лицом к поверхности воды, высоко подняв зад.

Так было лучше. Теперь Роун мог мельком увидеть ее нежное место. Но он хотел увидеть больше.

— Ноги шире, — прорычал он.

Самка издала шипящий звук, но снова подчинилась. Роун был доволен ее послушанием. Он был еще более доволен видом, который открывала ему ее раскрытая поза.

Теперь он мог видеть ее всю, пухлые внешние губы, слегка покрытые пушком, и более нежные внутренние складки. Теперь он даже мог видеть ее дырочки, обе, ту, что располагалась в центре ее цветка, и меньшую сморщенную дырочку, расположенную в расщелине между ее холмиками. Обе эти дырочки сильно возбуждали его.

— Хорошо.

Руки Роуна, двигаясь по собственной воле, нащупали тело Моурин. Он ласкал ее бедра, прежде чем крепко взяться за холмики и раздвинуть их, еще больше обнажая все те соблазнительные места, расположенные между ее попкой и ногами.

— Роун! — выдохнула женщина, но не оказала сопротивления, не сделала попытки подняться или отойти.

Роун прижал большой палец у нее между ног, поглаживая пухлые внешние губки, прежде чем проникнуть в щелочку, отделив внутренние складочки. Его большой палец задел ее дырочку, и она захныкала и задрожала от этого прикосновения.

— Это, — сказал он. — Как это называется?

Когда Моурин ответила ему, ее голос звучал слабо и дрожал.

— Это моя… это моя киска, Роун.

Он попытался произнести это слово, проверяя, как оно ощущается на языке. Он знал, что испортил произношение. Ему нужно было больше практики. Но с этим придется подождать. В настоящее время язык ему нужен был для других, гораздо более важных дел.

С низким рычанием Роун раскрыл ее еще шире и придвинул свое лицо ближе, пока кончик носа почти не коснулся ее влажной киски. Он глубоко вздохнул, и аромат возбужденной женственности Моурин хлынул в его легкие, доводя его мужское возбуждение до поистине мучительных размеров.

Роун застонал, наполовину от удовольствия, наполовину от боли.

— Твоя «кизка», — сказал он, все еще коверкая произношение, — вкусно пахнет…

В следующее мгновение его лицо оказалось прижатым к ее центру, а язык лизал ее щелочку, дырочку и всю окружающую плоть. Соленый вкус ее пота смешивался со сладким вкусом возбуждающей жидкости, которая вскоре потекла в еще большем изобилии.

— О Боже, — простонала Моурин. — Роун, что ты со мной делаешь?

Роун издал рычащий смешок. Конечно, она не ожидала, что он ответит на этот вопрос. Не сейчас. Не тогда, когда его язык был так поглощен смакованием ее киски.

Он отстранился, его губы и подбородок были скользкими от ее соков.

— Роун, — захныкала женщина. — Почему ты…

Он выпрямил спину и пошел вперед на коленях, пока передняя часть бедер не прижалась к спине Моурин. Его затвердевший придаток вонзился в ложбинку между ее ягодицами, которые теперь были невероятно скользкими после пиршества Роуна. Чисто рефлекторно его бедра начали раскачиваться и толкаться, заставляя нижнюю сторону члена прижиматься к ней.

— Ооо…

Позапрошлой ночью Роун наблюдал, как Ваул и Моурин занимались чем-то вместе в ее комнате на борту космического корабля. Большой, дружелюбный Ракша вел себя так же, как сейчас Роун. Устроившись между раздвинутых ног Моурин, Ваул покачивал бедрами и терся своим придатком между ног Моурин, пока она не вскрикнула от удовольствия, и густая кремовая жидкость не потекла из кончика Ваула.

Предполагалось, что спаривание у людей происходит именно так? Покрывая кожу самки липкой жидкостью?

Нет, Роун так не думал.

Во-первых, Ваул не был человеком. Он был Ракшой.

А потом возник вопрос с дырочкой Моурин…

Интуиция Роуна снова заговорила с ним, и на этот раз голос, казалось, шел снизу, из глубины пульсирующих мешочков Роуна. Голос интуиции подсказывал ему проникнуть в женщину, протолкнуть свою ноющую эрекцию глубоко в ее сочащуюся дырочку. Роун нашел эту идею очень привлекательной.

Но были проблемы.

Во-первых, размер.

Его пенис был довольно большим, особенно когда он был возбужден. А киска Моурин казалась такой маленькой и тугой.

Роуну нужно было убедиться, что его интуиция верна. И ему нужно было убедиться, что женщина действительно хотела этого, что она действительно хотела, чтобы он был внутри нее.

— Ты должна сказать мне, Моурин. Скажи мне, чего хочет Моурин. Я не буду этого делать, пока Моурин не скажет…

Ему нужно было, чтобы она подтвердила его интуицию. Ему нужно было, чтобы она подтвердила, что он не совсем запутался. Ему нужно было, чтобы она подтвердила, что он не причинит ей боль своим желанием. Она была так дорога ему, и Роун никогда не простил бы себе, если бы причинил ей вред.

— Роун, — взмолилась Моурин.

— Скажи это, Моурин. Скажи мне, чего ты хочешь. Скажи мне, что тебе нужно…

— Ты мне нужен, — закричала она. — Мне нужен твой член.

Член.

Роун не знал этого слова, но догадался, что оно, должно быть, относится к его возбужденному пенису. Он уже обнаружил, что в языке Моурин есть много слов для обозначения одного и того же. Все было очень запутанно.

Но да, в этом был смысл. Говоря это, Моурин сильно прижалась задом к возбужденному пенису Роуна. Он был уверен, что именно это она имела в виду, говоря о его члене.

— Где? — прорычал он

— Внутри меня! — ее голос дрожал от желания. — Внутри моей киски. О Боже, Роун, мне так чертовски нужен твой член в моей киске!

Это было все подтверждение, которое требовалось Роуну.

С рычанием он схватил свой член и направил его вниз, скользя кончиком между складочек Моурин, пока не уперся в ее вход. Он начал толкаться. Было тесновато, но вход Моурин был скользким от смеси ее возбуждения и слюны Роуна, и, приложив немного усилий, она открылась и приняла его внутрь. Роун в безмолвном изумлении наблюдал, как губки ее киски раздвигаются, и его член постепенно исчезает в дырочке.

— О черт, — проворчала Моурин. — О черт…

Роун застонал, когда его член медленно и глубоко входил в жар Моурин. Ощущение того, как ее мягкие, влажные внутренние оболочки смыкаются вокруг его члена, не было похоже ни на что, что он когда-либо испытывал прежде во всех своих многочисленных воплощениях. Он действовал медленно, наслаждаясь каждым моментом постепенного проникновения.

Наконец-то он вошел так глубоко, как только можно было. Напряженная, покрытая капельками пота мускулатура его таза плотно прижималась к упругому заду Моурин, а его кончик задел какую-то внутреннюю стенку, обозначающую самую дальнюю глубину киски.

— Роун, — захныкала человеческая женщина. — Ты так глубоко внутри меня!

— Да, — ответил он. — Так глубоко внутри Моурин.

Роун отстранился, наслаждаясь скольжением стенок Моурин по его члену. Он полностью отодвинулся, и ее дырочка открылась для него, ее розовое нутро блестело от выделений. Он снова вошел в нее, на этот раз сильнее, и ее киска поглотила его до корня.

— Так хорошо, — сказал он. — Так узко…

Он позволил инстинкту взять верх, направляя таз, раскачиваясь, толкаясь, трахая ее долгими, глубокими движениями члена. Вскоре окружающие джунгли наполнились эхом от звуков их совокупления. Дырочка Моурин хлюпала, когда он проникал в нее, и его таз ударялся о ее ягодицы с каждым толчком. Он крепко обхватил ее бедра руками, удерживая ее тело, чтобы вонзиться еще сильнее.

Роун вспомнил ночь на корабле, когда Моурин была с Ваулом, вспомнил, как отреагировала она, когда тот коснулся этого маленького бугорка в верхней части ее киски. Он протянул руку и потрогал пальцами этот бутон, продолжая трахать ее, и Моурин застонала от нарастающего удовольствия.

Она протянула руку назад и погладила его качающиеся мешочки, сжимая их, массируя, давая понять, что хочет все, что в них содержится.

Жидкость?

Та густая жидкость, которую Ваул излил на все ее тело?

Интуиция Роуна подсказала ему, что да. Интуиция Роуна подсказывала ему выпустить эту жидкость в киску Моурин, наполнить ею ее, покрыть ее внутренности липким теплом.

— Роун, — выдохнула Моурин, стоя перед ним. — Подожди… пожалуйста… ты должен подождать…

Слова оборвались резким криком, когда серия спазмов сотрясла тело Моурин, и еще больше влаги хлынуло из ее дырочки.

Она просила Роуна подождать, но ждать было нечего. Плотина внутри него прорвалась, и не было никакой возможности сдержать поток, который теперь хлестал по всей длине его ствола. Его член был таким набухшим от возбуждения, что, казалось, вот-вот взорвется внутри нее.

Затем он действительно взорвался.

Горячая струя жидкости вырвалась из головки, наполняя ее его освобождением. Мышцы у основания его члена пульсировали и подергивались, закачивая все больше и больше жидкости в ее киску, гейзеры густой влаги, которая капала с ее растянутого края, забрызгивая мох внизу.

Ощущение удовольствия было ошеломляющим, и это лишило мышцы Роуна всей их силы. Его ноги подкосились, и он обнаружил, что падает на нее сверху. Моурин тоже упала, и они вместе опустились на землю у кромки воды, обливаясь потом и тяжело дыша.

Он потерся носом о ее ухо, вдыхая сладкий человеческий аромат ее волос.

— Моурин…

Она задрожала под ним. Ее лицо повернулось, и их губы встретились, отчего по телу Роуна разлилось жидкое ощущение тепла. Его член продолжал пульсировать внутри нее, наполняя еще большим количеством семени. Интуиция подсказывала, что это за вещество. Семя.

Наконец их губы разошлись, сопровождаемые вздохами и струйками слюны.

— Роун, — прошептала Моурин. — Это было…

— Да?

Но маленькая человеческая самка не ответила. У нее не было слов. И если у Моурин не было слов, чтобы описать то, что только что произошло, Роун знал, что у него определенно тоже нет слов. Он знал только, что это было самое невероятное, что он когда-либо испытывал за свою долгую и разнообразную жизнь. Он знал, что нашел свою пару, свою последнюю пару, свою вечную пару.

Он также знал, что хочет сделать это снова, как можно скорее.

Сила уже возвращалась к конечностям, а твердость так и не покинула член. Его пенис все еще был очень возбужден, и он чувствовал, что киска Моурин тоже все еще возбуждена. Ее внутренние стенки сжались вокруг него, как будто умоляя о большем. Роун хотел спариться с Моурин немедленно. Он снова начал двигаться внутри нее, позволяя своему семени смазать второй раунд их траха.

К сожалению, их собирались прервать.

Роун был так увлечен процессом совокупления, что не распознал приближения остальных.

Но теперь он услышал, как они пробираются через джунгли по ту сторону ручья. В следующее мгновение они вышли из тени. Их было трое. Трое мужчин-Ракш.

Они были его друзьями. Ну, один из них был. Тот, что повыше, Ваул. Двое других, казалось, только терпели его присутствие. И все же они ему нравились, потому что он знал, что они хотели защитить Моурин так же сильно, как и он.

Роун был очень рад увидеть трех Ракш.

Однако они, казалось, не были рады видеть его. Они агрессивно рычали и указывали на него устройствами, которые, как он предположил, были оружием.

Были ли мужчины-Ракши разгневаны на него за то, что он спарился с Моурин? Они ревновали? Намеревались ли они забрать ее?

Роун очень надеялся, что нет… ради них самих. Ему нравились Ракши, но он любил Моурин и никому не позволил бы разлучить себя со своей парой. Теперь, когда он вкусил удовольствия человеческого совокупления, он никогда не откажется от нее. Никогда.

С другой стороны, если мужчины хотели разделить ее, что ж… это было другое дело…