Последний звонок. Том 1

Глава 60 Дима

Я часто мечтал научиться читать мысли. Но сегодня радовался, что не умею. Даже наша «спонтанная телепатия» исчезла. Я стоял у двери и смотрел на затылок Маши, которая сидела на полу, скрестив ноги. А напротив нее, спиной к окну, сидел точно так же Харон. И меньше всего на свете я бы хотел узнать, что чувствует Маша, глядя в глаза убийце своей дочери.

Элеонора, скептически фыркая, сидела на стуле у кухонной ниши. Брик устроился у противоположной стены. К стене мы поставили матрас, Брик подпер его табуреткой, на которую и уселся.

— А что, доски с буковками не будет? — поинтересовалась Элеонора.

Ответил Харон:

— Вы полагаете это смешным?

— А вы полагаете, я должна тут соплями умываться из-за того, что у незнакомого мужика пять лет назад супружница преставилась?

— Нет. Но я надеялся, что вы цените стремление друзей спасти девочку. Видите ли, я не получаю удовольствия от нахождения здесь, и до сих пор не верю в успех предприятия, поэтому мне ничего не стоит уйти…

— Ты не сможешь уйти, — сказал Брик.

Мы все посмотрели на него. Брик смотрел на Харона.

— Простите? — Харон наклонил голову.

— Это вряд ли. Твое поведение недопустимо и непростительно. Но сейчас не об этом. Мой друг Дима обладает навыками каких-то элементарных единоборств, и он ощутимо сильнее тебя физически. Кроме того, ему охотно поможет Элеонора, она тоже умеет драться.

Харон тихо засмеялся, покачал головой:

— Так вот оно что… Вы заманили меня в ловушку? Ах, дети, я ведь предупреждал, что бесполезно…

— Ты меня не так понял, — перебил Брик. — Я не сказал, что тебя будут бить и пытать. Я говорю, что тебе не дадут отсюда выйти до тех пор, пока все не получится. Мы будем сидеть тут столько, сколько потребуется для успешного выполнения миссии. И ты сделаешь все, что я скажу, иначе не простишь себе. Мы это усвоили?

Любой другой человек среагировал бы на тон, на грубые слова. Харон воспринимал информацию.

— Мы это усвоили, — кивнул он и посмотрел на Машу.

— Прекрасно, — развел руками Брик. — Тогда приступим.

Первым делом он потребовал отключить телефоны. Мы с Машей подчинились, учитывая что поставить свои сим-карты он нам так и не дал, хотя вернул: «Дима, ты обещал этому существу, что не вмешаешься. Хочешь появиться на экране его радара? Маша, ты хочешь привести его к Юле?» А вот Элеонора возмутилась:

— Да щас!

— Человеческий дух — это не фрагмент силы Исследователя, — пояснил Брик. — На него воздействуют любые электромагнитные поля, источники сигналов. Не задумывалась, почему так много историй о призраках в заброшенных замках, и так мало — о призраках в колл-центрах?

Элеонора готовилась возразить, не могла заставить себя поступить так, как сказал он.

— Эль, отключи, — попросил я. — Если он иначе не сумеет, всем будет хуже.

Сработало. Услышав просьбу от меня, Элеонора подчинилась, бросив на Брика уничижительный взгляд. Мысленно я вздохнул и перекрестился. Никогда не думал, что манипулировать Элеонорой так легко. Оставалось лишь надеяться, что явление это временное и, как только Эля справится с потрясением, снова станет неуправляемой.

— Отлично, — кивнул Брик, когда Эля продемонстрировала ему экран с гаснущим логотипом производителя. — Теперь вы, уважаемый Павел Аркадьевич. От вас мне потребуется небольшой градус доверия и крохотное усилие.

Харон склонил голову, показав, что внимательно слушает. Он улыбался, будто согласился поиграть с детьми. Может, и не надеялся что-то получить, а попросту развлекался, наблюдая за нашими действиями.

Задребезжал под ударами дождя жестяной отлив снаружи. В комнате сделалось темно, я потянулся к выключателю. «Не надо», — раздался в голове спокойный голос Брика. Я опустил руку и с удивлением обнаружил, что боюсь. Детский суеверный страх перед темнотой наложился на куда более существенный ужас: сейчас сюда придет дух мертвого человека.

— Первое, — сказал Брик, и его спокойный, деловой тон немного меня ободрил. — Я хочу, чтобы вы думали о жене. Не о том, как сильно вы ее любите, я имею в виду объективные воспоминания. Самые яркие — в первую очередь, но сойдут и мелочи. Постарайтесь фильтровать. Ее бурная и искренняя реакция на что-либо, те моменты, когда она не смогла, не успела обдумать действия, притвориться, а просто сказала, сделала, засмеялась, нахмурилась. Это — что-то вроде точек, которыми я постараюсь обозначить ее контур в океане энергии. Совокупность воспоминаний, которые могут отозваться на ваши триггеры, если вы сумеете абстрагироваться от себя. К примеру, вы могли идти с ней по улице и увидеть догорающие остатки космического корабля. Вас это переполнило эмоциями, а она зевнула и попросила мороженого. Это воспоминание не годится, потому что на мороженое отзовется легион душ, а космический корабль увидели только вы. Вы поняли, что от вас требуется? Сумеете создать в голове подборку наиболее ярких ее реакций и прокручивать снова и снова, пока я не скажу остановиться?

Харон пожал плечами — мол, почему бы и нет?

— Второе, — продолжил Брик. — Мне нужен доступ к вашему сознанию, по крайней мере, частичный. Давайте это визуализируем. Представьте себе диаграмму: круг, разделенный на три сектора. Первый сектор — ваша память, ваше подсознание. Туда мне хода нет. Закрасьте его черным. Теперь второй сектор — ваши мысли, ваше сознание. Оно также для меня закрыто. Закрашивайте черным. И, наконец, третий, самый маленький сектор, с воспоминаниями о вашей жене. Лучше даже сегмент, если вы знаете, что это…

— Я учитель математики, — перебил Харон. — Я знаю, что такое сегмент, сектор, хорда и даже могу назвать число Пи до десятого знака после запятой.

— Я могу называть число Пи бесконечно, — ответил Брик.

— Прекрасно, — вздохнула Элеонора. — Теперь они будут мериться, у кого длиннее Пи. Когда уже хоррор?

Я смотрел на затылок Маши, которая в присутствии Харона не проронила ни слова. Она сидела, не шевелясь, все смотрела и смотрела на него, будто кролик на удава. А может, закрыла глаза?

— Да, увлеклись, — признал Брик. — Павел Аркадьевич, вы поняли, что от вас требуется?

— Вполне. Я должен от всего сердца захотеть, чтобы вы увидели у меня в голове яркие воспоминания о… — Он помялся, впервые, кажется, смущенный. — О Наташе.

— Технически, это будут даже не воспоминания, а ваши мысли о воспоминаниях.

— Все равно. Я понял. Начинаем?

— Вы начинайте. Когда я увижу ваши мысли, процесс пойдет. Маша, ты почувствуешь, как теряешь связь с телом. Это нормально, расслабься. Как только ощутишь чье-то присутствие, сразу подумай, что это — твое тело, ты просто предоставляешь его во временное пользование. Поняла?

Маша промолчала. Брик посмотрел на нее, кивнул.

Дождь хлестал. Я смотрел в серый прямоугольник окна и думал о тоненькой фигурке, бредущей под ливнем непонятным маршрутом. Может, дождь приведет ее в чувства? Заставит остановиться и вспомнить, что есть дом, где пусть и не идеально, но тепло и сухо.

Я сам чуть не засмеялся этим мыслям. Нет уж. Какая-нибудь другая девчонка — возможно, но если Юля решилась, то она дойдет до конца. Если логически вычислила, что не хочет жить дальше.

Брик поднял руки, и Элеонора тихонько вскрикнула — в шкафчике рядом с ней зазвенела посуда. Затрясся и сам шкафчик, холодильник задрожал. Вспыхнула и потухла лампочка.

Маша пошевелилась. Ее руки дернулись к голове, но замерли на полпути, медленно опустились. Я обнаружил, что сжимаю за спиной ручку двери, и заставил себя разжать пальцы. Не побегу же, в самом деле.

— Паша? — удивленным и совершенно чужим голосом произнесла Маша.

— Офигеть! — прошептала Эля. Она видела ее лицо, а я не мог заставить себя сделать два шага от двери.

— Что происходит? — Голос «призрака» окреп. Маша закрутила головой. — Кто эти люди?

Харон сидел неподвижно. Лица я не мог различить, ведь окно — единственный слабый источник света — находилось у него за спиной.

— Наташа? — спросил он. — Это ты?

— Почему ты спрашиваешь? — удивилась «Наташа». — И… Почему я жива?

— Так надо, родная, — ласковым, на удивление спокойным голосом отозвался Харон. — Я должен был увидеть тебя еще раз. Ты помнишь, как ухаживала за мной, когда я был ранен? А наш первый танец? Нашу помолвку?

— Я помню, — прошептала «Наташа». Мне показалось, что ее силуэт снова дернулся. — Прости, что я поступила так, что не дождалась. Будь я постарше, все бы сложилось иначе, но…

— Достаточно, Наташа, — прервал ее Харон. — Ты можешь идти, не задерживаю.

Маша обмякла, Брик подался вперед.

— Это что — все? — спросил он.

— Разумеется, — сказал Харон. — Вы смогли прочитать мои мысли, смогли заставить девушку соответствовать им. Я верю в то, что вы на это способны.

— Не понимаю, — пробормотал Брик.

Я закрыл лицо рукой, вздохнул:

— Он думал о Наташе Ростовой, придурок.

— О! — Кажется, Харон улыбнулся. — А вы разбираетесь?

— Я учитель литературы. Могу цитировать отрывок про дуб бесконечно.

Харон был сумасшедшим и, как большинство опасных сумасшедших, он обладал дьявольской хитростью. Представил «воспоминания» литературного персонажа о другом персонаже, но не дал конкретики — ни имен, ни времени, ни места. Я с трудом представлял, что за материал достался Брику. Не слова, не картинки — какие-то чувственные образы, которые он попытался интерпретировать. И поторопился.

Тяжело задышала Маша, приходя в себя. Наклонилась вперед, чуть не упала, но оперлась на руки, будто бы кланяясь Харону.

— Получилось? — спросила она.

— Нет, милая моя, — развел руками Харон. — Очень жаль. Ваш друг показал, что нет ни малейшего смысла продолжать. Если я предоставлю ему настоящие воспоминания, он наскоро состряпает личность, отдаленно напоминающую мою жену, и я, может быть, даже поверю. Если соглашусь продолжать, чего не будет. Поэтому мы можем просто сидеть здесь, улыбаться и ждать, пока свершится то, что должно.

Ударом кулака я включил свет. Выругалась Элеонора, прикрывая глаза. Харон и Маша сидели друг напротив друга, но я на них не смотрел. Я шагнул к Брику.

— Ты можешь ее вызвать, или нет?

Он отвел взгляд, но я схватил его за подбородок и заставил смотреть в глаза.

— Можешь или нет? За тебя я поручился, а ты меня сейчас подставляешь.

Брик ударил меня по руке, глаза сверкнули синим:

— Если клиент говорит, что машина не заводится, ты ведь не сразу меняешь стартер, сначала пытаешься вставить и повернуть ключ?

— Можешь или нет? — Я не позволял втравить себя в дискуссию.

— Уверяю, это совершенно бессмысленно, — скучным голосом произнес Харон. — Как я сказал…

— Как тебе сказали, отсюда ты не выйдешь, пока все не получится, — перебил я. — Найди другой способ проверить. Она может знать что-то такое, чего не знаешь ты. Вот и задай ей такой вопрос. А ты! — Я толкнул Брика в лоб ладонью. — Ты — давай-ка начинай работать. Времени все меньше. Я погашу свет.

— Нет нужды, — остановил меня Брик, когда я шагнул к двери. — И телефоны можете включить. Если хотите, можете даже снять на них ролик о том, что я сейчас сделаю.

Элеонора, успевшая переместиться на пол, к Маше, подняла голову и посмотрела на Брика. Тот выдержал ее взгляд. Меня в нем всегда восхищало это качество — умение смотреть в глаза, признавая ошибки. Как будто с гордостью за приобретенный опыт.

— Уйди, — велел Брик, и Элеонора подчинилась, хотя я готов был поклясться, что Брик не применял никаких воздействий. Просто когда человек занимается тем, на что никто, кроме него, не способен, окружающим приходится слушаться.

Теперь, когда горел свет, на улице, казалось, совсем стемнело. Тьма ломилась в окно, и одинокая лампочка без плафона мешала ей проникнуть сюда.

— Ты. — Брик ткнул пальцем в сторону Харона. — Воспоминания. Настоящие. Ты! — указал пальцем на Машу. — Ни о чем не думай. Вообще. Сосредоточься на дыхании.

Маша кивнула. Харон, пожав плечами, закрыл глаза.

— Если бы я мог объяснить, — бормотал Брик, массируя себе виски, — какой дурью сейчас занимаюсь… Это даже не забивание гвоздей микроскопом. Это все равно что играть в гоночки частицами антиматерии в адронном коллайдере.

— Хватить ныть, работай, — одернула его Эля, но он, кажется, этого и не заметил.

Пальцы на висках остановились, с силой вдавились в кожу. Брик дернулся. Теперь он напоминал марионетку, которую дергает за ниточки невидимый кукловод. Вспоминая метафору кукольного театра, которую он приводил в кабинете психиатра, я живо представил себе нечто огромное, непостижимое — лавкрафтскую тварь, скорчившуюся над Землей. Тварь, которая и была Маленьким Принцем.

За окном сверкнула молния, а в следующую секунду пророкотал гром. Лампочка мигнула.

— Мало, — проскрипел Брик. — Слишком общие воспоминания, на них отзываются миллиарды. Я не требую уникальных воспоминаний, но уникальную их комбинацию… Вот! Это другое дело.

Со следующей вспышкой лампочка погасла. А над нашими головами громыхнул удар такой мощи, что мы с Элеонорой подпрыгнули. Остальные, кажется, вовсе ничего не заметили. Будто вершины треугольника, они неподвижно сидели, связанные невидимыми нитями, которые с каждой секундой становились крепче. Маша, Брик и Харон.