Забытый край

14

Стенсер был молод, горяч и… по меньшей мере, неосмотрителен.

Домовой велел ему не ходить в лес, говорил, что это опасно, но куда уж там! Пары дней, когда мужчина лазил по старым домам, в поисках дров, да ломания старых заборчиков с головой хватило, чтобы мужчина пресытился таким делом, — слишком нудно и трудоёмко. А гнилые и трухлявые доски заборчиков прогорали, почти что, как бумага, да и тепла от них было совсем уж мало.

Так и получилось, что Стенсер, тайком от старика, ранним утром ушёл в лес. С собой он прихватил топорик и крепкую, плетёную верёвку. Он не знал, ни на практике, ни в теории, как нужно связывать хворост, но всё же догадался, что просто в охапке таскать валежник, — не самая лучшая затея.

Мужчина даже не позавтракал, думая, что скоро вернётся домой. Он не представлял, каких сложностей собирался себе нажить. Нет, он даже не задумывался, что поход в лес, — дело не из простых, особенно, если лес не знакомый.

Для него утро начиналось мягкой прохладой, лёгким паром изо рта и почти осевшим на высокой траве туманом. Он был в каком-то весёлом расположение духа. Его влекло в неизвестность. Мечтательность и авантюризм ещё живо отзывались в его сердце, — он нисколько не сомневался, что всё окончиться хорошо. Улыбался, смело шагал в сторону леса, и думать не думал, что что-то может случиться не так, как ему это представлялось. Он твёрдо был убеждён, что это будет лёгкая и увеселительная прогулка.

Стенсер думал, что дорога до леса окажется лёгкой и быстрой, но получилось иначе. Он хорошо видел, куда ему было нужно, не петлял, но всё же путь оказался значительно более протяжённым, чем он предполагал. Да и подъём на склон, на котором и раскинулось предлесье, переходившее в лес, порядочно его утомило.

Вроде бы, у него были все причины усомниться в своей затее, задуматься, что впереди его ждёт значительно больше сложностей, но… куда там! Он был молод и не желал считаться с разумностью. К тому же, стоя среди сосново-берёзового молодняка, мужчина обернулся и… увидел рассвет.

Простой рассвет смог произвести невероятнейшее явление, — он до того восхитился, что затаив дыхание, глядел, как свет заливал и деревню, и близкое, не много в стороне, поле. Он глядел вдаль и не верил глазам, как именно утреннее солнце преобразило уже видимые края. Да и само небо было, вокруг солнца, каким-то рыжеватым. Вполне обычное утро, которое, впрочем, его вдохновило и, казалось, смыло без следа, своей красотой, всякую усталость.

Стенсер ещё какое-то время простоял там, у самого леса. Солнце уже приподнялось над горизонтом, а воздух начал прогреваться. Тогда он и шагнул в лес, который, к очередному удивлению, стал прибежищем для мягкого сумрака. И чем дальше он уходил вглубь, больше просто из любопытства, чем ища валежник, тем мрачнее становилось окружение.

Он не понимал, что именно авантюризм и тяга к новым открытиям его влекла всё дальше и дальше. Ему хотелось увидеть как можно больше, а страху, беспокойству или сомнениям в его уме не находилось места.

Он проходил мимо упавшего и явно сухого соснового молодняка. Вертел головой, пытаясь всё увидеть и запомнить. Вглядывался во мрак и разглядывал мох, покрывавший стволы деревьев. С некоторым удовольствием, как ребёнок, шагал пружинящим шагом по многолетней хвойной подушке.

Лес для Стенсера стал целым открытием. Он останавливался перед соснами-исполинами, которые пострадали от удара молнии, — обгоревшие и засохшие деревья внушали благоговейный страх и преклонение перед могуществом природы и её устройства.

Мужчина вглядывался в рассеянный свет, который, пробиваясь местами, спускался от крон как будто бы материальными дорожками. Несколько раз, подходя к ним, он пытался их схватить, заранее зная, что из этого ничего не выйдет. После неудачи не печалился, а смотрел на свет сквозь растопыренные пальцы.

Лес, с его многочисленными особенностями, стал кладезем открытий. Стенсер ещё много бродил, просто так, прогуливаясь в своё удовольствие. Но разве может что-то длиться вечно? В какой-то момент он ощутил лёгкую жажду, а после и живот заурчал.

Мужчина совсем немного ещё походил по лесу, — вспомнил, зачем изначально пришёл. И, оглядевшись кругом, представив, как далеко ему возвращаться, решил, что лучше не стоит сразу собирать валежник, — посчитал, что лучше поближе к выходу из леса его собрать.

Совершенно не о чём не думая, он развернулся, да зашагал назад, той же едва различимой тропой, которой и пришёл. Стенсер был убеждён, что точно знает путь назад, — закрывая глаза, он целиком воссоздавал путь, который пришёл. Мужчина помнил ориентиры в виде буреломов, расщеплённых и обгоревших деревьев, да и многих других, но ни одного так и не мог найти.

Чувствуя лёгкую тревогу, отмахивался от неё. Старался идти быстрее, перебирая в голове мысли о том, как должен был возвращаться назад. Выстраивал вновь и вновь путь, который проделал от деревни, только это ему нисколько не помогала.

Приходя в тихий ужас, Стенсер обратил внимание на едва различимые следы, — его следы. Он инстинктивно чувствовал некоторую неправильность, — но это не особо пугало. По-настоящему его проняло, когда он, посмотрев под ноги, смог различить свои, множественные следы, — он не просто заблудился, а уже не один раз прошёлся в одном и том же месте.