Последний звонок. Том 1

Глава 15

Я вышел в коридор, сжимая телефон в руке, и, оказавшись в одиночестве, набрал номер.

— Слушаю тебя, — отозвался Брик.

— Я говорил с Юлей.

— Так. — Я прямо видел, как он напрягается, как взгляд фокусируется на невидимой точке в пространстве. — И?

— Когда ты хочешь с ней встретиться?

Пока он молчал, я слышал в трубке то, чего слышать не хотел — звук проезжающих машин. Хотя, что ж ему теперь, безвылазно сидеть дома, потому что я нервничаю?

— Ты где? — спросил я, стараясь, чтобы вопрос прозвучал непринужденно.

— Решил сэкономить тебе бензин и самостоятельно доехать до психиатра. Просто доехал, ничего не делаю, гуляю неподалеку. Подъезжай, если освободился, тут и обсудим, когда и как меня лучше презентовать.

Жанне я решил не звонить и домой не заезжать. Как это прозвучит: «Дорогая, я твердо решил больше не растрачивать жизнь на тех, кому ничего не должен, поэтому сейчас с Бриком съезжу к психиатру, а потом мы подумаем, как познакомить его с Юлей»? Нет уж. Обойдемся без бредовых промежуточных отчетов.

Небо все еще ясное, солнце нешуточно припекало, и в воздухе появился неповторимый запах приближающегося лета. Впервые за многие годы я вновь ощутил то волшебное школьное чувство: «Вот-вот все закончится, и впереди целое лето свободы!» От этой мысли сбилось дыхание, голова начала кружиться. Подумать только, неужели я до такой степени устал?

Въехав в соседний поселок, остановился у первого же павильона. Продавщица — из тех девушек, что, кажется, родились, чтобы быть продавщицами в заштатных магазинчиках: пустой взгляд, круглое лицо, рот заранее приоткрытый, чтобы орать, челюсти двигаются, терзая жвачку, — бросила на меня беглый взгляд и снова погрузилась в переписку на телефоне.

— Доброго дня, — улыбнулся я. — У вас есть аппарат для продажи души?

Произошедшее дальше иначе как чудом не назовешь: ни вопросов, ни дерганий. Девушка поставила на прилавок терминал для безналичного расчета. Я подошел к холодильнику, тут же раздался писк — дверца разблокирована. Вернулся к прилавку, держа литровую бутылку колы.

— Шестьдесят рублей, — вальяжным «жвачечным» голосом произнесла девушка.

— Еще «Винстон» синий.

— Сто восемьдесят.

Я достал карточку. В тот миг, когда в кармане завибрировал телефон, принявший смс с отчетом, я как будто подвел черту: вот и все, душа успешно продана.

На улице, присев на капот, отпил газировки, закурил. Постепенно прошла эйфория, мир перестал кружиться, и все встало на свои места. Все, кроме, пожалуй, Маши. Думать о ней мне все еще больно. Если бы мы жили в сказке, то Брик успешно очаровал бы ее и женился. Но он ведь не бросит Катю. Если бросит, то я его в канализационный люк брошу, и он это прекрасно знает.

Но хватит, хватит жить за других людей! Хватит страдать ерундой. Теперь, когда душа продана, многое стало проще и понятнее. Я достал телефон, набрал Элеонору.

— Ты уволена, — сказал, едва заслышав ее голос.

— Охренительное «здравствуйте», — раздалось спустя пару секунд. — Откуда гонишь-то? Из жизни?

— Из жизни, только не из моей. Я про Машу. Хватит.

— О. Очнулся? Не иначе как сосной по голове получил. Поздравляю, душевно рада! Все нормально?

— А что может быть не нормально?

— Ну, не знаю… Вдруг ты, например, на меня обиделся, решил, что я шкура продажная, и вообще сейчас в черный список добавишь.

Несмотря на привычную ироничность, в голосе Эли я слышал настоящее беспокойство.

— Да брось, — улыбнулся я. — Ты же знаешь, что я тебя люблю.

— Вот это разговор, — приободрилась она. — Тоже тебя обожаю, чмоки-чмоки, секс в пятницу, не забывай!

Прежде чем она отключилась, я успел расслышать недоуменное квохтание мужа Элеоноры. Смеясь, добил сигарету. Да уж, вот у кого семейная жизнь — веселее не придумаешь. Должно быть, этот дядька очень любит Элеонору, раз до сих пор не убил.

Брик обнаружился через дорогу от здания с кабинетом психиатра. Стоял под деревом, как замечтавшийся пастушок. Поставив машину, я пошел к нему и чем ближе подходил, тем отчетливей видел, что лицо у него отнюдь не мечтательное. Осунувшееся, похудевшее — это всего-то за одну ночь. Глаза красные, под глазами — круги. Обычно человек в таком состоянии зевает, но Брик сосредоточен.

Я остановился в трех шагах, посмотрел на его левую руку.

— Это-то тебе зачем?

Брик вздрогнул, взгляд сфокусировался на мне. Секундное колебание, потом он поднял руку с зажатым между пальцев серебристым спиннером. Я кивнул, и Брик тут же начал его раскручивать.

— Помогает сосредоточиться, — сказал он.

— Что-то тут не так. Все заливают, что им помогает расслабиться.

Брик улыбнулся:

— Это не для меня. Для Бориса. Он изо всех сил рвется наружу, вытесняет меня, ограничивает в возможностях. Кроме того, норовит подключиться к каналам восприятия. А мы оба знаем, что есть информация, которой ему знать не нужно — про Юлю, например. А про этот прием, — он снова поднял вертящийся спиннер, — я прочитал сегодня утром. Дай психу что-нибудь такое вертеть в руке, и он станет спокойным и управляемым. Борис наслаждается цикличным процессом и иллюзией контроля ситуации. А я разделяю и властвую.

Подумав, я нашел это логичным. Но менторский тон Брика заставил поморщиться:

— Не надо называть его психом. Женщину убил ты, а в дурдом он попал именно из-за этого.

— Убил — я, — легко согласился Брик. — Но с ума из-за этого сошел — он. Идем?

Он отлепился от дерева, и мы двинулись к белому одноэтажному зданию. Как много раз до этого.

— Юля отправляет сообщения на телефон силой мысли, — сказал я. — Как по-твоему, это нормально?

— Не уверен, — откликнулся Брик. — А номер какой?

— «Юля».

— Совсем не нормально. Если я правильно понимаю, она при этом проникает в сеть мобильного оператора, эмулирует регистрацию короткого номера, осуществляет отправку сообщения… Во-первых, это, по сути, кража, а во-вторых, неизвестно, как себя поведет система после. Возможны сбои. Возможно, под подозрение попадешь ты, если она не убрала следы отправки. Но сам факт того, что она на это способна, вызывает мое уважение.

Я, будто споткнувшись, замер у двери. Брик тоже остановился, посмотрел мне в лицо и покачал головой:

— Не надо называть мою дочь «мелкой сучкой». Это грубо.

— Ты что, — спохватился я, — теперь читаешь мысли?

— Нет. У тебя губы шевельнулись. А я наблюдателен и склонен к аналитике. Да, вполне возможно, что та история с зарплатными картами — ее работа. Но она — подросток, и ей простительна некоторая жестокость и импульсивность. Все-таки заметь: она не сняла деньги с твоей карты, а наоборот…

— И что, я должен ей «спасибо» сказать? Да меня чуть не посадили!

— На меня-то чего кричишь? — Брик флегматично пожал плечами. — Я не меньше твоего осуждаю такие методы. Видимо, ты чем-то ее расстроил. Вспомни.

Пара глубоких вдохов, и мне удалось победить злость пополам с возмущением. Я потянул тугую дверь, уныло визжащую ржавой пружиной.

— Постарайся обучить свою дочь хорошим манерам.

— Приложу усилия, — пообещал Брик.

Он проскользнул внутрь, толкнул следующую дверь, и мы оказались в душно-прохладном помещении. Брик уверенно шагал к кабинету врача. Я успел бросить взгляд на стул, где вчера после укола сидел, пуская слюни, Боря. Он ведь и сегодня должен быть почти таким же. А не вышагивать, будто хозяин мира, небрежно раскручивая спиннер.