Плетельщица снов

Глава 49

Рука Максимилиана взметнулась вверх, вспыхнул луч голубого света и ударил в середину темного шара, полностью его уничтожив.

Хотя Макс и велел мне спрятаться, я не могла заставить себя просто сидеть в укрытии, не имея представления, что происходит. Увидев, как легко Максимилиан отбил атаку, я возликовала.

Отлично! Макс сильнее Фаруша. Свет боевого мага разрушителен для энергетических шаров колдуна.

Я перевела взгляд на Фаруша, который уже сотворил новый шар, и похолодела.

Тьма между ладоней колдуна сгустилась настолько, что выглядела живой, и чем дольше я смотрела в нее, тем больше мне казалось, что темнота закручивалась в саму себя, пока не превратилась в тугой узел. И тогда Фаруш вновь метнул черный шар в Максимилиана.

Голубой свет мгновенно поразил шар, но вместо того, чтобы угаснуть, темнота распалась на миллионы частиц и обрушилась на Максимилиана потоком липкого черного дождя. Максимилиан попытался отскочить, но не успел. Там, куда попали черные капли, его кожа покрылась язвами.

Прячась в свое укрытие, я успела заметить, как Макс упал на одно колено, услышать его стон, а потом содрогнуться, когда Фаруш разразился безудержным и безумным хохотом.

— Что-то не так, господин Флем? — прокаркал колдун. — Или вы ожидали, что будет как-то иначе? Неужто вы надеялись победить меня?

Меня затрясло, но страх за любимого заставил выглянуть из убежища.

Фаруш снова поднял руки вверх, и между его ладонями стала собираться новая тьма.

— Вставай, Макс, вставай! — закричала я.

Колдун уже приготовился к атаке:

— Не советую, господин Флем, — зло крикнул Фаруш, замахиваясь.

Максимилиан покачнулся и уперся рукой о стену пещеры, помогая себе подняться.

— Вы еще глупее, чем я думал, Флем, — пророкотал колдун и метнул сгусток тьмы.

Я видела, что Максимилиан еще не успел оправиться и полностью подняться, и замерла, в ужасе ожидая, что этот шар ударит прямо в него. Но Макс резко отклонился назад, и тьма ударила в стену пещеры позади него. Куски огромных пещерных пластов с грохотом полетели вниз.

Мне пришлось спрятаться и закрыть голову руками, чтобы один из камней случайно не угодил в меня, а когда я вновь выглянула из своего укрытия, Максимилиан уже крепко стоял на ногах.

Последовало несколько быстрых пассов руками, и в Фаруша ударил поток света. Колдун больше не смеялся. Он утробно зарычал, и мне невольно подумалось, что сейчас очень бы пригодилась помощь Курта. Пришлось напомнить себе, что благодаря сделке с Фарушем, Ева теперь в безопасности, и надеяться на то, что силы Максимилиана хватит, чтобы справиться с колдуном в одиночку.

Смертельный голубой свет оставил на теле Руфиуса Фаруша ощутимые раны, но не заставил его отступить. Несмотря на сочащуюся кровь, колдун уже готовил новый шар тьмы. Он метнул его быстро и прицельно, и на этот раз шар не просто несся к цели, он расстроился. Теперь сразу три черных шара летели в Максимилиана.

Макс успел выставить перед собой руки, и от его ладоней заструился тонкий луч золотистого света. В следующий миг шары ударились в щит, а потом растворились в нем, медленно померкнув.

— Ты мне надоел, Флем, — заскрежетал зубами Фаруш. — Поиграли и хватит.

Максимилиан бросил быстрый взгляд в мою сторону, и я кивнула, показывая, что со мной все в порядке. Тогда Макс занял оборонительную позицию, готовясь отбить новую атаку противника.

Вот только на самом деле со мной было далеко не все в порядке. Чем дольше длилась схватка, тем сложнее мне было удерживать внимание. Мне очень хотелось просто закрыть глаза и немного передохнуть. На мгновение я даже сделала это, но тут же открыла глаза снова — стоило мне перестать смотреть на окружающее пространство, как я ощутила, что сильный водоворот подхватил меня и стал затягивать на дно сна.

Фаруш продолжал осыпать Максимилиана черными шарами, создавая их с невероятной скоростью. Теперь Максимилиан почти не успевал наносить ответные удары и лишь оборонялся от летящей в него тьмы. Иногда он не успевал как следует прицелиться, чтобы полностью отбить шары Фаруша, и тогда они по касательной врезались в его руки, предплечья, ноги. Тело Максимилиана сочилось кровью, а колдун подбирался к нему все ближе, сокращая дистанцию.

Сквозь полуопущенные веки я смотрела на то, как Фаруш подходит все ближе к Максимилиану, и лениво подумала о том, что скоро он обрушит на него все силы тьмы, и тогда уже Максу не отбиться.

Стоп! Почему мое сознание стало таким медленным и тягучим? Словно пчела, попавшая в банку с медом и еле передвигающая лапками в тягучей жидкости, я едва могла пошевелить собственными мыслями. Какой бы сильный артефакт сейчас не лежал у моей головы в реальном мире, его возможности явно были не безграничны. Сила, удерживающая мое сознание, постепенно расходовалась, и я отчетливо ощущала, как меня вновь затягивает глубоко в сон, где нет ни мыслей, ни чувств.

Усилием воли я попыталась заставить себя взбодриться, но получилось не очень. Тогда я больно укусила себя за губу, стараясь прокусить ее до крови, но совсем не почувствовала боли. Мое сознание неумолимо засыпало.

Я перевела взгляд на Максимилиана, и мне показалось, что на это потребовалось несколько минут. Потом постаралась сфокусироваться, и не без труда смогла увидеть Максимилиана и Фаруша, которые двигались слишком быстро. Уловить же вспышки света или полет черных шаров я уже и вовсе была не в состоянии.

Своды пещеры вдруг содрогнулись. От потолка с оглушающим шумом отделились и рухнули вниз несколько крупных сталактитов. И сразу же я услышала, как Макс кричит:

— Мия, ты должна держаться! Не позволяй сну разрушиться.

Это заставило меня вздрогнуть и немного прийти в себя.

Неужели, я вызвала землетрясение?

«Держись, Мия, просто держись! — мысленно прошептала я себе. — Ты нужна Максимилиану».

С огромным трудом я вновь заставила себя сосредоточить внимание на мыслительной деятельности. Нужно просто удерживать себя в сознании. Всего-то!

Забытье уже не просто манило меня, оно тянуло, звало, убаюкивало и обещало покой и тишину. Я чувствовала, как мое дыхание замедляется, а веки становятся непомерно тяжелыми. Я больше не следила за боем. Из последних сил я старалась не заснуть.

Я начала вспоминать, как впервые увидела Максимилиана за столом в кухне матушки Бульк, и он раскрыл мне «секрет», как раздобыть молоко для кофе. Как он спас меня в том переулке после ужасного свидания с Томасом, а потом я сидела полуголая в его спальне, потому что сама же наступила на свое платье. Как он шутил надо мной перед Летним балом из-за того, что я отправлялась туда сразу с двумя кавалерами, хотя сам заявился с дочкой члена Городского совета, заставив меня ощутить жгучую ревность. Как он впервые поцеловал меня, а потом, испугавшись собственных чувств, стал держать на расстоянии. Как впервые раскрылся передо мной и рассказал, почему боится вступать в отношения. Как мы оба осознали, что дороги друг для друга, и впервые провели ночь вместе. Максимилиан с самого начала был рядом, когда мне нужна была помощь, и теперь я должна помочь ему. Но как же трудно это сделать!

Земля под ногами заходила ходуном. Я вздрогнула от подземного толчка. Уже с закрытыми глазами услышала, как где-то вновь осыпалась скальная порода.

Где-то совсем рядом раздались звуки хохота, напоминающие приглушенные раскаты грома далекой грозы.

— Мия, нет! — вновь раздался крик Максимилиана. — Только не спи!

Веки стали слишком тяжелыми. Мне уже не под силу открыть глаза.

Не спать… Я не должна спать…

— Знаешь, что самое забавное, Флем? — чей-то голос донесся до меня издалека. — Если твоя девчонка сейчас уснет, мне даже не придется пачкать об тебя руки. Сон разрушится и поглотит не только ее сознание, но и твое.

— А ты не забыл, что сам находишься в этом сне? — прозвучал второй голос, такой усталый и измотанный. — Если сон разрушится, твое сознание также угаснет.

— О, это самое приятное во всем этом, — вновь раздался первый голос. — После того, как вы заманили меня сюда, а потом оставили существовать само пространство этого сна, я смог самостоятельно найти дорогу сюда. Видишь ли, когда знаешь, где вход, знаешь и как отсюда выйти. И можешь не сомневаться, я успею сделать этот шаг за секунду то того, как сон разрушится окончательно, а вот ты — нет!

Еще один подземный толчок…

— Мия, любимая, не спи!

Голос Максимилиана. Это голос Максимилиана!

Сознание вновь вернулось ко мне, вызвав в памяти любимый образ.

Толчки прекратились, но я знала, что это ненадолго. Я сидела, прислонившись спиной к чему-то твердому, и изо всех сил старалась удержаться, но я не знала, как это сделать. Неведомая сила манила и затягивала меня на самую глубину собственного сна.

— Максимилиан, — прошептала я. — Максимилиан, ты слышишь меня?

Я не была уверенна, услышит ли Макс мой зов, но он услышал.

— Все хорошо, любимая, — откликнулся он.

Я собрала все свои силы и, удерживая остатки распадающегося сознания, проговорила:

— Максимилиан, я еще могу вывести тебя из сна.

Он ответил не сразу, и голос его звучал сдавленно — похоже ему приходилось несладко. Черные шары Фаруша с каждым точным попаданием все больше ослабляли его, но я уже не могла этого видеть, вокруг меня самой сгущалась темнота.

— Что ты имеешь в виду, любимая?

Я уже почти не могла сопротивляться утягивающему меня на дно сну:

— Времени почти не осталось.

Словно в подтверждение моих слов, пещеру вновь затрясло. Камни падали совсем рядом, странно, что ни один из них еще не задел меня.

— Макс, уходи! — едва слышно прошептала я, зная, что он все равно меня услышит. — Нам не обязательно умирать здесь обоим.

Вместе с грохотом камней раздался чей-то безумный хохот.

Я уже ничего не слышала, но где-то в моем сознании отчетливо и спокойно прозвучал родной голос:

— Любимая, если нам суждено навсегда затеряться в вечности, то я выбираю остаться здесь, с тобой. Это лучше, чем продолжать жить, но без тебя.

— Максимилиан…

Последнее слово слетело с моих губ, и я начала погружаться в темноту. Больше у меня не было сил бороться за собственное сознание. Я словно погружалась в толщу воды, поглощавшую и растворяющую все, что оказалось на поверхности.

«Меня убил собственный сон» — в последний раз подумалось мне, и темнота окончательно накрыла меня.

Стоп! Назад! Этого не может быть! Этого не должно быть!

Огромным усилием воли я заставила себя вновь очнуться и начать мыслить.

Медленно и мучительно, но все-таки я вернулась во внутренний диалог.

«Я сплела этот сон. Я создала это пространство. Я могу решать оставаться ему или рассыпаться в ничто. Я управляю сновидением. Сновидение управляет мной, только если я сама позволяю ему это».

— Я управляю сновидением, а не оно мной, — прошептала я.

От этого осознания словно волна жара прокатилась по всему моему телу, прогоняя мертвенный озноб. Мои глаза распахнулись и на одно мгновение посреди полуразрушенной пещеры я увидела израненного Максимилиана, продолжающего защищаться и защищать меня от шаров тьмы Фаруша. Колдун уверенно стоял совсем близко к нам, довольно ухмыляясь. Хотя сердце мое пропустило удар, я заставила себя вновь закрыть глаза и сосредоточиться на главном.

Мысленно я призвала силы четырех стихий, на которых держалось это сновидение. И вдруг ощутила мягкий толчок под ногами, совсем не похожий на те, что сотрясали пещеру раньше. Следом за ним порыв ветра разметал мои волосы, и я ощутила живительную влагу на своем лице. И наконец изнутри мое тело обдало жаром — казалось, что внутри меня разгорается пламя.

Мысленно я свела четыре стихии в одну точку, а потом вошла внутрь нового пространства, и оно открылось мне. Я касалась самой сути сновидения. Теперь мы были одним целым.

Сначала я произвела изменения в структуре сна, пока едва ощутимые тонкие нити не сплелись воедино, создав мощный каркас всего пространства. Теперь я чувствовала его, а оно знало, чего хочу я, и полностью мне подчинялось. И тогда я позволила этому пространству создать то, чего здесь не хватало, чтобы исполнить мою волю и осуществить мой замысел.

Когда я распахнула глаза, то чуть не вскрикнула от неожиданности.

Посреди пещеры, там, где раньше тянулся к своду огромный сталагмит, поднималось белое пламя в два человеческих роста, от которого не исходило ни жара, ни даже тепла. Сияние было живое, я чувствовала это, и оно было самой сутью пространства сновидения.

Максимилиан и Фаруш оказались разделены странным сиянием, но продолжали сражаться. Теперь я отчетливо видела, что Максимилиану приходилось совсем тяжело. Он по-прежнему продолжал бороться, но силы были явно неравными.

Щурясь на белые всполохи в центре пещеры, Фаруш сотворил между ладоней очередной шар, а затем прошептал заклинание. Чернота спиралью разошлась в стороны, и шар стал в два раза больше. Колдун размахнулся и запустил его в Максимилиана.

Макс вскинул руки, готовясь отразить атаку, но ее так и не последовало. Едва черный шар Фаруша оказался внутри свечения, как оно поглотило темноту. Фаруш громко выругался и призвал новый шар, но и с ним произошло то же самое.

Колдун попытался обойти столп света, но Максимилиан был на чеку и двигался так, чтобы не позволить противнику преодолеть разделявшую их преграду.

Фаруш продолжал призывать тьму и метать черные шары в Максимилиана, но все они растворялись в сиянии. Это дало Максимилиану необходимую передышку и сильно вымотало колдуна.

И тогда, перемещаясь вокруг источника света, Фаруш заметил мой взгляд. Колдун уже вычеркнул меня из игры, поэтому не обращал на меня никакого внимания. Но теперь я была на ногах, и смотрела прямо на Фаруша. Ясное сознание создательницы сна, которое уже должно было покоиться с миром, привело колдуна в ярость.

— Ты еще здесь⁈ — взревел колдун, и в его глазах отразилась такая же тьма, что он удерживал между своих ладоней. — Что ж, я заставлю тебя исчезнуть, гадкая девчонка!

Тьма в его руках вдруг исчезла, а на ее месте появилась сеть — та самая, что он накинул на нас с Евой, чтобы утянуть на дно сна. Я хотела крикнуть, позвать Максимилиана, но горло сковал страх.

Фаруш принялся тащить сеть, точно рыбак, выуживающий рыбу, и каждое его движение отдавалось болью в моей голове. Перед глазами поплыли круги, и я почувствовала, как мое сознание вновь уплывает.

Я не увидела, как Максимилиан незаметно подкрался к Фарушу. Лишь позже я поняла, что он воспользовался моментом, когда сеть, в которую колдун заключил мое сознание, стала видимой, и разрубил ее лучом света.

Колдун издал пронзительный вопль. Я же мгновенно испытала невероятное облегчение и задышала полной грудью. Больше Руфиус Фаруш был надо мной не властен. Максимилиан закрыл меня собственным телом, стараясь оттеснить противника.

Теперь уже колдун выглядел уставшим и обессиленным. Он смотрел на нас полными ненависти глазами, и в них по-прежнему читалась готовность идти до конца.

Широким движением Макс развел и соединил ладони, призвав всю мощь собственного света, а потом обрушил его на колдуна.

Луч почти плотного голубого света понесся через пещеру. Оказавшись внутри сияния, он обрел белое мерцание и устремился точно в цель.

Фаруш успел сформировать перед собой черную завесу, но его защита не сработала. Луч света прорвался сквозь черную пелену и ударил колдуна точно в голову.

Руфиус Фаруш покачнулся.

В следующее мгновение Колдун рухнул на колени, затем повалился на левый бок и замер.

В этот момент гигантское сияние в центре пещеры исчезло, не оставив ни единого следа, словно его никогда и не было.

Вокруг стало совсем тихо.

Максимилиан развернулся, притянул меня к себе и обнял так крепко, что я едва могла дышать. Даже в объятиях любимого я продолжала смотреть на скрюченное на полу пещеры тело Фаруша и не могла заставить себя отвести взгляд.

— Он мертв? — прошептала я.

Максимилиан ослабил хватку и обернулся на колдуна.

И вдруг Руфиус Фаруш застонал и, перебирая руками по полу, сел, озираясь по сторонам.

Я вскрикнула.

Максимилиан приготовился выпустить луч света, и тут тонким голоском Фаруш произнес:

— Дяденька, купите молока. Ну купите молока, что вам жалко, что ли⁈

Мы с Максом переглянулись и вновь уставились на колдуна.

А тот уже перевернулся и на четвереньках медленно и неуклюже пополз в сторону, но тут же ударился головой о стену пещеры, схватился за ушибленное место и противно захныкал.

— Что с ним? — тихо спросила я Максимилиана.

— С Фарушем случилось то, что он пытался сотворить с другими, — медленно ответил Макс. — Его сознание разрушено, теперь он словно маленький ребенок.

Я взглянула на то, как черный колдун пытается засунуть за щеку большой камень, точно это был сахарный леденец, и скривилась.

— Он будет таким, пока остается во сне?

— О нет! — Максимилиан усмехнулся. — Таким он останется и после пробуждения в реальном мире, где бы он сейчас не скрывался.

— Ужас, — прошептала я.

— Полагаю, Фаруш получил то, что заслужил, — пожал плечами Максимилиан. — Больше он никому не причинит вреда.

Я согласно кивнула и прижалась к любимому мужчине.

— Спасибо, что остался со мной, — прошептала я, уткнувшись носом ему в шею.

Максимилиан нежно приподнял мое лицо и заглянул в глаза.

Я смотрела в глаза медового цвета и чувствовала, что снова растворяюсь. Только на этот раз совсем не в пустоте — между нами был целый мир, который нам двоим еще предстояло познать.

Я увидела, как губы Макса приоткрылись и он беззвучно прошептал:

— Я люблю тебя.

В груди стало жарко, а сердце забилось чаще.

— Я люблю тебя, — ответила я.

Подхватив меня на руки, Максимилиан коснулся моих губ своими:

— Пора домой, — прошептал он.

И мы проснулись.