Дремир. Беспечные. Том 3

Часть 1 Глава 29. Хороводница

Орэн

На следующий день, вечер.

Ристалище Касты Воинов для тренировок наездников на грифонах.

Орэн снял маску и огляделся. Все семнадцать его подопечных уже приземлились, а сейчас выстёгивались и спрыгивали на землю. Он спешился последним и громко скомандовал:

— Всем в строй!

Все тут же выстроили в две шеренги по девять и восемь человек. Во главе первой шеренги стоял Ивар, за ним Вадим и Ярослав — три самых сильных и ловких наездника Яренки.

— Завтра тренировки отменяются, — безэмоционально сказал он, а потом, улыбнувшись, добавил: — Праздник, как никак. Захотите покатать своих девчонок на грифонах — я не возражаю. От Пересвета вас отмажу, если что. Так что договаривайтесь со своими «девушками» и дерзайте!

Вадим неприкрыто улыбнулся, Ярослав усмехнулся, и все остальные отреагировали в меру своей наглости, лишь Ивар оставался невозмутим.

— На этом у меня всё, — подытожил Орэн. — Все свободны, а Ярослава я попрошу ненадолго задержаться.

Все разошлись по своим «девушкам», а Ярослав подошёл к Орэну.

— У меня к тебе есть личное дело, — хитро улыбнувшись, сказал Орэн. — В гости не пригласишь обсудить?

Ярослав неприкрыто вздохнул.

— Никакого подвоха на этот раз, — заверительно сказал Орэн и подмигнул Ярославу.

— Не отстанешь же, — снова вздохнул Ярослав. — Приходи ко мне домой через час.

— Я знал, что на тебя можно положиться! — Орэн весело похлопал Ярослава по плечу и пошёл кормить свою «девушку».

На пороге дома Ярослава он был ровно через час и постучал в дверь.

Ярослав ему открыл без особого воодушевления на лице и пригласил внутрь.

— Что ты опять задумал? — скептически спросил Ярослав. — Надеюсь, не угнать Летающую Крепость?

— Не забудь завтра свою балалайку, — весело ответил Орэн.

— При чём тут балалайка? — не понял Ярослав.

— Как при чём? — неподдельно удивился Орэн. — Завтра же праздник! А ты у нас первый менестрель на районе!

— Скажешь тоже, — усмехнулся Ярослав. — И для кого мне играть там? Для вас с Маренкой?

— Для Насти, брат, для Насти.

— Но я… — начал было Ярослав, но Орэн его перебил.

— Я не предлагаю тебе на ней жениться, но сыграть загрустившей девушке ты-то можешь? Твоя задача — её завтра развеселить.

— А что с ней случилось? — нахмурился Ярослав. — С тех пор как она вернулась, я её так ни разу и не видел. С ней всё в порядке?

— Что случилось — не скажу, не знаю, — честно ответил Орэн. — Но была бы в порядке, я б к тебе не приходил. Завтра девушку надо отвлечь от всего того, что с ней случилось, а поэтому бери балалайку, сопилку или что у тебя ещё есть, и сделай так, чтобы она рассмеялась. Но это между нами. Другим знать необязательно. Был бы я холостой, я б сам её развеселил, но, увы… Маренка бы меня ещё поняла, но остальные все заплюют. Так что на тебя, брат, вся надежда.

— Понял, — серьёзно ответил Ярослав.

— Благодарю, — учтиво поклонился Орэн и ушёл.

«И всё же мне кажется, что Любомир чего-то не договорил тогда, — думал Орэн по дороге домой. — Не верю я в серую Душу. Что он ещё тогда сказал? Что тело долго не выживет без Души. Значит ли это, что серый цвет означает отсутствие Души?»

На этой страшной мысли Орэн аж остановился от неожиданности посреди улицы.

«Не может быть… Кто-то украл её душу⁈ А такое возможно⁈ Теперь мне надо знать, кто это был, ведь это опасно!»

Орэн быстро зашагал домой с твёрдым желанием немедленно во всём разобраться, но прохладный вечерний ветерок всё же остудил его пыл, и когда он стучал в дверь своего дома, то уже был твёрдо уверен, что этот разговор с женой лучше отложить на после праздника.

Дверь открыла приветливая Марена, но тут же начала бурчать:

— Вся еда уже остыла! Так что мы поели без тебя!

— Не страшно, — добродушно сказал он, крепко обнял жену и уткнулся в её шею, а про себя подумал: «Твою Душу я никому не отдам. Не позволю к ней даже притронуться».

— Что с тобой? — удивилась Марена, поглаживая его по спине.

— Устал, — слукавил Орэн и тихо шепнул ей на ушко. — На сегодня ты моя.

— Соскучился, значит, — она потёрлась о него щекой.

— Очень, — честно ответил Орэн и, поцеловав её в шею, но тут же отстранился. — Идём уже, что ли.

Орэн обнял Марену за талию и повёл за собой в гостиную. Настя накрывала для него на стол.

— Ну что, девчонки? — весело спросил хозяин дома. — Наряды на завтра приготовили? Все расшитые, небось?

— Приготовили, — слегка улыбнулась Настя.

«Безжизненно она улыбается, — грустно подумал Орэн, но виду не подал и продолжил улыбаться. — Не верю я в эту улыбку».

— Но не вышитые на этот раз, — ответила Марена.

— А какие? — удивился Орэн. — Я думал у вас, в смысле у нас, все праздничные наряды с вышивкой.

— Это особый праздник — мы будем Душами Леса, — улыбнулась Марена.

— А-а-а… Ну ладно… Только это… Я тут подумал, что для себя я наряд-то не подготовил.

— Не твоё дело об этом думать, — погладила его по груди Марена. — Для тебя тоже всё готово. Завтра увидишь.

— Тогда есть и спать! — воспрял духом Орэн и пошёл к столу.

С едой он расправился быстро и тут же утащил сопротивляющуюся Марену в их комнату. Его жена всё возмущалась, что он не дал ей возможности прибраться, но тут за него вступилась Настя и сказала, что сама наведёт порядок.

Орэн ещё по дороге домой пришёл к выводу, что ему последнее время жутко не хватает «душевного тепла», и решил не выпускать Марену из объятий до самого утра. Правда, поспать им всё же удалось…

Утром девушки нарядились в светлые полупрозрачные платья, символизирующие «Души Древ», а Орэна нарядили в «Тело Древа» — коричневое мужское платье до колен с зеленой вышивкой, подпоясанное широким льняным поясом с вышивкой такого же цвета, и льняные штаны в цвет пояса.

— А говорили сегодня без вышивки, — по-доброму упрекнул их Орэн, натягивая высокие коричневые сапоги.

— А это только нас касается, — улыбнулась Марена.

— Так, мне надо сходить грифона покормить. — Вы со мной или дома подождёте?

— Я б сходила, — ответила Марена и обернулась к Насте. — А ты?

— Идём! — улыбнулась в ответ девушка, и Орэн даже немного удивился — сегодня Настина улыбка выглядела почти естественной.

— Вот и славно! — искренне обрадовался он. — Заодно я вас и познакомлю.

Выйдя на улицу, Орэн предложил обеим девушкам идти с ним втроём под ручку, но те одновременно замотали головами из стороны в сторону, и Орэн неприкрыто вздохнул — его план заполучить себе две молоденькие и красивенькие «души» не сработал.

— То есть вы намекаете, — укоризненно сказал он, — что у меня-Древа, может быть только одна Душа?

— Ага, — хихикнула Марена, а Настя слегка улыбнулась.

— Тогда не достанусь я никому! — гордо сказал он и пошёл прочь.

Он прошелся по дорожке через сад и вышел на улицу.

Его две несговорчивые «души» «полетели» следом, взявшись под руку.

Ранним утром ещё было прохладно. На ярко зеленой траве блестели капельки росы. Деревья покачивались на ветру и роняли белые и розовые лепестки, плавно кружащиеся и мягко опускающиеся на землю, как нежные разноцветные снежинки. С каждым шагом солнце пригревало всё сильнее и прогоняло утреннюю прохладу.

Орэн шёл с улыбкой на лице, и на душе у него была весна. Ему было хорошо, тепло, уютно, и это безмерное ощущение счастья омрачала лишь одна мысль — он хотел, чтобы весна была на душе и у Насти.

Орэн всегда любил девушек, причём всех: и знакомых, и незнакомых, и красивых, и не очень. По-своему любил. Со стороны такая его любовь ко всем подряд казалась странной, и за это его прозвали бабником, не особо вдаваясь в подробности. Но в большинстве случаев ему просто было приятно дарить каждой встречной девушке свою искреннюю улыбку и надеяться, что это хоть немного скрасит её день. Если он на улице встречал девушку совсем уж в печали, то мог подойти и познакомиться, поболтать, развеселить, а потом так же и уйти. Не всегда, конечно, дело заканчивалось лишь одними улыбками, но не так уж и часто на самом деле.

В Дремире он себе таких вольностей уже позволить не мог, поэтому свою любовь к девушкам уже держал при себе и всем подряд на улице не улыбался, да и жена бы не поняла тоже. Но и оставить Настю в беде не мог. Для него это было противоестественно, как отречься от своей сути. Этого он не мог позволить с собой сделать ни жене, ни всему Дремиру вместе взятому.

Орэн шёл не спеша и не оглядывался, но отчетливо слышал, что его спутницы шагают в десятке шагов за ним.

До нового ристалища Касты Воинов им было идти с полчаса. Его построили за северо-восточной окраиной Яренки, на вырубленной в лесу поляне. Напоминало оно отдельную деревянную крепость, окруженную по периметру высоким частоколом. Внутри вдоль забора были обустроены гнёзда для грифонов. Ворота были с юга, и над ними возвышалась одна из четырёх смотровых башен, выстроенных по четырём сторонам света. У северной окраины крепости были построены деревянные двухэтажные казармы — длинный дом, чем-то напоминающий мужской дом, но без опорных свай. На территории крепости был и свой колодец.

Орэн сам отворил одну из тяжёлых створок ворот и, убедившись, что внутри тишина и спокойствие, пригласил подоспевших девушек внутрь. Ворота не запирали, ведь грифонов ни от кого защищать не надо было. Это, скорее всего, была дань традиции — не держать двери дома нараспашку.

Его грифон всё не мог поделить первое место с грифоном Ярослава, который считал себя здесь «Наставницей» с лёгкой руки того же Ярослава, и всё время устраивал драки за первое гнездо. Драки грифонов Орэна не особо волновали, ведь от этого те становились лишь сильнее, но вот где он обнаружит грифона на утро следующего дня, он обычно не знал.

— Привет, — улыбнулся Орэн, найдя своего грифона в первом гнезде слева от входа. — Я смотрю, ты вчера успешно отбилась!

«Само собой!» — довольно фыркнул грифон.

Орэн подошёл, погладил свою «девушку» по шее и сказал:

— Я хочу тебя сегодня познакомить со своей женой и её подругой, если ты не против?

Грифон мелодично застрекотал, и Орэн махнул девушкам, в нерешительности замершим у ворот, чтобы те подошли поближе.

— С пепельными косами — это моя жена Марена, а с белыми — Настя.

— Приятно познакомиться, — искренне улыбнулась Марена.

— Приятно познакомиться, — слегка улыбнулась Настя, но даже эта её неумелая улыбка была искренней.

Грифон слегка наклонил голову набок и несколько долгих мгновений пристально разглядывал девушек, а потом всё же мелодично запел.

— Она рада знакомству, — перевёл Орэн. — Я за едой и вернусь, а вы пока поболтайте.

Когда он возвращался с ведром свежего мяса и ведром воды, то Марена уже стояла рядом с грифоном, гладила его по шее и что-то весело рассказывала. Настя стояла в стороне, и было видно, что она чувствует себя здесь не совсем уютно, будто лишней, но вида старается не подавать.

Орэн мысленно вздохнул, но тут заметил, как приоткрылась створка ворот и на ристалище зашёл Ярослав с балалайкой за спиной. Не успел он ему махнуть рукой, как тот первым сориентировался и увел Настю знакомиться со своим грифоном.

«Вот и отлично!» — улыбнулся Орэн и пошёл кормить свою «девушку».

Он положил ей мяса в миску и налил свежей воды, а сам сел спиной к ней на край гнезда и усадил Марену к себе на колени.

«Хорошая у тебя жена, — мысленно похвалил его грифон. — Она мне нравится. Ещё с прошлого раза понравилась, но тогда я не знала, что она твоя жена. Поздравляю с наследниками».

Орэн удивлённо обернулся на грифона и мысленно переспросил: «Наследниками?»

«Ты что, не знал, что у тебя будет потомство⁈» — возмутился грифон и перестал есть.

«Знал! — поспешил заверить его Орэн и отвернулся обратно. — Но не знал, что больше одного».

«Двое! Слепец! — недовольно фыркнул грифон и принялся есть дальше. — Узнаю, что жену обижаешь — съем!»

«И на кого ты моих наследников тогда оставишь?» — мысленно усмехнулся Орэн.

«Мда, незадача…» — согласился грифон.

«Я её берегу, не переживай», — честно ответил Орэн.

Дальше они сидели молча, пока грифон не доел.

«Слушай, — спросил грифон, — а кто сломал её подругу? Наездник той стервы? Мы можем его наказать!»

«Нет. Не он, — мысленно вздохнул Орэн. — Прошу, не трогайте его. Он здесь ни при чём. Скорее наоборот: я его попросил её починить».

«Ладно, пусть живёт», — нехотя согласился грифон и начал пить воду.

Когда грифон допил, он довольно фыркнул и улёгся обратно в гнездо.

— Марен, я приберусь, — сказал Орэн, бережно поднимая Марену со своих колен и вставая. — Подождёшь меня здесь?

— Я с тобой, — ответила Марена и взяла пустые вёдра.

— Как скажешь, — согласился Орэн и взял миску, чтобы вымыть от мяса.

Они дошли до ближайшего рукомойника, вымыли ведро и миску. Орэн отнёс миску обратно грифону и вместе с женой пошёл заносить вёдра в дом. Когда они отошли от грифона достаточно далеко, Марена задумчиво сказала:

— Значит, у нас будут двойняшки или близняшки.

Орэн от неожиданности остановился и обернулся к ней:

— Ты всё слышала? — удивился он, и ему стало не по себе от осознания, что жена читает его мысли.

Видимо, это так явно отразилось на его лице, что Марена рассмеялась и ответила:

— Не переживай, я не умею читать мысли, но грифонов слышать могу, если они захотят, а твой дал мне себя послушать. Я слышала только его, не тебя.

— Фух! — облегчённо выдохнул Орэн. — А то я уже не знал, что и думать.

— Что думать, чтобы не страшно было, что я подслушаю? — хитро спросила Марена.

— Ага, — улыбнулся Орэн и пошёл дальше к дому.

Она хихикнула, но Орэн вдруг серьёзно спросил:

— Я хотел отложить этот разговор на потом, но раз ты всё слышала, прошу, скажи мне, кто сломал Настю? Я обычно не лезу в дела других людей, но сейчас мне надо знать.

— Марк, — тихо ответила Марена и ещё тише добавила: — Попользовался и бросил. Теперь она и с разбитым сердцем, и без права на семью, и…

— Я это исправлю, — холодно ответил Орэн.

Марена запнулась на полуслове и на него испуганно посмотрела. Орэн это почувствовал и тут же взял себя в руки.

— Что я, зря Ярослава приглашал? — он посмотрел на неё и задорно улыбнулся. — Не переживай! Мы её сегодня развеселим, и все её печали как ветром сдует, а дальше уж что-нибудь обязательно придумаем.

Орэн переложил вёдра в одну руку и нежно погладил Марену по щеке, а потом строго спросил, глядя на её всё ещё перепуганное лицо:

— Ты чего это меня пугаться удумала, а?

— Только ты его не убивай, ладно? — нерешительно спросила она.

— Сегодня не собирался, — улыбнулся Орэн, а потом ещё шире оскалился и добавил: — А там — по обстоятельствам.

— Никаких «обстоятельств»! — возмутилась Марена и стукнула в его грудь кулачком. — Обещай мне, что не тронешь! Это их дело.

Орэн вздохнул, но ничего не ответил и пошёл дальше.

— Обещаешь? — настаивала Марена, идя следом.

— Если не будет представлять опасности для окружающих, то не трону, — серьёзно ответил Орэн.

Дальше они шли молча, но тут послышалось со спины:

— Эй! Чего такие хмурые!

Орэн обернулся и улыбнулся — их догоняли Ярослав с Настей.

— Да вот, жена ругает ни за что ни про что, — печально вздохнул он.

— Теперь я знаю на тебя управу, наставничек, — задумчиво ответил Ярослав.

— Только Ивару не говори! — ужаснулся Орэн. — Он же меня опять слушаться перестанет!

Марена захихикала.

— Вёдра давай! — приказал Ярослав. — И ждите меня у ворот. Тогда не скажу.

Орэн сдался, вёдра отдал и провел девушек на выход. Но не успели они дойти до ворот, как за их спинами заиграла нежная и весёлая мелодия… Весенняя… Воздушная. То она пела птицей, то порхала бабочкой, то журчала ручейком, то уносила с ветром к облакам… В тон ей мелодично запели все грифоны на поляне, и Орэн почувствовал, как музыка пробирает его до Души и наполняет безграничным счастьем.

Он остановился и обернулся. По крепости, пританцовывая, шёл Ярослав и играл на сопилке. Орэн взглянул на своих спутниц: Марена светилась от переполняющего её счастья, и даже у Насти он увидел лёгкий блеск в глазах.

«Ярослав, зачёт!»

Они дождались Ярослава и вместе отправились к месту проведения праздника под трели его сопилки и пение лесных птиц.

Сегодня был особый день и особый праздник — Хороводница. Он отмечался каждой весной, во время цветения первых деревьев. Считалось, что в этот день в Древах просыпались Души от зимнего сна и покидали их побродить по миру, чтобы проветриться и повеселиться. А чтобы они далеко не разбрелись, надо было их увлечь и завлечь обратно — устроить веселый праздник, на котором они вдоволь повеселятся и нагуляются, а затем и вернутся отдыхать обратно в Древа. А там уже и само Древо проснется и больше их не отпустит, держа в крепких и заботливых объятиях.

На этом празднике мечтали оказаться в «объятиях» не только Священные Древа, но и простые смертные юноши и девушки, и не пренебрегали случаем найти себе пару: кто на день, а кто и на всю жизнь.

На праздник собиралась вся Яренка, и проводили его на большой поляне на берегу реки Яры. Хороводы начинали водить, как только солнце поднималось над кронами деревьев, и веселились до тех пор, пока за ними не скроется. По вечерам всё ещё было довольно прохладно, и потому все возвращались в поселение погреться у огромного костра на центральной площади, где устраивали пир на весь мир и продолжали танцевать. Туда заранее выносили столы с лавками, а еду на обратном пути прихватывали из дома и замужние хозяйки, и холостые хозяюшки, и даже холостые хозяева. Всё ставили на общий стол и рассаживались кто где хотел. Но танцы и пляски на этом не заканчивались. Праздник мог продолжаться до самого рассвета, а дальше уж как повезёт. Кто мог себе позволить отоспаться — отсыпался до полудня.

На лесной поляне принято было собираться с раннего утра: поболтать, поиграть, познакомиться поближе…

Первым на поляну вышел Ярослав. Он показывал Орэну дорогу, да и не забывал периодически наигрывать на сопилке. За ним вышли девушки, а следом и Орэн.

По ярко-зелёной траве носились друг за другом дети, их матери и отцы сидели по краям поляны и о чём-то переговаривались. Юноши и девушки толпились на берегу бирюзовой реки и тоже что-то задорно обсуждали. Бабушки приструнивали особо заигравшихся внучат, а дедушки что-то с серьёзным видом обсуждали, стоя в сторонке.

— Так, всё! — потянулся Ярослав. — Я уморился вас развлекать. Пойду полежу, что ли.

Ярослав засунул сопилку в карман на поясе и, взяв в руки балалайку, пошёл обходить поляну по краю, ища где бы прилечь.

— Лентяй! — хихикнула Марена и слегка ткнула локотком Настю в бок. — Посторожишь нашего менестреля, чтобы девчонки не увели? А то нас к нему потом так просто не подпустят. А мы пока на речку.

— Посторожу, — улыбнулась Настя и пошла следом за Ярославом.

Ярослав уже растянулся на траве в тени дерева и уставился в синее небо, закинув руки под голову и пристроив балалайку рядом. Настя подошла и присела справа от него, преграждая путь любым заинтересованным юным особам.

Орэн убедился, что девушка надёжно пристроена, и спросил у Марены:

— Мы на реку просто так? Или это очередной Обряд?

— И просто так, и на очередной Обряд! Бежим!

Она потянула Орэна за собой, и они побежали к реке.

У самой кромки воды Марена резко затормозила, и Орэн уж было попытался поймать её за талию, чтобы та не свалилась в реку, но девушка увернулась, зачерпнула воды и обрызгала его, приговаривая:

Расти Деревце большим,

Крепким будь да удалым,

И не бойся непогоды.

Пусть обходят все невзгоды

Нас с тобою стороной,

Коли будешь ты со мной!

На этот раз Орэн не растерялся и похлопал по плечу ближайшего парня, обращая на себя внимание. А когда тот обернулся, спросил:

— Не подскажешь, брат, что мне надо ей ответить по Обряду?

Парень очень удивился такому вопросу, но всё же улыбнулся и ответил:

— Подари ей одуванчик и скажи:

Ты красавица Душа,

Так мила и хороша,

На века моею будь,

Волю вольную забудь.

В день погожий и в ненастье

Подарю тебе лишь счастье!

Орэн заозирался по сторонам, но по его выражению лица Марена тут же просекла, что он не знает, как выглядят одуванчики. Она хихикнула и, схватив его за руку, увела с песчаного берега обратно на поляну.

«Ох уж эти Обряды, — мысленно вздохнул Орэн. — Когда я уже перестану забывать, что к ним надо готовиться…»

— Вот! — Марена присела у невысокого кустика жёлтых цветов на тонких ножках, каждый из которых сверкал на солнце, как маленькое солнце.

Орэн сорвал три цветка. Он галантно заложил руку за спину и, слегка наклонившись, приподнес их Марене с невозмутимым видом на лице и произнося первое, что пришло ему в голову:

Прошу, жена, принять сей дар,

Дабы в лесу не вспыхнул пожар.

Наверно бы лучше придумать я смог,

Коль не проспал по Обрядам урок.

Цветок для тебя и два для потомков,

И не возмущайся ты слишком уж громко…

Ну а пока я всё же сознаюсь,

Что и Обрядов я не чураюсь:

Ты красавица Душа,

Так мила и хороша,

На века моею будь,

Волю вольную забудь.

В день погожий и в ненастье

Подарю тебе лишь счастье!

Марена расхохоталась, а когда отсмеялась, то взяла цветы и, вытирая слёзы радости, спросила:

— Заплетёшь мне их в косы?

— Попробую, — неуверенно ответил Орэн. — Но, может, Настю попросишь?

— Ну уж нет! — весело ответила девушка и подошла очень близко.

Орэн взял у неё цветы и вставил в основание кос над левым ушком, пытаясь переплести стебельки с волосами.

— Наверное, готово, — улыбнулся он и не удержался — поцеловал Марену.

— Это твоя версия Обряда? — хихикнула Марена, когда он отстранился.

— Ага.

— Мне нравится, но нам пора обратно.

Орэн обернулся, ища глазами Настю с Ярославом, и понял, что он совершил ошибку. Настя смотрела на них, улыбаясь, но у него чуть сердце не разорвалось от этой улыбки. Нет, в ней читалась не зависть, а тоска по навечно утерянному счастью. Он вмиг вспомнил, зачем он здесь, и повёл Марену обратно к Насте и Ярославу, не забывая улыбаться всем вокруг.

«Она еле заметно дрожит, — почувствовал он, обнимая жену за талию. — Значит, увидела то же, что и я. Веселиться будем в следующий раз, а сейчас решаем вопрос жизни и смерти».

— Давай, играй уже, — скомандовал Орэн, плюхаясь на траву рядом с Ярославом.

— Позже, — невозмутимо ответил тот, не шелохнувшись.

— Ну, тогда сыграю я, — не сдавался Орэн. — Давай сюда.

— А ты умеешь? — удивилась Марена.

— Нет, — невозмутимо ответил Орэн. — Но кому-то ж надо, пока мы тут все не уснули.

Ярослав вздохнул и потянулся за балалайкой.

— Настён, — посмотрел он на неё снизу вверх и улыбнулся. — Мне нужны твои колени.

— Как в детстве? — усмехнулась Настя.

— Ага.

Настя подсела поближе, и Ярослав, положив голову ей на колени, пристроил балалайку на груди и закинул ногу на ногу.

По поляне растеклась тихая и спокойная мелодия, будто трава мерно покачивалась на ветру, будто накатывали волны на берег, будто в такт им звенели колокольчики… С каждым новым аккордом Орэн чувствовал себя всё умиротворённее и безмятежнее, будто все его печали уносили ветер и волны — развеивали в вышине и скрывали на дне. Он глянул на Настю — она заботливо поглаживала Ярослава по волосам.

«Как сестра. Первые проявленные чувства, но этого мало. Хорошо, но мало. Нам надо её взбодрить, а не умиротворить. Хотя как первый шаг пойдет».

На поляне стихли разговоры, и все начали прислушиваться. Кто-то подходил и устраивался поближе, кто-то всё также смотрел в их сторону издалека, а кто-то уже начинал собираться в небольшие хороводы и медленно кружиться по поляне.

Вдруг Ярослав резко сел и оборвал мелодию звонким аккордом — на его балалайку упал первый луч солнца, выглянувшего над кронами деревьев, а на поляну вышел Любомир с гуслями через плечо на широком кожаном ремне, а за ним появились и Яромир с Пересветом.

«Похоже, теперь все в сборе», — подумал Орэн.

Но на его удивление никто из старейшин ничего не сказал, и они молча разбрелись по поляне. Яромир с Пересветом направились к группе старцев и мужей, а Любомир уселся на большой пень на краю поляны, положил гусли себе на колени и заиграл. Это сработало лучше всяких слов, чтобы собрать всех вместе

Ярослав встал и пристроил свою балалайку под ближайшим деревом, а потом взял Настю за руку и помог ей подняться. Марена взяла Орэна за руку и протянула вторую руку Насте. Так вчетвером, держась за руки, они и направились к уже строящемуся хороводу. И понеслось…

Орэн уж было подумал, что ему просто надо ходить по кругу, держаться за руки с соседями, но не тут то было. Сначала хоровод был один, потом внутри него образовался второй, третий… То они резко меняли направление движения, то сближались, то расходились, то «ныряли» друг через друга и перемешивались. А когда к этому всему ещё и примешались и песни, Орэн понял, что проще всего плыть по течению и давать себя вести куда надобно.

А музыка… Казалось, что она рассказывала каждому о его жизни: то успокаивала, завораживала, усыпляла; то резко менялась и отважно звала за собой на бой, призывала не сдаваться, идти до конца; то становилась шаловливой и задорной; то нагоняла печаль и тоску, хоть плачь, а потом снова радовала, смешила, бодрила, звала…

Через несколько часов Орэн уж было подумал, что сейчас у него окончательно закружится голова от всего происходящего и внутри него, и снаружи, и решил от всего отгородиться, чтобы остаться при здравом рассудке, но тут Любомир резко перестал играть, и хоровод тут же распался. Его отпустила и Марена, и пацанёнок, между которыми он был. Все захлопали в ладоши, засмеялись и пошли друг с другом обниматься.

С кем только он не успел наобниматься за ту «вечность», что, ему казалось, это всё происходило. Правда, не то чтобы ему это не понравилось, ведь среди тех, кто беспардонно лез к нему обниматься, были и милые девушки. А когда он понял, что и эта часть Обряда наконец закончилась, то устало побрёл к балалайке Ярослава и растянулся рядом на траве.

— Всё, сдаюсь, — честно признался он, когда над ним склонилась Марена.

Она хихикнула и присела рядом, положив его голову себе на колени.

Орэн довольно закрыл глаза, но вдруг вспомнил, зачем он есть, и тут же их открыл, огляделся. Настю он нашёл весело общающейся и с парнями и с девчонками.

«Вот оно! — обрадовался он. — Она уже и выглядит живее, и улыбается искренне. Может, помогло… Но надолго ли?»

Он ещё некоторое время за ней понаблюдал и снова устало закрыл глаза, так и не заметив, как задремал — настолько ему было уютно и безмятежно.

Орэн летел птицей в голубом небе, нырял в облака, выныривал из них и падал камнем почти до самой земли, а потом резко взмывал вверх…

— Просыпайся, — кто-то тихо звал его с земли, а его всё манило бескрайнее небо, и он не хотел поддаваться этому наваждению.

— Просыпайся, — настаивал мелодичный девичий голос. — Нам пора уходить.

— Зачем уходить? — удивился он. — Ведь можно улететь…

Голос звонко засмеялся, и кто-то ущипнул его за нос — Орэн проснулся. Он открыл глаза и недовольно уставился на обладательницу голоса, потирая нос. Она взъерошила ему волосы и «выгнала» со своих колен.

— Догоняй! — скомандовала девушка, вставая, и куда-то умчалась.

«И чем я провинился?» — недовольно подумал Орэн, садясь.

Оказалось, что на поляне уже никого не было.

«Это сколько я проспал-то⁈» — неподдельно удивился он, видя, что солнце уже скрылось за кронами деревьев.

Пришлось вскакивать и догонять. Жену он догнал, поймал, и они в обнимку побрели домой через лес.

— Как Настя? — спросил Орэн. — Мне показалось, что она повеселела.

— Я это тоже заметила, — слегка улыбнулась Марена.

— Хороший у нас праздник, — задумчиво ответил Орэн. — Я бы сказал — исцеляющий.

— Ага, душевный.

— Значит, душевно-исцеляющий, — усмехнулся Орэн.

«Как же нам повезло, что она вернулась до праздника… Что бы мы делали без него? Не знаю даже…»

Вдруг ему почему-то вспомнился Факел, но он не понял, причём тут этот артефакт, и быстро от нём забыл.

На центральную площадь они пришли последними. Орэн принёс две больших корзины выпечки своей жены, и они уселись на ближайшее свободное место за столом. Еда тут же «разбежалась» по столу, а корзины были припрятаны под ним.

Орэн схватил первый попавшийся пирожок и принялся его жевать — тот оказался с яйцом и зеленью. Он всё пытался безуспешно высмотреть Настю. Вскоре он сдался и решил, что раз она затерялась среди общего веселья и добродушия, то ей тоже весело, а значит, можно спокойно поесть, чем он и занялся…

Еды на столе становилось всё меньше, как и солнечного света на улице. Зато костёр, вокруг которого эти столы были расставлены кругами, становился все ярче и жарче. Люди начали выходить из-за столов и подтягиваться поближе к нему.

— Идём погреемся? — предложила Марена.

— Идём, — согласил Орэн.

Пройдя четыре ряда столов, они вышли на поляну, оставленную между столами и костром.

— Ярослав, играй! — вдруг послышалось справа.

Орэн оглянулся и увидел Ярослава, сидящего на крайней к костру лавке, спиной к столу, с балалайкой в руках.

— «Ураган»? — хитро улыбнулся Ярослав.

— Давай, «Ураган»! — послышался хор голосов со всех сторон, и среди них он услышал и звонкий Настин голос.

Не успел он высмотреть её в толпе, как его жена, словно тот «ураган», сорвалась с места и в миг была у подруги, уже вытаскивая её за руки поближе к костру.

— Тогда подпевайте! — весело крикнул Ярослав и ударил по струнам: «Слух понёсся по городам и весям…»

Марена и Настя уже во всю кружились и смеялись у костра среди таких же весёлых и ухохатывающихся людей, а Орэн всё стоял и убеждал себя, что «мужики не танцуют», борясь с желанием к ним присоединиться.

«И не поют», — ржал с него его внутренний голос.

«Если я начну петь, то меня отсюда прогонят», — сам себе отвечал Орэн и широко улыбался, смотря на происходящее.

Вдруг кто-то подошёл к нему сзади и положил руку на плечо, но не успел он обернуться, как услышал строгий голос Любомира:

— Смотри!

Взор Орэна как-то сам по себе нашёл то, на что надо смотреть, точнее, на кого. Он взглянул на Настю, всё так же смеющуюся и весело кружившуюся со всеми у костра, и увидел белое сияние в её груди. Там, выше сердца, несмело пульсировала маленькая звездочка, будто тянула свои ручки-лучики ко всем вокруг, желая со всеми обняться и ко всем покрепче прижаться, желая согреться.

— Она сияет… — завороженно прошептал Орэн.

— Ты справился, — улыбнулся Любомир, — но береги её тайну. Её Душа хрупка, как новорожденное дитя. Ни слова об этом никому, пока она не окрепнет.

— Слушаюсь, — серьёзно ответил Орэн.

Наста́сья из Рода Я́рена

Песня Зарождения Души: Neuromonach Feofan — Ураган

https://youtu.be/Cn3YF5CQsdA?si=9KST4ueNMs6EPh6V