Дремир. Беспечные. Том 3

Часть 3 Глава 19. Новые порядки

Леон

Сколько ни пытался Леон успокоится по дороге к себе, так у него ничего и не вышло. Он даже думал пойти проветриться в парк, но на улице было уже темно, а значит, его бы мог бы скрутить их собственный же патруль, прежде чем начать разбираться, кто это. А учитывая его состояние и однозначно оказываемое сопротивление, он решил, что ничем хорошим бы это не закончилось.

Всё, на что способен был Леон — это, зайдя в свою гостиную, максимально спокойно притворить за собой дверь.

Дверь в его спальню была закрыта, а значит, там была Несси. Он понял, что даже здесь он теперь не может расслабиться и дать волю эмоциям. Он уселся на диван, откинулся на спинку и надавил ладонями на глаза. Его руки дрожали, мысли бешено скакали одна за другой, а он всё всматривался в наступившую темноту и пытался загнать в неё всю ту ярость и бешенство, которые его охватили во время подслушивания разговора Эрнеста с Вильгельмом и всё не отпускали.

Из всего того, что он услышал за дверью, хуже всего ему далось знание того, что Несси снова избивали до смерти, и если бы не Кэти, то так бы и убили. Когда он впервые увидел её в тот день, то подумал, что из всех них она единственная отделалась легким испугом и царапиной на руке. Знал бы он, что её ещё и изнасиловать хотели, то точно бы сошёл с ума и пошёл убивать Вильгельма, но на его счастье, он этого не знал. Да и никто не знал, кроме самой Ванессы — она никому не сказала, даже Кэти, хоть и рассказала ей, что её били. Так об этом узнал и Эрнест.

— Ты чего дрожишь? — тихо спросила Несси, присев рядом с ним на диван и приложив ухо к его груди. — У тебя сейчас сердце выпрыгнет из груди. Тебе страшно?

— Несси, уйди, — как можно спокойнее сказал он. — Прошу тебя. Оставь меня одного.

— Ты так не успокоишься, — тихо продолжила она. — Нужен кто-то ещё. Я знаю.

— Аргх! Делай, что хочешь!!! — заорал Леон, но так и остался сидеть, закрывая глаза руками.

Несси его обняла крепко-крепко, прижимаясь головой к груди, и начала медленно глубоко дышать.

— Повторяй за мной, — тихо приговаривала она. — Вдох. Выдох. Вдох. Выдох…

Сначала Леона это жутко бесило, но потом он и сам не заметил, как начал понемногу успокаиваться: руки перестали дрожать, сердцебиение начало замедляться, а дыхание выравниваться.

Он убрал руки от глаз — перед ними поплыли тёмные пятна. Не зная, куда теперь пристроить эти руки, он решил обнять Несси в ответ и понял, что…

«Она тёплая… Живая… Настоящая… А значит, всё хорошо…»

Он сжал её по крепче — Несси вскрикнула:

— Ай! Ты чего! Задавишь! — но тут же хихикнула. — Мой братик сильный!

Леон наконец вспомнил, с кем имеет дело, и окончательно успокоился, отпустил Несси и оторвал её от себя. Несси послушно осталась сидеть рядом, положив руки на колени.

— Так, насчёт завтра… — начал он.

— Я не хочу лететь на центральную площадь, — тут же перебила его Ванесса и неуверенно добавила с надеждой в голосе: — Может, мы раньше сбежим?

— Не выйдет, и ты это знаешь, — спокойно ответил Леон. — Тебе ещё здесь жить после этого. Уж лучше не показывать свою слабость и не позориться перед своими подданными. Ты мне лучше скажи, чего именно ты боишься?

— Не знаю… — поникла Ванесса. — Может, толпы? Осуждения… Негодования… Презрения… В свою сторону. Мне кажется, я просто боюсь людей… — она подняла безумные глаза на Леона. — Леон, они все гадкие… Все люди гадкие… Кроме тебя, Эрнеста и Кэти… Гадкие!

Леон смотрел в эти безумные глаза и не знал, что с этим делать. Разубеждать? Поддакивать? Игнорировать? Расспрашивать почему? Не зная, что ответить, он лишь сказал:

— Ясно.

Ванесса снова уставилась в пол, и некоторое время они сидели молча.

— Давай так, — первым нарушил молчание Леон. — Мы завтра утром собираемся в дорогу. Эрнест даже пообещал тебе твои книжки раздобыть. Вечером летим куда надо, садимся на площади, но грифон остаётся стоять. Мы снимаем маски и ждём. Если что-то идёт не так, то сразу же взлетаем. Если ты захочешь улететь раньше срока, то дотронься до моей спины, и мы взлетаем. Если кто-то будет что-то нелицеприятно выкрикивать в твою сторону, грифон их припугнет, а то и накажет. Что скажешь?

— Не знаю… — неуверенно ответила Ванесса. — А иначе никак?

— Никак. Там надо быть.

— А потом мы сразу улетаем? — с надеждой в голосе спросила она.

— Сразу, — твёрдо ответил Леон.

— И летим тотчас к тебе домой? — заинтересовано спросила она

— Да, это дней пять пути.

— И мне честно-честно не надо будет сюда возвращаться целых два месяца? — улыбнулась Ванесса.

— Ага, — улыбнулся в ответ Леон и азартно добавил: — Если за тобой придут раньше, то сбежим и спрячемся до окончания обещанного срока!

— А есть где⁈ — с восторгом посмотрела она на Леона и уперлась руками в его бедро.

— А то! — усмехнулся Леон.

— Ух ты-ы-ы!!! — обрадовалась Ванесса и бросилась Леону на шею.

— Значит, ты согласна с моим планом? — продолжая улыбаться, спросил Леон.

— Ага, — довольно улыбнулась Ванесса.

— Тогда пошли есть, а потом сразу спать. Завтра лучше не завтракать, а то вдруг удирать придётся, может стошнить… Кстати! Мы твоё седло переделали. Теперь твоей спине ничего не должно грозить при резких ускорениях.

— Благодарю, братик! — радостно сказала Ванесса и чмокнула его в щёку.

Леон дёрнулся от неожиданности, но решил уже не обращать на это внимания и лишь сказал:

— Идём.

На следующий день, за два часа до заката.

Вильгельм стоял на высоком деревянном помосте посреди центральной площади Рэйнвеста. Рядом с ним стоял грифон Леона, прикрывая спину Вильгельма одним из расправленных в стороны крыльев, а вторым не давая никому подходить к ним слишком близко слева. Его всадники немного возвышались над новым советником и сидели на грифоне, как на троне: с ровной осанкой и надменным видом графа и графини, одетые с иголочки в сюртуки цветов своих графств, коричневый и белый.

Леон сидел и смотрел на всех свысока. Не то чтобы он любил смотреть на всех холодно и надменно, но раз положение обязывало, то приходилось, да и сейчас ему это было сделать особенно легко — Вильгельм уже полчаса рассказывал об ужасах, выпавших на долю графини во времена бытия Дэмиса советником, и реагировать у него на это спокойно и не получилось бы. Вот Леон и смотрел на всех с презрением и спокойным негодование, всем видом показывая, что он винит всё графство в происходящем и не намерен теперь с этим мириться.

Рассказывал Вильгельм, конечно, не всё, а лишь то, что было необходимо, чтобы создать нужное настроение у толпы: чтобы те поверили в беспредел Дэмиса, зауважали молодую графиню за стойкость и непоколебимость под ударами судьбы, посочувствовали маленькой девочке, оставшейся так рано без родителей, искренне поддержали грядущие перемены и безоговорочно были благодарны виконту Мэйнеру и его графству за помощь в восстановлении справедливости.

Даже погода в этот день была на их стороне — утром было серо и пасмурно, а после обеда распогодилось и ярко светило солнце, заставляя всех поверить в радостные перемены и светлое будущее.

Вокруг трибуны кольцом лежали десять боевых грифонов графа Неррона, рядом с которыми стояли их наездники в чёрно-серой военной форме графства Неррон с копьями в руках, а в небе над ними кружили ещё четверо. Это был внешний контур обороны.

У самой трибуны стояли люди Рика в тёмно-синей форме бывшей гвардии покойного графа Ронетт. За спиной у Вильгельма в такой же форме стоял Эрнест. Это была вторая линия обороны.

Леон же прибыл без охраны и всем видом давал понять, что он ощущает себя здесь в безопасности, хоть его шпага и была пристегнута к седлу грифона.

Однако целью всего этого представления была не попытка обезопасить жизнь графини Ронетты, а демонстрация силы и новых порядков не на словах, а на деле. Присутствие людей графа Неррона однозначно всем намекало, на чьей он стороне в этом деле, и возвышало произошедшие события с уровня внутриполитических разборок графства Ронетт на уровень внешней политики. Синяя же форма охраны графини давала понять, что отныне возвращаются существовавшие при жизни графа Ронетт порядки, и курс нового правительства будет направлен на восстановление былого могущества графства.

Людей на площади собралось не протолкнуться, но как для такого количества собравшихся было довольно тихо, и голос Вильгельма разносился далеко.

Заняться Леону особо было нечем, и чтобы совсем не помереть от скуки, он разглядывал выражение лиц пришедших на выступление Вильгельма людей, подмечая все грани человеческих эмоций, собранных в одном большом человеческом котле: и тревогу, и удивление, и недоверие, и скептицизм, и неприкрытую радость, и равнодушие… Не видел он лишь досады, злости и ненависти, и это его немного напрягало. Не верил он, что все так безоговорочно могут принять происходящее в положительном свете.

Когда Вильгельм перешёл к озвучиванию планов на будущее, Леон понял, что им с Несси скоро, наконец, можно будет свалить. Но вот так просто улететь было бы неправильно, и Леон ещё утром предложил Вильгельму сыграть в его спектакле. Они согласовали речь Леона, и сейчас стремительно приближалось время ему её озвучить. Нервничал ли Леон по этому поводу? Не особо. Для себя он решил, что это всего лишь продолжение «игры в виконта», от которого никто особо ничего не ждёт, и относился к этому соответственно — равнодушно-расслаблено.

— … а сейчас я бы хотел дать слово виконту Мэйнеру, — подвёл итог своей речи Вильгельм, и Леон понял, что его время пришло.

«Что ж, мне пока вещать, — мысленно усмехнулся он и погладил свою „подружку“ по шее. — Если ты не против, можешь встать полубоком перед помостом, как мы и договаривались?»

Грифон молча сложил крылья и пошел не спеша обходить помост, а когда он остановился, Леон громко заговорил уверенным и спокойным голосом:

— Я, виконт Леон Мэйнер, являюсь официальным уполномоченным представителем графства Мэйнер на территории графства Ронетт и подтверждаю, что договор о сотрудничестве между нашими графствами остается в силе и после вступления мистера Форестера в должность нового временного советника графини Ронетты. Также я подтверждаю, что договор о помолвке между мной и графиней Ронеттой вступил в силу после вызволения графини из плена. В целях обеспечения дополнительной безопасности графини Ронетты в столь смутное время, я планирую забрать её с собой в графство Мэйнер на неопределённый срок.

«Фух, отчитался, — мысленно выдохнул Леон. — Ну что, взлетаем?»

«Наконец-то! — мысленно проворчал грифон, но внешне оставался горд и спокоен. — Ну и любите вы потрепаться».

Леон надел маску, надеясь, что Несси последует его примеру, как они и договаривались. Обернуться он к ней сейчас не мог, чтобы не нарушать помпезности происходящего. Выждал ещё некоторое время, и когда Несси, наконец, дотронулась до его спины, погладил грифона сверху по шее.

«Погнали!» — весело мысленно скомандовал он, и грифон начал взлетать.

Те наездники графа Неррона, кто дежурили на площади, уже тоже были в сёдлах и готовились взлететь следом.

Со стороны для сердобольных приверженцев графини, которые составляли бо́льшую часть присутствующих на площади, это выглядело более чем успокаивающее и обнадёживающе. Они видели, что маленькая девочка, которой пришлось пережить столько ужаса за последние шесть лет, теперь находится под надёжной физической защитой самого грозного существа на Каррандре — грифона, а вместе с тем и под социальной защитой её новой семьи — графства Мэйнер. Политическую же защиту обеспечивало графство Неррон — самое сильное и влиятельное графство во всей Весталии.

Поднявшись в небо, грифон Леона сделал несколько кругов над площадью, дожидаясь своих попутчиков, и не спеша полетел на юго-восток, в сторону усадьбы графини Ронетты. Остальные грифоны выстроились за ним в боевой порядок, образуя клин.

Подлетев к усадьбе графини, они закружились над ней, дожидаясь, пока поднимется в воздух и охрана Леона на почтовых грифонах, и отправились дальше на юг, в сторону графства Мэйнер.