Плетельщица снов

Глава 34

Вот он и наступил! День, когда станет ясно, правильным ли было мое решение открыть лавку снов, поставив на это свое будущее.

Я проснулась с рассветом. Ни о каком сне больше не могло идти и речи. Встав, я быстро привела себя в порядок. Надела голубое шелковое платье, купленное вместе с Томасом, и стеклянные туфельки. Потом попыталась собрать волосы в красивую высокую прическу, но я так сильно нервничала, что ничего не получалось — расческа буквально выскальзывала из рук. После очередной бесплодной попытки я оставила волосы спадать по спине густой копной, подхватила сумку и, крадучись, выскользнула из комнаты.

Завтракать совсем не хотелось. К моему счастью, было слишком рано, и все в доме еще спали. Если бы Лусия узнала, что я собираюсь сбежать, так и не подкрепившись перед важным событием, она бы просто не выпустила меня из дома.

Добравшись до лавки, я нырнула внутрь и заперла дверь. До открытия оставалось время, чтобы еще раз проверить все ли элементы для плетения на месте, сполоснуть чашки для кофе и взбить диванные подушки. На все это ушло не больше десяти минут.

— И чем мне себя занять, чтобы не сойти с ума? — упав в кресло, спросила я окружающее пространство.

В памяти без приглашения всплыл ночной поцелуй с Максимилианом.

— Нет, нет и нет! — я схватилась за виски. — Не позволю всяким глупостям забивать свою голову.

О том, что этот поцелуй совсем не казался мне глупостью, а смена настроений Максимилиана больно задевала, я приказала себе не думать. Сегодня день открытия моей лавки снов, и мне есть о чем позаботиться, помимо разгадывания причин странного поведения Флема.

Решение, чем занять себя, нашлось быстро, и я принялась плести простые нейтральные сны. Хоть я и решилась плести сновидения под заказ, ничто не мешает мне иметь пару сновидений про запас, к тому же они смогут послужить наглядными образцами товара.

Я разложила на столике все необходимое, залезла с ногами на диван и погрузилась в работу. К моменту открытия лавочки, я успела создать сны о купании в прозрачных речных водах и о прогулке по лавандовому полю. В последний я вплела маленькие серебряные колокольчики, которые в самом сновидении создадут мелодичные трели птиц.

Ровно в десять утра, я открыла ставни, испытывая смесь страха и предвкушения.

Соседние лавочки и магазины тоже открывали свои двери для покупателей. Старичок из сырной лавки напротив приветливо помахал мне рукой, увидев мое открытое окно, и я махнула в ответ, сочтя это хорошим знаком.

Подвесив свежие сны к окну, где они смогут привлечь больше внимания, я опустилась в кресло и принялась ждать первых посетителей.

Улицы Бергтауна постепенно оживали, наполняясь людьми. В летнем мареве горожане неспешно прогуливались по бульвару, по пути заходя то в одни, то в другие магазины. Маленькие колокольчики в моем окне призывно звенели даже при легком дуновении ветерка, прохожие кидали на них любопытные взгляды, но проходили мимо моей лавки.

Так прошел час, а потом и два.

Я постаралась успокоиться и не нагнетать внутреннее волнение, которого и так было предостаточно.

— Еще только утро, в это время суток люди покупают свежую выпечку и продукты, из которых собираются готовить обед, а вовсе не сновидения, — сказала я себе.

При этом через широкое окно мне было отлично видно, что покупатели есть в лавочке с деревянными игрушками и в магазине одежды, а у уличного лотка с яблоками в карамели даже собралась маленькая очередь. Получалось, что горожане заходили в каждую лавку на своем пути, и только мою обходили стороной.

На противоположной стороне улицы я заметила трех девиц, стоявших под раскидистым деревом и жавшихся друг к другу, точно яркие птички. Они не сводили глаз со снов в витрине, постоянно хихикали, прикрываясь ладошками, но ни зайти, ни даже подойти поближе, так и не решились.

До полудня в мою лавку так и не зашел ни один человек. Сидеть в ожидании покупателей и при этом видеть, как люди проходят мимо, едва прочитав вывеску, стало невыносимо. Я не понимала, что происходит и почему покупатели избегают мою лавочку.

К обеду нервы уже были на пределе.

В голову так и лезли картины деревенской жизни, в центре которых был Шон Гатри и его вездесущая мамаша, а вокруг нарастала бешеная пляска блеющих овец. Что угодно, только не возвращение в Большие Котлы!

Я вздрогнула, словно от резкого звука, и не сразу поняла, что в дверь лавки кто-то стучит. Окрыленная надеждой, я бросилась открывать.

На пороге стоял Курт.

Воодушевление на моем лице мгновенно уступило место разочарованию, что не могло не укрыться от парня.

— Ты не рада меня видеть? — спросил он, едва взглянув на меня. — Я могу зайти попозже.

— Нет, что ты! — я взяла его за руку и потянула внутрь. — Извини, просто я решила, что ко мне наконец-то стучится покупатель.

— В лавку до сих пор еще никто не зашел? — удивился Курт. — Но ведь уже полдень.

Я уныло покачала головой:

— Ни один человек.

Курт ободряюще улыбнулся:

— Не стоит расстраиваться раньше времени. Ты же только открылась, и люди еще не знают, что здесь теперь можно купить сны.

— О чем ты говоришь⁈ — в сердцах выпалила я. — После происшествия на Летнем балу весь город знал про открытие лавки снов. А если кто-то и не в курсе, то нетрудно это понять, прочитав вывеску над витриной. Или бергтаунцы не умеют читать?

Курт слегка растерялся. Он явно не ожидал такого всплеска эмоций.

— Насколько я знаю, читать здесь учатся в очень раннем возрасте, — неуверенно произнес он. — По крайней мере нас с сестрой родители научили читать, когда нам не было и пяти лет.

Я почувствовала, как мои брови медленно поползли наверх, а руки сами сжались в кулаки.

— Ты что издеваешься⁈ — простонала я. — Лучше уйди!

Курт попятился.

— Да, я, наверно, лучше зайду попозже, Мия, — сказал он уже на пороге. — И поверь, покупатели к тебе еще повалят, вот увидишь.

— Как же повалят! Оно и видно, что у меня прямо-таки отбоя от них нет!

Мне хотелось плакать, но я держалась. Нельзя сдаваться. Сдаваться нельзя!

Курт уже взялся за массивную дверную ручку, когда в дверь снова постучали.

— Вот видишь, а ты переживала! — радостно произнес Курт.

В этот момент во мне вновь вспыхнула надежда.

— Слава богам! — произнесла я одними губами и, потеснив Курта, рванула дверь на себя.

Вздох разочарования вырвался и у меня, и у Курта одновременно.

— Судя по выражению ваших лиц, мне здесь не рады, — на пороге стоял Максимилиан.

Он был одет в темно-коричневый льняной костюм без единой складочки и даже идеально выбрит. В руке Макс держал большую квадратную корзину с крышкой. А еще он старательно отводил глаза, чтобы не встретиться со мной взглядом.

— Я просто принес обед, — Макс продолжал мяться у двери. — Лусия переживает, что Мия ушла сегодня, не позавтракав.

— Привет, Макс! — Курт хлопнул Флема по плечу. — Не обращай внимания. Просто с самого утра в лавку еще не зашел ни один покупатель, вот Мия и не в духе.

Не сумев подавить стон отчаяния, я жестом пригласила Флема войти.

— Заварю мятный чай, пожалуй, — проговорила я.

Я щелкнула пальцами, и над маленькой жаровней загорелся синеватый огонь.

— Отличная идея! Мята хорошо успокаивает нервы, — ободряюще изрек Курт.

— Сама знаю, — ответила я немного резче, чем собиралась, и бухнула на жаровню чайник с водой.

— Положи побольше, — посоветовал Макс.

Втроем мы расположились на желтом диване. Я посередине, Макс и Курт по краям. Голодных среди нас явно не было, потому что все угощения, которые передала матушка Бульк, так и лежали на столе нетронутыми.

Я заставила себя выпить маленькими глотками сразу две чашки мятного чая. Это подействовало — внутри действительно стало спокойнее. Уставившись в одну точку, я наматывала прядь волос на палец, потом распускала, и снова наматывала.

В лавке повисла гнетущая тишина, но я почти не замечала ее.

— Макс, ну хоть ты ей скажи, что клиенты обязательно будут, — не выдержал Курт. — Просто нужно немного времени, чтобы горожане осознали, что рядом открылась такая чудесная лавка.

Максимилиан сидел, уставившись в собственную чашку с уже остывшим чаем, из которой он так и не сделал ни одного глотка.

— Что? — едва слышно откликнулся он.

Было похоже, что обращение Курта выдернуло его из глубокой пучины собственных мыслей.

— Да, конечно, клиенты будут, — растерянно проговорил Флем. Его правая нога принялась отстукивать дробь.

Я, наконец, впервые за сегодняшний день осмелилась взглянуть на Максимилиана. Он тоже бросил на меня взгляд, но тут же снова утопил его в чашке.

Флем выглядел потерянным, несмотря на внешний лоск. Я впервые видела его таким рассеянным и не могла понять, с чем это связано. Уж точно не с нашим вчерашним поцелуем — столичному господину до таких пустяков нет никакого дела. Думать и переживать из-за случайных поцелуев — это участь глупых деревенских девчонок.

Мне вдруг отчетливо вспомнились вчерашние крепкие объятия Макса, его жадные губы, прерывистое дыхание. По моему телу прошла волна дрожи, которая не укрылась от внимания обоих мужчин.

Максимилиан вскочил:

— Мне нужно идти, у меня дела, — быстро проговорил он.

И все же Максимилиан не спешил уходить. Застывший, точно статуя, он стоял посреди комнаты, а потом едва слышно проговорил:

— Мия, я пришел, чтобы сказать…

Я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Максимилиан вдруг замолчал и больше так и не произнес ни слова. Просто стоял и смотрел на меня, а я смотрела на него.

В следующую секунду мужчина развернулся, пересек комнату и потянул на себя дверь.

Курт вскочил с дивана:

— Максимилиан, у тебя все хорошо?

Макс замер, потом медленно повернулся:

— Со мной все в полном порядке, — проговорил Флем и вылетел на улицу, дверь за ним громко захлопнулась.

— В полном, значит, — Курт покачал головой: — Оно и видно.

Курт обернулся и внимательно посмотрел на меня:

— Что у вас вообще происходит? — спросил он, прищурившись.

Я отвела взгляд и пожала плечами:

— Откуда мне знать, что у Максимилиана Флема в голове? — произнесла я как можно более непринужденно. — Мне бы со своими проблемами разобраться.

В самом деле, не рассказывать же Курту о поцелуе с Максимилианом!

В задумчивости Курт провел рукой по волосам и двинулся к двери.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — тихо сказал он. — У меня еще дела в ресторане.

Удерживать его я не стала.

— Спасибо, что зашел, — бросила я на прощание.

— Не за что, — Курт выдавил из себя улыбку.

Мне показалось, что Курт чем-то сильно расстроен, но не могла сейчас думать еще и о чужих проблемах. Я снова осталась одна в пустой лавке. Вернее, я снова осталась со своими самыми худшими страхами.

Когда солнце начало медленно скатываться к горизонту, приближая конец дня, я сидела у окна и жевала пресный пирожок с капустой, который нашла в корзинке от Лусии. Впрочем, вкус еды я практически не ощущала. Просто безразлично пережевывала пищу, чтобы занять себя хоть чем-нибудь.

Я наблюдала за проходящими мимо людьми, но уже не ждала, что кто-то из них вдруг шагнет к моей лавке и примется расспрашивать о товаре. Все, точно сговорившись, действовали по одной и той же схеме: читали вывеску, вглядывались в витринное окно, иногда сталкивались со мной взглядами, отчего на лицах появлялось то ли любопытство, то ли смущение, и проходили мимо. Ни один человек не задержался даже на секунду, не задал ни единого вопроса, не пожелал хорошего дня.

Я сидела и всерьез размышляла, не наложил ли кто-то на мою лавку заклятие невидимости. И хотя я прекрасно знала, что будь это так, горожане не рассматривали бы мою витрину во все глаза, но я просто не понимала, как еще объяснить такое тотальное безразличие.

Мой взгляд зацепился за крупную женщину на другой стороне улицы. Ростом с высокого мужчину, дама к тому же обладала пышными формами, которые не столько скрывал, сколько подчеркивал широкий белый балахон с прорезями для рук. Голову женщины венчала высокая чалма, умело скрученная из разноцветных шелковых платков. Весь наряд делал свою обладательницу похожей на гору. Единственная массивная золотая серьга в форме диска в левом ухе напоминала закатное солнце. В обеих руках женщина несла по большой и плотно набитой плетеной сумке.

На моих глазах одна нога женщины неровно ступила на камни тротуара, за нее зацепилась вторая, и вот уже женщина-гора летела вниз, едва успев вытянуть руки перед собой. Сумки разлетелись в стороны, из них по всей улице покатились ярко-красные яблоки.

Я ахнула, отшвырнула недоеденный пирожок и выпрыгнула в окно.

— Как вы? — спросила я, подбежав к женщине в белом.

К счастью, незнакомка пострадала не сильно. Выставленные вперед руки смягчили падение, но и приняли весь удар на себя. Женщина-гора сидела на камнях тротуара и держала перед собой ладони, которые превратились в две кровоточащие раны.

— Жить буду, — прозвучал низкий, но вполне бодрый голос. — Яблоки только по всему проспекту раскатились, а я ведь целый день собирала их в предгорье.

— Об этом не волнуйтесь, яблоки я в два счета подберу, — пообещала я. — А потом зайдем ко мне и промоем ваши ссадины, хорошо?

Женщина благодарно улыбнулась:

— Спасибо, — пророкотала она и внимательно вгляделась в мое лицо. — Кажется, мы не знакомы?

— Меня зовут Мия Винд, — представилась я, — я в городе недавно.

— А я Берта Файнс, родилась в Бергтауне и живу здесь всю жизнь.

У Берты были крупные черты лица, темные кудрявые волосы, судя по нескольким завиткам, выбившимся из-под чалмы, и очень внимательные зеленые глаза. Определить возраст я затруднялась, но, скорее всего, ей было немного за пятьдесят.

— Рада познакомиться, госпожа Файнс, — прокряхтела я, помогая женщине-горе снова принять вертикальное положение.

— Берта, просто Берта, — отдуваясь, произнесла моя новая знакомая. — Я предпочитаю простое общение. Чем меньше всех этих этикетных заморочек, тем ближе люди друг другу.

Я кивнула в знак согласия и принялась собирать раскатившиеся по дороге яблоки.

— Знаете, Берта, в мой первый день в Бергтауне я тоже споткнулась и упала, и все мои покупки также разлетелись в разные стороны, — сказала я, чтобы подбодрить госпожу Файнс.

Через несколько минут мы уже сидели в лавке, и я обрабатывала руки Берты наспех приготовленным отваром из ромашки, тысячелистника и большого подорожника, сорванных тут же неподалеку. Благодаря урокам целительства матушки Вуны я знала целых три заклинания для быстрого приготовления отваров и снадобий.

— Так ты целительница, Мия? — Берта, полностью заняв собой диван, внимательно следила за моими действиями.

Я расположилась на низкой скамеечке рядом и уже заканчивала процедуру.

— Нет, я плетельщица снов, — промокнув чистой салфеткой уже начавшие затягиваться ссадины, ответила я. — Но лечить я тоже немного умею.

Прихватив с пола мисочку с отваром, я встала.

— Ах вот как! — Берта словно впервые меня увидела. — Так это о тебе судачил весь город?

Я только вздохнула.

— Город, может, и судачил, только в мою лавку еще не зашел ни один человек.

Берта Файнс задумалась, а потом медленно произнесла:

— Я слышала, что в городе открывается лавка снов, только не знала, что это сегодня.

— В том-то и дело, что все слышали об открытии, но никто не спешит ко мне заходить, — пожаловалась я. — Если так пойдет и дальше, плохи мои дела.

Женщина-гора, в мыслях я по-прежнему звала Берту именно так, спустила ноги с дивана, потом удобно села, положив под спину пару маленьких подушечек, и принялась осматриваться.

— А здесь очень мило, — наконец вынесла она свой вердикт. — Это твоя лавка?

Я с гордостью кивнула.

— И ты сама все здесь обустраивала?

Я улыбнулась:

— Мне помогали друзья.

— Сколько тебе лет? — поинтересовалась госпожа Файнс.

— Двадцать.

Женщина поцокала языком:

— Ты молодец, раз в столь юном возрасте думаешь не о женихах, а о собственном деле. Это очень похвально!

Слова Берты были мне, безусловно, приятны, но я не могла не думать о том, что в открытии лавки нет никакого смысла, если в нее никто не заходит.

Я не смогла подавить грустный вздох.

— Только вот покупателей у меня совсем нет, — сказала я вслух.

— Но, Мия, у тебя такой специфический товар! — моя новая знакомая даже всплеснула руками. — Не каждая девушка захочет иметь в женихах ненастоящего мужчину.

— Конечно, я понимаю, что сны — это не кусок ветчины, но все же… — я замолчала.

Смысл слов Берты медленно, но дошел до меня.

— Подождите, что вы сказали? Какие ненастоящие женихи? Берта, о чем вы?

Женщина недоуменно посмотрела на меня, а я так и застыла посреди комнаты, не донеся миску с отваром до стола.

— Ну как же, — неуверенно начала Берта, — всем известно, что в новой лавке снов можно купить сны про иллюзорных кавалеров на любой вкус и цвет. Разве не так?

Я покачала головой. Слов у меня просто не было.

Так вот почему те девицы утром шептались и хихикали, поглядывая на лавку. Вот откуда все эти любопытные взгляды. И вот почему никто из бергтаунцев так и не отважился зайти внутрь — не каждая уважающая себя девушка захочет, чтобы весь город потом обсуждал, что она прикупила себе пару эфемерных женишков.

— Кто пустил этот чудовищный слух? — наконец выдохнула я.

Берта посмотрела на меня удивленно.

— Ты сделала это, Мия.

Я опешила.

— Я⁈

— Ну конечно, — Берта улыбнулась и заправила под чалму выбившийся локон. — На Летнем балу ты продемонстрировала свое искусство, окружив себя сразу тремя иллюзорными мужчинами. Весь город разом заговорил о тебе. Это была самая лучшая демонстрация мастерства, какую только можно придумать.

— И совсем не та, которая мне нужна, — простонала я.

— Ах, Мия, это ведь уже второй вопрос, — добродушно усмехнулась Берта. — Самое главное, что молва о тебе уже пошла, а внести в городские слухи нужные коррективы, мы всегда успеем. Выше нос!

Я вдруг ощутила, что впервые за сегодняшний день улыбаюсь.

Рядом с Бертой Файнс любые проблемы сами собой становились маленькими и незначительными.

Берта хлопнула ладонью по дивану, приглашая меня сесть рядом, и деловито пробасила:

— А теперь, Мия Винд, расскажи-ка мне поподробнее о том, чем ты занимаешься на самом деле.