Инопланетный рынок шкур

ГЛАВА 3

МОУРИН

Ее разбудил звук крошечных шуршащих ножек.

Глаза Моурин распахнулись. Она больше смотрела не в ослепляющий белый свет, а в абсолютную, чернильную черноту такой глубины и тотальности, что, казалось, та обладала физическим присутствием, как осязаемая субстанция, в которую она была полностью погружена.

На что была похожа смерть?

От этой ужасающей мысли пульс Моурин участился, и после десяти ударов сердца она поняла, что, должно быть, это все-таки не смерть. У мертвой женщины не было бы сердцебиения.

Постепенно она стала осознавать другие физические ощущения, которые еще больше подтвердили факт ее жизни. Череп пульсировал, как при похмелье от текилы. В горле першило. Ее язык прилип к небу, как кусок старой малярной ленты, который отказывался отрываться.

У нее было обезвоживание.

Боже, как долго она была без сознания?

И что, черт возьми, это был за трескучий звук вокруг нее?

Моурин попыталась сесть, но мышцы казались вялыми и ныли. Как на следующее утро после переутомления в спортзале, только в десять раз хуже. Прошла целая минута, прежде чем ей удалось привести свое усталое тело в сидячее положение, затем еще минута после этого, прежде чем она полностью взяла себя в руки.

Первым порывом было запаниковать, но она знала, что нужно сохранять спокойствие и оценить ситуацию.

У нее все еще были телефон и пистолет, оба предмета она сжимала соответственно в левой и правой руках. На время она положила телефон в карман джинсов, но пистолет на всякий случай оставила наготове.

Вся ее одежда была по-прежнему на ней. Хороший знак. Боль в мышцах не распространялась между ног, и, насколько она могла судить, ее не трогали и не насиловали, пока она была в отключке. Одежда, однако, была абсолютно мокрой от пота, что объясняло сильное обезвоживание.

Между ног было что-то влажное, и быстрая проверка подтвердила, что это моча. Она описалась, чего не делала с детства. Возможно, это было из-за шока от попадания на борт гигантского зависшего НЛО — Моурин пришлось предположить, что именно там она сейчас и находилась, — но более вероятно, что это было результатом длительного бессознательного состояния.

Она снова задалась вопросом, как долго была здесь.

…шкряб, шкряб…

Снова раздался тот звук. Он вызвал прилив адреналина в крови Моурин, придав ей сил встать. Как только она убедилась, что шаткие ноги выдержат, она сняла с пояса фонарик и включила его. Голубовато-белый светодиодный луч пронзил темноту.

— О боже мой, — выдохнула Моурин.

Она обнаружила, что стоит в конце большого продолговатого помещения, заполненного живым скотом. Когда животные повернулись, чтобы посмотреть на нее, в их глазах отразился луч фонарика, а теплое дыхание и пар от жара тел поднимались призрачными завитками в воздух. Моурин была слишком растеряна, чтобы заметить это раньше, но теперь она поняла, что воздух был насыщен мускусным ароматом коровьего дерьма.

Должно быть, это те же самые коровы, которых телепортировали с пастбища. Теперь все они были заперты в чем-то вроде камеры.

И Моурин оказалась в ловушке вместе с ними.

Зачем понадобилось красть стадо коров подобным образом? И, что более важно, кому?

Моурин направила луч в одну сторону помещения, затем в другую и, наконец, вверх, к высокому сводчатому потолку над головой. Движущийся круг света скользил по панелям из темного металла, на которых были выгравированы причудливые символы и глифы. Долгое время Моурин просто с благоговением смотрела на то, что, как она могла только предполагать, было инопланетной технологией.

…шкряб, шкряб…

Моурин вздрогнула от этого звука. Она направила луч фонарика на пол. То, что она увидела, суетящееся у ее ног, заставило содрогнуться от отвращения.

Крысы.

Ну, нет… не крысы. По крайней мере, ни один из видов крыс, которых Моурин когда-либо видела раньше. Они были примерно того же размера, что и крысы, но эти животные представляли собой всего лишь маленькие комочки бледно-светлого пуха без каких-либо видимых особенностей, за исключением розовых носиков с усами и тонких, покрытых мягким мехом хвостов.

Были ли эти твари… инопланетными паразитами?

Кем бы они ни были, они быстро передвигались, и их были сотни, все сновали и шныряли между ног скота. Маленькие существа, казалось, никак не реагировали на свет фонарика, и Моурин предположила, что они, возможно, слепы, как пещерные животные, приспособившиеся жить в полной темноте.

Моурин слышала истории о нашествии крыс на океанских судах. Может быть, такого же рода проблемы существовали и на космических кораблях?

Но лучше было не делать поспешных выводов.

Несмотря на все, что она видела до сих пор, Моурин не была уверена, что действительно находится на инопланетном космическом корабле. Насколько она знала, она все еще была где-то на Земле. Она, конечно, надеялась, что это так.

Моурин убрала пистолет в кобуру достаточно надолго, чтобы вытащить iPhone. Она не ожидала, что будет связь, но то, что она обнаружила, встревожило ее еще больше.

Аккумулятор разрядился. До этого он был заряжен по крайней мере наполовину.

Ну, она так думала.

Холодок пробежал по спине. Сколько времени потребовалось бы аккумулятору, чтобы разрядиться, когда телефоном не пользовались? День? Два дня? Три?

Моурин сунула телефон обратно в карман и снова достала пистолет.

Следующим шагом было проверить периметр камеры. Должен же быть какой-то вход в это место и выход из него, верно?

Протискиваясь между мычащим скотом и пиная маленькие пушистые комочки на полу ногами, Моурин добралась до ближайшей стены и методично обошла комнату, тщательно обыскивая ее с помощью фонарика. Она нашла единственную дверь, сделанную из цельного металла, но на этой чертовой штуковине не было ручки, и, несмотря на все ее усилия, она не могла сдвинуть ее с места.

Механическая. И предположительно запертая снаружи.

Это плохо.

На мгновение Моурин подумала о том, чтобы выстрелить в дверь, но тут же отказалась от этой идеи. Шансы, что пуля произведет какой-либо эффект, были ничтожно малы, а возможность рикошета слишком опасной. К тому же шум просто предупредил бы ее похитителей — кем бы они ни были — о том факте, что у нее при себе оружие. Это испортило бы любой элемент неожиданности, что было бы не в ее интересах.

Оставалось только одно.

Ждать.

Рано или поздно кто-нибудь — или что-нибудь — откроет эту дверь. И когда это произойдет, Моурин будет готова. У нее был фонарик, которым она могла ослепить своих похитителей — при условии, что у них были глаза. И, что более важно, у нее было оружие.

В магазине пятнадцать патронов плюс один в патроннике, и на поясе висел еще один запасной магазин на пятнадцать.

Достаточно огневой мощи, чтобы прострелить себе путь к отступлению отсюда.

Или умереть, пытаясь.

С помощью небольших толчков и шлепков по коровьим бокам Моурин удалось расчистить пространство вокруг двери. Затем она отошла к дальней стене, где намеревалась расположиться до прибытия своих тюремщиков.

Но сначала ей нужно было освободить место, чтобы сесть среди маленьких комочков шерсти.

— Кыш! — прошипела она и затопала ногами по металлическому полу. — Кыш, маленькие засранцы! Кыш! Кыш!

К счастью, это, похоже, сработало. Паразиты вокруг нее рассеялись и юркнули в другой конец помещения.

— Вот так-то лучше, — пробормотала Моурин.

Она прислонилась к стене и тяжело опустилась на пол. Холодный металл вряд ли можно было назвать удобным, но сидеть было приятно. Она все еще чувствовала усталость и истощение — побочный эффект обезвоживания и того, что луч света сделал с ее телом.

Ей с трудом удавалось держать глаза открытыми, а медленная, равномерная вибрация корабля снова убаюкивала ее. Но ей нужно было оставаться начеку, когда прибудут похитители.

Надеюсь, это не займет слишком много времени.

Моурин ненавидела ждать.

Она выключила фонарик, чтобы сберечь батарейку, и положила его на пол рядом с собой. Пистолет она держала наготове, направив в сторону двери.

Теперь у нее не осталось ничего, кроме темноты и своих мыслей.

Бюро, вероятно, уже разыскивает ее. После того, как телефонный разговор с Брэдли закончился паническими криками и неразберихой, ее коллега наверняка связался с начальством, чтобы сообщить им, что Моурин в опасности.

Но что они найдут? Ее машину, все еще припаркованную под деревьями, с папками на пассажирском сиденье. Поле, на котором не хватает нескольких десятков коров. Какие-то следы.

И что потом?

У Моурин не было ближайших родственников, которых можно было бы уведомить. Отчасти в этом был виноват ее трудоголичный образ жизни. Что касается ее родителей, то они умерли, когда она была еще маленькой девочкой, и именно это было причиной ее такой навязчивой преданности правоохранительным органам в первую очередь. Ее воспитывали бабушка с дедушкой, родители ее отца, но они тоже давно умерли.

Конечно, был Брэдли. Он, без сомнения, был бы расстроен исчезновением Моурин. Но они не были парой, ни при каком напряжении воображения. Хотя они никогда на самом деле не говорили об этом, оба явно не собирались хранить верность. Такому парню, как Брэдли, не составило бы труда найти другую пассию. На самом деле, это было то, к чему Моурин время от времени подталкивала его.

Сидя в темноте и прислушиваясь к мычанию и шарканью коров, Моурин вдруг подумала, как мало она оставила после себя.

В каком-то смысле это было хорошо. Меньше боли, меньше разбитых сердец. Но с другой стороны мысль о том, насколько пустой была ее жизнь, угнетала.

Между этими мрачными размышлениями, усиливающимся обезвоживанием и непроглядной темнотой, окружающей ее, Моурин поняла, что ее все больше тянет в сон. Свинцовые веки опустились. Разум померк.

Как раз в тот момент, когда ее сознание погрузилось в это приятное, туманное состояние между бодрствованием и сном, в нескольких футах от нее из темноты донесся новый звук.

Тоненький голосок.

— Роун?