Дремир. Беспечные. Том 3

Часть 4 Глава 14. Воздух

— Благодарю, что уделил нам своё время, — сказал Ратибор, когда ему всё же удалось выкурить нас из оружейной словами: «Бой окончен, время истекло».

— Рад помочь, — улыбнулся я. — Правда, не скажу: «Приглашайте ещё». Если у вас будет конкретный вопрос ко мне с конкретным ситуацией для отработки, тогда да. А так — все базовые моменты я рассказал и показал на примере.

— Понял, благодарю.

На том Ратибор всех, кто мог стоять, созвал на завершающее построение, и тренировка была окончена. От моей «заложницы» больше ничего не требовалось, и мы ушли.

— Ну что, — сказал я, когда мы вышли за ворота ристалища, — идем, будешь помогать мне исцеляться? Наложница.

— Я смотрю, тебе понравилось называть меня наложницей, — хихикнула, а не смутилась Настя.

Я на неё глянул — она действительно не смутилась на этот раз и была в каком-то уж жутко хорошем настроении.

— Ага, — сознался я. Чего уж тут таить.

— Может, тебе и станцевать ещё? — посмотрела она на меня и хитро прищурилась.

— Полуобнаженной? — невозмутимо уточнил я.

— Ага, — довольно улыбнулась Настя.

— Буду рад. Но сначала в Лес — подзарядиться.

— Как скажешь, — наигранно вздохнула Настя, и мы, наконец, пошли в нужную сторону.

Не то чтобы у меня действительно закончилась магия, но вымотался я конкретно за эти четыре часа, хоть виду старался не подавать. Воины у них здесь сильные и сообразительные, всё время надо было быть начеку. Да и я не спешу заблуждаться в своей всесильности и считаю, что мне удалось провернуть это лишь потому, что я сумел их застать врасплох, сыграв на своей лентяйской репутации.

Обнимать девушку в доспехе выглядело не особо удобным, особенно в обхват ножен на спине. Пришлось взять её за руку. Правда, и тут тепла мне не досталось — куда уж там через полугрубую кожаную перчатку, ладонь которой была сшита из тонкой и мягкой кожи, а верх — из толстой и грубой.

Мы молча шли по улице в сторону Священного Леса, и у меня появилось время осмыслить произошедшее.

Сегодня мне повезло — в грязь лицом я почти не ударил, но девушку свою никому не отдал. Надеюсь, хоть теперь она обо мне будет немного лучшего мнения. Может, хоть решит, что я не шут безнадежный, а иногда всё же могу что-то сделать как надо. Например, защитить свою девушку от «разбойников». Хотя кого я обманываю? Я скорее себе это доказывал, а не ей.

Уж не помню, когда последний раз мне приходилось так напрягаться, но мне понравилось — взбодрился. Да и вообще — весело было! Теперь я понял, почему Мирияр надрывался, чтобы попасть в местную Касту Воинов. Это единственное место, где здесь весело и что-то происходит. Но уж лучше я сгоняю в Зольдану, если мне захочется повеселиться, чем прирасту навсегда к Дремиру ради этого.

— А где ты так научился? — спросила Настенька, когда мы вышли за окраину и пошли по тропе между шелестящими на ветру деревьями.

В Лесу было как-то особенно солнечно, мило и душевно, что очень располагало к разговорам по душам. Даже как-то захотелось рассказать ей обо всём, что бы она меня не спросила.

— Чему именно? — уточнил я, не зная, с чего начать.

— Магии, например.

— Сначала я учился у бабушки и тренировался сам в её отсутствие. Потом поступил в магическую академию. Чему-то я там, конечно, научился, но с ними было невыносимо скучно, и я свалил при первой же возможности. Пошёл по миру слоняться — практиковаться.

— А контролю противников на поле боя? Участвовал в настоящих боях?

— Участвовал.

— А где, если это не тайна?

— В основном в Зольдане — это идеальное место прокачать любой боевой навык, не присягая никому на верность и не нарушая законов страны. Законов там особых нет, а наёмников нанимают за деньги, а не убеждения.

— А учить других где научился? — с интересом спросила Настя и даже меня похвалила. — У тебя хорошо получается.

Мне было приятно, но я решил развеять её заблуждения, чтобы она уж слишком хорошо не начала обо мне думать.

— Не сказал бы, что я могу кого-то учить, — усмехнулся я. — Да и не учился я на учителя никогда. Но других… скажем так, дрессировал, чтобы вбить в голову правильные понятия и выработать нужные навыки в короткие сроки. До сих пор не знаю: меня прогнали через год, потому что я всех хорошо обучил, или потому, что они уже моё общество выносить не могли.

Настя хихикнула:

— Зная тебя, думаю, ты сам сбежал.

— Раскусила, — рассмеялся я.

Больше Настенька ничего не спрашивала, и спросить решил я.

— Значит, тренировка тебе всё же понравилась? А то когда ты ко мне подбежала тогда, я уж было подумал, что ты меня сейчас ругать будешь.

— Прости, — смутилась Настенька. — Я не сразу распознала твои намерения.

— На это и был расчёт, — улыбнулся я. — Иначе бы я с вами всеми не справился. Так что не переживай.

— А рука не сильно болит? — робко спросила она.

— Уже и забыл.

Через полчаса гуляний по лесу я всё же решил, что надо найти себе дерево, пока я не забыл, зачем сюда пришёл. Не откладывая это в долгий ящик, я огляделся по сторонам и, выбрав дерево потолще, сошёл с тропы и потащил Настеньку за собой.

У дерева она всё же частично разоружилась: сняла перчатки, шлем и отстегнула портупею с ножами — теперь я её хоть как-то обнять смог.

Мы устроились поудобнее на мягкой зелёной траве и оба прислонились спинами к дереву. Настенька положила мне голову на плечо. В меня потекла ни с чем несравнимая дремирская магия. Мне было так хорошо, что я чуть не замурлыкал от переполняющего меня счастья, вспоминая подобное ощущение с прошлого раза, когда меня вылечил Яромир. Правда, тогда у меня не было Настеньки, и я лишь мог думать о том, чтобы был бы не прочь с ней обняться для полного счастья, а сейчас и она была рядом.

Не знаю, сколько мы так просидели, но мне кажется, что я даже успел задремать, потому что однозначно проснулся оттого, что меня кто-то легонько затормошил. Проснуться-то проснулся, но глаз не открыл. Вставать и куда-то идти совсем не хотелось.

— Просыпайся, соня, — чмокнули меня в щёку, а потом обняли ладонями за шею и потерлись носиком об мой нос.

— Не хочу, — по-доброму буркнул я. — Буду здесь жить.

— Боюсь, что тебя съедят медведи, — засмеялась Настя, — пока я буду на вечерней тренировке. Слишком уж ты безмятежно выглядишь.

Я нехотя открыл один глаз и увидел улыбающееся лицо. Оно было на фоне вполне дневного неба, и я решил, что для вечерней тренировки ещё всё же рановато.

— Кто-то меня тут обманывает, — по-доброму возмутился я, открывая второй глаз. — До вечера ещё далеко.

— Просто хочется тебя затискать-затискать, — слегка закрутила моей головой Настенька, — а мы не дома.

— Ну, пошли подальше в лес отойдем, — улыбнулся я, беря её за руки, чтобы мою голову оставили в покое.

— Идём! — воодушевились Настенька и тут же подскочила.

От тропы мы удалялись с четверть часа и даже случайно набрели на небольшую зелёную лесную полянку, у одного края которой росли какие-то цветущие и жутко ароматные кусты с меня ростом. Однако в них мне понравилось совсем другое — они росли своего рода шатром, образуя отличную зелёно-романтичную нору с мягкой подстилкой из травы — то, что надо для стеснительных девушек. Правда, я уже давно сомневался, что моя девушка стеснительная.

Я подвёл свою девушку к этому отличному «месту для поцелуев» и строго заявил:

— Тискать себя не дам, пока хотя бы доспехи не снимешь.

— Снимай что хочешь! — весело сказала она и расставила руки в стороны.

Я взял из её рук шлем, положил на траву и принялся расстегивать портупею.

— И давно ты такая смелая? — невозмутимо поинтересовался я.

— Всегда была! — веселилась Настенька.

— И куда делась та робкая девушка, которую я знал, — наигранно вздохнул я, переходя к застежкам на куртке доспеха.

— А ты засмущай меня! — бросила мне вызов Настенька. — Может, обратно стану робкой… На время, — и, показав мне язык, дотянулась и лизнула меня в нос.

— Сама напросилась, — усмехнулся я.

Когда Настенька осталась босиком и в одной лишь рубашке до середины бедра, я расшнуровал завязки на её шее и ехидно скомандовал:

— Танцуй!

— Легко! — азартно приняла вызов Настенька и закружилась по яркой солнечной поляне в плавном и грациозном танце.

У неё настолько это изящно получалось, что мне казалось, что я даже слышу музыку за её движениями…

Вот только в этих самых движениях она совсем не стеснялась, и мне казалось, что засмущать она намеревается меня. Уж точно могу сказать, что порой рубашка ей даже мешала… В общем, на всякий случай я в тихую накрыл всю поляну непрозрачным снаружи «коконом», чтобы никто её случайно не отвлёк. А когда я уже не смог «равнодушно» стоять, скрестив руки на груди, и «невозмутимо» смотреть на этот вызов моему мужскому началу, пришлось её ловить и «смущаться» дальше вместе…

К началу её вечерней тренировки мы всё же добрались в срок, и, скромно распрощавшись у ворот ристалища, я побрел домой сам. На этот раз она меня уже не уговаривала на себя воинствующую смотреть. Может, наконец, решила, что ей больше не надо усиленно пытаться мне понравиться.

Через квартал я вдруг вспомнил, что должен был сегодня учить Настеньку обращаться с Факелом, но тут же сам перед всеми отмазался.

«Извините, мужики, — подумал я, непроизвольно почесав затылок, — но я сегодня был занят».

Ни Мирияр, ни дерево меня не слышали, но я был уверен, что они меня поймут. И даже мой внутренний голос как-то подозрительно молчал и не ехидничал. Видимо, сегодня моя совесть была чиста в кои-то веки.

А вот дома оказалось, что заняться мне решительно нечем, и, чтобы не портить временное перемирие со своей совестью, я засел за свой блокнот и принялся сочинять «воздушные» и «земные» стишки для Насти с Мареной. Мирияр свой «водный» стих пусть сам изобретает: что от него требуется, он знает в полной мере, к Любомиру на лекции тоже ходил.

Правда, я и не надеялся, что смогу вдруг научить друзей Силе Слова, поэтому пришлось самому сочинять и то, как «активировать» всё, что они наговорят.

За те два часа, что Настенька отсутствовала, у меня мозг окончательно вскипел, но что-то я всё же придумал и записал, а потом захлопнул ненавистный блокнот и улегся на стол поверх него.

«Устал я, — сознался я сам себе. — Во всех смыслах этого слова. Не знаю, как люди выживают посреди всей той бури эмоций, что свалилась мне на голову в последнее время. Наверное, всё же всего должно быть в меру. Даже радости. А то как-то мне уже начинает становиться грустно… Будто я ярко пылал костром весь день и не заметил, как сжёг все дрова. Одни лишь угли остались, да и те еле тлеют…»

В состоянии этой внезапно накатившей меланхолии меня и застала Настенька. Она, не подкрадываясь, подошла к столу и, нагнувшись, заглянула мне в лицо. Я даже не пошевелился.

— Всё ясно, — утвердительно сказала она и ушла.

Не знаю, что ей было ясно, но она вскоре вернулась уже в домашней одежде и, присев на корточки рядом со столом, начала мне дуть в лицо.

Я усмехнулся.

Она продолжала дуть.

Я не выдержал и спросил:

— Вот что ты делаешь?

— Как ты и говорил раньше, я «раздуваю твоё пламя». Так что давай, разгорайся поскорей, пока у меня воздух не закончился.

— Нашла, что вспомнить, — усмехнулся я и отлип от стола. — Тогда покорми меня, что ли, а то «дрова» закончились, да и одним «воздухом» сыт не будешь.

— Ой, не знаю, — сказала Настенька и пошла к печи. — Мне показалось, что ты мной сегодня вполне насытился.

Если честно, она меня этой фразой всё же засмущала… Но виду я не подал, наверное…

— Кстати о «воздухе», — я перевёл тему. — Мы с Мирияром нашли способ, как возродить Лес, но нам нужна будет твоя с Мареной помощь. Ты у нас девушка «воздушная», Марена — «земная», и нам нужна помощь ваших двух стихий, чтобы добиться от Факела того, что нам надо. Что скажешь? Поможешь?

— Помочь-то попробую, — обернулась Настя. — Вопрос — смогу ли. И что мне надо сделать?

— Я об этом ещё думаю, но смысл в том, чтобы заставить Факел произвести все четыре стихии одновременно или быстро друг за другом. Я сам могу только по очереди, и то относительно долго между ними переключаюсь. В общем, я хочу, чтобы ты нам помогла заставить Факел произвести «воздух».

— Ты мне лучше скажи, что вы пытаетесь достичь таким способом? — спросила Настя и присела напротив меня за стол.

— Ну… — усмехнулся я и отвёл глаза в сторону.

— Что-то я начинаю сомневаться, что вам с Мирияром можно было доверять Факел, — скептически сказала Настенька и строго приказала: — А ну рассказывай! Что вы там ещё задумали?

Я на неё посмотрел и широко улыбнулся:

— Прорастить Факел.

У Настеньки округлились глаза, и я рассмеялся — слишком уж забавно она выглядела.

— Только не сдавай нас Яромиру с Любомиром раньше срока, ладно? — смеясь, попросил я.

— Блин! Ну вы даёте! — пришла в себя Настенька и тоже рассмеялась. — Надо ж было до такого додуматься!

«Это не я!» — хотел было отмазаться я, вспомнив любимую фразу из детства, но потом вспомнил, что это всё-таки я, правда, не без помощи Мирияра с его «похоже», и вслух сказал:

— В общем, других идей у меня всё равно нет. Так что, скажешь?

— Я в деле! — весело сказала Настя. — Никому ничего не скажу, честное слово! Даже отцу.

Фразу про отца я как-то пропустил мимо ушей и всё пытался припомнить, всегда ли она была такой бунтаркой.

«Видимо, Ярина была права. В Иномирье я нашёл другую Настеньку: весёлую, жизнерадостную и безбашенную, и мне безумно повезло, что я ей всё ещё был мил. Или там пряталась та „Настенька“, которую она всё это время от меня скрывала?»

— Отлично! — искренне улыбнулся я.

— И зачем вам воздух? — с интересом спросила Настенька, облокотившись на стол и подперев головку кулачками.

«Такая милая», — залюбовался я, но меня тут же вернули к разговору.

— Ну-у-у… — требовательно протянуло это сидящее очарование.

— Начну с конца, — сдался я и перестал умиляться. — Мы пообщались с Душой Древа, и она… В смысле он… Он сказал, что может переселиться в Факел и прорасти из него новым Древом, если мы как-то зарастим сердцевину. Я сейчас.

Я сходил к своей куртке и вернулся с Факелом.

— Вот, — я отдал его Настеньке. — Как видишь, там по центру есть небольшое сквозное отверстие. Когда мне Любомир рассказывал про этот артефакт, то говорил, что через него можно преобразовывать свою магическую силу в разные стихии. Потом, когда я размышлял о том, что нужно дереву, чтобы зарастить пробоину или прорасти, то тоже пришёл к тому, что нужно четыре стихии: земля, вода, воздух и тепло. Я думаю, если мы как-то это всё соберём вместе и помножим на мою Силу Слова, то сможем изобрести заклинание, чтобы зарастить Факел. А дальше просто — надо взять земли из Священного Леса и посадить его в ствол дерева, с которым мы уже договорились. Что думаешь?

Настенька слушала внимательно и не перебивала, но было явно видно, что она хотела что-то сказать. После моего вопроса она распрямилась и, не задумываясь, ответила:

— У меня есть идея получше: можно дать Факел Марене и попросить его восстановить. Она с детства любит всё чинить. Не всегда у неё это выходит успешно, но если Факел «живой», то, думаю, она может попробовать его «исцелить».

— Мне нравится эта идея, — обрадовался я. — Напросимся завтра к ней в гости?

— Ага! Давай после утренней тренировки?

— Можно.

Тут я вспомнил, что у меня перед Мареной есть должок, и спросил:

— У меня к тебе будет просьба, но это уже на завтра. Мне надо Марене корзину от еды отдать, а у вас не принято возвращать пустые. Можешь что-нибудь приготовить, чтобы в неё положить?

— Без проблем, — улыбнулась Настенька, а потом перегнулась через стол и добавила: — А передо мной у тебя «должка» нет? Ведь почти вся еда там была моя, не считая Маренкиных пряников.

— Есть, — улыбнулся я как можно добродушнее и погладил её по щеке, но в груди что-то предательски заболело.

Но я её не винил, не она мне об этом напомнила, я сам об этом забывать не собирался.

Она потерлась щекой о мою руку, и боль потихоньку начала утихать.

— И как будешь расплачиваться? — ласково спросила она.

— Как скажешь, так и буду. Что для тебя сделать?

— Давай сделаем что-то вместе? — предложила Настенька и взяла меня за руку двумя руками.

— Хорошо. Пирожки будем вместе печь? — решил пошутить я.

— О! Отличная идея! — воодушевилась моя девушка, и я понял, что попал.

— Но готовить я совсем не умею, — я вяло попытался отмазаться.

— Нестрашно, я тебе буду говорить, что делать, — Настенька уже вцепилась в идею мертвой хваткой.

— Надеюсь, это будет съедобным… — сдался я.

— Ой! — спохватилась она и отпустила мою руку. — Ты же, наверное, жутко голодный! Я сейчас что-то быстро приготовлю.

Еда была готова действительно быстро — менее чем за полчаса. Минут через десять мне выдали какой-то на вид странный и холодный суп. Правда, в нём было много мяса, и он оказался жутко вкусным. Пока я его ел, рядом поставили ещё большую тарелку с мясом и сыром, а также миску солений. Следом, будто из воздуха, возникла полная корзинка небольших чесночных булочек. А со словами «Извини, это всё, что я быстро смогла придумать» поставили ещё большую кружку дымящегося чая.

Я так и не понял, за что тут кого я должен был извинять, и лишь предложил ей тоже, наконец, сесть есть и перестать суетиться. Настенька улыбнулась, принесла себе суп с чаем и уселась напротив.

Несмотря на вкусный суп, мясо и всё остальное, пока я ел, мысли мои снова начинали скатываться в какое-то безрадостное состояние.

«Если Марена завтра исцелит Факел, то снова окажется, что всё сделали без меня: Мирияр нашёл Душу древа, она даст ему тело и… Зачем тогда здесь был нужен я? Палку в землю воткнуть? Это они и сами могут сделать, а и до всего остального бы тоже рано или поздно додумались. С Любомиром уж так точно. Тогда зачем я здесь торчал всё это время?»

Я чуть было не вздохнул, но вовремя сдержался, а то Настенька бы ещё подумала, что мне не нравится её еда. А чтобы уж совсем не расстроиться, решил, что больше ни о чём сегодня думать не буду и сразу пойду спать.

Помня, что она хотела что-то сделать вместе, я помог ей убрать со стола и перемыть посуду, а потом мы так же вместе и пошли спать.

Мне подставили тёплый бочок, я его обнял, и Настенька тут же уснула. А вот мне сон всё не шёл. Мне продолжало казаться, что я всё это время всё делал зря, и я никак не мог отделаться от этой мысли. Делать что-то зря я ненавидел ещё больше, чем возвращаться той же дорогой, которой куда-то шёл.

Моё ленивое «я» мне всё говорило: «Забей. Ну починят без тебя, пойдешь дальше слоняться по миру. Ведь и так, и так пойдешь. Чего париться?». Моё же наивно-решительное «я» всё возмущалось: «Так нечестно! Я хочу тоже починить Лес, ведь я обещал и даже старался всё это время!». Оно тайно надеялось, что Марена не справится, и я смогу потешить свою гордыню и, наконец, проявить себя хоть как-то.

Так я и промучился почти до самого рассвета, но, видимо, всё же уснул, да ещё и довольно крепко, потому что не слышал ни как Настенька ушла, ни как пришла обратно. Когда я вылез из постели и подошёл к окну, то оказалось, что уже за полдень, а когда я вышел в гостиную, то Настенька уже во всю кухарила, но не в домашней одежде, а в штанах и рубашке.

Упрекать её в том, что она меня не разбудила, было глупо, поэтому я просто подошёл и обнял её сзади. Она вздрогнула от неожиданности и уронила на пол деревянную ложку. Пришлось временно её отпустить и поднять ложку.

— Ты чего подкрадываешься⁈ — весело наехала она на меня.

Отвечать мне было лень. Верх взяло моё ленивое «я», и я на всё забил: «Ну починит Марена Факел, вот и отлично. Чего усложнять-то?»

Я снова обнял Настеньку со спины и устроился поудобнее у неё на плече. Потом всё же вспомнил, что нам сегодня надо было что-то делать вместе, и бесхитростно спросил:

— Чем помочь?

— Можешь просто так дальше и обнимать.

— Могу и не просто, — ответил я и одной рукой заскользил с талии на грудь.

— Так тоже подходит, — потерлась об меня щекой Настенька и продолжила дальше помешивать ложкой жидкое тесто в большой миске.

Вторая моя рука заскользила ниже талии, но её тут же вернули на место, пригрозив: «Так у меня пирожки сгорят!»

— Так ты же ещё только тесто месишь, — я не поддался на провокацию и заскользил рукой обратно.

— Это тесто для оладьев, а пирожки уже пекутся, — в ответ не поддалась на провокацию Настенька и снова вернула мою руку на талию.

— Ладно, — сдался я и принялся «просто» обнимать.

— Что-то ты быстро сдался, — хихикнула Настенька.

«Вот пойми этих девушек! — мысленно возмутился я. — То пирожки, то не подходит, что сдался!»

Вскоре её всё же пришлось отпустить, так как она начала быстро передвигаться по комнате. Меня отправили «помогать» есть свежеиспеченные пирожки с мясом и капустой, а также оладьи со сметаной.

От еды мне окончательно полегчало, и я уже был полностью готов к любым новым «несвершениям», что меня ждут. Если моя роль в этом всём деле сведётся к тому, чтобы накопать земли в живом Священном Лесу и отнести её в сгоревший, а потом торжественно воткнуть в неё палку под язвительные мысленные аплодисменты моего внутреннего «я», то так тому и быть. От себя не убежишь. Я, видимо, просто родился лентяем, и судьба у меня такая «ленивая»…

— Готово! — торжественно заявила Настенька, ставя на стол очередное блюдо с оладьями. — Теперь надо подождать, пока они подостынут, и пойдем в гости. Маренка очень любит оладушки, так что это будет лучший подарок от нас двоих.

— Благодарю, — искренне ответил я, вставая из-за стола, и полез снова обниматься, но на этот раз исключительно из «благодарности». — Чем тебе ещё помочь?

— Можешь продолжить просто обнимать, — невозмутимо ответила Настя и развернулась ко мне спиной, положив мою руку себе на грудь.

— Я смотрю, тебе со мной готовить понравилось? — тихо спросил я.

— Ага.

Больше мои руки никто не останавливал… Но в гости мы всё же где-то через час вышли.