Забытый край

46

— Ты что, в самом деле, думал, что я отпущу тебя одного, после того, как тебя избил тот жалкий старикашка? — чуть ли не смеясь, говорил Кондратий.

Они возвращались в деревню, к сараю с дичающим дворовым. И Стенсер ощущал, как глупо было с его стороны думать, что чёрноволосый великан просто так его отпустит.

«А я-то думал, что он просто так говорит… не собираясь держать слово!»

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кондратий, поглядывая на зажившие руки.

— Много лучше, чем когда тебя кликать шёл… Даже не знаю, чтобы делал, не приди ты!

Кондратий улыбнулся, а после и вовсе расхохотался.

— Это так теперь люди спасибо говорят?

— А? — удивился молодой мужчина, а после, хлопнув себя по лбу, сам заулыбался и сказал. — Спасибо за это, — похлопал себя по рукам. — И за то, что с травами прежде помог, ну, банником… да и теперь, спасибо, что помогаешь.

— Да не за что, — хохотнув, отвечал Кондратий, — и за это тоже.

Стенсер задумался. Почему-то его зацепили последние слова крупного мужика.

«И за это тоже. Что он хотел этим сказать?» — молодой мужчина некоторое время перебирал в уме возможные варианты, но, спустя время, пожал плечами и выбросил из головы всякую попытку понять эту фразу. — «Какое, впрочем, это имеет значение?»

Они пришли к старому сараю. Стенсер не знал, как лучше подступиться и что сделать в первую очередь, а Кондратий молчал, да оглядывал потемневшие от времени, покосившиеся дома.

— Да-а-а, — протянул Кондратий, — а я надеялся, что не всё так уж и плохо… — вздохнув, и точно собравшись с духом, крепко хлопнул руками, заулыбался, и сказал. — Ничего… и не такое тут бывало!

— Так, с чего начать? — спросил Стенсер.

— С чего начать? — Кондратий обернулся. — А-а-а, точно! Прости, совсем запамятовал за этим… Ну, начнём с того, что ты приоткроешь дверь, и на пороге положишь травы, а после…

— Зажечь?

— Зажечь! — с хищной ухмылкой, сказал Кондратий.

Стенсеру стало не по себе от улыбки компаньона. Он тоже улыбнулся, но как-то слишком уж натянуто.

Потребовалось не больше пары минут, чтобы всё сделать. Одно удивляло, и даже веселило Стенсера, — он чувствовал некоторую робость перед закрытой дверью и обитателем сарая. Молодой мужчина слышал бубнёшь изнутри сарая, но не испытывал радости или злорадства, — не смотря на всё случившееся ему хотелось именно что помочь этому злобному старику. И даже себе он не мог объяснить причин такого поведения.

Огонь, едва коснувшись горнилицы, быстро охватил травы. На этот раз синий огонь имел желтовато-сиренивые отливы. И густой дым не поднимался вверх, — расходился подобно воде вылитой на твёрдую поверхность, — стелился по земле.

Вначале из сарая звучало сердитое и возмущённое бормотание. Скоро зазвучали удары полешек о различный скопившийся в сарае хлам. И только после, по-видимому, когда старик начал понимать, что грубостью не справиться, жалобно запричитал.

— Подожди немного… как скажу, — раскрой дверь настежь… понял? — спросил Кондратий.

Дворовой, внутри сарая, загнусавил. Совсем скоро старик начал чихать, а после и вовсе чихать и рыдать навзрыд. Стенсер стоял, держа дверь за ручку, и слушал несвязные, слезливые причитания старика. И с каждой минутой он всё больше и больше проникался жалостью и состраданием к этому жалкому созданию. Забылись прежние обиды, которые ещё недавно звучали в голове.

— Может, пора?

— Рано… ещё рано… всё дело загубишь!

Но, чем дольше Стенсер ждал, тем тяжелее было совладать с желанием избавить старика от пустых страданий. Хотелось отпнуть в сторону горевшие синим пламенем травы. Хотелось распахнуть дверь и дать старику вдохнуть полной грудью, чистый свежий воздух.

И всё же Стенсер терпел угрызения совести, говоря себе: «Давай, облегчи минутные страдания, и оставь страдать целую вечность! Безумие, разве может быть что-то страшнее?» — и всё же, как бы не звучали свои мысленные слова, совесть болезненно кольнула, — слишком уж жалобно стенал старик.

— Пора! — коротко скомандовал Кондратий.

Стенсер растерялся, замешкался… и руки подвели, не получилось разом распахнуть дверь. И даже после, открыв дверь, Стенсер остался стоять у входа в сарай.

Прежде чем Стенсер что-либо понял, сильная рука откинула его в сторону. Только после, уже лёжа на земле, глядя вслед удиравшему, грязному старикашке, молодой мужчина увидел на земле полено, которого, как он точно знал, там прежде не было.

— Не стой столбом! Или ты думаешь, что раз я тебе могу раны залечить, то нужно за зря шишки набивать? — ругался Кондратий.

— А что теперь? — спросил Стенсер, заглянув в сарай.

— А теперь, друг мой, человек, тебе нужно прибраться. Всё, что тебе не нужно — в огонь. Все вещи, которыми могли пользоваться прежние хозяева, — в огонь. Всё старьё, которое нельзя использовать, — в огонь.

— Кондратий, так там и стены гнилые… того и гляди, — рухнет!

Великан улыбнулся.

— Ты приберись пока, а там, когда он перестанет дичать, ты ему новое жилище сделаешь!

— Я? — удивившись, спросил Стенсер.