Инопланетный рынок шкур

ГЛАВА 45

МОУРИН

В спасательной капсуле было устрашающе тихо. Именно по этой причине Моурин выбрала ее в качестве места для прослушивания послания Бетани; звуконепроницаемая конструкция обеспечивала определенную степень уединения. В то же время прозрачная поверхность означала, что она не будет полностью изолирована — Моурин все еще могла видеть своих спутников, а они все еще могли видеть ее, что давало всем столь необходимое чувство безопасности. Четверо парней Моурин были слишком заботливы, чтобы отпустить ее одну. И, учитывая тот факт, что они находились посреди инопланетных джунглей, Моурин находила большое утешение в этой защите.

Но спасательная капсула была не лишена недостатков. Во-первых, в ней стояла адская жара, ничуть не уступавшая духоте джунглей по ту сторону стекла. Крупные капли пота выступили по всей коже Моурин, скатываясь между грудей и ног. Тристн снабдил ее кое-какой одеждой — парой мешковатых белых шелковых штанов и подходящей к ним туникой, — а Ваул поставил одно из выброшенных сидений обратно в отсек, чтобы Моурин было где сесть. Эти вещи уже промокли от пота. Ткань прилипла к коже Моурин, а сиденье стало неприятно липким под задницей. Фу.

Хуже всего, однако, была не жара.

Все дело было в запахе.

Внутри капсулы все еще воняло плохим Ракшой. Дэгготом. Каким-то образом знание его имени давало Моурин ощущение власти над ним. Но в то же время его стойкий запах имел свою собственную нервирующую силу над ее телом. Запах был сильным. Что-то среднее между животным со скотного двора и потным мужчиной. Такой запах должен был быть отвратительным, и действительно, Моурин испытывала отвращение, но не к аромату. Она испытывала отвращение к собственному предательскому телу за то, как оно реагировало. И снова ее соски были твердыми, как камень, и торчали сквозь влажный шелк туники. И что еще хуже, ее лоно было насквозь мокрым и пульсировало от желания.

Предательство ее тела наполнило Моурин яростью. Ей захотелось что-нибудь разбить — для начала, лицо Дэггота. Несколькими минутами ранее Джрайк ударил Дэггота в живот после того, как руки ублюдка были связаны. Обычно Моурин сочла бы такое обращение с заключенным предосудительным. Однако в случае с Дэгготом она была готова сделать исключение.

Но она знала, что ненужное насилие на данный момент ничего не решит.

Ей нужно было расслабиться.

И слушать.

Моурин откинулась на спинку сиденья и с минуту наблюдала за парнями снаружи. Трое мужчин-Ракш по очереди вернулись к источнику, чтобы смыть запекшуюся кровь с тел. Моурин была рада увидеть, что их раны не так серьезны, как показались на первый взгляд. Очевидно, они быстро исцеляются. Синяки уже поблекли, а припухлость вокруг глаза Джрайка почти исчезла.

Теперь самцы выполняли различные задания по всему лагерю.

Джрайк и Роун собирали хворост для костра. После первоначальной неприязни Джрайка к Роуну Моурин была рада видеть, что они работают вместе. Тем временем Ваул рылся в одном из больших черных рюкзаков, которые они принесли с собой, доставая походное кухонное оборудование и пакеты с продовольственными пайками. Время от времени он поглядывал в сторону капсулы, словно проверяя, все ли в порядке с Моурин.

Что касается Тристна, то он был занят обработкой ран Дэггота.

Моурин почувствовала боль в правой руке. Она сжимала пальцы в крепкий кулак, и маленький предмет с твердыми краями впивался ей в ладонь. Она медленно разжала пальцы и уставилась на предмет в руке.

Это был голокуб, тот самый, который Тристн подарил ей ранее, но каким-то образом теперь он был настроен на воспроизведение другой записи. Моурин была немного расстроена, узнав, что Тристн скрывал от нее запись, но больше всего на свете ей было любопытно — любопытно узнать, что там говорилось. Любопытно, но в то же время страшно.

Вздохнув, Моурин постучала по одной стороне голокуба, как показал ей Тристн, и устройство ожило.

Как и прежде, над кубом появилось крошечное трехмерное изображение Бетани, и плохое настроение Моурин мгновенно улучшилось. Несмотря на то, что она еще не была знакома с Бетани, у нее было ощущение, что она воссоединяется с хорошей подругой. Бетани была единственной женщиной в жизни Моурин с тех пор, как началось это фиаско с похищением инопланетянами, и Моурин была благодарна ей за компанию, пусть и виртуальную.

Бетани выглядела почти так же, как и раньше. Она была одета в кимоно из черного шелка с золотой вышивкой, а длинные фиолетовые волосы свободно спадали на плечи. На лице по-прежнему играла теплая, дружелюбная улыбка, но на этот раз Моурин уловила нотку беспокойства в оранжевых глазах женщины.

И было еще одно отличие.

На этот раз Бетани была не одна.

Она баюкала на руках крошечного спящего младенца. Ребенок был завернут в мягкие черные пеленки, оставлявшие открытой только маленькую головку — пару пухлых фиолетовых щечек и заостренные ушки, которые тихонько подергивались, пока малыш дремал. Моурин никогда раньше не проявляла особого интереса к детям, но вид этого маленького Ракши мгновенно растопил ее сердце.

— Привет, кто бы ты ни была, — сказало изображение Бетани приглушенным голосом. — Итак, мы снова встретились! Я надеялась, что наша вторая встреча состоится лично, но, думаю, нам придется подождать еще немного.

— Привет! — Моурин поймала себя на том, что бессознательно отвечает, хотя прекрасно понимала, что это всего лишь запись. Она даже говорила тихо, как будто могла разбудить ребенка.

— Для этой записи мне придется говорить тихо, — сказала Моурин. — Как видишь, на этот раз у нас гости. Этот малыш — Нанд, мой второй сын. Он похож на душистую горошинку, но пусть это не вводит тебя в заблуждение. Он маленький озорник в процессе становления. Я должна буду сделать эту запись как можно быстрее. Маленький Нанд, без сомнения, скоро проснется, и когда он проснется, от него содрогнутся горы.

Образ Бетани вздохнул.

— Что ж, тогда, полагаю, мне лучше начать. Нет смысла тянуть. Если ты смотришь эту запись, это означает, что все пошло через одно место. Я не знаю, что именно произошло, но что бы это ни было, это должно быть что-то плохое.

— О, ты даже не представляешь, — пробормотала Моурин.

— Кроме того, я должна извиниться перед тобой, — продолжила Бетани. — Это второе сообщение держалось от тебя в секрете. Я уверена, что тебе это не нравится. Я знаю, что была бы зла. Но для такой секретности была причина. Видишь ли, если бы все шло по плану, у тебя не было бы причин смотреть это сообщение.

Пока Моурин смотрела и слушала, у нее сложилось впечатление, что Бетани когда-то была на ее месте, и она все больше и больше задумывалась о деталях истории Бетани. Она надеялась, что когда-нибудь у нее будет возможность поговорить с ней с глазу на глаз.

Она надеялась, что продержится так долго.

Образ Бетани покачала головой.

— Посмотри на меня, я все еще хожу вокруг да около, не так ли? Ладно, выкладываю. Что-то случилось, и ты либо потеряла свое лекарство, либо оно не помогает. Это означает, что пришло время для отчаянных мер. Тебе придется измениться. Тебе придется стать Ракшой, как и мне.

Сердцебиение Моурин участилось. Почему-то ее кожа казалась одновременно горячей и холодной.

— Что? — выпалила она.

Словно по волшебству услышав вспышку гнева Моурин, запись Бетани отреагировала.

— Я знаю, я знаю, это ужасающая новость. Поверь мне, я сама прошла через все это и понимаю, что ты, должно быть, чувствуешь. Но если ты смотришь эту запись, это означает, что теперь это вопрос жизни и смерти…

Бетани помолчала, словно собираясь с мыслями, затем продолжила.

— …Итак, следующий логичный вопрос — «как», верно? Как будет происходить трансформация? — ее фиолетовое лицо потемнело до более глубокого оттенка. — Что ж, нет смысла тянуть. Ракши должны заняться с тобой сексом.

Теперь Моурин поняла, почему Бетани покраснела.

— Неважно, кто ты, — продолжала Бетани. — Ключ к трансформации содержится в семени Ракши. Они должны осеменить тебя. Вероятно, несколько раз. Мне очень жаль, но это единственный выход.

Ладно, вау. Бетани не стеснялась в выражениях, не так ли? Но Моурин это ценила. Она не хотела, чтобы с ней нянчились. Она хотела точно знать, в чем дело.

Но… секс?

Секс был лекарством?

— Я знаю, о чем ты думаешь, — продолжила Бетани. — Это звучит безумно, правда? Что ж, метод трансформации был впервые предложен одним из моих мужей, врачом-Ракшой и ученым. Лекарство, вызывающее трансформацию, слишком летучее, чтобы попасть в организм человека напрямую. Сначала оно должно быть обработано телом Ракши. Затем его можно, гм… ввести человеку.

Румянец Бетани стал темно-баклажанным.

— И это еще не все, — прошептала она. — Для превращения, вероятно, потребуется сперма нескольких мужчин. В моем собственном случае было необходимо четверо. Я не ученый, поэтому не понимаю всех тонкостей — без каламбура, — Бетани поморщилась. — Извини, плохая шутка. В любом случае, очевидно, лекарство трансформации немного по-разному взаимодействует с индивидуальной ДНК каждого Ракши. Для стабилизации трансформации требуется несколько генетических кодов. Если повезет, тебе хватит только одного самца. Но может потребоваться нечто большее…

К этому моменту сердце Моурин практически выпрыгивало из груди. Она едва могла поверить в то, что слышала. Ее взгляд оторвался от образа Бетани, и она посмотрела на парней снаружи, все еще занятых приготовлениями к лагерю.

Один из них уже был внутри нее. Роун. Но он не был Ракшой. Если бы она выполнила план, который описывала Бетани, ей пришлось бы делать это с одним из других парней, или, может быть, даже со всеми тремя.

Ее тело уже было постыдно возбуждено от запаха Дэггота. Но теперь это возбуждение достигло почти болезненного уровня.

Тихий звук прервал размышления Моурин.

Она снова перевела взгляд на запись и увидела, что ребенок Бетани проснулся. Крошечное личико Нанда, которое раньше было таким милым и безмятежным, теперь исказилось от ярости. Его маленький ротик был широко открыт в выражении неудовольствия.

— О боже, — сказала Бетани. — Похоже, кто-то проголодался. Что ж, полагаю, это подходящее время. Я сказала все, что нужно. Тристн сможет ответить на любые другие твои вопросы.

Лицо Бетани смотрело на Моурин с искренним выражением сочувствия, и Моурин снова почувствовала, что она действительно находится здесь, в спасательной капсуле, рядом с ней, а не просто на записи.

— Мне так жаль, что это произошло, — сказала Бетани, перекрывая плач Нанд. — Но, пожалуйста, не бойся трансформации. Это не конец, это начало. Сейчас я счастливее, чем когда-либо прежде, и я знаю, что ты тоже можешь быть счастлива, хотя сейчас может показаться, что это не так, — она тепло улыбнулась. — Удачи, подруга. Пока.

Запись закончилась, звук плача Нанда исчез, и спасательная капсула снова погрузилась в зловещую тишину.

Теперь Моурин предстояло принять решение.

Самое важное решение в ее жизни.

Но выбора не было… Если она не выполнит план, который только что изложила Бетани, она умрет.

Альтернатива, однако, была почти столь же ужасающей. Возможно, даже более. Моурин боялась смерти — это было вполне естественно, — но смерть была чем-то, с чем она сталкивалась раньше, чем-то, что она понимала, чем-то надежным. Все рано или поздно умирают, не так ли? Но процесс, который только что описала Бетани? Это было по-настоящему страшно.

Моурин беспокоилась не о сексе. Она чувствовала сильное влечение ко всем своим инопланетным спутникам, включая Роуна. Влечение и, возможно, нечто большее. Нет, не возможно. Определенно что-то большее. Несмотря на то, что Моурин знала этих парней совсем недолго, они через многое прошли вместе. Нельзя было отрицать растущую между ними связь, которую она чувствовала, и она знала, что они тоже это чувствовали. Она знала это по тому, как они все смотрели на нее, как прикасались к ней, как говорили.

Если быть до конца честной, само превращение даже не было камнем преткновения. Да, это было страшно. Но в то же время перспектива обзавестись когтями, хвостом и горящими оранжевыми глазами казалась… чертовски крутой, на самом деле.

Настоящая проблема заключалась в чем-то другом.

В ее личной жизненной миссии.

Что бы Моурин ни решила сейчас, она никогда не вернется на Землю. Она не сможет продолжать работу в качестве агента ФБР. Она больше не будет привлекать преступников к ответственности.

Смогла бы она так жить?

Боже, а что, если она забеременеет, как, очевидно, забеременела Бетани? Сможет ли она родить детей в этой несправедливой Вселенной? В некотором смысле смерть казалась предпочтительнее. По крайней мере, она была бы проще, чище, легче.

Моурин не знала, что делать.

Долгое время она сидела в душной тишине спасательной капсулы и смотрела наружу сквозь прозрачный пузырь, но даже не видела ни джунглей, ни мужчин, занимающихся своими делами.

Тишину нарушили голоса. Пара голосов, говорящих в гармонии. Должно быть, они были у нее в голове, но казались такими реальными, как будто находились прямо здесь, в спасательной капсуле, вместе с ней. Это были голоса ее родителей, звучавшие так, словно им было столько же лет, как когда она потеряла их. Столько же лет было сейчас Моурин.

Ты должна продолжать жить, Мо. Ты должна сделать это ради нас.

Слезы затуманили зрение Моурин и проложили по ее щекам обжигающие влажные дорожки. Она даже не пыталась остановить их, просто позволила им течь, пока не скатилась последняя слеза и не утихла тупая боль за глазными яблоками.

Закончив, она вытерла слезы тыльной стороной ладони, открыла дверь спасательной капсулы и вышла наружу. После тишины этого закрытого «помещения» джунгли буквально взрывались звуками — шелестом ветерка в кронах деревьев, отдаленными криками невидимых животных и потрескиванием только что разведенного костра.

Все мужчины прекратили свою работу. Прежде чем у нее появился шанс заколебаться, Моурин направилась прямо к Тристну и вложила голокуб ему в руку.

— Хорошо, я прослушала запись, — сказала она сильным и чистым голосом. — Я готова.