Дремир. Беспечные. Том 3

Часть 1 Глава 15. Три дня

В тот же день.

Я стоял по стойке смирно в небольшой каменной каморке. В неё был один вход и два выхода, и меня интересовал тот выход, что не вход.

Передо мной за небольшим деревянным столом сидел писарь с большой раскрытой книгой. Справа от меня вполоборота стоял воин с мечом на поясе, в кольчуге до колен и в шлеме.

Когда я вошёл, писарь открыл книгу, а воин снял кожаную перчатку с правой руки и положил её на стол.

— Здравствуйте, — первым поздоровался писарь и безэмоционально спросил: — Что нам надо о вас знать?

Я всю дорогу думал над ответом на этот вопрос. Сам вопрос я знал со слухов, но никто не знал правильного ответа на него. Один и тот же ответ для разных людей приводил к абсолютно разным последствиям, порой не совместимых с жизнью. Мой здравый смысл мне подсказывал, что их в первую очередь интересует, представляю ли я для них опасность и какую, а фраза «быть честным — работа такая», невзначай оброненная мои другом, неоднозначно намекала, что скромничать здесь будет неуместно.

— Здравствуйте. Я Марк О’Ний Эренский. Сын Рэда О’Ния, внук Гора О’Ния и Элен О’Нии. Член Ордена Ниев. Маг пятого уровня. Вхожу в десятку лучших магов ближнего к Дремиру приграничья. Владею двумя Формами магии: Молниями и Силой Слова.

Писарь молча всё за мной записывал, а когда окончил писать, задал следующий вопрос.

— Цель посещения?

— Мне нужна одна фляга «живой воды». Фляга у меня с собой. Я бы хотел с ней войти в Град и с ней же выйти из него.

Писарь на меня равнодушно посмотрел:

— Вся вода в Эвенне «живая». Зачем вам в Град?

Я почувствовал, что от моего ответа сейчас зависит, пустят они меня или нет, будет жить Настя или нет.

— Мне нужна вода из одного из горных ручьёв, впадающих в Эвенну. Она более насыщена Пеплом и сможет излечить магический ожог моей девушки. У неё осталось три дня до активной фазы отравления и около полутора недель до смерти. Град на Эвенне — это единственный способ достать живую воду в срок. Обычная вода из Эвенны не помогает.

Писарь перестал на меня смотреть и что-то записал.

— Вы получите пропуск на три дня. Что для вас сродни смерти?

— Потеря фляги и магических способностей. Флягу я не могу отдать.

— Мы заберём ваше чародейство. Вы согласны?

— Да, — не колеблясь, ответил я.

— Оголите запястье правой руки и шею, — спокойно приказал воин.

Я приподнял рукав куртки и расстегнул ворот рубашки.

Воин приложил свою правую ладонь без перчатки к внутренней стороне моего запястья и обхватил руку пальцами. Я почувствовал сильное жжение. Он убрал руку, и на моём запястье появилось красное клеймо в виде креста. То же самое он проделал и с моей шеей: несильно схватил за горло, и я почувствовал сильное жжение в районе кадыка. Воин отошел от меня и надел обратно перчатку, а писарь протянул мне глиняную монету и сказал:

— Чтобы выйти из Града, вы должны показать страже эту монету не позже, чем через три дня с сего мгновения. Одним мгновением позже, и она рассыплется в пыль. Сломать или потерять её до исхода срока невозможно.

Я кивнул.

— Добро пожаловать в Град на Эвенне, — доброжелательно улыбнулся писарь

Я снова кивнул в ответ. Я больше не мог говорить.

Град на Эвенне встречал меня шумными и весёлыми улицами. Чистыми, красивыми, жизнерадостными. Всё как-то здесь было… Слишком уж солнечно, что ли? Совсем не под стать высоким, серыми, будто могильным, стенам снаружи. Но мне было не до всеобщего веселья от каждого прожитого дня жизни — именно так я ощущал то, что происходило сейчас вокруг меня. Я чувствовал себя пятилетним дитём, потерявшимся в чужом и большом городе. Разве что искал я не «маму»… Я не знал, куда мне идти и не мог об этом спросить ни магически, ни физически.

Не придумав ничего лучше, я решил идти на север — к горным пикам, виднеющимся за домами, и пошёл по широкой улице, начинающейся сразу за воротами и как раз уходящей в нужную сторону. Я шёл быстро, но не бежал. Я шёл по грани: между дорогой и обочиной, чтобы не толкаться ни с пешеходами, ни с повозками.

Город мне не был интересен. Да, в какой-нибудь другой раз я бы мог обойти все магические лавки в нём и, скорее всего, найти то, что мне нужно, но сейчас я не мог бездумно терять на это время и рисковать. Его я пересек часа за два и зашагал по мощеной дороге через лес, тёмной и дремучей чащей тянущийся по обеим её сторонам. С каждым шагом вокруг становилось всё сумрачнее, несмотря на то, что солнце ещё было высоко, когда я входил в лес, и мне показалось, что дорога начала светиться под моими ногами. Я вспомнил дорогу в Пожарище.

«Похожи… — подумал я. — А ещё это место похоже на какой-то сказочный дремучий лес, не хватает лишь разбойников…»

Не успел я додумать свою мысль, как услышал свист. Я беззвучно заржал и дал дёру дальше по дороге. Может, это и филин свистнул, а я смалодушничал, мне было всё равно. Ставки были слишком высоки, чтобы побояться уронить лицо или начать играть в войнушки.

Это был не филин. Меня догнали три всадника, но без оружия в руках. Когда они поравнялись со мной, я остановился и развернулся к ним лицом. Двое стояли по бокам от меня, один чуть поодаль, впереди. Он заговорили первым:

— Ты пойдешь с нами. Имя?

Я молчал.

Тот, что был слева от меня, пнул меня сапогом в грудь — я пошатнулся, но, сделав шаг назад, устоял.

— Имя? — снова спросили меня.

Я спокойно стоял и равнодушно на них смотрел.

— Ростик, свяжи его, — приказал тот, что был передо мной.

Ростик перекинул ногу через седло, намереваясь спрыгнуть с коня…

Я только этого и ждал — Ростик приземлился рожей об мостовую. Его мечом я полоснул по подпруге коня его напарника, стараясь не поранить животное, и бросил меч, как копьё, в говорившего. Что они собирались делать дальше, меня интересовало меньше всего, я вскочил на лошадь Ростика — и был таков.

Я не оглядывался, но и погони не слышал. Когда лошадь начала заметно уставать от галопа, я её перевёл на шаг, дал «отдышаться» и остановил. Затем напоил её, как мог, водой из своей фляги и слегка привязал к ближайшему дереву, так, чтобы она смогла сама отвязаться, если нападёт дикий зверь. Для этого ей надо было лишь сильно дёрнуться.

«Пора уходить с дороги, — решил я и задумался: — Идти налево или направо?»

Думал я недолго и пришёл к выводу, что раз дело у меня правое, то надо идти направо.

По лесу я блуждал до сумерек. Допил свою воду. Родников не нашёл. Я уже довольно смутно представлял где север…

Перед сном я погрыз солонины и орехов из небольшой поясной сумки — я теперь всегда запасаюсь едой! И устроился спать, опершись спиной о дерево. Залезать на деревья или искать себе норы мне было лень. Без «кокона» меня дикие звери найдут где угодно. Чего париться? Меня больше волновало не сесть в сумерках на муравейник. А то было как-то… Не понравилось!

Я проспал безмятежно до утра. Мне снились облака… Я стоял над ними на чём-то узком и твёрдом, будто на мосту, а они окружали меня со всех сторон и даже проплывали под ногами. Казалось, они так близко от меня, что просто протяни руку — и сможешь дотронуться, но дотянуться я до них не мог, да и не хотел. Я смотрел на них, и мне было радостно.

Проснулся я очень отдохнувшим и чувствовал себя жутко бодро. Реально, «до жути» бодро — был готов горы свернуть! Однако решил, что горы мне и так нравятся, и пошёл дальше искать родник.

К обеду я понял, что если что-то внятное не придумаю, то останусь в этом лесу навсегда. На этой мысли я остановился посреди шага, осознав, что я идиот! Чуйку-то мою никто не отнимал!!!

«Дошло!» — ржал с меня мой внутренний голос.

«Ну дошло же!» — сам себя успокоил я и начал представлять «родник в горах с живой водой».

Родник «не представлялся», и я нарисовал себе в воображении другой, лесной родник — та же фигня.

Тут меня осенило: я же не поздоровался! Когда у меня отобрали голос, я почему-то решил, что я нем. Когда у меня отобрали магию, я почему-то решил, что я беспомощен. Но когда на меня напали, я почему-то не ощущал себя беспомощным. Почему? Я вспомнил, кем был до того, как начал рассчитывать только на магические «фокусы».

«Опыт не пропьёшь», — то ли съязвил, то ли поддержал меня мой внутренний голос.

Я приосанился и мысленно произнёс, положив руку на сердце и слегка поклонившись:

«Здравствуй, Лес».

Лес ответил в моей голове:

«Здравствуй».

Я развернулся туда, где мне ощущался север, и обратился к горам:

«Здравствуйте, Горы».

Горы ответили в моей голове:

«Здравствуй».

Теперь я обращался ко всем:

«Прошу, помогите мне найти родник с Живой Водой и спасти загубленную мною жизнь».

Я поклонился в пол. Распрямился. Закрыл глаза.

«Иди», — услышал я в своей голове властный и строгий голос, будто голос моего деда, которого я никогда не знал.

Мне так хотелось, чтобы мне это когда-нибудь сказал мой дед, что я аж прослезился.

«Что ты опять расклеился на ровном месте⁈ Соберись, Марк!!!» — возмутился мой внутренний голос.

Я пошёл. Открыл глаза и продолжал идти, пытаясь «собраться» дороге. В душе что-то невыносимо болело. Невыносимо, но не смертельной болью, а какой-то другой. Болью отчаяния? Вряд ли… Не знаю.

Я шёл и шёл, не разбирая дороги, и пришёл к отвесной каменной стене, в которую упирался лес. Прислушался.

«Журчит».

Пошёл на звук.

«Родник».

Встал перед ним на колени и сел. По каменной стене тонкой струйкой тёк ручеёк. Набрать здесь воду было практически невозможно, если не хочешь получить мутную, которую будешь собирать со скалы своей пыльной одеждой и отжимать её во флягу.

Но уходить я никуда не собирался и присмотрелся: ручеёк струился по стене до небольшого карниза, который заканчивался в нескольких пальцах от земли, и капал с него вниз, образовывая в земле небольшую промоину.

«Отлично!» — обрадовался я и отвинтил пробку от фляги.

Пробка как раз влезла между стеной и землёй. Набиралась она долго. Флягу я набирал несколько часов. А когда набрал, то крепко закрутил и крепко-накрепко прикрепил обратно на пояс, как своё самое дорогое сокровище в жизни.

Встал, поднял руки к небесам и радостно закричал во всё мысленное горло:

«Благодарю, Горы! Благодарю, Лес! Благодарю, Дед!»

На последнем слове я снова прослезился и сам себе скомандовал «Домой!», чтобы совсем уже не раскисать.

Шёл до вечера. Шёл всю ночь. С рассветом вышел на дорогу. Побежал!

У меня оставался ещё один день, чтобы покинуть Град, и мне нужен был второй, чтобы добраться до Эренска. У Насти не было этого второго дня, и чтобы она ничего не узнала и не страдала, мне надо было сесть на корабль, который уходил сегодня на закате, а к утру добраться до Эренска.

Через несколько часов мою дорогу снова преградили трое. Я перешёл на шаг и продолжил быстро идти им навстречу.

«Ага, вот этот, с расквашенным лицом — Ростик, — распознал я и возмутился: — И чё им неймётся⁈»

Они сидели верхом и молча на меня смотрели. Я подошёл и остановился в нескольких шагах от них, а затем расстегнул ворот куртки и указал на клеймо на шее. Расстегнул куртку до пояса и, указав на флягу, сделал всем понятный жест, что я их поубиваю, если они меня тотчас же не пропустят.

Главарь усмехнулся и спросил:

— Марк Эренский?

Я кивнул.

— Нас послали тебе помочь, — укоризненно сказал он, — а ты бежать.

Я пожал плечами, мол, откуда мне знать было, а про себя подумал: «И верь сказкам после этого…»

— Помощь ещё нужна? — просил главарь.

Я кивнул и указал на коня.

— Ростик, — дай ему своего коня.

Ростик соскочил с коня, но на этот раз грациозно, а я, подойдя к нему, пожал ему руку, мол, извини за прошлый раз. Слегка поклонился всем в знак благодарности, вскочил на коня — и был таков…

В Эренск я въехал на рассвете.