Плетельщица снов

Глава 48

Темнота и забытье. Нет мыслей, эмоций, надежд и страхов. Здесь нет ничего. И этого самого «здесь» тоже нет. Время остановилось. Меня больше не существует.

Это я думаю? Разве я могу думать, если меня нет? Или я все-таки есть? Что-то вибрирует в груди, словно куда-то тянет меня.

— Мия, ты меня слышишь? Мия, умоляю, услышь меня! Это я Максимилиан! Мия!

Откуда этот голос в моей голове? Ведь у меня нет головы. Нет тела. Нет мыслей. Нет меня.

— Мия! Ты должна сопротивляться! Ты слышишь меня? Борись, Мия!

— Кто это?

— Ты услышала! Слава Богам! Мия, послушай, я смог добраться до тебя благодаря кристаллу в кулоне, который я зачаровал на связь с тобой. Но эта связь едва ощутима, я постоянно теряю тебя. Мы не можем разбудить ни тебя, ни Еву. Мия, где ты? Что происходит?

Максимилиан… Ева… Темнота…

— Мия, нет! Не отключайся, прошу тебя! Мия!

В груди потеплело.

Максимилиан… Мой Максимилиан…

— Максимилиан!

— Да, любимая, это я! Ты слышишь меня? Где ты? Что с тобой?

Что со мной? Сознание словно гаснет, но я делаю над собой усилие, стараясь вспомнить хоть что-нибудь. И я вспоминаю.

— Колдун заманил в сон меня, а потом Еву. Он накинул на нас сеть, и все исчезло.

Каждая мысль давалась с невероятным трудом. Хотелось отпустить все и вновь забыться.

Я не в состоянии с этим бороться.

— Сеть? Я понял! Фаруш погрузил вас в глубокий слой сна, туда, где уже нет сновидений.

Темнота… Тишина…

Я вновь уплываю.

— Мия, Мия, ты должна держаться. Я не смогу зайти в сон, если твое сознание погаснет. Никто из нас не сможет.

— Не могу… Прости, я не могу…

Темнота поглощает. Я растворяюсь в ней.

— Ради меня, ради нас, Мия, держись!

Прости, Максимилиан, но я больше не могу сопротивляться.

Мысли растворяются.

Последним обрывком воспоминания приходит имя:

— Соломон Торн. Сказал, что поможет…

Все исчезает.

Нет, это я исчезаю, потому что меня не существует.

Меня нет.

Я чувствую. Я мыслю. Я снова собираюсь воедино из миллиона частиц и рождаюсь в мир.

Что-то удерживает крупицы сознания вместе, не позволяя им распасться.

Я Мия Винд, плетельщица снов из Бергтауна.

Я есть.

— Мия, любимая, очнись! Я здесь, я с тобой!

Самый родной голос на свете. Голос Максимилиана! Я улыбаюсь и чувствую, как знакомые руки прижимают меня к широкой груди.

— Максимилиан, — шепчу я, глядя в медово-карие глаза.

— Любимая!

Глубокая морщина на лбу Макса разглаживается, дыхание становится ровным.

Я обвиваю его шею руками и прижимаюсь крепко-крепко.

Слышу рядом какие-то звуки и выглядываю из-за плеча Макса.

На полу пещеры лежит Ева. Над ней склонился Курт в человеческом обличье. Он трясет ее, без конца повторяя имя сестры. Но кажется, что Ева даже не дышит.

Я вскакиваю, но меня шатает, и я вновь приникаю к Максу, который вовремя подхватывает меня и снова прижимает к себе.

С большим трудом я все-таки поднимаюсь.

— Мы все еще во сне⁈ Что с ней? — шепчу я, когда Макс подводит меня к сестре, и я опускаюсь на колени возле нее.

Ева кажется такой хрупкой, такой ранимой. На ней по-прежнему почти детская пижама с милыми зайчатами на рубашке, в которой она легла спать вместе со мной. Я мельком бросаю взгляд на собственный наряд — на мне сорочка из белого шелка, с красивыми ажурными вставками — недавний подарок Максимилиана. Я вновь смотрю на сестру — ее грудь очень медленно поднимается, а затем так же неторопливо опускается, словно в ней заснула сама жизнь.

— То же, что было и с тобой — глубокий уровень сна, — говорит Макс. Он остается стоять на ногах, постоянно осматриваясь. — Это почти как смерть.

Я зажимаю рот рукой, чтобы не закричать.

Курт вытирает со лба выступившие капли пота и бессильно опускается рядом, но через мгновение вновь принимается трясти и звать Еву.

— Это бесполезно, дружище, — мягко говорит ему Максимилиан. — Так ее оттуда не вытянуть.

Курт рычит от бессилия, вскакивает на ноги, несколько раз проходится по пещере.

Я смотрю на Макса, пытаясь осознать происходящее, потом хватаю его за рукав рубашки:

— Но меня ты же вытащил, — говорю я. — Как ты это сделал?

— Соломон Торн помог, — Максимилиан сжимает зубы. — Я думал, что навсегда потерял тебя. Фаруш превратил сон в ловушку, в которую невозможно проникнуть, потому что его создательница — ты — по сути больше не существовала. И мы не могли разрушить сновидение, потому что тогда ни ты, ни Ева уже никогда не вернулись бы в реальный мир.

Я кивнула, припоминая обрывки странных ощущений.

— Соломон смог достать редкий артефакт, не позволяющий сознанию расщепиться. Даже не представляю, какую сумму он за это выложил, — Макс на мгновение замолчал, но быстро продолжил: — Мы положили артефакт в изголовье твоей кровати, и сейчас только это удерживает твое сознание от распада.

Я перевела взгляд на неподвижную сестру.

— Как давно мы с Евой здесь?

— Пять суток.

— Пять суток⁈ — Эхо несколько раз повторило мои слова.

Я не могла в это поверить.

— Пока ты была не в сознании, мы не могли попасть в сон, — сказал Курт, вновь опустившийся над Евой. — Матушка Вуна разве что волосы на себе не рвет, считая себя виновницей случившегося.

Макс потер пальцами виски, я заметила, как сильно осунулось его лицо.

Он наконец устало опустился на землю:

— Если бы не амулет, через который я пусть ненадолго, но все же смог достучаться до тебя, если бы не твои слова, отправившие меня к Торну, если бы не артефакт, который Соломон добыл, вряд ли нам вообще удалось когда-либо вытащить тебя с глубокого уровня сна.

— А Сердце гор? — спрашиваю я.

— Сейчас с кристаллом все в порядке, — Курт даже смог вымученно улыбнуться. — Мы вырвали из него заговоренный серебряный прут, и трещина мгновенно начала затягиваться, а колдун получил свое за то, что сделал — мы его хорошенько потрепали!

— Это все Курт, — Макс тоже улыбается, вспоминая события пятидневной давности. — Фаруш был сильно удивлен, когда на него вдруг набросился разъяренный горный лев.

— Но колдун все рано смог уйти, — улыбка пропадает с лица Курта. — Он кричал, что отомстит, но мы и подумать не могли, что он доберется до тебя и Евы.

Максимилиан сдвигает брови:

— Я должен был догадаться и сделать все, чтобы предотвратить это, — он вздыхает, — больнее всего, когда бьют по любимым людям.

Я сжимаю руку Макса.

— Ева не должна была здесь быть, — произношу я. — Ничто из ее вещей не вплетено в этот сон, но она уснула на одной подушке со мной, и колдуну этого хватило, чтобы через меня притащить сюда сестру.

— Фаруш знает древнюю магию, нельзя было недооценивать его, — угрюмо признает Макс. — Я должен был проследить, чтобы ты расплела сон, как только мы поняли, где искать Сердце гор. Но мы сразу отправились на его поиски, забыв обо всем остальном.

— Но сейчас вы здесь, — произнесла я, дотрагиваясь до висков, — что-то в голове беспокоило меня. — Вы можете вытащить нас с Евой?

Макс помрачнел:

— Артефакт лишь помогает тебе оставаться в сознании, но я не могу вытащить тебя, пока сеть Фаруша по-прежнему удерживает тебя и Еву на глубоком уровне сна. Как только мы разберемся с Фарушем, все его манипуляции распадутся, и тогда вы сможете вернуться сначала в верхний слой, а затем и в реальность.

Давление в моей голове усиливалось, хотелось расслабиться и отпустить контроль.

— Вот почему очень важно, чтобы ты оставалась в сознании, Мия, — добавил Максимилиан. — Ты сможешь продержаться какое-то время?

— Я постараюсь, — кивнула я, пытаясь не показать виду, что с каждой минутой это становится для меня все тяжелее.

Максимилиан прислонился спиной к каменной стене и облокотил меня на себя, придерживая рукой.

— Фаруш наверняка уже почувствовал чужое присутствие в пространстве сна и скоро явится посмотреть, что здесь происходит, — сказал Макс Курту.

— Тогда нам лучше приготовиться к его приходу, — кивнул тот и встал.

Мы находились в незнакомой мне пещере, совсем не там, где наяву находился кристалл Сердца Магических гор. Здесь гигантской пирамидой в центре возвышался огромный сталагмит. За ним мы на всякий случай спрятали спящую Еву.

— Мия, ты тоже оставайся в укрытии, — сказал Макс. — Кто знает, какие еще магические штучки в арсенале Фаруша?

Я кивнула, на споры не было ни сил, ни желания.

Давление в голове нарастало. У меня было ощущение, слово я не спала несколько дней или недель, и сейчас мне просто необходимо закрыть глаза и забыться, но я держалась. Не только потому, что обещала Максимилиану, а еще и потому что от этого зависела не только моя жизнь, но и жизнь сестры.

«Просто оставаться в сознании», — шептала я самой себе, только это совсем не было просто.

— Макс, ты чувствуешь? — до меня донесся приглушенный голос Курта. — Что-то изменилось.

Я же ощутила знакомый ледяной озноб, сковавший мой позвоночник.

— Он здесь, — прозвучал голос Максимилиана в ответ. — Приготовься, Курт.

Я так и не поняла, когда и как появился колдун. Он словно возник просто из воздуха. Прямо передо мной вдруг оказался человек, который сидел, скрестив ноги и положив руки на колени, и довольно улыбался. Только что на этом месте ничего не было, а теперь на меня с большим интересом взирало знакомое лицо.

Без сомнения это был Фаруш, я узнала его худое лицо, обтянутое кожей. Следы от царапин успели затянуться и уже не выглядели кровавыми ранами. Видимо, так колдун выглядел и в реальности.

Несколько мгновений я просто смотрела на него, глупо моргая, словно не веря, что мне это не привиделось.

— Привет, — наконец протянул он, а потом очень медленно поднял правую руку и помахал мне.

Максимилиан и Курт находились по другую сторону от сталактита и не могли видеть Фаруша, а я не могла заставить себя позвать их. Все, о чем я думала, это чтобы он не тронул Еву, лежащую у моих ног.

Красные глаза колдуна внушали ужас, будто передо мной сидел не человек, а демон.

Фаруш наклонился ко мне и прошептал:

— Счастливого спасения не будет.

Колдун вдруг сделал печальную гримасу и покачал головой, словно ужасно сожалел об этом.

— Мия, тише, — шикнул Максимилиан. — Он не должен тебя услышать.

Колдун вдруг резко встал и громко произнес:

— Он слышит! Он слышит все!

Выражение лица Фаруша стало озлобленным и жестоким, но он словно продолжал играть в какую-то свою игру.

— Отойди от них, — резко произнес Максимилиан.

В одно мгновение он оказался между мной и Фарушем. Рядом с ним, рыча и скалясь, на четырех лапах стоял Курт, успевший принять звериное обличье.

— Киса, второй раз тебе меня не напугать, — шутливо произнес Фаруш. — Я, знаешь ли, подготовился.

В руке колдуна возник ошейник из широкой цепи, который на глазах сжимался в узкое кольцо. Но прежде, чем он успел накинуть его на шею Курта, Максимилиан щелкнул пальцами и метнул в него шар голубого света.

Колдун успел отскочить, и свет ударил в стену пещеры, оставив там дыру размером с человеческую голову.

Лев угрожающе зарычал и приготовился к прыжку на колдуна, когда тот вдруг поднял обе руки вверх:

— Стойте! Стойте! Так не честно! — вскричал Фаруш. — Силы снова не равные. Неужто боевой маг Его Величества боится сразиться один на один со стариком?

Я в испуге перевела взгляд на Максимилиана — он же не поддастся на эту дешевую уловку?

Но прежде, чем Макс ответил, колдун продолжил:

— Предлагаю сделку: я разрешу белобрысой девчонке выйти из сна, но вместе с ней уйдет и котик.

Фаруш отпускает Еву? Это же просто чудесно!

В следующее мгновение я осознала, что в этом случае Максимилиан останется без поддержки оборотня, которая оказалась незаменимой при первой встрече с Фарушем.

Колдун прищурился и добавил:

— В противном случае, она не проснется никогда, можете мне поверить. Или можете проверить.

Он широко улыбнулся, кожа на его скулах натянулась, и он стал похож на обтянутого тонкой тканью скелета.

Курт спрятал клыки и замер в замешательстве. В его глазах застыл страх за любимую.

— Максимилиан, — прошептала я и замолчала.

Имела ли я право выбирать между жизнью сестры и любимого мужчины, даже если бы мне предоставили этот выбор?

Максимилиан обратился к Фарушу, и голос его звучал твердо:

— Я согласен, — произнес Макс. — Сними сеть, чтобы девушка могла подняться из глубокого уровня сна, и они оба уйдут.

— Сию минуту! — услужливо закивал Фаруш.

Курт устремил на Максимилиана пристальный взгляд, но Макс больше не смотрел на него.

Колдун сделал несколько манипуляций руками, словно приподнимал наброшенное на Еву покрывало. На пару мгновений давление в моей голове почти перестало ощущаться, но Фаруш махнул руками вниз, и все вернулось. Терпеть это давление стало почти невыносимо, зато сестра зашевелилась и открыла глаза.

— Курт, забирай Еву и уходите, — произнес Макс. — Быстро.

Дважды повторять не пришлось. Курт принял человеческое обличье, подхватил Еву на руки, и они вдруг исчезли.

Я оторопело смотрела туда, где только что стоял голый мужчина и держал Еву на руках. Запоздало пришла мысль о спасении сестры, и от этого даже давление в голове как будто стало легче терпеть.

Спасена! Ева спасена! Она не погибнет в сплетенном мной сне.

— Не стоит надеяться, что котик вернется, — Фаруш понял мой взгляд по-своему. — Пусть ты и в сознании, но благодаря сети, я здесь устанавливаю свои правила. И там, где был выход, входа больше нет.

Колдун вдруг захохотал, задрав высоко голову и извергая из горла ужасные хриплые звуки.

Замолчал он так же внезапно, а потом метнул хищный взгляд красных глаз в Максимилиана:

— А теперь, королевский приспешник Флем, — прошипел Фаруш, — когда тебе больше некому помочь, ты узнаешь, что бывает, если перейти мне дорогу.

Колдун обрисовал обеими руками гигантский шар. А я вскрикнула, увидев, что теперь между его ладонями зияет тьма, закручиваясь спиралью в саму себя.

Колдун размахнулся и запустил черный шар в Максимилиана.