Инопланетный рынок шкур

ГЛАВА 41

МОУРИН

Некоторое время спустя Моурин проснулась, чувствуя головокружение. Она провела ночь, погруженная в глубокий, темный сон, совершенно не омраченный сновидениями, но почему-то он мало подзарядил ее.

Как долго она спала? Солнце уже взошло, и мягкий зеленый свет просачивался сквозь высокий полог листвы, нежно освещая окрестности. Ночью костер догорел до тлеющих углей, но это не имело значения. Большое, сильное тело Роуна уютно прижалось к ней, согревая обнаженную Моурин. К тому же воздух в джунглях был достаточно теплым. Поверх тлеющих остатков костра она заметила спасательную капсулу, все еще плотно прижатую к деревьям, как они с Роуном ее устроили.

Сердце Моурин подпрыгнуло, когда она увидела, что капсула пуста. Она начала садиться, ее сердце бешено колотилось, тело гудело от адреналина.

Но она тут же поняла, что ошибалась.

Это была всего лишь игра тусклого света джунглей, которая ввела ее в заблуждение. Обнаженный Ракша-убийца все еще был там, где Моурин его оставила, все еще неподвижно лежал без сознания.

Волна облегчения накрыла ее, и она со вздохом откинулась назад.

Позади нее послышалось прерывистое дыхание Роуна, мягко шевельнувшее ее волосы, и Моурин снова прижалась к его телу. Несмотря на то, что она чувствовала себя хорошо отдохнувшей, часть ее жаждала снова уснуть, хотя бы на пять минут. Боже, было так приятно отключить мозг на несколько часов. Именно защитное присутствие Роуна сделало это возможным.

Однако, когда Моурин уютно устроилась в объятиях своего верного спутница, она поняла, что что-то было… по-другому.

Это было не то мягкое, пушистое тело, рядом с которым она заснула. Да, это все еще было довольно приятно, но вместо мягкого меха ее спина была прижата к выпуклостям твердых, гладких мышц. Она посмотрела вниз на то, что обнимало ее, придерживая за живот. Это была не пушистая передняя лапа Роуна, это была рука человека.

С пронзительным криком Моурин сбросила эту руку со своего тела и отползла в сторону. В своем паническом состоянии она была опасно близка к тому, чтобы обжечься об угли костра.

Когда она отодвинулась на несколько футов от незнакомца, то повернулась, чтобы посмотреть на него.

Кем бы ни был этот парень, внезапная вспышка гнева Моурин разбудила его, но он не казался слишком обеспокоенным. Он открыл заспанные глаза, и Моурин увидела, что в них не было белков, только угольно-черные обсидиановые круги. Копна лохматых светлых волос падала ему на лоб, а такие же светлые густые бакенбарды, как у Росомахи, обрамляли мощную челюсть и лицо, которое было почти шокирующим в своей мужественной красоте. Твердый подбородок контрастировал с сочными губами, а прямой, почти царственный нос с густыми, как у пещерного человека, бровями. По бокам головы торчали заостренные уши.

Взгляд Моурин переместился на его развалившееся тело, сложенное более или менее как у обычного мужчины, но с заметными отличиями. Плечи и верхняя часть груди были покрыты светлыми волосками, как и толстые предплечья. Они только подчеркивали гладкую, безволосую мускулатуру живота и мощных бедер.

Наконец взгляд Моурин остановился на зарослях вьющихся светлых лобковых волос между ног незнакомца и длинном, толстом, наполовину возбужденном придатке, болтающемся там рядом с парой массивных яичек. Ее сердце остановилось.

Она быстро перевела взгляд обратно на лицо мужчины.

— Кто ты, черт возьми, такой? — потребовала ответа она. — И что ты сделал с Роуном?

Широкая зубастая ухмылка расплылась на лице незнакомца от уха до уха. За исключением чрезмерно развитых клыков, его зубы были прямыми и плоскими — человеческие зубы, — но Моурин все равно сразу узнала эту усмешку. Личность, скрывавшуюся за ней, нельзя было ни с чем спутать.

— Ни за что, — выдохнула она. — Ни за что, черт возьми…

Темный взгляд мужчины переместился на остатки костра, тлеющие рядом с тем местом, где скорчилась Моурин, и его ухмылка исчезла.

— Му-рим, осторожно, — сказал он. — Не обожгись.

Глаза Моурин, уже круглые от удивления, теперь действительно грозили выскочить из орбит.

— Срань господня! Ты еще и говорить умеешь?

Мужчина наклонил голову, как любопытный пес.

— Срянь… хосподня? — его взгляд снова устремился к огню. — Му-рим. Пожалуйста, будь осто-рожна, — он мягко поманил ее ближе.

Моурин двинулась к нему, но не из послушания. Ею двигали чистое изумление и любопытство. Она на четвереньках подползла к лежащему мужчине, пока они не оказались на расстоянии касания, и опустилась перед ним на колени, такая же обнаженная, как и он.

— Это действительно ты, Роун? — спросила она.

С ворчанием мужчина тоже встал на колени и пристально посмотрел в глаза Моурин. Несмотря на то, что его собственные глаза были абсолютно черными, они все равно передавали глубокое чувство связи и тоски.

— Я Роун, — он похлопал себя по мускулистой груди. Затем нежно коснулся Моурин между ее обнаженных грудей. — Ты Му-рим.

Моурин слегка удивленно рассмеялась.

— Не могу в это поверить, — сказала она. — Я потерялась в джунглях с Тарзаном.

Брови Роуна нахмурились, и он разочарованно покачал головой.

— Тар-зам? Нет. Я не тар-зам. Я Роун.

Моурин не смогла удержаться от смеха, что только усилило замешательство Роуна, но в следующий момент она заключила его в крепкие объятия, на которые Роун с радостью ответил.

Через минуту она отстранилась и взяла его лицо в ладони. Несмотря на то, что теперь у него была человеческая внешность — и притом безумно красивая, — Моурин не смогла удержаться и почесала его густые бакенбарды, что вызвало глубокое мурлыканье удовольствия. Может, сейчас он и выглядел как мужчина, но это был все тот же старый Роун.

Моурин с удивлением уставилась на него, изучая новые черты.

— Роун, как это произошло?

Его лицо стало серьезным, а густые брови сошлись вместе, как будто он очень сильно сосредоточился. Через мгновение он начал говорить, запинаясь.

— Роун… ммм… Роун…

У Моурин сложилось впечатление, что он знает ответ, но пока не может облечь его в слова. Она провела рукой по его широкой груди, чтобы успокоить, и попыталась задать вопрос попроще.

— Как ты можешь говорить, Роун?

Его лицо расслабилось с явным облегчением оттого, что она пока отложила предыдущий вопрос.

— Я научусь говорить, — ответил он. — Му-рим научит.

— Ну, ты очень быстро учишься, Роун.

— Очень хороший учитель.

Моурин и не подозревала, что была учительницей. Она мысленно вернулась к прошедшим дням и вспомнила, как любопытные глаза Роуна всегда были устремлены на нее, изучая каждое движение. Очевидно, он слушал. И все же было удивительно, как быстро он усвоил ее язык, пусть и ломаный. Это казалось невозможным. И все же он был здесь, разговаривал с ней.

Моурин пришла в голову еще одна мысль.

— Роун, вчера я видела, как разбился корабль. Что случилось с остальными? Джрайк, Тристн и Ваул. Они живы?

Он кивнул.

— Да, живы. Все живы.

Моурин почувствовала себя так, словно с ее плеч сняли железные цепи. Слезы счастья навернулись ей на глаза, внезапное радостное чувство наполнило ее сердце, и прежде чем она осознала, что делает, она прижалась губами к губам Роуна в глубоком и все более чувственном поцелуе. Когда их губы наконец разомкнулись, она прижалась лбом к его лбу и вздохнула, поглаживая его лицо.

— О, я так рада, что они живы. И я рада, что ты жив, Роун. Боже, я не знаю, что бы я делала без тебя. Я так счастлива.

Роун ухмыльнулся.

— Роун тоже счастлив.

Моурин внезапно осознала, насколько они были близки. В своей радости и возбуждении от хороших новостей она совершенно забыла о всякой скромности. Ее руки крепко обнимали перекатывающиеся мышцы на спине Роуна, обнаженные груди прижимались к его твердой груди, а ноги обхватывали его мощные бедра.

Что-то шлепнулось между ног Моурин. Что-то длинное и гладкое, твердое и горячее. Моурин ахнула и отпрянула назад. Именно тогда она увидела массивную, красную эрекцию, выступающую из таза Роуна. У нее отвисла челюсть.

— О Боже мой… — пробормотала она. — Роун, ты не счастлив… Ты возбужден.

Роун еще раз наклонил к ней голову.

— Во-бужден?

Румянец, заливший щеки Моурин, был горячим и интенсивным, и становился только жарче, чем дольше она смотрела на возбужденный член Роуна. Она указала на него рукой.

— Да, возбужден. Например, твой пенис, ммм…

Роун посмотрел вниз, и понимание осветило его лицо.

— Оооо, во-буждееен, — Роун гордо хмыкнул. — Да. Му-рим делает Роуну во-бужден пи-нисс.

Моурин чуть не поперхнулась.

Очевидно, Роуна нисколько не смущало его откровенное возбуждение, да и причин для этого у него не было. Боже, эта штука была большой. К тому же великолепной. Моурин нервно облизнула губы.

Роун снова сверкнул фирменной улыбкой.

— Му-рим возбуждена, — сказал он. Это было утверждение, а не вопрос.

— Я? — выпалила Моурин. — Я имею в виду, нет!

Роун посмотрел на ее грудь.

— У Му-рим во-буждены сосоки.

Моурин опустила взгляд и с досадой заметила, что ее соски действительно напряглись и торчали. Она поспешно прикрыла грудь руками — но соски были не единственным доказательством ее возбуждения. Между бедер ощущалась предательская смазка. Конечно, можно было списать это на влажность джунглей — все тело было липким от пота, — но у Моурин были сомнения.

А как насчет странного, щекочущего ощущения внизу живота, легкого и перьево-невесомого, будто внутри нее танцевали крошечные искорки?

Она не могла сейчас с этим справиться, и потому поспешила сменить тему.

— Роун, нам нужно вернуться на корабль. Остальные, вероятно, ждут нас.

Но Роун покачал головой.

— Нет, — твердо сказал он. — Они придут сюда. Мы их подождем.

— Ты уверен?

— Да. Они говорят. Я слышу. Знаю, что они придут.

— Но почему они еще не здесь? — удивилась Моурин вслух. — Ты так быстро нашел меня вчера.

Она вздрогнула, подумав о том, что произошло бы, если бы Роун не прибыл вовремя.

Роуна снова нахмурился.

— Я быстро пришел, но… но… — он поднял руки, широко разведя их в стороны. — Большой. Что-то большое. Я прыгнул, но… но…

Его плечи поникли, и он разочарованно вздохнул из-за неспособности ясно выразить мысли. Моурин придвинулась ближе и погладила его по руке.

— Эй, все в порядке, — сказала она. — В любом случае, если ты говоришь, что парни придут, я тебе верю. Мы подождем их, хорошо? Мне действительно нужны лекарства Тристна, но пока я чувствую себя нормально. Если они не придут сегодня, то завтра мы вернемся на корабль. Звучит хорошо?

Роун кивнул.

— Мм, хорошо. Звучит неплохо.

У Моурин заурчало в животе, и она вспомнила, что ничего не ела с момента своего последнего ужина на борту «Лонгшота». Все волнения последних часов заставили ее забыть о голоде, но теперь он болезненно сжимал ее пустой желудок.

Она подошла к сумке Ракши и открыла ее. Внутри были две завернутые упаковки, каждая примерно такого же размера и формы, как энергетический батончик. Она видела их прошлой ночью, но ей не хотелось есть, не зная точно, что это такое. Однако сейчас она ослабела от голода. Ей нужно было что-нибудь съесть.

Моурин вскрыла одну из упаковок. Содержимое напоминало коричневатый энергетический батончик, но когда она понюхала его, запаха не было.

Безопасно ли это есть? Черт возьми, это вообще была еда?

Словно прочитав ее мысли, Роун приблизил лицо и понюхал батончик.

— Безопасно, — сказал он. — Можно есть. Безопасно.

— Ты можешь определить это, просто понюхав?

Роун стоически кивнул.

Моурин пожала плечами. У нее не было причин сомневаться в суждениях Роуна по этому поводу. И после всего, через что ей пришлось пройти, она была готова поверить практически во что угодно. Она откусила кусочек от батончика и прожевала. Он был довольно пресным, но приятно было почувствовать что-то твердое в желудке.

Моурин предложила Роуну другой батончик, но он отказался.

— Роун не хочет есть. Му-рим ест.

Она пыталась переубедить его, но Роун настаивал, и в конце концов Моурин прикончила и второй батончик.

— Теперь нам нужно немного воды, — сказала она. Влажность в джунглях заставляла ее потеть, и она снова начала беспокоиться об обезвоживании.

Роун оживился, словно прислушиваясь к какому-то отдаленному звуку.

— Вода, — сказал Роун. — Идем, идем.

Роун направился прочь в джунгли, и Моурин собиралась последовать за ним, но заколебалась.

— Роун, подожди, — сказала она и указала на спасательную капсулу. — А что с ним?

Вместе они подошли к спасательной капсуле и осмотрели все еще находящегося без сознания пассажира. Насколько могла судить Моурин, Ракша вообще не двигался ночью, но когда она присмотрелась повнимательнее, то увидела, что его дыхание постоянно затуманивает прозрачную поверхность капсулы возле рта. Его кровь засохла, превратившись в тусклую темно-оранжевую корку, и еще больше ее растеклось по полу. Моурин затошнило, когда она посмотрела на отсутствующий кончик его уха, который она откусила в ярости.

— В безопасности, — сказал Роун, похлопав по большому бревну, которое удерживало капсулу прижатой к другим стволам деревьев. — Ему не выбраться. В безопасности, в безопасности.

Моурин была вынуждена согласиться, все выглядело довольно надежно. Но она все еще не могла перестать задаваться вопросом, приняла ли она правильное решение. Она больше не беспокоилась о том, что Ракша выберется наружу. Она беспокоилась о том, что подвергнет его мучительной смерти. Да, он был злобным ублюдком, но Моурин никогда не была жестока.

Она подумала, что, возможно, милосерднее было бы убить его сейчас. Но Моурин все еще не могла заставить себя казнить кого-то таким образом.

Вздохнув, она повернулась обратно к Роуну.

— Ладно, пошли, — сказала она. — Показывай дорогу.