Забытый край

60

История с водными духами для Стенсера окончилась совершенно неожиданно. Он измотался, заметно похудел, не смотря на обильное питание, и изнемогал от вечной сонливости. Но всё же, когда опечаленная девушка, возвращаясь к себе на пруд, покидала его новый дом, молодой мужчина испытал некоторую печаль, — он понимал, что теперь остаётся, на самом деле, совершенно один.

— Заглядывай ко мне, — сказала девушка на прощание, — не забывай обо мне.

Сидя под окном, в окружение густых трав, Стенсер ухмылялся, вспоминая, как озёрный великан, едва получив возможность, устремился к своему родственнику. Слушая, как, вместе с ветром, шелестели крылья низко летевших птиц, Стенсер слышал из воспоминаний крики речника.

«Ну, что же… за то теперь здешние воды будут чище».

Не смотря на все его стремления сделать дом по-настоящему своим, у него ничего не получалось. С другой стороны он впервые за долгое время мог просто, ничего не делая, перевести дух и расслабиться.

И даже просто посидеть, в окружение трав, когда солнышко пригревает и сладостно дремать, — мог ли он прежде о подобном мечтать?

Прошло несколько дней. Ничего, в целом, интересного не случилось, но это только если в целом, не беря в расчёт одного происшествия. Стенсер проснулся по среди ночи от странного, не привычного, ощутимо бьющего по ушам звука.

В печи ещё тлели угли, и он, чтобы как-нибудь осветить дом, приоткрыл дверцу топки. И в том скудном освещение, от которого рождались уродливые тени, Стенсер увидел странный, шевелившийся комок, по среди комнаты.

Опасался подходить, но и любопытство не позволяло просто не замечать этого создания. Осторожно, мягко подходя, Стенсер пристально разглядывал небольшое создание, которое продолжало пищать ультразвуком.

Разглядев морду с крупным, как у свиньи, пятаком, острыми зубами и крупными ушами, любой другой, здравомыслящий, попытался бы убить барахтавшееся на полу создание. Только молодой мужчина был слишком уж любопытен, и, подойдя ближе, стал ещё внимательнее разглядывать ночного гостя.

У этой летучей мыши оказалось порвано одно крыло.

«Вот ведь бедолага!» — с горечью думал человек. — «Кто ж тебя так?»

И как итог, он не только не стал убивать летучую мышь, но и даже приютил её. Одна беда, Стенсер не знал чем кормить причудливую животинушку. Не мало намаявшись, предлагая всякое разное, Стенсер тихо отчаивался, но… маленький зверёк сам нашёл, чем питаться.

Вначале человек изумился, услышав новый непривычный звук. После, осветив корзинку с рыбой, чуть ли не засмеялся, наблюдая, как неуклюжее создание пытается есть рыбу. Он подошёл, желая помочь и выложить ту несчастную рыбину отдельно, на пол, но мышонок на него запищал: «Почти как кошка», — думал молодой мужчина, — «Только слишком уж не приятно ругается».

Он не стал придумывать имя для летучей мыши. Подумал, что в этом нет нужды. Да и так они прожили в том доме пару дней. А после, где-то средь бело дня, к Стенсеру пожаловал знакомый, чистый старик.

— Ты, я вижу, с голыми руками, без полена… стало быть, моя головушка сегодня будет целой? — Стенсер попытался пошутить, но к его удивлению старик потупился.

— Нет, не буду. Но именно по этому я и пришёл! — ответил старик.

— Не будешь бить, но ради этого и пришёл… кажется, я где-то тебя не так понял?

— Извиниться я пришёл… вот что! — отвечал дворовой. — Не хотел я тебя тогда бить.

— Ты сказал, что и сейчас бить не хочешь… так, стало быть, мне лучше бежать в страхе, пока поленом по голове не получил?

Дворовой так выразительно посмотрел, что Стенсер всерьёз задумался: «А не кинется ли?» — но чувствуя странную весёлость, мысленно прибавил. — «Не любит он шуток… да и драться не дурак… славный старик!»

— Не стану я тебя бить… — старик вновь виновато потупился. — Я ведь спасибо пришёл сказать!

Стенсер тяжело вздохнул, а после, улыбаясь, сказал.

— Да ладно тебе. Знаю я о одичание. Знаю, что тогда ты если чего и соображал, то, как я думаю, совсем немного и не верно.

— Верно! — радостно вскричал старик. — В этом-то всё и дело!

Какое-то время дворовой, совсем забыв об угрюмости, сбивчиво и с жаром говорил о том, как много он, человек, сделал для него. Благодарил за очистку сарая и то, что помог другим побратимам, и тут-то, точно коса нашла на камень.

— Только, ты хозяйство не бросай… не бросай братьев моих и… не обижайся на домового.

Стенсер ответил:

— На тебя я зла не держу. К баннику у меня, — вспоминая о задвижке на двери и странном, густом и жарком паре, немного поморщился, — тоже, почти нет счётов… но вот домовой…

— Да знаю я, что он делал… он вроде средним числиться, среди нас, а дурак, беспросветный! Вечно всегда делает, не пойми что! Банник, — это куда ещё не шло, — может оплошать, любит строить из себя старшего, но… мягкосердечный! Средний вечно плошает… своевольный он шибко, понимаешь?

— А ты? — спросил Стенсер, и жестом попросил рассказать о себе.

— А я старший… всё-то мне за них править приходится. Не путёвые, знаешь ли. И вот сейчас, стою перед тобой и прошу, не бросай ты нас… не можем мы, понимаешь, домашние духи без людей жить! Одичаем!

Стенсер вновь тяжело вздохнул, подумал немного, и сказал:

— Расскажешь мне о домашних духах?