Последний звонок. Том 1

Глава 37 Жанна

— Подождите. — Элю и директрису я догнала, запыхавшись, когда они утрамбовывались в машину. — Я с вами. — Дернула заднюю дверь и уселась позади Элеоноры.

— Ты не нужна, — объявила директриса, — выйди.

— Давайте, я сама решу, кому нужна? — Я захлопнула дверь. — Это не ваша машина.

— Делай, что говорит Инна Валерьевна, — отчеканила из-за руля Элеонора. — Выходи.

— И не подумаю.

Если до сих пор мне до смерти хотелось остаться одной — и пусть хоть весь мир звездой накроется — то сейчас пришло твердое понимание, что этих двоих оставлять нельзя. Эля — натура эмоциональная. Она сколько угодно может на меня ругаться, но командовать, да еще в таком тоне, не рискнет. Знает, какой я становлюсь доброй и ласковой, когда мной командовать пытаются.

— Выходи. — Директриса обернулась.

Я вздрогнула. И как раньше-то не заметила?! У нее ведь абсолютно пустой взгляд. Пустой и равнодушный. Она будто не со мной говорит. И вообще не с человеком.

— Не выйду. — Я накрепко вцепилась в подголовник.

В голове замелькали давние наставления Димы — куда следует бить, если на улице кто-то навязчиво соберется со мной познакомиться. Ни один из приемов не подходил — та ситуация предполагала, что противник будет стоять напротив меня, а не сидеть спереди, отделенный пассажирским креслом.

На сиденье рядом я увидела растрепанную куклу — подделку-Барби, в журнальных киосках таких продают. Даша — Элеонорина дочка — славилась умением выпрашивать «Барби» у родителей, их знакомых и родственников, а также родственников знакомых и знакомых родственников. Перспективная девочка, вся в мать. Стоит ли говорить, что кукол она называла исключительно «Жаннами». Дешевенькая кукла — так себе оружие, конечно. Но за неимением лучшего… Я взяла «Жанну», направив длинные пластиковые ноги на директрису.

— Не выйду.

Пустой взгляд оглядел куклу. Вернулся ко мне.

— Закрыл, — снова неизвестно кому пожаловалась директриса. — Ничего не могу сделать.

— И не надо ничего делать. Вы ведь домой собирались? Вот и езжайте домой.

Поизучав меня какое-то время, директриса отвернулась.

— Поехали. Она не так мешает.

Элеонора молча тронулась. А я на всякий случай перехватила куклу покрепче. Не сводя глаз с двух застывших фигур на передних креслах, вытащила из сумки телефон и набрала Диму. В ссоре мы или нет, а сообщить о странном поведении Элеоноры надо. Димка наверняка знает больше, чем я.

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», — сообщили мне.

Совсем хорошо. Вот же гад… Я тут, может, умираю? Или Костик заболел? Или к нам явились коллекторы — из всех банков, где кредиты брали, разом?

Нет, я понимаю. Старая любовь не ржавеет, и все такое. Но, блин, какая ж ты сволочь, Димочка! Даже зареветь захотелось от обиды.

Я отвернулась, делая вид, что смотрю в окно. Сложно сказать, сколько прошло времени, прежде чем посмотрела в окно по-настоящему — понимая, куда смотрю. Мы проехали кольцевой перекресток, но не прямо — прямая дорога вела в город — а повернули налево.

— А зачем это мы из поселка выехали?!

Застывшие впереди фигуры молчали. Элеонора давила на газ, директриса смотрела перед собой.

— Я что, со столбами разговариваю? — Я дернула Элеонору за волосы. — Эля, приди в себя! Останови машину! Куда мы едем?

— Мы едем к знакомым Инны Валерьевны, — равнодушно сообщила Элеонора. — Не трогай волосы. Отвлекаешь от дороги.

В зеркале заднего вида я увидела ее лицо — и отпрянула. От пустого, как у директрисы, взгляда. Инна Валерьевна на меня тоже не реагировала, по-прежнему смотрела перед собой. Какие, к черту, «знакомые»? Где?! Мы за городом. Что там дальше — Ачинск? Красноярск?..

Скорость — больше ста. Из машины я не выскочу… Да я и не собираюсь выскакивать, не бросать же Элеонору. Черт ее знает, что с ней творится, но так это оставлять нельзя.

По башке долбануть эту тварь — и то нечем. Из рычагов воздействия — одна поддельная Барби…

«Угадай, как ее зовут!»

«Не буду, не смешно уже».

«Ну, те-еть Жанн! Ну, угадай!»

«Даша?»

«Нет!»

«Элеонора?»

«Нет!»

«Зинаида Яковлевна из второго подъезда?»

Дашка хохочет. Зинаиду Яковлевну из второго подъезда все дети обожают. Она их ласково зовет «поганцы сопливые», они ее — «Зина Яга»…

— Эля. — Я снова потянула подругу за волосы. — А кто Дашку-то из садика забирать будет?

Элеонора дернулась. Машина вильнула, дернувшись вместе с ней, я ухватилась за ручку над дверцей.

— Сегодня вторник, у Дашки рисование! Ты забыла, что ли?

— Не… разговаривай… с ней. — Директриса будто с трудом, повернула голову ко мне.

Я увидела то, о чем Дима писал в книжке, и о чем никогда не рассказывал. Пустые, будто замазанные чем-то, глаза. Нечеловеческие. Мертвые.

Странно, но я не испугалась. Я, кажется, даже обрадовалась — все встало на места.

— Элька! — Я схватила подругу за волосы, заколотила о подголовник. — Жми на тормоз! Ты сейчас — не ты! Выбирайся, срочно! Думай о Дашке! О муже! О ком хочешь думай, только приди в себя! Тормози!

Машина подпрыгнула, резко остановившись, снова тронулась — Эля давила то газ, то тормоз. Директрису и меня подкидывало, будто картофелины в пустом ведре. Слава богу, машин на трассе не было.

— Тормози!!!

Еще дважды судорожно дернувшись, мы остановились. Эля потянула ручник, включила «аварийку» и взялась за ручку двери.

— Стой, — проскрипело то, что минуту назад было Инной Валерьевной.

— И обоссаться прямо тут? — Уфф, очухалась! Вот это точно — Элеонора.

Элька вышла, я выскочила следом.

— Как ты?!

— Нормально. — Элеонора тяжело дышала. Обошла машину, взялась за крышку багажника. Подергала. — Слышь, ты! — прокричала вылезающей из машины директрисе. — Помоги багажник открыть.

— Зачем?

Это существо, чем бы оно ни было, притворяться человеком уже не пыталось. Изображать на лице эмоции не пробовало и за походкой не следило. Топало, тяжело поднимая ноги — будто робот-трансформер из кино.

— У меня там унитаз, — объяснила Элеонора. — В туалет мне надо, ферштейен? А багажник заклинило — как два года назад урод какой-то в задницу приехал, с тех пор и маюсь. — Она выразительно посмотрела на меня: не приближайся. Я замерла на месте.

Директриса сообщение об унитазе в багажнике восприняла как должное. Молча подошла и взялась вместе с Элей за крышку.

— Дергай, — приказала Эля.

Директриса дернула. Багажник открылся. Я успела подумать, что не удивлюсь, если там действительно, в числе прочего, унитаз валяется — бардак в машине феерический.

— Ай, спасибо! — Эля нырнула в багажник.

Вынырнула и широко размахнулась.

Директриса, качнувшись, повалилась вперед, а Элеонора опустила руку с баллонным ключом.

— Ты с ума сошла?! — Я подбежала к ней.

Мимо проехала машина.

— Хорошо, что эта тварь в багажник упала, — задумчиво проговорила Элеонора. — Если б на асфальте валялась, сто пудов кто-нибудь остановился бы. Это их, когда надо — не дозовешься, а когда на фиг не нужны, так и липнут… Куда ее, в канаву? Как думаешь?

— Думаю, что голову твою не до конца отпустило. — Тело директрисы в багажнике завалилось на бок. Лицо с закрытыми глазами зловещим не выглядело — обыкновенная тетка. Только помятая малость. — Полицию вызвать надо! И «скорую».

— Чтобы нас с тобой в обезьянник законопатили? Как-то я не стремлюсь с бомжами ночевать.

— Мы объясним, что случилось.

— Да? — Элька прищурилась. — Ну давай, объясни. Представь, что я полицейский.

— Мы остановились, потому что эта женщина… ммм… лежала на дороге.

— А к тебе домой «эта женщина» не приходила случайно? За полчаса до того, как на дорогу легла? У тебя там целый подъезд свидетелей, если что.

Я замолчала.

— Дурака не валяй, — жестко проговорила Элеонора. — Бери ее за ноги, пока никого нет.