Плетельщица снов

Глава 40

Даже с другого конца Высокогорного проспекта было видно зарево пожара. Объятый огнем ресторан напоминал огромный факел, закрепленный в скале и полыхающий над городом. От подобного зрелища мы на мгновение замедлили бег.

Максимилиан громко выругался.

Я едва не упала, засмотревшись на высокое пламя и споткнувшись о камень.

Матушка Бульк, которую разбудили крики и которая решительно отправилась вместе с нами как была в домашнем халате, расшитом большими яркими цветами, принялась успокаивать вновь разрыдавшуюся Софи.

Мы с Максом переглянулись и, взяв себя в руки, с удвоенной скоростью бросились к «Пещере».

Даже с расстояния, где мы остановились, не решаясь подходить ближе, чувствовался жар. Кое-что странное заставило меня разволноваться еще сильнее. Пусть уже стояла глубокая ночь, и горожане давно отправились спать, и все же я не могла поверить, что такой сильный пожар не привлек внимания людей. Однако, рядом с рестораном не было никого, и лишь неясная тень металась на фоне огня.

— Софи, вы же позвали кого-то на помощь? — воскликнула я, вертя головой в поисках людей.

Девушка всхлипнула:

— Вас, — пискнула она. — Курт остался тушить огонь, а меня послал за Максимилианом.

Я ушам своим не поверила:

— Вы позвали только нас⁈

Переведя взгляд на огромное пламя, бушующее на скале и вздымающееся к самому небу, я невольно подумала о том, что теперь уже слишком поздно кого-то звать. От изящного ресторана скоро останется лишь пепелище.

— А где Курт? — спросил Макс, вглядываясь в огонь.

София медленно вытянула руку и ткнула указательным пальцем в направлении «Пещеры».

Вчетвером мы уставились на деревянную веранду, съедаемую пламенем. И тут мое внимание снова привлекла мечущаяся тень. Я вгляделась в нее и невольно отпрянула, сделав шаг назад.

Среди огня метался вовсе не человек, а огромный горный лев. Зверь прыгал с перил на крышу, исчезал в огне, вновь появлялся, чтобы глотнуть свежего воздуха, но уже через мгновение снова исчезал в красном зареве.

— Кто это? — прошептала я.

Раздался крик Максимилиана:

— Он с ума сошел⁈

Я непонимающе уставилась на Флема.

София кричала навзрыд:

— Я пыталась удержать его, но «Пещера» — это же наш дом, и Курт будто обезумел.

Я ничего не понимала и только переводила взгляд с Софи на Макса.

— Это просто строение, которое уже не спасти, — Максимилиан сжал зубы, — так зачем умирать вместе с ним⁈

Софи громко зарыдала, а Максимилиан вдруг рванул к догорающей веранде, на ходу расстегивая рубашку и наматывая ее на голову.

— Макс! — в ужасе закричала я. — Что ты делаешь?

Я хотела было кинуться за поддержкой к Лусии и Софи, но они не отрывали глаз от мечущегося в пламени льва.

— Боги, это же просто дикое животное! — закричала я от бессилия, понимая, что Флем уже слишком далеко, чтобы меня услышать. — Зачем его спасать⁈

И тут матушка Бульк едва слышно произнесла:

— Это не просто животное, — она крепче обняла Софи, которую била крупная дрожь, и как можно увереннее добавила: — Все будет хорошо.

Окончательно перестав понимать, что происходит, я перевела взгляд туда, где исчез Макс. Ветер подул со стороны гор, принеся с собой густой дым, от которого першило в горле и слезились глаза.

Я вглядывалась в красные всполохи, но уже ничего не могла там разглядеть. Больше не было видно ни силуэта животного, ни бросившегося ему на помощь Максимилиана. София начала тихо подвывать, уткнувшись в грудь матушки Бульк, и мне вдруг стало жутко.

— Нет, нет, нет, — я сама не заметила, как начала шептать вслух, — Максимилиан, ты не можешь погибнуть, только не сейчас, только не так!

Внутри меня все скрутилось в тугой узел, причиняющий почти физическую боль. Горло саднило, не то от дыма, не то от подступающих рыданий. Ногти так сильно впились в ладони, что по коже заструились тонкие струйки крови.

Не знаю, сколько на самом деле прошло времени с того момента, как Максимилиан запрыгнул на веранду и исчез в огне. Мне показалось, что минула вечность.

Сначала я услышала крик Софи. А потом объятая пламенем веранда рухнула.

Замерев и стараясь побороть подступающую истерику, я вдруг уловила какое-то движение внизу, у самого основания горы. Сначала я подумала, что это просто причудливый танец огня, но быстро поняла, что очертания высокой мужской фигуры, которая приближалась и тащила на себе ослабшего зверя.

— Макс, — крикнула я и бросилась ему навстречу.

Ноги не слушались, все тело трясло от мелкой дрожи.

Вслед за мной бежали Софи и Лусия.

Отойдя на безопасное расстояние от пожара, Максимилиан опустился на колени и бережно положил льва на землю. Я же поразилась насколько вблизи это было огромное животное. Серовато-коричневую шкуру покрывала сажа, конец длинного хвоста и кончики ушей были черными. От льва исходил отталкивающий запах паленой плоти. Что-то в этом хищнике показалось мне отдаленно знакомым, но сейчас меня интересовал вовсе не он.

— Ты с ума сошел? — закричала я, кинувшись к Максу и больше не сдерживая слез, — Ты сошел с ума⁈

Максимилиан крепко прижал меня к себе и принялся гладить по волосам и спине. Я чувствовала, как тяжело подымается и опускается его грудь, ощущала запах паленых волос и обгоревшей одежды, и прижималась к нему еще сильнее. Хоть я и понимала, что Максу нужно дать отдых, но ничего не могла с собой поделать.

Я взглянула на лежащее у наших ног животное и уже начала поворачивать голову к Максимилиану, чтобы сказать, что не обязательно было рисковать жизнью из-за дикого зверя, но слова разом вылетели из моей головы.

Массивные лапы льва на глазах укорачивались. Хищная морда с округлыми ушами приобретала человеческие черты. Огромное мускулистое туловище сотрясалось, меняя форму. На мгновение я загляделась на длинный хвост, который исчезал на моих глазах, и вдруг поняла, что на земле уже лежит не представитель семейства кошачьих, а обнаженный мужчина с многочисленными ожогами по всему телу. Более того, мужчина, которого я отлично знаю.

— Курт! — воскликнула я, еще не до конца веря тому, что вижу.

Я уставилась на Максимилиана, ища в нем привычный источник спокойствия, способный объяснить все на свете.

Макс лишь пожал плечами и, продолжая отплевываться, почти буднично произнес:

— Он оборотень.

Я отпрянула от Макса и уставилась на лежащего Курта.

Невольно вспомнилась наша ночная прогулка к говорящим птицам Кру, и то, как легко Курт ориентировался в кромешной темноте. А еще его исчезновение после бала и неожиданное появление горного льва именно там, где мы находились.

Вот откуда мне был знаком этот зверь!

Я закусила губу. Нюансы тех дней сами всплывали в памяти.

Потом Курт скажет мне, что этот лев ни за что бы не обидел меня.

— Так это был он! — прошептала я.

Голова шла кругом, мысли путались.

Тем временем Флем снял с головы почерневшую рубашку и накрыл Курта ниже пояса.

Когда я думала, что больше меня уже ничто не способно удивить, Макс вдруг добавил:

— И не он один.

Я в ужасе уставилась на Флема:

— Ты тоже? — наконец смогла выдавить я и закрыла рот руками.

Максимилиан удивленно приподнял брови, а потом улыбнулся. И я ощутила несказанное облегчение, а еще разливающееся внутри тепло от одного вида этих смеющихся медовых глаз.

И только в следующее мгновение до меня дошел смысл сказанного.

— А кто тогда? — спросила я, подозревая, что вид сейчас имею самый наиглупейший, но мне было все равно.

И тут до меня донесся тонкий голосок рядом:

— Это я, — тихо сказала Софи. — Я тоже оборотень.

Я уставилась на Софию, пытаясь осознать очередную новость, и в этот момент Курт застонал.

Софи мгновенно склонилась над братом:

— Как ты себя чувствуешь? — плача теперь уже от радости, спрашивала она. — Макс вытащил тебя. Теперь все будет хорошо.

Мы окружили Курта, наверно совсем перекрыв ему доступ свежего воздуха, но каждый хотел убедиться, что с ним все в порядке.

— «Пещера»? — едва слышно прошептал он.

Софи покачала головой:

— Все сгорело. У нас больше нет дома, — тихо произнесла она.

Курт откинул голову назад и закрыл глаза.

— Об этом можете не переживать, на улице вы точно не останетесь, — затараторила матушка Бульк. — В моем гостевом доме достаточно свободных комнат, и нет ни одной причины, чтобы оставлять их пустовать!

— Лусия, спасибо! — воскликнула Софи и, вскочив, быстро поцеловала матушку Бульк.

Курт тоже хотел что-то сказать, как вдруг его взгляд остановился на мне.

— Мия! Ты здесь? — он приподнял голову, оглядел себя, задержавшись взглядом на рубашке Макса, и обреченно проговорил: — Ты все видела.

Я вдруг поняла, почему Курт и София никого не позвали на помощь — боялись, что люди узнают об их истинной сущности.

А потом я осознала еще кое-что: Курта расстроило только мое присутствие и совсем не смутили Макс и Лусия, из чего напрашивался простой вывод — они оба были в курсе.

Внезапно я ощутила обиду.

— Надо было рассказать мне, Курт, — жестко произнесла я. — Не думала, что создаю впечатление человека, не умеющего хранить чужие тайны.

На лице Корна отразилось такое сожаление, что вопреки собственному желанию я смягчилась и лишь грустно вздохнула.

— А я говорил, что надо было все рассказать, — внес Максимилиан свою лепту.

Курт выглядел унылым и растерянным. К тому же его ожоги наверняка доставляли ему и физическую боль.

— Будет еще время поговорить, — прервала нас матушка Бульк. — Давайте-ка лучше переберемся в гостевой дом, применим парочку целительных заклинаний, оденемся, — на этих словах она многозначительно покосилась на своеобразную набедренную повязку Курта, — и тогда уже сможем спокойно все обсудить.

Макс согласно кивнул:

— Лусия права, скоро здесь начнут собираться зеваки, и чем меньше они узнают, тем лучше.

Максимилиан и Софи помогли Курту подняться и заботливо поддерживали его весь путь до гостевого дома. К счастью, на обратном пути в предрассветных сумерках нам так и не встретилось ни одной живой души.

Уже на рассвете брат и сестра устроились в комнатах, которые им заботливо предоставила матушка Бульк. Совершенно выбившийся из сил Курт уснул сразу, как только мы обработали ожоги, и его голова коснулась мягкой перьевой подушки.

Софи же, до умопомрачения испугавшаяся за жизнь старшего брата, еще долго приходила в себя, и мне пришлось посидеть с ней, повторяя, что все закончилось хорошо. В конце концов и ее глаза сомкнулись, и девушка провалилась в спасительное забытье.

Когда я оставила Софи и спустилась на кухню, чтобы выпить стакан воды, Максимилиан был там. Он расположился за столом на том же месте, где сидел до того, как мы сорвались на пожар. Выглядел он довольно уставшим и не спеша пил кофе, подперев подбородок рукой.

Не меня же он ждал все это время? Или все-таки меня?

Я улыбнулась Максимилиану и забралась на стул рядом с ним. Его лицо и волосы были испачканы в саже, и даже свежую рубашку, которую он успел надеть, покрывал слой пепла. На правой скуле алела ссадина — я и не заметила, когда он ее получил.

Мы просто сидели и молча смотрели друг другу в глаза, и не чувствовали от этого никакой неловкости. Я вспомнила, как испугалась, когда он побежал спасать терявшего сознание Курта. Что бы было, если бы Максимилиан не выбрался из пожара? Внутри меня еще был жив страх, хоть постепенно он и сдавал свои позиции под натиском осознания, что все действительно закончилось хорошо.

А потом мои губы раскрылись, и слова будто прозвучали сами:

— Я очень испугалась за тебя.

— Я знаю, — тихо произнес Максимилиан. — Увидел по твоим глазам.

Я улыбнулась:

— Неужели ты тоже оборотень, раз сумел рассмотреть в темноте ночи мои глаза?

— В темноте⁈ — усмехнулся Макс. — Я такого пожара давненько не видел. Если бы «Пещера» находилась в границах Бергтауна, а не на его окраине, проснулось бы полгорода.

Я посмотрела в окно. На улицах уже появились люди — ранние пташки, спешащие по своим делам.

— Хочешь кофе, Мия, — спохватился Макс. — Я сварю для тебя.

Я лишь покачала головой.

— В горле что-то першит, — я прокашлялась, но это не помогло.

— Это от мелких частиц пепла. Выпей воды.

Макс звонко щелкнул пальцами над столом, и графин с водой, проехав по столешнице, оказался в его руке. Второй щелчок притянул высокий прозрачный стакан.

Я залпом выпила всю воду, и першение в горле действительно исчезло.

— Спасибо, — поблагодарила я, поставив стакан на стол.

Макс не сводил с меня глаз.

— Что-то не так? — спросила я.

— У тебя сажа на щеке, — помедлив, ответил Флем. — Позволь я уберу.

И не дожидаясь моего ответа, Максимилиан мягко прикоснулся к моей щеке. Его рука опустилась ниже, на мою шею, и, потянув за цепочку, Флем извлек на свет голубой кристалл.

— Рад, что мой подарок пришелся тебе по вкусу, — произнес он.

Я прижала ладонь к груди Максимилиана:

— А ты весь в саже, — произнесла я. — Просто стереть не получится, тебя надо полностью замачивать.

Макс отпустил кулон и придирчиво оглядел себя:

— Это точно, теперь придется мыться. Как не кстати, ведь я не планировал этого до следующего лета.

Быстрым движением он снял рубашку и бросил ее на соседний стул. Я же уставилась на его мощный обнаженный торс, оказавшийся ко мне слишком близко. Кажется, в горле, снова стало першить. Или оно просто пересохло?

— Что ж, уже поздно, — пролепетала я, заставив себя поднять глаза на лицо Флема, — или скорее рано. Я пойду спать.

Я уже поставила одну ногу на пол, чтобы соскользнуть со стула, когда мужская рука поймала мое запястье.

— Не уходи, — произнес Максимилиан. — Останься. Со мной.

Я замерла, не в силах пошевелиться, не зная, что делать, не имея ни малейшего понятия, как мне следует поступить. Все, что я знала, — меня тянет к нему и душой и телом, но снова играть в странные игры я не согласна.

Все же я опустилась на стул и посмотрела ему в глаза:

— Перед пожаром ты собирался что-то рассказать мне, — произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Или это было просто предлогом избавиться от надоедливой соседки?

Максимилиан уставился на меня удивленно:

— Избавиться⁈ С чего ты взяла?

Он что серьезно? С чего же я могла это взять⁈

Страх за жизнь Максимилиана отступил, и на его место вернулись досада и негодование. Я напомнила себе, как уже попадалась на ту же удочку, когда Флем страстно поцеловал меня, а потом вдруг стал холодным и отстраненным. Было обидно и — теперь-то я могла честно признаться себе в этом — больно. Больше я не позволю так с собой поступать. Уж лучше сразу все выяснить и поставить точку.

Высказывать все это Максимилиану было бы странно, ведь он ничего мне не обещал, а значит ничего и не должен. Но для себя я решила, что буду вести себя максимально нейтрально и непринужденно.

— Не обращай внимания, я просто устала — произнесла я, сделав над собой усилие. — Так что ты хотел мне рассказать?

Максимилиан на мгновение закрыл глаза, а потом заговорил:

— Мия, что бы ты не думала обо мне, я не сердцеед, и никогда им не был. Я действительно легко схожусь с людьми, в том числе с женщинами, но исключительно для интересов дела.

Он усмехнулся, а я едва не поперхнулась глотком воды, и уже вновь опустила ногу на пол, чтобы уйти, но Макс мягко удержал меня:

— И никогда не смешиваю работу и постель, — произнес он и выразительно посмотрел мне в глаза.

Я замерла, прислушиваясь к своим чувствам, а потом вновь опустилась на стул.

Флем выдохнул и продолжил:

— Кроме того, я не хотел вступать в серьезные отношения.

Я затаила дыхание.

К чему он говорит мне все это? Хочет дать понять, чтобы я ни на что не рассчитывала? Помимо воли я ощутила в горле ком. Теперь, даже если бы я захотела, то вряд ли смогла уйти — ноги стали ватными и почти не ощущались.

Если Флем и заметил перемену в моем настроении, то вида не подал.

— У меня уже были серьезные отношения, — продолжил он, а я, кажется, перестала дышать. — Давным-давно в Эльсе у меня уже была девушка, которой я собирался сделать предложение и прожить с ней всю жизнь. Но однажды вернувшись после очередного задания, я услышал, что она устала сидеть и ждать меня. Мне был выдвинут ультиматум: или я ухожу с королевской службы, или между нами все кончено.

— Что же, ее можно понять, — слыша себя словно со стороны, прошептала я.

Флем грустно усмехнулся и кивнул:

— Тогда я нужен был Эрику, и не мог просто взять и уйти. Как ты понимаешь, я остался один и продолжил разъезжать по стране с тайными миссиями, а также зарекся заводить серьезные отношения.

Я не двигалась и ничего не говорила — просто не могла. Я словно окаменела.

Флем, ждавший моей реакции, тоже молчал.

Нужно было положить конец этому нескончаемому мучению, поэтому я сделала над собой огромное усилие и заставила себя говорить:

— Понятно, — выдохнула я. — Что ж спасибо, что просветил. Можешь быть спокоен, я ни в коем случае не претендую на твою свободу.

Слова давались мне с огромным трудом, причиняя почти физическую боль. Спасала только мысль, что скоро все закончится, и я смогу спрятаться и больше никогда никому не показываться.

Я встала и предприняла очередную попытку, чтобы подняться и уйти.

Меня шатало, перед глазами плыли черные круги.

Флем подхватил меня и развернул к себе:

— Мия, ты не так поняла меня, — сказал он. — Тогда я принял такое решение, чтобы не причинять боль другим и не испытывать ее самому, но сейчас, — он понизил голос, — с тобой, я понял, что больше не хочу быть один. Когда ты рядом, я чувствую, что я там, где должен находиться.

Макс крепко, но очень бережно держал меня за плечи обеими руками.

— А когда я прикасаюсь к тебе…

Он не договорил. Притянул меня к себе и нежно обнял, а я вновь ощутила горький запах дыма, исходящий от его волос.

Максимилиан поцеловал меня, и я забыла обо всем.

Он целовал меня сладко и страстно. Его руки ласкали мое тело, а я поддавалась этим ласкам, возвращая полученное в кратном размере.

Где-то в отдалении доносились приглушенные голоса прохожих, а через окно пробивались первые солнечные лучи. Город просыпался, и мне казалось, что вместе с ним от долгого сна просыпаюсь я сама. Словно только сейчас, рядом с Максимилианом, во мне раскрывалось что-то доселе мне самой неизвестное.

Когда моя блузка оказалась там же, где и рубашка Максимилиана, он подхватил меня на руки и отнес в свою спальню. И тогда в его объятиях я забыла весь мир.