Забытый край

49

Стенсер весь день занимался какими-то делами. Поздним вечером доел то, что оставалось в кастрюльке. И, порядочно уставший, лёг спать.

Сон долгое время не желал приходить, но всё же подкрался, как хищная кошка. Стенсер уснул, не заметив этого.

Он точно освободился от оков тела, и как бесплодный дух стоял над своим телом. Не понимая, что происходит, он попытался зажечь свет, но руки его проходили сквозь предметы. Он не мог ничего сдвинуть, ни на что не мог повлиять. Был всего лишь немым и бестелесным наблюдателем.

Не успел он впасть в отчаяние, только начал проникаться страхом, как рядом раздалось тихое, скрипучие посмеивание. Стенсер глянул рядом с собой и увидел домового. Тот потирал руки, смотрел на сонное тело, и заговорщицки посмеивался.

Потребовалось не больше пары мгновений, чтобы сердце молодого мужчины переполнилось неприязнью и отвращением. А в мозгу засела острая мысль: «Сволочь, так это ты, со мной, да такое!»

Словно отвечая на незаданный вопрос, старик поднял голову и посмотрел яркими, светившимися во мраке глазами на человека. Домовой ухмыльнулся. И так неприятно выглядела эта старческая, почти беззубая ухмылка, что Стенсер до боли сжал кулаки.

Какое-то мгновение, и весь мир кругом поплыл. Мрачные краски густились, становились более насыщенными. Печь, стоявшая рядом, лежавшее под одеялом, безвольное тело, стол с приставленными стульями, сама комната, — всё это растворилось. И только мерзко ухмылявшийся старик, пристально глядевший в глаза Стенсера, оставался, точно не подвластный странной стихии.

Стенсер очнулся с оглушительным рёвом. Сердце колошматило. Всё тело покрыло холодным потом. И только ухмылка домового не покинула его и по пробуждению.

«Вот же… старый!» — подумал Стенсер, пытаясь подняться на ноги.

Какая-то причудливая слабость сковывала тело. И даже просто встать оказалось чем-то сложным. Стенсер стоял, но ноги дрожали, и чувства явственно говорили: «Скоро упаду».

Молодой мужчина, веря в лучшее, попытался дойти до стола, сесть за него… но едва сделав второй шаг, бессильно рухнул на пол. И уже лёжа на полу, чувствуя, что тело не слушается его, только и мог, что глядеть перед собой. А впереди стояли два стула: «восемь деревянных ножек и стена» — это всё, что он мог видеть в течение долгих, томительных, несказанно мучительных часов, пока его тело не смогло вновь провалиться в темноту. И ни единого видения или чувства не потревожило его обессиленного забытья.

Придя в себя, Стенсеру стоило великого усилия подняться. Ему было плохо и подташнивало, как тогда, когда дворовой угодил ему поленом по голове. И всё же молодой мужчина заставил себя выбраться из дома. Почему-то мерещилось, что сами стены давят на него.

И, что удивительно, это оказалось правдой. Сидя на скамеечке, рядом с домом, ему стало заметно лучше. И солнышко так приятно пригревало, а воздух был чист и свеж. Единственное, что его расстраивало, это прилипшая к телу, от пота, одежда.

«Нет… не могу я это стерпеть! Слишком уж… неприятно… мерзко! — думал Стенсер, а в голове возник образ реки. — Мне нужно умыться… а лучше постираться… только к баннику я больше ни ногой… не после того случая!»

Вспомнив о той странной, не нужной задвижке, о том жаре, который был в бане, Стенсер не мог отделаться от скверной мысли.

«И ведь домовой говорил, что речник своенравный… что от него в любой момент можно ждать чего угодно… ха! Лицедей!» — последнее слово колыхнуло воспоминание, но Стенсер не смог ничего упомнить, кроме одного чувства, — презрения.

— Эй, речник… ты тут? — спросил Стенсер, доковыляв до реки. — Речник?

— Туточки я! — раздался голос, а только после над водой возникла знакомая голова рыболюда. — Чего звал? И чего это с пустыми руками.

— Да я это… ты не против, если я немного в воде побуду? — поведя плечом, прибавил. — Смою с себя всякое.

— Ох, человек! Раньше, да за такие слова… ну да ладно… будем считать, что мы в расчёте.

— За что? — как-то механически уточнил человек.

— А за не сделанную работу! — хохотнул водный дух. — Ну, не стой столбом, айда в воду, поговорим!

И Стенсер, не ожидая подвоха, доверившись доброжелательному расположению духа, подошёл к реке. Он был слишком уж рассеян, и не заметил, как в воде речник приготовился рывком схватить его.

— Да, насчёт обещания… — говорил человек. — Я и в самом деле как-то позабыл… а ведь это не дело! Сейчас, у тебя дух переведу и примусь… Так сказать, положу начало, а уж после… скажем, завтра, послезавтра…

— В ближайшие дни, — с придыханием, пришёл на выручку речник. Он даже замер, забывая шевелить жабрами.

— Да, да… верно! — говорил, подходя к воде, Стенсер. — В ближайшие дни постараюсь сделать… прости, разобрать завал… а уж там, считай, и будем квиты, идёт?

— Идёт! — радостно воскликнул речник.

Обещание они скрепили крепким, мужским рукопожатием. Речник, правда, чуть руку не сломал своему работнику. Но всё же, после, пока Стенсер сидел в воде, водный дух занимал его разговорами и рассказами. Стенсер почти ничего не запомнил, а речник смог отвлечь его от горестных размышлений.