Последний звонок. Том 1

Глава 24

Начался прекрасный вечер. Жанна демонстративно позвонила моей маме и сообщила, что сегодня мы опять не заберем Костика, потому что у нас гость. Брик, слава всем богам, молчал. Иногда мне даже казалось, что он в самом деле испытывает смущение, но стоило взглянуть на его лицо, чтобы убедиться: плевать он хотел на все смущения мира. Маленький Принц думал.

После обеда, больше напоминающего поминки, он вытребовал у меня ноутбук и сигарету. Курить мы вышли на балкон.

— Зачем тебе сигарета? — спросил я.

— Никотин — интересный наркотик, — ответил Брик. — Изменения сознания минимальны, привыкание почти мгновенное, синдром отмены проявляется быстро. Так я контролирую Бориса. Когда я не курю, он мучается от никотиновой «ломки» и особо не мешает. Когда курю — он наслаждается мнимым облегчением и не лезет. Я заменил ему реальную войну на иллюзорную. — Тут он рассмеялся: — Бредово звучит, согласен, но сигарета действительно помогает мне сосредоточиться. Крутить спиннер пальцы устали.

Жанна с книжкой закрылась в комнате Костика — верный признак, что лучше ее не тревожить. Брик вперился в ноутбук, сидя в кухне. Сперва изучил страницу Харона, потом переключился на поисковик, и вскоре я отвернулся, не выдержав лихорадочного мельтешения текстовой информации. Читал Брик мгновенно.

— Говоря про «четыре двадцать», ты имел в виду «группы смерти»? — спросил он, не отрывая взгляда от экрана. — Бред. И по логике, и по сути.

— Может, и бред. Но Юля переписывалась с ним на тему смерти, так? Кстати, можно глянуть переписку?

Он протянул мне Юлин телефон. Содержимое меня озадачило своим отсутствием. Телефон как будто только что купили. Установлен стандартный набор приложений — и все.

— Там черный список, — сказал Брик. — На все номера, кроме матерного.

— Какого? — вздрогнул я.

Брик посмотрел на меня в задумчивости.

— М-м-м… Кроме маминого. Материнского. Машиного. Номера мамы. Не придирайся к словам, ты меня понял!

— Честно сказать — далеко не сразу. Ну ясно, да, чтобы «послание» не сработало от «левого» звонка. А где этот «Телеграм»?

— Нету, — раздраженно ответил Брик. — Я, кажется, сказал — там скрины переписки, самого приложения нет. Загляни в «Галерею».

Я заглянул. Переписка выглядела следующим образом:

— Насколько это похоже на Юлю? — спросил Брик.

Я задумался. На Юлю прочитанное не походило настолько, что об этом казалось смешным говорить.

— Не знаю. Я бы сказал, что она глумится над этим убогим, как только может. А он принимает за чистую монету. Хотя, наверное, думает, что все строго наоборот.

Брик кивнул, но тут же добавил:

— Либо ты ее просто знаешь не так хорошо, как думаешь.

— Я не думаю, что хорошо ее знаю. Знаю только то, что она сочла нужным мне показать. И еще знаю, что все это — маска.

— Под которой запросто может быть вот такое. Неприятно думать плохо о собственной дочери, но она подросток. Я в ее возрасте тоже совершал не самые умные поступки.

От обсуждения поступков я воздержался и перелистнул несколько снимков. Все примерно одно и то же: смерть, безысходность, жизнь — боль, скорей бы умереть… А вот и что-то новенькое.

— Испытания? — переспросил я неизвестно у кого. И неизвестно кто ответил мне голосом Брика:

— Самая бредовая часть переписки. Особенно последнее задание. Держу пари, в детстве этот ребенок не читал о подготовках космонавтов, из которых ни один по итогу не дошел до самоубийства. Что? Что такое? Пресвятые Исследователи, как бы я хотел прочитать твои мысли в этот момент!

Хотел бы я сам в этот момент прочитать свои мысли, но они вдруг разбежались в разные стороны, оставив лишь одну звенящую тишину в голове.

Положив телефон на стол, я посмотрел Брику в глаза:

— Когда я вчера с ней говорил, она молчала. Печатала ответы на компьютере, соврала, что горло болит.

Брик соображал гораздо быстрее меня и даже нашел повод для улыбки:

— Надо же. Умудрилась нарушить все инструкции, не нарушив ни одной. Общалась без помощи голоса, а потом говорила без общения, записывая обращение.

— И это все, что тебя волнует? Она умереть может!

— Ну, с этим пока ничего не поделать, так? — Брик повернулся к компьютеру. — Где она — мы не знаем, никаких следов не видим. Кроме странички этого дурацкого Харона. Так чего ради суетиться? Лично я предпочитаю гордиться интеллектом дочери, это хотя бы поднимает мне настроение, в отличие от беспокойства.

Встав, я заходил по кухне. Остановился за спиной Брика, посмотрел несколько секунд на мельтешащие строки текста на экране.

— А войти в его профиль ты не можешь? Если уж Юля силой мысли грабит банковские карты…

— У Юли, видимо, тонкая интуитивная связь с электроникой, — перебил Брик. — У меня такого нет. Чтобы проворачивать такие дела, как она, мне нужно многое усвоить в архитектуре компьютеров и их сетей. Юля с закрытыми глазами бежит по минному полю, и ей везет ставить ноги в миллиметрах от мин. А мне нужен миноискатель и время. Много времени.

— То есть, Юля круче тебя? — уточнил я.

Брик повернулся ко мне. Красные усталые глаза смотрели грустно и соболезнующе.

— Дима… Это смешно. Твои критерии, твоя оценочность — смешны. Перестань пока думать о Юле.

— Как я могу перестать…

— Попробуй подумать о насущном. Я без всякой телепатии ощущаю волны ледяного мрака, исходящие из соседней комнаты. Иди туда и сделай, что должен, только сперва дай мне сигарету.

Словно подтверждая жестом какой-то из своих тезисов, Брик поднял левую руку. Пальцы ее подрагивали, словно пытались нажимать клавиши ноутбука.

— На балконе лежат, — буркнул я и направился в соседнюю комнату.

Брик был прав. Там, несмотря на включенный свет, царила тьма.

Жанна, подняв взгляд от книжки, посмотрела на меня и вновь углубилась в чтение. Или сделала вид. Она лежала на кровати Костика — большой кровати, предназначенной для взрослого человека. Войдя, я прикрыл за собой дверь. Дождался, пока мимо протопает Брик.

— Я…

— Знаю. — Жанна перевернула страницу. — Еще один разик, и все. Так?

— Юля пропала. — Я сел на кровать рядом с Жанной, положил ей на живот ладонь, ощутил, как напряглись и расслабились мышцы. — Мы заезжали к ней домой. Она оставила матери послание на телефоне, что, мол, не ищи и все такое. И еще там переписка ее с каким-то…

Я рассказал о Хароне, об испытаниях. Жанна слушала, опустив книжку.

— Дура малолетняя, — резюмировала она, когда я замолчал.

— Зачем ты так…

— А то я сама дурой малолетней не была! И из дома не убегала. Ничего, вроде выросла. Хотя в семье тоже далеко не все гладко было.

Я лег рядом, ощущая, что лед между нами расплавился. Жанна отложила книгу в сторону.

— У тебя всегда был я. Ты же знала, что я приду? Все те годы, что мы не виделись, ты знала?

Она покачала головой. Потом — кивнула. Попросила:

— Выключи свет.

Привстав, я щелкнул выключателем. Сумерки наполнили комнату. Шкаф, стоящий у спинки кровати, загораживал умирающий свет солнца. В темноте мне показалось, что Жанна утирает слезы.

— А у Юли никого нет, — продолжал я вполголоса. — Прожить на свете семнадцать лет и не встретить ни единого человека, который бы тебя понял… Кроме психа, одержимого идеей суицида.

Жанна вздохнула, обняла меня.

— Ладно. И что теперь?

— Завтра пойдем на Последний звонок. Вроде как она должна там оставить какое-то еще послание. Может, удастся понять, где ее искать. Мне бы так и так пришлось идти, я заменяю Инну Валерьевну. Она… Крепко не в себе.

Про потустороннюю природу недуга директрисы я предпочел умолчать. Зачем лишний раз тревожить жену?

— Пойдешь со мной? — спросил я.

— На Последний звонок?

— Ага.

— Ты правда хочешь, чтобы я пошла?

— Ну, ты же меня поддержишь? Я никогда еще не толкал торжественные речи. Тем более, этот звонок и для меня последний. По крайней мере, в этой школе.

— Тогда пойду.

Не только голос — Жанна вся как будто изменилась. А я сделал один из столь простых, но драгоценных выводов относительно брака. Как же важно показывать человеку, что он — часть твоей жизни, а не бесполезный придаток.

В дверь тихонько поскребся Брик.

— Дима, — прошептал он с той стороны, — если я вдруг отрублюсь за компьютером — ты меня не буди, все под контролем. Я сам проснусь в семь утра. Просто если ты меня потревожишь, проснуться может он, и не факт, что мне быстро удастся его подавить.

— Да, как скажешь, — отозвался я. А Жанна патетически прикрыла глаза рукой.

— Кошмар, — сказала она. — И это ночует у нас дома!