Плетельщица снов

Глава 32

Нет спасения от этого грохота!

Я прижала подушку к уху посильнее, но это не помогло. Кто так громко барабанит в мою дверь⁈

— Уходите! — высунув голову из-под подушки, прохрипела я.

Даже если там матушка Бульк, а, скорее всего, это она и есть, и даже если она навсегда посчитает меня хамкой без воспитания, пусть так — я никого не желаю видеть.

На рассвете Лусия уже заглядывала ко мне, сказала, что пришел Томас, но я лишь отвернулась к стене и натянула одеяло повыше. И вот опять!

— Милая, — из-за двери донесся приглушенный голос матушки. — Пришел Курт, и он очень хочет с тобой поговорить.

Через ворох спутанных мыслей, на поверхность вынырнуло полузабытое воспоминание о том, что Курт пропал. Получается, нашелся. Вот и славно, только мне нет до этого никакого дела.

— Пусть уходит, я не хочу никого видеть, — выдавила я и уставилась в потолочное окно, сквозь которое виднелись вершины Магических гор.

За дверью послышалось негромкое шуршание — Лусия топталась на месте в нерешительности. А потом дверь вдруг чуть-чуть приоткрылась, и до меня донесся шепот матушки:

— Мия, дорогая, на мальчика смотреть страшно, — заодно Лусия окинула меня беспокойным взглядом, видимо, решила убедиться, что со мной все более-менее в порядке. — Он ужасно переживает из-за того, что случилось с твоей лавкой, и винит во всем себя.

Эти слова матушки заставили меня повернуть голову в ее сторону. Сначала я даже не сразу разглядела женское лицо под огромным желто-синим тюрбаном, торжественно венчавшим ее голову. Глаза Лусии смотрели на меня с безграничной теплотой и любовью.

— А я твоих любимых вафель напекла, — обрадовавшись моему единственному взгляду, тут же выпалила матушка.

— Спасибо, не хочется, — внутри червячком шевельнулось сожаление: заставляю нервничать чудесную, заботливую матушку Бульк. По крайней мере, хватило ума не выпалить, что вафли никогда не были моим любимым блюдом.

Я постаралась выдавить из себя подобие улыбки.

— Лусия, вы сказали, что Курт винит себя в случившемся? Что это значит?

— Почем мне знать? — хитро прищурившись, заявила матушка. — Лучше тебе спуститься и самой спросить его об этом. Ты и так проспала до самого полудня. Надеюсь, ты не собираешься проваляться в кровати весь день?

Вообще-то именно это я и планировала сделать. Однако теперь, даже если бы я захотела, вряд ли смогла снова уснуть. Нужно было выяснить, что подразумевает Курт, говоря о том, что произошедшее — его вина.

— Ладно, — протянула я, — сейчас спущусь.

— Вот и умничка, — обрадовалась Лусия. — Пойду обрадую бедного мальчика.

Интересно, когда это Курт в глазах Лусии превратился из повара-конкурента в бедного мальчика? Впрочем, нет, даже это не интересно.

Едва дверь захлопнулась, я вновь уставилась на крутые горные вершины. Как Курт может быть виноват в том, что лавку снов обчистили? Бред какой-то!

Я свесила ноги с кровати и села. И тут же пожалела о своем обещании спуститься. Стоило только подумать о том, что случилось, как на меня снова обрушилось невыносимое чувство безысходности, помноженное на безграничную апатию.

Усилием воли я поборола сиюминутное желание снова зарыться в постель и заставила себя подняться, доползти до ванной комнаты и умыться холодной водой. Натянула первую попавшуюся вещь — ею оказался длинный зеленый сарафан, прошлась расческой по рассыпанным по плечам волосам, открыла дверь и спустилась в кухню-гостиную.

За столом сидели двое — Курт Корн и Максимилиан Флем. Матушка, как обычно, порхала над очагом.

На столе стояло большое блюдо, доверху наполненное квадратными вафлями. Вокруг, почти полностью, закрыв собой столешницу, роилось множество крохотных мисочек с всевозможными джемами и вареньем.

Максимилиан, как ни странно, с явным аппетитом подцепил свежеиспеченную вафлю, обмакнул ее во что-то синеватое, возможно, черничное варенье, и откусил большущий кусок. Несмотря на полуденный час, господин Флем, похоже, едва приступил к позднему завтраку.

У самого края стола сидел Курт. Его руки, точно плети, свисали вдоль тела. Вафли, лежащие перед молодым человеком на отдельной тарелочке, оставались без внимания. Невидящий взгляд был устремлен куда-то в центр неровной стопки кастрюль самых разных цветов и размеров, собравшейся на одной из полок.

Едва до Курта донесся звук моих шагов, он вздрогнул и обернулся. Взгляд Курта был затравленным и ужасно несчастным.

— Мия, — прочла я по его приоткрывшимся губам, потому что ни одного звука с них так и не слетело.

— Доброе утро, — произнесла я, обращаясь ко всем присутствующим. — Или что там сейчас?

Я ожидала какого-нибудь едкого высказывания Максимилиана о чересчур стремительной смене времени суток или о том, что кто-то слишком много спит. Но Макс только улыбнулся и приветливо мне кивнул.

Курт все еще не мог вымолвить ни слова. Он по-прежнему не сводил с меня взгляда черных и таких обеспокоенных глаз.

Матушка без лишних слов поставила передо мной самую большую из имевшихся в доме чашку с кофе и пододвинула блюдо с вафлями, отчего мое сердце мгновенно сжалось, а к горлу подступил ком. Оказывается, молчание бывает тяжелее даже самых проникновенных слов.

Я вцепилась в чашку и заставила себя сделать глоток.

Вчера не плакала, сегодня тем более не стану.

Напиток приятно согрел горло. Кажется, матушка Бульк что-то добавила в кофе. Интересно что? На корицу не похоже, но это что-то было явно из пряностей.

— Просто небольшое заклинание для поднятия настроения, — тут же ответила Лусия на мои мысли.

Я уже не удивлялась ее необычной способности, лишь благодарно кивнула в ответ.

— Оно безвредное и рассеивается вскоре после того, как напиток будет выпит.

— Тогда буду максимально растягивать эту чашку кофе, — произнесла я, удивляясь, как надтреснуто прозвучал мой голос.

Не знаю, заклинание ли мгновенно подействовало, или осознание, что рядом сидят люди, которым я действительно не безразлична, но настроение на самом деле немного улучшилось. Правда, совсем на чуть-чуть.

— Мия, прости меня, — наконец произнес Курт. — Я ужасно подвел тебя.

Я внимательно посмотрела на него. Волосы, как всегда, всклокочены. Кожаные куртка и штаны в сильных потертостях. На руках и открытом участке шеи свежие царапины.

— Курт ты здесь ни при чем, — я постаралась выжать из себя улыбку. — Ты же не крал мои сны, правда?

Глаза Курта округлились, и он замотал головой.

— Боги, конечно же нет! — воскликнул он и тут же вновь заметно поник. — Но, если бы я был рядом с тобой, этого бы не случилось.

Я вздохнула. Если кто и виноват в произошедшем, то это точно не Курт.

— Мне следовало оставаться в лавке, тогда воры не сунулись бы туда, — тихо произнесла я. — Но вместо этого я гуляла по магазинам, выбирая платье к торжественному открытию.

— Мия, милая, — матушка Бульк порывисто шагнула ко мне, но в последний момент в нерешительности остановилась.

— Больше мне не нужно это платье, — зло произнесла я, — потому что никакого открытия не будет.

Все смотрели на меня, не решаясь ничего говорить.

— Я и только я виновата во всем, — срывающимся на крик голосом сказала я и закусила нижнюю губу, чтобы не разрыдаться.

— Милая, не стоит так переживать, — Лусия, откинув сомнения, решительно подошла ко мне и крепко прижала к груди. — Капитан Фо сказал утром, что все свободные патрули ищут воров. Правда, надежды мало, почти наверняка это сделали приезжие, а значит они уже далеко отсюда.

Мне снова захотелось расплакаться, но вместо этого я отстранилась от матушки и сделала большой глоток заговоренного напитка. Лусия печально вздохнула и вернулась к очагу.

Максимилиан продолжал хранить молчание и медленно поглощал вафлю за вафлей.

Курт нервно теребил рукава куртки.

— Куда же ты пропал тогда после бала? — обратилась я к Курту просто, чтобы прервать это мучительное молчание.

Тот замялся, но все-таки ответил:

— Я не мог больше там оставаться, — потупившись, ответил Курт, и тут же добавил: — прости меня.

— Что значит «не мог оставаться»? — я даже вытерла глаза тыльной стороной ладони — хотелось посмотреть Курту в лицо. — Ты вдруг исчез. Ушел, не сказав ни слова!

— Прости, — тихо повторил Курт.

Голова Корна повисла на плечах. И взгляд… Этот виноватый взгляд!

Но почему-то вместо того, чтобы испытать сочувствие, я ощутила раздражение.

— Наверное, ты думаешь, что слово «Прости» все обнуляет? — гневно вопросила я.

Лусия и Макс словно по команде одновременно посмотрели в мою сторону.

— Ты пригласил меня на бал. Разве ты не должен был проводить меня до дома?

— Вышла полная луна, — еле слышно прошептал Курт, но я не обратила на его слова никакого внимания.

Меня переполнял гнев. При чем тут вообще луна?

— Ты хоть знаешь, что на меня напал горный лев? — зло чеканила я слова. — И, если бы не Томас, меня бы, наверно, уже и в живых не было! Эта тварь просто сожрала бы меня заживо!

Курт поднял на меня полные отчаяния глаза и едва слышно произнес:

— Я бы… Он бы никогда не причинил тебе вреда.

Я делано рассмеялась. По кухне разнеслись звуки, больше похожие на карканье, чем на смех.

— Тебе-то откуда знать? Тебя ведь там не было!

Я не испытывала сочувствия к парню, готовому покорно сносить все мои упреки. Лишь желание побольнее уколоть его, потому что моя собственная боль едва позволяла мне дышать.

— Где ты был, Курт, где? — исступленно кричала я.

Корн больше не говорил ни единого слова, что только еще больше подливало масла в топку моей бушующей ярости.

— Ты исчез на сутки, а потом как ни в чем не бывало появился со своим запоздавшим, никому не нужным «Прости»! — это были последние слова, брошенные мной в Курта.

Я окончательно выдохлась. Голова безвольно упала на руки, и я все-таки разрыдалась.

Лусия снова оказалась рядом со мной, принялась гладить по голове и шептать утешительные слова.

— Не понимаю, почему нельзя просто сказать девочке, куда ты пропал прошлой ночью, — в сердцах бросила матушка Курту. — Ты же видишь, что ей и так приходится не сладко из-за этого ужасного ограбления.

— Может, действительно стоит рассказать? — вдруг произнес Максимилиан.

Я подняла мокрое от слез лицо, посмотрела на Макса, потом на Курта.

Теперь Курт стоял, держась кончиками пальцев за край стола, и был такой бледный, что казалось вот-вот потеряет сознание.

Он переводил затравленный взгляд с Макса на меня и обратно. Губы его двигались, но не издавали ни звука. От этого зрелища я мгновенно пришла в себя и принялась быстро вытирать мокрое от слез лицо.

— Прости, Курт, — воскликнула я. — Я не должна была говорить всего этого. Ты ни в чем не виноват, и мне это прекрасно известно.

Я попыталась сделать вдох, но всхлипы мешали нормально дышать.

— Открытие лавки придется отложить — у меня нет ни одного сна на продажу, — произнесла я, ни к кому особо не обращаясь. — За это время интерес горожан успеет остыть, и неизвестно удастся ли мне потом продать хоть что-то.

Я представила, что возвращаюсь в Большие Котлы, где все смеются надо мной, глупой девчонкой, возомнившей себя хозяйкой лавки снов в самом Бергтауне. Следом всплыло лицо Шона Гатри, и меня затошнило.

— Что-то мне нехорошо, — сказала я и поднялась. — Пойду лучше прилягу.

Максимилиан и Курт одновременно рванулись поддержать меня, но я жестом остановила их.

— Я принесу тебе в комнату свежих пирожков, — тут же пообещала Лусия.

— А я присоединюсь к дозорным и тоже поищу воров, — решительно произнес Курт.

Я уже была на лестнице, когда услышала негромкий, но очень отчетливый голос Максимилиана:

— Мия, но ведь тебе совсем не обязательно откладывать открытие лавки снов.

Я замерла и медленно обернулась.

Макс смотрел прямо на меня.

— Это как? — я даже усмехнулась, правда совсем не весело. — Снов нет! А если нет товара, то зачем открывать лавку?

— Помнишь, ты рассказывала мне, как в деревне плела сны под определенные запросы людей? — быстро заговорил Максимилиан. — Например, сон про белого жеребца для господина Руни, который боялся лошадей после того, как его скинула строптивая кобыла.

Я кивнула, не понимая к чему он клонит.

— Как быстро ты сплела его?

— Довольно быстро, — пожала я плечами. — Примерно, как не спеша выпить пару чашек чаю.

— Это же отлично! — обрадовался Макс. — Просто замечательно!

Лусия и Курт подошли и тоже внимательно слушали Максимилиана.

— Господин Флем, объясните же наконец, что вы хотите всем этим сказать, — не выдержала матушка Бульк.

Максимилиан обвел всех торжествующим взглядом.

— Рукотворные сны без сомнения прекрасны и удивительны, но сон господина Руни стал для него уникальным именно потому, что он был сплетен специально для него, понимаете?

— Пока не очень, — отозвался Курт.

— Сон стал для него особенным именно потому, что Мия плела его, зная проблемы и пожелания заказчика, — продолжал объяснять Макс.

— Кажется я начинаю улавливать, — улыбнулась Лусия.

Максимилиан кивнул в подтверждение.

— А я вот нет, — призналась я.

— Почему бы не плести сны специально под каждого заказчика? — наконец прямо сказал Максимилиан.

Я даже присела на одну из ступенек.

— Сначала необходимо поговорить с человеком, определиться, какой именно сон придется ему по душе. И только потом подобрать нити и все остальное и приступить к работе, — наконец произнесла я. — На все это нужно время.

— Когда люди приходят к знахарям, разве тем не нужно время? — не сдавался Макс. — Целитель должен выслушать обратившегося, определить какое именно средство поможет решить проблему, а затем приготовить это лекарство. Не так ли?

— Но я же не целительница, я плетельщица, — возразила я.

— Те сны, которые ты плетешь, лечат не тело, но душу, — проговорил Флем. — Стоит людям единожды попробовать это на себе, как в твою лавку будут выстраиваться очереди.

Я благодарно улыбнулась за такие теплые слова, хотя прекрасно понимала, что никакой гарантии на это никто дать не может.

— Знаешь, Мия, а в этом что-то есть, — Курт хлопнул Макса по плечу. — Почему бы тебе не попробовать плести сны под заказ? Уверен, у тебя отлично получится.

— А, чтобы покупатели не скучали, мы будем предлагать им свежезаваренный чай и выпечку! — поддержала Лусия.

Я переводила взгляд с одного на другого, силясь осмыслить происходящее.

— Значит завтра все-таки состоится открытие лавки снов? — уточнил Курт.

Я медленно кивнула. Почему бы не попробовать то, что предлагал Макс? Я ведь ничего не теряю!

— Но в лавке такой погром! — я зажмурилась, вспоминая ужасный беспорядок.

— Об этом не переживай! — тут же подхватил Курт. — Я готов прямо сейчас отправиться в лавку и привести там все в порядок.

— А Мия пока приведет в порядок себя, — подмигнула мне матушка Бульк.

Курт буквально сиял. Максимилиан тоже не скрывал довольной улыбки.

— Ладно, — произнесла я, все еще не до конца веря в реальность происходящего. — Получается, завтра все-таки состоится открытие лавки снов.

Я почувствовала, как и мои губы сами собой растягиваются в улыбке, а настроение устремляется к небесам без всяких заклинаний.

— Тогда я ушел в лавку, — заявил Курт. — Дашь мне ключ?

— Там не заперто, — пожала я плечами.

Никто не стал уточнять, почему я не заперла в лавке дверь. Все все и так прекрасно поняли.

— Спасибо тебе, Курт, — крикнула я ему вслед.

Максимилиан вдруг тоже сорвался с места.

— Погоди, — окликнул он Курта, — Я пойду с тобой и помогу в лавке.

Курт слегка удивился, но отказываться от помощи не стал:

— Ладно, я не против.

— Тем более, есть разговор, — донеслись до меня слова Макса, а потом дверь захлопнулась.

Мы с матушкой переглянулись.

— О чем Максимилиан может хотеть поговорить с Куртом? —озвучила Лусия мои собственные мысли.

— Понятия не имею, — честно призналась я.

Спасительная идея Максимилиана о том, что лавку можно открыть, не имея ни одного сна на продажу, с одной стороны пугала меня, а с другой вселяла надежду. Усталость и сон сняло, как заговоренным эликсиром. Меня снова переполняли силы и желание двигаться вперед.

А еще проснулся зверский аппетит.

Плотно позавтракав матушкиными вафлями и выпив еще две чашки кофе, я отправилась наверх, чтобы действительно привести себя в порядок. После неспешных водных процедур с душистым мылом и травяным отваром для волос я облачилась в льняной костюм и отправилась в лавку.

День выдался чудесным. Светило яркое солнце, на небе проплывали редкие пушистые облачка, напоминающие сладкую вату, какую продавали во время ярмарок.

Витринное окно моей лавочки было широко открыто. Уже на подходе я услышала громкие мужские голоса, а потом и дружное гоготание. Все-таки было очень интересно, что за общие темы нашлись у Курта и Макса.

Я открыла дверь и не поверила своим глазам. За то время, пока я нежилась в ванной, эти двое не просто привели лавочку в порядок, они сделали гораздо больше — устроили полную перестановку.

Полюбившийся мне желтый диван был сдвинут к стене. В освобожденное пространство отлично вписался низкий столик и два мягких кресла. На столе стояла самонагревающаяся плитка, на которой сверкала новенькая медная джезва. Рядом на комоде стояли наготове две кофейные пары из розового фарфора.

— Вот, — заявил Курт, польщенный видом моих округлившихся глаз и открытого рта. — Теперь тебе есть где беседовать с покупателями и угощать их кофе, пока они будут ждать свой сон.

— Кажется, утром речь шла о чае, — выпалила я.

— Джезву можно заменить на чайник, в зависимости от того захочет человек взбодриться или наоборот обрести спокойствие, — подал голос Максимилиан, усаживаясь в одно из кресел. Чайник стоял там же на комоде.

— Но откуда вы все это взяли? — потрясенно спросила я.

Мужчины лишь заговорщицки переглянулись.

— Считай, это наш скромный подарок к открытию, — сказал Макс.

— А завтра я принесу медовых сладостей, чтобы было чем угощать первых посетителей, — добавил Курт.

Я стояла и улыбалась, точно самая последняя деревенская дурочка. Лавочка выглядела просто чудесно. Меня переполняла благодарность, которую я не знала, как выразить.

— Спасибо! — выдохнула я, — большое вам спасибо.

Горло перехватило, и я почувствовала, как снова подступают слезы. Только на этот раз слезы радости.

— А мы и правда неплохо тут потрудились, а? — Макс побарабанил пальцами по ручкам кресла.

— Таскать с тобой кресла — сплошное удовольствие, — рассмеялся Курт.

Я приложила ладони к лицу. Щеки горели. Все это было удивительным чудом, и случилось оно именно со мной.

— Кстати, Мия, а что ты скажешь о вывеске? — Курт указал пальцем вверх.

— Какой вывеске? — не поняла я и посмотрела на потолок.

— Мы нашли сплетенной из нитей вывеску и повесили ее прямо над окном, — пояснил Макс. — Теперь оно точно выглядит как настоящая витрина. И не беспокойся насчет дождей — я надежно пропитал нити защитным заклинанием.

— Вот это да! — изумилась я, и тут же призналась: — А я и не заметила.

— Вот, пожалуйста, — воскликнул Курт, — стараешься тут, рискуешь сорваться с крыши, а кое-кто не видит дальше собственного носа.

— Простите, — хихикнула я.

Курт схватил меня за руку и потянул на улицу:

— Идем! Ты должна это увидеть!

Большие буквы, сложенные во фразу ЛАВКА СНОВ, смотрелись просто идеально. Такие же разноцветные нити и ленты, заменяющие занавески, делали мою лавочку похожей на сказочный домик. Когда я только задумала плетеную вывеску, я еще не знала где именно ее размещу: над дверью или вовсе внутри самой лавочки, но над окном она действительно смотрелась лучше всего.

— Рад, что тебе нравится, — поняв все по моему лицу, довольно кивнул Курт.

— Очень, — подтвердила я. — Спасибо!

— Ты уже это говорила, — засмеялся Корн. — Тем более, это предложил Макс, так что его благодари.

— Спасибо вам обоим за все, — повторила я, а потом гораздо тише прошептала так, чтобы Максимилиан, оставшийся сидеть в кресле внутри, меня точно не услышал. — Скажи, а о чем Максимилиан хотел поговорить с тобой?

Курт вдруг смутился.

— Да так, ерунда, — отмахнулся он, — не стоит твоего внимания.

Как же, ерунда!

— И все-таки мне интересно, — не отставала я.

— А ты видела зеркало в форме солнца, которое мы повесили над диваном? — Курт снова схватил меня за руку и потащил обратно. — Оно отражает окно и таким образом помещение внутри кажется больше, чем есть на самом деле.

Такое украшение было трудно не заметить. Пожалуй, оно было первым, что бросилось мне в глаза, едва я перешагнула порог лавки. Большое зеркальное солнце, в котором отражается кусочек неба и колышутся разноцветные ленты.

Я прекрасно понимала, что Курт просто нашел повод, чтобы отвлечь меня от расспросов, но что поделать, мы уже вернулись в лавку.

— Макс, вывеска над окном выглядит отлично! — я подошла к Флему, который как раз разглядывал собственное отражение в том самом зеркале-солнце.

— Я тоже так подумал, — кивнул Макс. — Что ж, похоже, я могу со спокойной душой возвращаться к собственным делам.

Максимилиан на мгновение задержал на мне взгляд, потом развернулся и направился к выходу.

— Но ты же придешь завтра на открытие? — спросила я, когда он поравнялся со мной и Куртом.

— Ни за что на свете не пропущу такое событие, — в глазах мужчины заиграли веселые огоньки. — Не обещаю быть к открытию, но абсолютно точно зайду тебя поздравить.

— Еще раз спасибо, — сказала я. — Вам обоим.

Флем кивнул и взялся за ручку двери, а потом вдруг наклонился к Курту и тихо прошептал что-то ему на ухо.

Если бы я стояла чуть дальше, я бы совершенно точно ничего не услышала и снова мучилась от любопытства. Тем более, что по лицу Курта вдруг пробежала тень, а потом на нем отразился страх. Но я стояла очень близко к Курту, и отлично расслышала фразу, которая немало меня удивила.

— Все-таки лучше ей об этом рассказать, — шепнул Макс Курту и ушел, плотно затворив за собой дверь.

Некоторое время я пристально смотрела на Курта в надежде, что он последует совету друга и расскажет мне что-то, возможно, что-то очень важное. Но Курт лишь тряхнул головой, точно отгоняя сомнения, и весело предложил:

— Пообедаешь со мной?

Я улыбнулась, ничем не выдавая, что в моей коллекции появилось на одну неразгаданную тайну больше.

— Конечно, с огромным удовольствием. Пойдем в «Пещеру»?

Курт кивнул:

— Пожалуй, но сначала я угощу тебя мороженым, — он открыл передо мной дверь. — А самое вкусное мороженое делает Тило с улицы Теплых Дождей.

Я закрыла ставни, заперла дверь, потом дважды проверила, что замок точно закрылся, и отправилась с Куртом есть мороженое.