Плетельщица снов

Глава 4

Привыкшая к бескрайним и самобытным деревенским просторам, я смотрела на ухоженные городские проспекты, как на диковинку. Непривычно идти по узким мощеным улочкам, между двух-, трех- и даже четырехэтажными домами, окна которых украшали горшки с розами и бегониями. Я могла бы часами петлять по переулкам, знакомясь с городом, если бы мой костюм не решил окончательно меня поджарить, а саквояж не становился тяжелее с каждым шагом.

Окончательно выбившись из сил, я все же дотащилась до улицы Синих Птиц, которая оказалась на другом конце Бергтауна. Оставалось найти дом под номером семь. Однако дома располагались в совершенно хаотичном порядке: за вторым шел четырнадцатый, а восьмой был перед пятым.

Не в силах сделать больше ни единого шага, я остановилась на углу домика в два этажа. Стены были выкрашены в небесно-голубой цвет, а массивная деревянная дверь напоминала поле цветущих маков: ярко-красная, местами с редкими черными вкраплениями.

— Как люди вообще тут ориентируются? — выдохнула я в сердцах.

И тут мой взгляд уперся в медную табличку с номером семь, которая висела прямо у меня перед носом. Гостевой дом!

Поставив саквояж у порога, я дернула за веревку дверного колокольчика.

В доме раздался приглушенный звон, а потом все стихло. Я позвонила снова. И снова. На четвертый раз внутри послышалось какое-то шевеление, и наконец дверь открылась.

Вернее, дверь приоткрылась, но я не успела даже взглянуть на того, кто стоял по другую сторону, потому что огромное лохматое чудовище с диким воплем кинулось на меня и попыталось пролезть между моими ногами, пока не застряло.

— Клотильда! — раздался второй вопль, но уже из дома.

Дверь окончательно распахнулась и на пороге возникла милейшего вида седовласая старушка в совершенно невообразимом одеянии. Поверх пышной канареечно-желтой блузы на ней была надета малиновая вязаная безрукавка и фиолетовая манишка. Бирюзовая юбка огромными воланами ниспадала до земли. Спереди, словно щит, ее обволакивал зеленый кружевной передник. Довершали наряд синие узкие туфли с красными помпонами на длинных носах, которые, словно перепуганные мышата, выглядывали из-под юбки.

— Клотильдочка, — старушка с обожанием воззрилась на диковинного черно-бело-рыжего зверя, продолжавшего тыкаться мне в ноги. — Разве хорошие кошечки убегают из дома?

Я с сомнением снова посмотрела на глазастый ком скомканной шерсти, на первый взгляд, явно не отличавшийся интеллектом.

— Это кошка? — этот факт как-то с трудом укладывался в моей голове.

— Самая лучшая кошечка на свете, — заявила хозяйка.

И, к моему немалому удивлению, эта миниатюрная старушка, похожая на разноцветный кремовый торт, нагнулась и легко подхватила огромную пушистую тушу на руки.

Туша недовольно зарычала.

— Ты же не хочешь расстраивать мамочку? — ничуть не смутившись, засюсюкала старушка. — Мамочка Лусия так любит свою Клотильдочку.

— Вы матушка Лусия Бульк? — обрадовалась я, услышав знакомое имя.

Старушка, продолжая одной рукой прижимать к себе вырывающуюся котищу, а другой любовно ее поглаживать, наконец подняла на меня глаза.

— Лусия Карина Виолетта Бульк, к вашим услугам, — приветливо проговорила она. — А вот матушкой меня давненько никто не называл.

— Простите, — потупилась я. — Я хотела сказать госпожа Бульк. Просто так принято у нас в… деревне.

Я вспомнила о своем решении никому не говорить, откуда приехала, запнулась, окончательно смутилась и замолчала.

Хозяйка гостевого дома одним широким движением закинула громадную кошку внутрь, выпрямилась и внимательно на меня посмотрела.

— Ты приехала из деревни?

— Да, ма… госпожа Бульк, — вовремя поправилась я. — У меня есть письмо для вас.

Я запустила руку в карман, пытаясь вновь отыскать злополучный конверт.

Старушка порывисто вздохнула и настежь распахнула дверь.

— Проходи в дом, — прошелестела она. — И можешь называть меня матушкой, если хочешь.

Я переступила порог и снова остановилась. После яркого солнца требовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к полумраку.

— Вещи можешь оставить в коридоре, а сама проходи на кухню — это мое самое любимое место в доме, — услышала я голос матушки Бульк, доносившийся из глубины дома.

Двигалась я очень осторожно, опасаясь нового нападения пушистого зверя, но Клотильды нигде видно не было. Видимо, кошка предпочла спрятаться где-то в глубине дома, а, может, просто затаилась, выжидая подходящего момента, чтобы снова наброситься на меня.

— Клотильдочка — самое доброе существо на свете, — внимательно вглядываясь в мое лицо, произнесла Лусия, едва я шагнула в кухню. — Но ни тогда, когда приходит время принимать ванну.

Старушка добродушно улыбнулась.

— Вы тоже умеете читать мысли? — осторожно поинтересовалась я, усаживаясь за большой стол, стоящий в центре просторной кухни.

— Читать мысли? Да что ты, милая! Откуда у скромной Лусии Бульк такие способности? — чересчур нарочито воскликнула хозяйка гостевого дома.

Я огляделась. Кухня довольно большая, с высоким потолком и двумя полукруглыми окнами. У дальней стены располагался очаг, в котором, переливаясь веселыми искрами, трещал живой огонь. Над очагом висел кофейник, из длинного носика которого показалось облачко пара. В самом центре стоял деревянный стол с восемью массивными стульями вокруг. На всевозможных столешницах и полках были расставлены баночки и горшочки разных форм и размеров.

А еще здесь совершенно чудесно пахло.

— А почему ты сказала «тоже»? — ставя передо мной голубую чашечку на белом блюдце, поинтересовалась старушка.

— Я почти уверена, что Вуна, которая была моей наставницей в… том месте, откуда я приехала, иногда читала мои мысли.

Рука Лусии Бульк, наливавшая в этот момент какао из кофейника, дрогнула. На голубой скатерти, покрывавшей стол, осталась коричневая лужица.

— Какая я неаккуратная, — только и произнесла госпожа Бульк и быстрым, едва заметным движением вытерла стол. Я даже не уловила, когда она успела взять тряпку, собственно, никакой тряпки я и не заметила, но стол, совершенно точно, снова был чист.

Я отпила из чашечки горячее какао. Напиток был очень вкусным, и очень горячим.

— Вуна передала вам письмо, — я снова полезла в карман. — Вот, — протянула я немного измявшийся в дороге конверт.

Несколько мгновений Лусия Бульк смотрела на конверт в моих руках. Она замерла, словно не в силах пошевелиться.

— Замечательно, — наконец проговорила старушка и взяла письмо.

Она опустилась на стул напротив меня, медленно распечатала конверт и погрузилась в чтение. Иногда госпожа Бульк что-то шептала одними губами, но в основном она время от времени тихо вздыхала. Мне же было ужасно интересно, что связывало матушку Вуну и госпожу Лусию, и что было написано в этом письме обо мне.

Дочитав письмо, Лусия отложила его в сторону и еще некоторое время смотрела в окно, о чем-то размышляя.

Я же успела допить немного остывшее какао, но мне все равно снова стало жарко, и я невольно позавидовала Клотильде, у которой впереди было принятие ванны.

— Итак, милая, — старушка снова посмотрела на меня своим улыбчивым взглядом, из уголков ее глаз лучиками расходились морщинки. — Значит тебя зовут Мия?

Только сейчас я поняла, что сижу в чужом доме, попивая какао, но до сих пор даже не представилась.

— Простите! — я буквально подпрыгнула на стуле. — Да, Мия Винд. Я только сегодня приехала в Бергтаун и надеялась снять у вас комнату, матушка Бульк. Деньги у меня есть.

Я запустила руку во второй карман и, достав кошелек на веревочках, принялась спешно его развязывать.

— Подожди, подожди, — замахала руками старушка. — Убери свой кошелек, ради всех святых.

— У вас нет свободных комнат? — упавшим голосом спросила я.

— Нет свободных комнат? — Лусия закатила глаза. — Да у меня всего один постоялец на восемь сдающихся комнат. Ты будешь второй. Бергтаун, знаешь ли, не столица Фантории, и путешественников сюда заносит не так часто, как хотелось бы.

Замершее было сердце, снова радостно застучало в груди.

— Так вы сдадите мне комнату?

— Выбирай любую, девочка, — просияла старушка. — А если позволишь совет от хозяйки… — она сделала многозначительную паузу.

— Конечно, — закивала я.

— Бери ту, что выходит окнами на горы. Уверена, вид из окна тебе понравится.

Только подумать! Я буду жить в комнате, из которой открывается вид на Магические горы!

— Если ты не хочешь еще какао, идем, я покажу твое новое жилище, — поднимаясь, предложила матушка Бульк.

— Уже закончила, — немедленно вскочила я. — Большое спасибо.

Мы поднялись по широкой лестнице, с перилами, украшенными витиеватыми узорами. По второму этажу тянулся темный коридор, по обе стороны которого располагались комнаты для постояльцев. Окна одних выходили на мощеную дорогу перед домом, окна других — прямиком на горы.

Свернув в левое крыло, Лусия подошла к самой дальней двери. Несколько секунд она шарила рукой в кармане передника, а затем достала маленький ключик, к головке которого была привязана розовая кисточка на длинной нитке.

Пара оборотов ключа, и дверь открылась.

— Ну вот, — сказала матушка Бульк, — проходи и чувствуй себя как дома.

Комнатка была небольшая. К тому же она располагалась под скатом крыши, что делало ее еще меньше. Оформленная в розово-белых тонах она вмещала в себя лишь самое необходимое: узкую кровать, низенькую прикроватную тумбочку, трехстворчатый шкаф с зеркалом на дверце, да старинное кресло с высокой спинкой. Зато прямо в скате крыши было вырезано большое окно. И стоило поднять голову или лечь на кровать, как открывался чудесный вид.

Словно зачарованная я стояла и смотрела на Магические горы в потолочном окне. Что-то непередаваемое, завораживающее, вечное было в этих горах.

— Годится? — раздался рядом тихий голос Лусии.

Я вздрогнула. Оказывается, я забыла даже о том, что была не одна.

— Еще как годится, — ответила я, прижав ладони к лицу.

— Так и знала, что тебе понравится, — улыбнулась хозяйка — В ясные ночи все небо над горами усыпано яркими звездами. Ты любишь смотреть на звезды, Мия?

— Люблю, правда чаще всего я засыпаю раньше, чем звезды показываются на небе, — призналась я.

— Неужели? — усмехнулась Лусия. — Крепкий сон — это замечательно! Когда-то я тоже любила поспать и даже видела разные сны.

Госпожа Бульк задумалась, что-то припоминая, а потом махнула рукой:

— Это было слишком давно. Бессонница, в лучшем случае, дарит лишь недолгие мгновения забытья. Мечтать о снах мне давно не приходится.

Услышав о бессоннице, я достала из саквояжа сон, сплетенный в дороге. На вид просто круг, с паутинкой ниток внутри и атласными лентами по краям.

— Возьмите! — я протянула сон Лусии. — Повесьте у изголовья кровати и сегодня ночью вы увидите сон.

Матушка Бульк взяла сон и крепко сжала в своих ладонях, не отрывая от него взгляда.

— Я уже видела такое плетение, — наконец медленно произнесла она. — Очень-очень давно.

— Этой технике плетения снов научила меня Вуна, — поделилась я. — Фигуры и узоры из нитей создают основу, а через ленты, бусины и природные элементы я наполняю сон деталями. Чем ярче образы в голове плетельщицы, тем сновидение получается реалистичнее.

— Спасибо, — тихо поблагодарила госпожа Бульк. — Я обязательно повешу его над своей кроватью.

Я кивнула, довольная, что мой подарок пришелся Лусии по душе.

— Что ж, тогда не буду тебе мешать, — сказала госпожа Бульк. — Располагайся.

Лусия уже закрывала за собой дверь, когда я вдруг опомнилась.

— Матушка Бульк, постойте! — выкрикнула я.

Дверь снова приоткрылась, из-за нее выглянула голова хозяйки:

— Что такое?

Я потупилась и тихо произнесла:

— Вы не сказали, сколько просите за комнату.

Матушка Бульк хлопнула себя ладонью по лбу.

— И правда не сказала!

Она задумалась, словно прикидывая что-то в уме, и произнесла:

— Семь талантов в неделю!

Я задумалась, мысленно прикидывая, сколько это будет в месяц. Видимо, Лусия восприняла мою задумчивость по-своему, потому что поспешно уточнила:

— Это не слишком много для тебя?

Сколько бы денег не дала мне Вуна, на первую неделю мне точно должно хватить, поэтому я просто кивнула:

— Не слишком.

— Ну и отлично, — обрадовалась Лусия.

Она уже почти закрыла за собой дверь, но вдруг снова ее распахнула.

— В восемь тридцать я подаю завтрак, — сообщила матушка Бульк очень серьезным тоном. — Самый вкусный и полезный завтрак во всем Бергтауне. Советую не опаздывать.

Мне сразу же вспомнилось предостережение Курта из горного ресторанчика насчет завтраков Лусии. Что ж, скоро я узнаю, насколько они были справедливы.

— Ни в коем случае, — заверила я хозяйку. — Восемь тридцать — вполне подходящее время.

— Замечательно, — просияла Лусия и закрыла дверь.

Ступени лестницы снова заскрипели и с первого этажа донеслось:

— Клотильдочка, иди к маме! Время водных процедур!