Забытый край

69

Стенсер остался один на знакомой и совершенно чужой улице. Женщина, на прощание погладила его заросшую щёку. Сказала:

— Не задерживайся тут, — повернулась и зашагала в сторону дома. Но у самой двери оглянулась и тихо прибавила. — Помни, дома тебя всегда ждут!

Улыбка по-прежнему не сходила с его лица. Только если прежде он искренне заулыбался, то оставшись один, блуждая по улице, Стенсер печалился.

«А что если всё это на самом деле? Что если та, другая жизнь, духи и прочее, что если это всего лишь обман или… просто сон?»

Чувствуя горечь, Стенсер продолжал шагать. Поглядывал на окна и никак не мог остановить своего потока мыслей.

«Только подумать, что все эти дети — мои. Ух!» — молодой мужчина поморщился. — «Но всё же… если они, правда мои, родные… если эта женщина, если она для меня не просто женщина или посторонний человек… если я просто сладко поспал, порядочно размечтавшись… если все те духи только вымысел… что тогда?»

А ответов Стенсер не находил. Проходя мимо питейной, с тоской подумал: «Выпить бы сейчас немного… мысли в порядок привести», — но тут же усмехнулся и обратился к самому себе. — «С каких это пор я стал бояться сложностей? Капитан не должен сбегать от сложностей, и пытаться укрыться в тени хмельного бреда!»

И тут, точно разум разделился надвое, — начал спорить сам с собой.

«А с каких пор моряки выпивки бояться?»

«Они её не бояться, но и не позволяют себе в хмельном угаре решать важные дела! Какой уважающий себя моряк решится предать капитана в пьяном дурмане, а после, протрезвев, не переменит решения?»

«Ты где это видел трезвых моряков? Не в императорском ли флоте, крыса сухопутная!»

«Ты где это видел, чтобы моряки только одной выпивкой жили? Хмель всего-лишь приятный бонус к основному, к делу!»

«К разбою и грабежу… велики герои!»

«О, да! Ведь они только грабили слабых и беззащитных, а императорский флот — не в счёт!»

«А ещё они строили общество свободных и равных… расскажи мне сказку!»

Стенсер отвесил себе затрещину, а после, помотав головой, подумал: «Тихо, тихо, тихо! Что я делаю? Сам с собой спорю! А дальше что? Руки и ноги начнут жить своими собственными желаниями и убеждениями? Что я творю!» — и чтобы закрепить результат, Стенсер не поскупился на очередную для себя затрещину.

Собирая разум воедино, мужчина пытался понять, что же происходит. И первое, на что он обратил пристальное внимание, — руки.

«Они у меня всегда такими были?» — спрашивал он себя, ощупывая крупные, закостенелые шишки мозолей.

Напрягая память, Стенсер стал сравнивать то, что помнил, с тем, что было.

«Да это ведь совсем иные руки!» — мысленно восклицал он.

Продолжая копошиться в памяти, он всё более и более креп во мнение, что иная деревня, брошенная и населённая духами — настоящая. А та, в которой он был, казалась не более чем вымыслом, — быстрым и не точным наброском.

«Я ведь не помню, чем мог бы тут заниматься, а там… там у меня уже складывалась жизнь. Да, там я тоже память потерял… но ведь это, — он огляделся, — это не мой дом!

Только его мысли не спешили что-либо менять. У него по-прежнему оставались крепкие, сильные, ужасно мозолистые руки. Оглядев тело, и попробовав его в коротком забеге, Стенсер не мог не отметить, что не всё так уж и плохо. «Ноги твёрдые, не подводят. Руки, кажется, могут железо гнуть. Спина крепкая, — многое выдержит. — думал мужчина. — Славно ведь!»

И всё же мысли продолжали метаться. И Стенсер задумался «Что если всё же это не сон?» — но сам себе и ответил. — «Тогда придётся жить семейной жизнью… и в редкие минуты, за кружкой хмельного кваса, утирать скупую слезу по славным, пусть и вымышленным воспоминаниям».

Горько усмехнувшись, Стенсер решил, что идти сразу домой не особо охото. Подумал, что: «Нечего ведь дурного не случиться, если я немного прогуляюсь по округе».

Перво-наперво мужчина ушёл с улицы, и, перепрыгнув через плетень, шагал между грядок в сторону знакомых, совершенно не изменившихся холмов. Ему хотелось оглядеться кругом. И надеялся, что чувство тоски утихнет, когда немного холод освежит его голову. Становилось всё сложнее и сложнее верить в правдивость брошенной, никому не нужной деревни и множества духов, её населявших. И всё же те воспоминания, как манящие огни, сводили с ума тоской и печалью, что нельзя вернуть славные времена.

Почти забравшись на холм, Стенсер каким-то чудом, чутьём угадал, что что-то случилось неладное. Он огляделся и не сразу приметил торопливо к нему приближавшееся создание. Оно бежало от деревни, и чем-то неуловимо напоминало собаку. И всё же это не было собакой. Чёрное, как смоль создание, с длинными лапами, огромной пастью, чуть ли не вдвое крупнее дворовых псов.

«Ух ты, — подумал Стенсер. — А кому это я так неожиданно стал нужен?»

Это создание едва сбавило бег, взбираясь на холм, но мужчина понимал, что встреча будет неминуема, и будет она далеко не ласковой.

«А я уж было поверил, что этот мир настоящий!» — радостно думал мужчина, смело бросаясь навстречу с этой ужасной, клыкастой тварью.