Последний звонок. Том 1

Глава 41 Дима

Родной автосервис встретил нас печальной тишиной. Перед входом в бокс на лавочке сидел в одиночестве старый Николаич и курил папиросу. Я высунулся в окно, поздоровался и спросил:

— Вася работает?

— Он там один и есть, — махнул рукой Николаич. Узнал меня или нет — сказать невозможно.

Николаича взяли как раз в то время, когда я разыскал Жанну и стал проводить вечера и ночи с ней, а не в котельной автосервиса. Старик топил, сторожил, чинил дверь сортира и вообще без дела сидел редко — разве что когда напивался. Но и тогда он продолжал топить и сторожить, а это и был тот минимум, которого от него требовала жизнь.

— Ждите здесь. — Поставив машину у загона с бешено лающими собаками, я заглушил движок.

— Я с тобой! — тут же засуетилась Маша и, ступив на больную ногу, вскрикнула. Брик в ответ на это представление покачал головой:

— Нет. С ним пойду я. Сиди спокойно, не тревожь связки.

Выйдя из машины, мы двинулись к боксам, старательно выбирая сухие островки на раскисшей, растерзанной покрышками земле.

— Вернулся, что ль? — каркнул Николаич, когда мы к нему приблизились. — Тут почти все ушли, лучшей жизни искать.

— А что такое? — остановился я.

— Да, вниз по дороге мастерскую открыли. Вот все туды и едуть…

— Беда, — вздохнул я. — Вот действительно, где счастлив был, туда не возвращайся.

— Ась? — переспросил старик. Но я только рукой махнул. Брик толкнул дверь и исчез в полутьме автосервиса, я последовал за ним.

Автосервис начинается с запаха. Маслянисто-металлический, с примесью сигаретного дыма. Реакция на этот запах многое могла сказать о посетителе. Если человек в нем как рыба в воде — значит, свой, хороший. Если непроизвольно морщится — а то и вовсе демонстративно прикрывает нос — будут проблемы. Некоторые, впрочем, даже зайти не удосуживались — передавали ключи, стоя снаружи, и там же забирали. С этими проблем не возникало, как правило, но если возникали…

Проходя мимо застывшей на подъемнике «Мазды», лавируя среди верстаков, нагромождений покрышек, до боли знакомых компрессоров, сварочных аппаратов и прочего добра, я отчего-то взялся представлять, кто и как бы себя вел здесь. Маша, зайдя, поморщилась бы, но из вежливости ничего не сказала. Жанна точно осталась бы снаружи. Она всегда четко проводила границу между работой и личной жизнью, возможно, не без оснований считая, что смешивать эти два начала — дело последнее. А вот Элеонора пинком открыла бы дверь, ворвалась внутрь и начала бы сходу рассказывать, как правильно крутить гайку — дымя сигаретой и матерясь. Минуты бы не прошло, а никто бы не сомневался, что она тут с момента основания работает, да к тому же руководит.

— То есть, с Машей ты вечно будешь стыдиться того, кто ты есть, — задумчиво изрек Брик, — Элеонора своя в доску, но «с друзьями не спят», а для того, чтобы быть с Жанной, надо выйти из привычной среды и показать, кто ты вне этой среды. Теперь начинаю понимать, да… Сферическая любовь в вакууме.

— Не вздумай делать так с Васей, — сказал я.

— Да брось. Предостережение излишне, я понимаю, что вокруг — мир людей. Но я очень рад, что тебя перестали раздражать экскурсы в твое сознание.

— Старые привычки возвращаются. Что с тобой поделаешь.

В дальнем конце бокса, огромного и такого пустого сейчас — раньше-то здесь не меньше четырех-пяти автомобилей чинились одновременно — приоткрылась неприметная дверь, ведущая в раздевалку-кухню-столовую-курилку, которую мы всегда именовали просто «комнатой». Навстречу нам, дожевывая, судя по запаху, остатки лапши быстрого приготовления, вышел живой и здоровый Вася. Человек, по милости которого я изначально в этом сервисе прижился и стал зарабатывать какие-никакие деньги.

Он, узнав меня, тут же растянул губы в улыбке, и я на эту улыбку ответил, но в голове мелькнула мысль, что ему за сорок. И у него-то нет возможности взять и уйти, уехать в маленький городок преподавать. Он навеки привязан к этой мастерской, или к любой другой, куда забросит жизнь. Раньше я видел в нем живого и разностороннего человека, теперь же разглядел пустоту. Однажды он и сам поймет это. Быть может, когда однажды, за сигаретой, будет заливать какому-нибудь новичку, что его звали в «Тойоту-крепость», где обещали быстрый взлет до менеджера по работе с клиентами, он оборвет себя на полуслове и оглядится. И поймет, что в жизни не осталось ничего, кроме полутемной мастерской, тяжелой работы и этих вот баек, одинаковых у всех и каждого. На всю оставшуюся жизнь.

Почему я не ощущал себя таким же? Из-за призрачной возможности метаться между двумя мирами: преподавания и ремонта автомобилей? Или это ощущение проявится с годами?

— Димон! — Вася стиснул мне руку, ударил по плечу и смерил Брика настороженным взглядом. — Ну чего? Как там оно, детишек-то учить?

— А, — махнул я рукой, выражая должную степень презрения к любой работе, кроме той, что истинно достойна настоящего мужчины.

— Старшеклассницы-то глазки строят? — подмигнул Вася.

— Угу. Так строят, что не устоять… Сами-то как тут? Николаич говорит, задница совсем?

Брик, поняв, что нескольких минут светской беседы не избежать, отошел в сторону, пока Вася, плюясь и матерясь, рассказывал про новый сервис, отработавший всех клиентов. Эти негодяи вложили в раскрутку бешеные деньги, всю дорогу уставили рекламными щитами, ввели какую-то неправедную систему бонусов и карточек со скидками. В общем, вели дела не так, как полагается, и явно напрашивались на то, чтобы сжечь им ночью бокс.

Когда Вася вполголоса высказал последнее предположение, у меня за спиной что-то оглушительно грохнуло. Я обернулся. Заложив руки за спину, Брик с непередаваемой скорбью смотрел на лежащий на полу разводной ключ.

— Ой. Простите, пожалуйста, мою неловкость.

— Да лан, — растерялся Вася и спросил полушепотом, кивнув на Брика: — А это кто?

— Отец одной моей ученицы. Борис Вадимович. Девочка пропала, ищем. Вот потому мы и здесь. — Я достал из кармана листок бумаги, показал Васе. — Номер машины человека, который ее похитил. У тебя же вроде были знакомые люди, которые…

— Димон, — перебил Вася, с сомнением глядя на листок, — ты лучше в ментовку иди, серьезно. Те люди, конечно, вопрос решат, но это тебе в такие деньги встанет… Это тебе не дон Корлеоне. Хотя, если гражданин башляет… — Тут он опять посмотрел на Брика.

— Ты не так понял. — Я настойчиво протягивал ему бумажку. — Мне просто узнать имя владельца и адрес. Дальше сами. К ментам — не вариант. Там сложно все…

Вася не двинулся с места, но как будто бы стал дальше. Руку за бумажкой он так и не протянул.

— И че оно тебе даст? Ну вылезет там — какой-нибудь Иван Петров, из Абакана, с улицы Задрючинской. Кто тут по прописке-то живет? Сам знаешь, треть Красноярска понаехавших, сегодня здесь, а завтра там. Говорю, лучше к ментам…

— Вася, — перебил я. — Ты в глаза мне посмотри. Что не так? Ты не можешь помочь, или не хочешь помочь?

— Просто они мне скажут то же самое, — ответил Вася, мельком взглянув мне в глаза. — Это ж не в «Гугле» спросить, блин. Там тоже люди. И…

— И когда мы найдем этого человека, разрежем на части, и неумело закопаем, нас арестуют и начнут пытать, — продолжил Брик. — Мы расскажем, откуда узнали адрес, они выйдут на тебя. С тебя — на твоих «людей». Те как-нибудь отвертятся, а тебя, когда все мало-мальски уляжется, просто убьют. Вот о чем ты хочешь сказать, но почему-то стесняешься.

— Вась, ты охренел? — возмутился я. — По-твоему, я что, полный дебил? Буду тебя вот так подставлять?

— А что ты с ним сделаешь, а? — с вызовом спросил Вася.

Я молчал. Что я сделаю с Хароном? Понятия не имею. Он ведь не тот человек, которому достаточно врезать под дых, чтобы он заскулил и выполнил три желания. Что если Юля не с ним? Что если он просто завел механизм и теперь спокойно наслаждается, наблюдая, как вертятся шестеренки?

— Да это просто гребаный мажор, — сказал Брик и демонстративно сплюнул в бочку с мусором. — Мальчишка на папиной тачке. Запудрил девчонке мозги, она к нему и сбежала, романтики искать. Потом всю романтику домой в подоле принесет.

На слове «мажор» что-то в лице Васи изменилось в лучшую сторону. Он посмотрел на бумажку задумчиво.

— Мне б с папкой его с глазу на глаз побеседовать, — продолжал сочинять Брик, для пущей выразительности прижав ладонь к сердцу. — Тот, вроде, мужик нормальный должен быть. Пусть сам с сыном разбирается. Либо чтоб ремнем по жопе и в угол, либо пускай женится. А вся эта беготня из дома с отключением телефонов — не дело. А ну как я правда бы ментам сообщил?

Я никогда не подозревал в Брике актерских способностей, но сейчас он убедил даже меня. Ярко представилось, что где-то есть дом, приютивший самую обычную семью из глуповатой влюбчивой девчонки, ее строгого, но справедливого отца. Наверное, мать тоже есть. Сидит дома, вся в истерике, звонит подругам и рыдает.

— Малолетки, — сказал Вася, взяв, наконец, бумажку. — Вот, слава богу, что у меня детей нет. Такая головная боль.

— И не говори, — вздохнул Брик. — Жду не дождусь, когда дочери восемнадцать стукнет. Тогда пусть хоть чего делает, я замки поменяю и дуре своей накажу, чтоб открывать не вздумала. То одно, то другое, то теперь вот так… А я тут с работы отпрашиваюсь, ношусь, как идиот. Это спасибо еще Дмитрий Владимирович помогает, я-то сам безлошадный.

Брик расчетливо бросал семена в плодородные участки почвы. Вася не любил мажоров, которым все досталось без труда. Презирал глупых девчонок, убегающих из дома в поисках романтики (хотя сам, помнится, неоднократно им эту романтику обеспечивал, в рамках закона). Знал, что отпроситься с работы — значит потерять деньги, что смертный грех.

— Подождите, сейчас звякну Морозу. — С этими словами Вася скрылся в «комнате».

Брик взглядом поднял разводной ключ, и тот, описав в воздухе дугу, вернулся на верстак. Посмотрев на меня, Брик пожал плечами:

— Ну извини. Если бы я «не вздумал делать так с Васей», он бы тебя отшил. Заметь, я не менял его сознание, но действовал так, чтобы он изменил отношение к вопросу самостоятельно. Все как ты любишь. Ну скажи, разве я не молодец?

— Молодец, — невесело усмехнулся я.

— Разве я не заслужил сигарету?

Я протянул ему пачку. Прикурив, Брик деликатно отвернулся, оставив меня наедине с тяжелыми мыслями. Да, мы сейчас, наверное, получим результат. Но Вася, тот самый Вася, который год назад был готов ради меня броситься на амбразуру вражеского дзота, исчез. До этого мига он продолжал жить у меня в голове, и жил бы долгие годы, может, всю мою жизнь. А теперь на его месте черный силуэт, провал в ничто.

Я посмотрел на экран телефона. Шестой час. Какой длинный день… И ни одного пропущенного вызова, ни одного сообщения. В воображении возник бесконечно длинный и печальный поезд, уносящий от меня в туманное прошлое и Васю, и Жанну, и вообще всех, кроме Брика и Маши, которые, стечением обстоятельств, оказались рядом.

— Сосредоточься на деле, — посоветовал Брик, стоя ко мне спиной. — Ты пытаешься усидеть на трех стульях одновременно. Но в конкретный момент ты можешь быть только одним человеком. И сейчас ты — не друг и не муж. Ты — отец Юли и ее учитель. Сосредоточься на этом и сделай все возможное, раз таков твой выбор. А потом купишь букет роз, бутылку дорогого вина, наденешь лучший костюм и приедешь к Васе налаживать отношения.

Врезать ему по затылку разводным ключом я не успел — открылась дверь, и в бокс вернулся Вася.

— Ну как? — Мы с Бриком подошли к нему, пытливо уставившись на бумажку, на которой не появилось ни одной новой строчки.

— Все нормуль, — заверил Вася. — Завтра с утра отзвонятся.

У меня разжались пальцы, и разводной ключ вновь с грохотом брякнулся на бетонный пол.

— Как — «завтра»?

— Ну, я так понял, у них мент прикормленный, но сегодня не его смена. Завтра придет, глянет и отчитается.

— А нельзя ли, — заговорил Брик, — позвонить этому менту и сказать, чтобы срочно бежал на работу, глянул и отчитался?

— Ну щас, я буду Морозу указывать, как дела делать! — всплеснул руками Вася. — Сказал, что дело спешное, он меня услышал, обещал завтра результат. Че ты паришься, Димон? Отдохните, поспите, а утром я тебя наберу. Вы, вон, оба — будто сутки вагоны разгружали.

«Это ты еще Машу не видел», — подумал я, но не сказал. Добавлять в уравнение Машу, которую Вася, к тому же, немного знал, было верхом неблагоразумия.

— Ну ладно, давайте, мне работать надо. — Вася поднял разводной ключ и, не глядя на нас, пошел к подъемнику. Я шагнул следом:

— Нам остановиться негде.

— Ну, в гостиницу какую-нибудь заедьте, дешевые есть, — проворчал Вася, не оборачиваясь. Он стоял под «Маздой» и зачем-то щупал карданный вал.

— Денег нет, — не сдавался я.

Вася молчал, поглощенный карданом.

— Открой ворота, — попросил я. — Загоню машину, тут поспим ночь.

Злополучный ключ упал в третий раз. Вася посмотрел на меня, как на изнывшегося ребенка. Коротко вздохнул и потянул из кармана телефон.