Дремир. Беспечные. Том 3

Часть 4 Глава 2. Почему бы и нет?

Мы шли по дороге среди чёрных обгоревших стволов, бурелома и серого пепла, но сейчас мне этот пейзаж уже не казался унылым и безнадёжным. Он для меня выглядел спящим. Я даже представил, как я взял бы Факел и ветром из него сдул весь пепел с земли и гарь с деревьев в сторону пустыни, а под ними обнаружилась бы живая чёрно-коричневая земля и шершавые серо-коричневые стволы. Следом пошёл дождь, летний солнечный дождь, и всё вокруг вмиг зазеленело бы: на деревьях вдруг появились почки прямо из стволов и тут же распустились яркими зелёными листами, а земля под ними покрылась бы невысокой зелёной травой с пёстрыми цветами.

Наверное, это видение навеяла мне какая-то из детских сказок, что давным-давно читала мне бабушка, но мне почему-то показалось, что здесь именно так и будет. Придёт время — и здесь обязательно будет так.

Я шёл и обнимал Настеньку за талию. Она уже больше не плакала, а тихо шла рядом, будто её и не было тут, будто она была где-то ещё. Казалось, что если я сейчас её отпущу, то она растворится и спрячется от меня окончательно в этом безжизненном лесу, и я больше её уж точно не найду. Эти мысли меня опять начали удручать, и я решил, что Лес снова подождёт.

«Уж прости меня, Священный Лес! — мысленно обратился я к нему. — Поспи ещё немного, прошу тебя. Я разбужу её и вернусь».

Мы шагнули за невидимую границу между живым и мёртвым лесом, и я задумался о том, как я это, собственно, буду делать?

«Что мне тогда Яромир говорил, когда от хандры лечил? Есть внешние способы, но мне они не подходят. На войну я её сейчас не отправлю, а друзья, походу, как-то не очень справились. Остаётся: творчество, здоровье и… Не люблю я это безликое слово, пусть будет — забота. Про творчество я потом спрошу Марену, а сейчас её можно в Лес сводить, подзарядиться для здоровья. Мало ли? Не знаю, чем она и её друзья здесь занимались в моё отсутствие, но вдруг не догадались? Лишним уж точно не будет».

— Скажи, — спросил я. — А эта часть Леса тоже Священная? Здесь тоже можно магией подзарядиться?

— Да, — безэмоционально ответила Настенька.

— Тогда идём! — воодушевился я, но вместо того, чтобы идти, остановился и заозирался по сторонам.

Все деревья для меня выглядели одинаково, да и не особо отличались размерами. Такого большого, у которого меня лечил Яромир, я тут не увидел и решил попросить помощи у той, кто в этом разбирается лучше.

— Может, выберешь для меня дерево? — заискивающе спросил я.

— Идём, — ответила она, беря меня за руку и уводя за собой дальше по тропе. — Увижу — скажу.

К нужному дереву меня подвели где-то через четверть часа блужданий по лесу без троп и даже намёка на них. В жизни я бы его сам не нашел, а оказалось оно очень даже годным — толстым и высоким. За ним можно было бы спрятаться вдвоём, стоя плечом к плечу.

Настенька отпустила мою руку, мол, иди, становись, но не тут-то было. Я подхватил её за талию и бережно прислонил спиной к дереву:

— Подзаряжать мы будем тебя! — весело сказал я. — Не спорить и не убегать!

Настенька улыбнулась и закрыла глаза. Она вдруг стала такой обворожительно красивой, что мне показалось, что она засияла прямо изнутри. В общем, удержаться я не смог: зажал девушку в углу — ну, в смысле, у дерева — и поцеловал… Стоять ей так долго. Почему бы не совместить приятное с полезным?

Не знаю, она ли это делала или Лес, но пока мы целовались, мне казалось, что сила Леса через неё течёт и в меня. Может и показалось, но когда наше «лечение» было окончено, я почувствовал себя однозначно бодрее.

— Куда теперь? — весело спросила Настенька, отлипая от дерева.

«Она вернулась! — мысленно обрадовался, но расслабляться не стал, вспоминая её эмоциональные качели. — Скорее всего, это ненадолго».

— Теперь я тебя приглашаю на свидание на ристалище Касты Следопытов, — весело ответил я и тут же строго добавил. — Будем бегать! А то что-то ты сегодня быстро выдохлась от лёгкой пробежки.

— От лёгкой⁈ — возмутилась она. — Да мы неслись через лес напролом, как лани через степь.

— Ничего не знаю. Я сказал: марш на тренировку! И не обсуждается.

— Раскомандовался, — фыркнула Настя. — Не покажу тебе дорогу домой, — и показала мне язык.

— Сам найду, — невозмутимо ответил я и закрыл глаза.

Нитка нужного маршрута тут же вспыхнула перед глазами. Я открыл глаза, схватил Настю за руку и повёл в нужную сторону.

— Нам не туда, — пыталась вырваться она, но когда поняла, что ничего у неё не выйдет, то попыталась хотя бы потянуть меня в другую сторону.

— Туда, — коротко ответил я и вскоре мы вышли на тропу.

— Хм-м-м… — задумчиво сказала моя… Всё же пусть будет «девушка», а то не вижу я себя «женатым», хоть ты тресни. — А я об этой тропе не знала.

Когда тропа нас вывела к другой, ведущей к окраине Яренки, моя девушка уже разглядывала меня со смесью подозрения и восторга.

— А откуда ты знал про ту тропу? — всё же спросила она, когда мы уже шли по улице поселения.

— Я не знал, — честно ответил я. — Просто нашёл.

— Это твоя магия так работает?

— Не совсем магия, чутьё просто.

— Хорошо тебе, — вдруг снова грустно сказала она и вздохнула. — Мне б такое.

— А тебе зачем? — поинтересовался я.

— Чтобы знать, где ты, — тихо ответила она и ещё тише добавила: — Когда мне неспокойно бывает.

Я уж было решил пошутить «Следить за мной надумала?», но вовремя осёкся. Пусть следит, мне не жалко, ведь приятно, когда о тебе кто-то думает. Но она бы могла это понять иначе. Вместо этого я решил честно признаться:

— Я тебе подарил частичку своего чутья. Та брошь из Роренска у тебя с собой?

— Нет, — ответила Настенька и остановилась, а её голос дрогнул, как от испуга. — Я всё оставила в Ордене Ниев, когда беж… Уходила.

«Значит, она от чего-то бежала, когда я тогда свалил с Кираном», — похолодело у меня в груди, и я вдруг осознал, что мог тогда её потерять навсегда. Не знаю, кто ей тогда помог, но этому человеку я теперь по гроб обязан.

— Нестрашно, — улыбнулся я, скрывая своё смятение. — Как-нибудь заберём. А пока меня искать тебе не надо — я же рядом.

Я на всякий случай прижал её к себе, чтобы не быть голословным.

— А что она умеет делать? — уже с нотками интереса спросила Настенька, отстраняясь.

«Чёрт! — мысленно наругал я себя. — Теперь придётся сознаться».

Я, конечно, толстошкурый, но не когда дело касается того, чтобы признаться напрямую кому-то, что он для меня дорог и важен. В общем, я собрал всю свою невозмутимость в кулак и всё же выговорил, даже не заикаясь:

— Я записал на неё своё заклинание. Если ты дотронешься до камней броши и подумаешь обо мне, то перед твоим мысленным взором развернётся карта, на которой я буду подсвечен белой точкой. Смотри.

Я оголил запястье правой руки и развернул руку так, чтобы она его видела. Зажёг маленькую шаровую молнию — на внутренней стороне запястья белым контуром проявилось изображение листика с тремя бусинами.

— Этот символ будет всегда загораться, когда ты пытаешься меня найти через брошь. Если с тобой всё хорошо, я буду чувствовать тепло. Если тебе грустно или плохо — холод.

Настенька замерла, завороженно разглядывая моё запястье, а потом резко возмутилась.

— Бли-и-ин! Ма-а-арк! Почему ты мне сразу об этом не сказал⁈ — начала упрекать она меня, но тут же закусила губу, чтобы не расплакаться.

На нас, стоящих посреди улицы, уже начали глазеть прохожие, и пришлось её отсюда уводить, зная, как местные боятся сплетен.

— Не мог, — кратко ответил я и повёл её дальше по улице. — Идём, дома договорим.

Дома мы были через четверть часа, и она за это время не проронила ни слова, но как только за нами закрылась дверь, так сразу и потёк водопад слёз.

— А ну хватит реветь по любому поводу! — по-доброму возмутился я.

— А то… ты… меня бросишь? — лишь разобрал сквозь всхлипывания.

— Ещё чего! — продолжал возмущаться я. — Поздно уже! Так просто ты от меня теперь не отделаешься.

Настенька слегка улыбнулась, но слёзы от этого течь не перестали.

— Идём, — сказал я и снова спрятал её в своих объятьях, а дальше… Мне сложно было в этом признаться, но я всё же тихо выговорил: — Расскажешь мне, что я ещё сделал не так? Я намёков не понимаю. Уж прости. Прости, что я тебя тогда бросил и ушёл, и не раз… Там, на задании, я был зол и не сдержался. Потом я думал, что нам нужно время, чтобы отдохнуть друг от друга и успокоиться. Снова ушёл. Потом… Потом за мной пришёл Киран и сказал, что это срочно. Я не знал тогда, что с тобой делать. Не знал, что я сделал не так, почему ты меня прогнала, не знал, как тебя вернуть. Решил оставить хотя бы записку, но не знал, что в ней написать. Написал, что вернусь…

Настя перестала всхлипывать и слушала меня, будто затаив дыхание.

Я горько усмехнулся:

— Киран мне потом объяснил, что и записку я неправильную оставил. Уж прости, что я тебе такой безнадежный попался.

А про себя подумал:

«И безответственный».

Из-за этой мысли мне самому стало так невыносимо грустно, хоть плачь. Но рыдать при девушках не входило в мои планы, поэтому я всё же воздержался.

— Значит, ты обо мне тогда подумал? — несмело спросила она. — Когда записку писал.

— Конечно, подумал… Всю ночь о тебе думал, пока не отключился. Думал утром поговорить, но ты исчезла, а тут Киран… В общем, вместо того, чтобы тебя искать, я ушёл с ним. Не мог не уйти, это было выше моих сил ему отказать… Но и тогда я о тебе подумал…

— Ура-а-а!!! — вдруг оттолкнула меня Настенька и убежала в гостиную.

Я не понял, что это было, и пошёл следом, а это взбалмошное чудо уже весело носилось по комнате и приговаривало: «Ты обо мне подумал! Ура-а-а!»

Я вдруг вспомнил Кирана, когда тот завалился ко мне в номер гостиницы и сказал, что сходит с ума. Я решил, что ещё пару дней и с ума точно сойду я. Если она через пять минут снова беспричинно разрыдается, то у меня точно случится нервный припадок. Скорее всего, я буду истерически ржать и биться головой об стенку, а не бросаться на людей, но разгребать последствия этого мне всё же будет не легче.

— А ну иди сюда! — возмутился я и попытался её поймать.

Через несколько минут мне всё же это удалось, да и то только потому, что она не убегала далеко, а всё время давалась «пойматься», игриво уворачиваясь и выскальзывая из объятий, стоило лишь мне её коснуться. Не выскользнула.

— Рассказывай! — скомандовал я. — Сквозь слёзы, сквозь смех, как угодно, но рассказывай всё, что я должен знать.

Настя молчала.

— Прошу, расскажи, — сменил я тактику.

Она задрожала, но всё же ответила:

— Не могу…

— Боишься?

Она кивнула.

Я неприкрыто вздохнул и уткнулся лбом в её шею:

— Я не знаю, как тебе ещё доказать, что я не уйду.

Она меня погладила по шее и по спине и робко спросила:

— Может, мы как-нибудь так? Уживёмся без объяснений?

— Ну уж нет! — возмутился я. — Последний раз это закончилось тем, что я заломил тебе руки. Больше я до такого доводить не хочу.

Настя хихикнула и слегка покраснела.

— А ты порой очень мило заламываешь руки, — игриво сказала она и потянулась ко мне целоваться.

— Так! Не переводи тему! — невозмутимо ответил я. — Жди здесь!

Я отстранился и ушёл в соседнюю комнату, а когда вернулся, протянул ей свой блокнот и ручку.

— Не можешь сказать — пиши, — скомандовал я. — Всё, что мне нужно знать о тебе, чтобы впредь не косячить.

— Так же будет неинтересно! — встала в позу Настя и блокнот не взяла. — Ты обо мне всё узнаешь, и я…

— Это невозможно!!! — не выдержал я.

Бережно схватил её за руку и отвел к столу. Усадил, положил перед ней блокнот с ручкой и заявил тоном, не терпящим возражений:

— Сидеть и писать! Я буду там, — я указал на спальню. — Ко мне разрешается входить только с исписанным блокнотом в руках. Деться мне оттуда некуда. Через окно сбегать не собираюсь. Надеюсь, меня ужином сегодня всё же накормят.

Настенька уж было хотела вскочить со скамьи, но я её придержал за плечи, наклонился к ушку с тихо сказал:

— Сладким ужином, а не горьким от слёз.

Ещё поднятые плечи вмиг поникли, и она прошептала:

— А как ты почувствовал?

— Пусть я и слепой, но не бессердечный, — я поцеловал её в ушко. — Жду.

Я невозмутимо ушел в спальню и закрыл за собой дверь. На всякий случай подпёр её спиной, а убедившись, что за мной никто не идёт, позволил себе расслабиться и потёр лицо руками.

Пи… как мне было стыдно от всего, что я наговорил за последние полчаса. Пусть я и говорил искренне, но в жизни бы не подумал, что способен выговорить такое вслух.

С мыслью, что я точно сошёл с ума, я отлип от двери и дошёл до кровати. На кровать я завалился лицом вниз, да ещё и прикрыл голову подушкой, чтоб уж точно спрятаться от своего позора. Надеюсь, она хоть что-то напишет, чтобы мы к этому разговору больше не возвращались, а то лечить придётся меня, а не её…