Последний звонок. Том 1

Глава 46 Жанна

— А ты совсем не изменилась! Все такая же красавица. — Петя, передавая цветы, коснулся моих рук. — Поверить не могу, что Семенов тебя так спокойно в Красноярск отпустил. Я бы охрану приставил, честное слово.

От Пети резко пахло туалетной водой. Волосы на темени начали редеть, то, что осталось, старательно зачесано назад. Терпеть не могу, когда мужики так делают. Ну, начал ты лысеть — так чего тут скрывать-то?

Фигура у Пети тоже изменилась — заматерела, плечи раздались. Под рубашкой угадывались бицепсы — в спортзал, наверное, ходит, сейчас модно здоровый образ жизни вести. Не пьет — не курит наверняка. А взгляд остался тем же приторным, что и был — чем-то похожим на туалетную воду. И как я раньше этого не замечала?

— С хорошими охранниками нынче напряженка, — подмигивая Пете, сообщила Элеонора. — Так и бегаем безохранные, никому-то мы не нужны.

— Ужасно. — Петя взялся за сердце. — Страшно думать, какие мужчины вас окружают.

У меня появилось ощущение, что он читал Элеонорин сценарий. Реплики подавал именно те, что от него ждали.

— Это моя подруга Элеонора, — вклинилась я, — а это Петя.

— Очень приятно. — Петя улыбнулся. За белоснежностью улыбки он тоже явно следил.

Я старательно завертела головой:

— Куда бы цветы поставить?

— Попрошу у коридорной вазу. — Элеонора с готовностью поднялась и вышла.

— Ты — чудо, — с удовольствием разглядывая меня, сообщил Петя. — Знаешь об этом?

— Перестань. — Я не знала, смущаться мне или злиться.

— Не перестану. — Он улыбался. — Я безумно рад тебя видеть!

— Я тоже. — Получилось почти искренне. На меня давно не смотрели с таким восхищением.

— Симпатично тут. — Петя огляделся. — Никогда в подобных гостиницах не бывал, честно говоря. В командировки часто езжу, но мне номер всегда заранее бронируют. В… скажем так, в других отелях.

— Да мы здесь сами случайно оказались, — пожаловалась вернувшаяся Элеонора. В руках она держала стеклянную вазу с тяжелым дном, квадратную в сечении. — Должны были с друзьями в клуб идти, а у них ребенок ветрянку подцепил. Я-то болела, а Жаннка нет. — Она кивнула на меня. — Не дай бог, заразится. Пришлось гостиницу искать.

— Надо было сразу мне позвонить, — попенял Петя.

— Вот, — подхватила Элеонора, — я ей говорила, между прочим! Куда там — уперлась, и ни в какую. У Пети ответственная работа, он наверняка очень занят…

— Жанн. Ну что ты, в самом деле? — Петя покачал головой. — Для тебя я всегда найду время, не сомневайся!

Элеонора наполнила вазу водой, поставила на столик — под телевизором на стене. Расправила розы и «спохватилась»:

— Ох, мне ведь бежать надо! С двоюродной теткой договорилась встретиться. Не заскучаете тут?

— Сделаю все, что в моих силах, — пообещал Петя, снова прикладывая руку к груди.

— Верю, — ухмыльнулась Элеонора. — Силушки-то вам не занимать, похоже.

Петя по-идиотски залыбился. Кажется, правда решил, что его похвалили — нормальная реакция для того, кто не знает Элеонору.

— Чао, крошки! — Элеонора подхватила сумку. Сделала мне страшные глаза и удалилась.

— Деликатная у тебя подруга, — с улыбкой глядя на закрывшуюся дверь, заметил Петя.

— Гхх…гммм. — Я аж закашлялась. — Ну да. Деликатная — не то слово. А еще добрая и отзывчивая.

— Я заметил. — Петя улыбнулся. — Сюрприз! — Нырнул рукой в пакет и жестом заправского фокусника извлек бутылку шампанского.

Я почему-то подумала, что вряд ли он впервые так вот «в гости» приходит. Следом появилась коробка конфет — воздушная шняга в кокосовой обсыпке, терпеть их не могу.

— Сюрприз был бы, если б ты собрание сочинений Пушкина принес, — вырвалось у меня.

Петя приподнял бровь:

— Что, прости?

— Ничего. Волнуюсь, вот и болтаю чепуху.

— Я тоже страшно волнуюсь. — Петя тронул меня за плечо, улыбнулся. — Ничего, сейчас пройдет. — Умело, с негромким хлопком открыл шампанское.

Стаканы в номере нашлись — судя по виду, из того же набора, что и ваза. Налитое вино вспенилось и заиграло.

На меня алкоголь действует странно — засыпать начинаю. Дима всегда смеялся, что меня поить — только продукт переводить. Ну и ладно. Вот как возьму, как засну тут прямо в кресле…

— За неожиданную встречу. Побольше бы таких. — Петя поднял стакан.

— За встречу… Ой. Ты же за рулем? — сообразила я, когда края стаканов соприкоснулись.

— А? Да… Да, ерунда, проветрится.

«До утра проветрится», — это он хотел сказать. Я отпила из стакана. Глядишь, и правда вырублюсь.

— Ну, рассказывай, — потребовал Петя. — Как дела? Как тебе с Семеновым живется? По переписке-то фиг чего поймешь — все в порядке, да все нормально.

— Так рассказывать особо нечего. — Я пожала плечами. — Лучше ты расскажи. У тебя-то жизнь поинтереснее, наверное? — Я постаралась «включить Элеонору» — в момент, когда она к мужу подлизывается. Перед тем, как об очередном штрафе за превышение скорости сообщить. — Работа сложная, ответственная?

Мы с Элеонорой раскопали в сообщениях, что работает Петя начальником ИТ-безопасности. Оберегает великие секреты Мегафона от постороннего вмешательства.

— Да ну, перестань. — Мужики, оказывается, тоже умеют кокетничать. Ну, по крайней мере, Петя умеет. — Что там интересного? Работа как работа… Хотя ответственность, конечно, большая, тут ты права. Пять человек в подчинении.

— Ничего себе! — Я округлила глаза. С шампанским в пустом желудке Элеонора у меня получалась лучше, чем насухую. — Как же ты справляешься?

— Ну, всяко бывает. Устаю иногда ужасно. Иной раз такие ситуации случаются… — Петя говорил дальше, а меня осенило.

Я сделала пару глотков. Может, зря все это время алкоголем пренебрегала?

— Слу-ушай! — Я дождалась паузы в Петиной речи. — А можно будет тебя об одном одолжении попросить?

— Любой каприз, — пообещал Петя. Снова наполнил стаканы, наклонился ко мне. Положил руку на столик — явно рассчитывая, что я сделаю то же самое. — Для тебя — все, что пожелаешь.

— Понимаешь, у мамы тут, в Красноярске, родственница есть. Она пожилая, недавно квартиру разменяла. Новый адрес маме давала, а та потеряла где-то — у них ремонт сейчас, бардак дома ужасный. Два дня тете Вере дозвониться не может, волнуется… Можно как-то по номеру телефона адрес узнать?

Петя деловито подобрался.

— А на кого оформлен номер?

— На тетю Веру… Кажется.

— Реальный адрес — не обещаю, — покачал головой Петя. — Разве что адрес регистрации можно узнать, если телефон оформлен на паспорт твоей родственницы. Но вот узнать по номеру, где она находится — можно.

— Ура! — Я подняла стакан. — Спасибо! Не сомневалась, что ты что-нибудь придумаешь.

— Но это не так просто, — предостерег Петя. — Считай, должностное преступление.

— Ой…

— Но ради тебя я и не такие горы сверну. — Наши стаканы снова звякнули. — Страшно рад тебя видеть.

— Взаимно. — Я отпила шампанского, чувствуя, как потихоньку накрывает Элеонориной бесшабашностью.

А в следующий момент мою руку поймала Петина ладонь. Петя перегнулся через столик, взял меня за руку, коснулся ее губами.

— Сколько же я об этом мечтал, боже мой… — И, видимо для наглядной демонстрации того, как долго мечтал, в руку вцепился намертво. Поцелуи становились все настойчивее.

«Скажи в сотый раз сама себе, что пусть он хоть прямо сейчас Маню жарит…»

Я себе, оказывается, говорила об этом с того момента как Элеонора доложила, что в Красноярск Дима с Машей поехали вместе. А может, даже раньше говорила. С той первой встречи в супермаркете.

Петя целовал руку, увлекаясь все больше. А я вроде и готова была к такому, но все равно растерялась как-то. Выдернуть ладонь с восклицанием в духе оскорбленной невинности: «За кого вы меня принимаете?!» Глупо. Нам давно не по шестнадцать лет.

Зазвать на ночь глядя в гостиницу мужика, который к тебе неровно дышит, и ждать, что будешь с ним до утра детские годы вспоминать — по меньшей мере наивно, тут Элеонора права. Как и в том, что если я сейчас Петю прогоню — фигу получу, а не отслеживание блудного мужа. Это в школе Пете моих прекрасных глаз хватало, а сейчас-то он явно на другие части тела рассчитывает. И надо быть такой дурой, как я, чтобы за веру в людской альтруизм цепляться. Петя — не Димка, бескорыстно помогать не станет. Десяти минут не прошло, а он уже — быка за рога. Точнее, меня за руку…

Блин, да чего я терзаюсь, в конце-то концов? Не я ли три часа назад думала о том, как заберу Костика, уеду и новую жизнь начну? Если Диму старая так не устраивает? Да он со мной, может, мысленно развелся и на Машу поменял! А может, и физически успел поменять — черт его знает. И никакая это даже не измена получится… Из-за кого вся фигня закрутилась, вообще? Кого эта жуткая тварь преследует — меня, что ли? Я Димку сейчас, можно сказать, спасаю, — так о чем тут думать?

Пока я себя уговаривала, Петя встал с кресла. Сел на корточки передо мной, схватил обе руки. Расцеловал. Потянулся за стаканом, передал.

— Нервничаешь, да?

— Немножко. — Я вцепилась в стакан, как в спасательный круг. Отхлебнула. — Я… впервые в такой ситуации.

— Понимаю, как никто. — Петя приложил руку к сердцу. — Веришь — я тоже никогда жене не изменял. Но ты позвонила, и во мне будто перевернулось что-то. Как на крыльях сюда летел, мечтал тебя увидеть. А увидел — напрочь крышу снесло. — Он снова потянул мою руку к губам. — Прости.

Врет, конечно, что жене не изменял… Ну, да какая мне разница? Он ведь мне даже не сказать, чтобы противен. Просто… странно как-то, что ли. Сколько лет ко мне никто, кроме Димы, не прикасался. Я подумала и залпом допила то, что было в стакане. Петя сноровисто налил еще.

— За любовь, не знающую времени и расстояний! — Он взял стакан, поднял меня с кресла. — Ну, на брудершафт?

— Мы с тобой вроде и так на «ты».

— Ну, настолько на «ты» мы еще не были. — Петя уверенно обвил мою руку своей. — Давай, до дна!

Я выпила. Когда к губам прильнули его жадные губы, в голове по-дурацки прокрутилось: куда же стакан-то девать?

А целоваться Петя умел — должно быть, за столько лет было время напрактиковаться. То ли его умение подействовало, то ли мне шампанское в голову ударило, но я поняла, что отвечаю. И что зажатый в руке стакан обниматься не мешает. Ну, почти.

— Пообещай…

— Что? — Рука, скользнувшая мне под водолазку, замерла.

— Что завтра позвонишь и поможешь мою родственницу найти.

— Ох, да не вопрос. — Петя с облегчением выдохнул. Решил, кажется, что я жениться попрошу. — И почему — «позвонишь»? Я планировал до утра остаться. Не такой дурак, чтобы счастье упускать. — Он снова впился в мои губы.

Блин, да гори оно все… Я ухитрилась извернуться, чтобы поставить стакан на столик. Сопротивляться не хотелось. Голова кружилась, показалось, что мне опять шестнадцать лет. Я свободна. Я — кошка, которая гуляет сама по себе. С кем хочу, с тем и целуюсь. Если глаза закрыть, так вообще…

Меня раздевали. Стянули водолазку, теребили застежку джинсов. А потом почему-то перестали раздевать.

Я открыла глаза.

Петя застыл в странной позе — голова запрокинута, руки повисли вдоль тела.

— Все нормально? — вырвалось у меня. Ширинка у Пети бугрилась. Вопроса глупее в такой ситуации не придумать, честное слово.

Петя странно дернулся. Поднял голову — медленно, как будто вместе с ней мешок цемента поднимал. Покачал головой в разные стороны. И уставился на меня. Слишком знакомыми пустыми глазами уставился.

Я завизжала.

Отпрянула, вскочила с ногами на кровать. Схватила водолазку, прикрылась.

— Не надо кричать, — со знакомым, будто душат, сипом проговорил Петя.

Я снова завизжала. Он двинулся ко мне. Я рванула к двери. Он, с неожиданной прытью, наперерез. Дернул за руку, повалил на кровать. Придавил телом — тяжелый, зараза. И не вывернуться никак. Равнодушным, без интонаций, голосом повторил:

— Не надо кричать.

В дверь постучали:

— У вас все в порядке?

Надо же. А я-то думала, они тут и не такие вопли слышали.

— Скажи, что все в порядке, — прохрипел «Петя». — Или Костика убьют.

— Врешь! Ничего ты Костику не сделаешь!

— Ты не можешь этого знать наверняка.

А ведь и верно, не могу. Одно дело — обсуждать с Элеонорой, что ничего эта тварь нашим детям не сделает, а «ты не можешь знать наверняка» — совсем другое…

Я молчала. Тварь сдавила мне руку:

— Ну?

— Все в порядке, — как могла беспечно, откликнулась я, — мы… увлеклись. Простите.

— Вы тоже извините за беспокойство, — пробубнили из-за двери. Мужской голос, не тетки с ресепшена. Охранник, наверное. — Но имейте в виду — в гостинице есть другие постояльцы. Давайте уважать друг друга. — С этими словами мужик удалился.

— Золотые слова, — просипел «Петя». — Давай уважать друг друга. — Хватка ослабла. — Ты хотела найти Диму — ты его найдешь. Наверняка он будет счастлив узнать, чем ты занималась с другим мужчиной.

— Ничем я с тобой не занималась!

— Ты просто не успела. Но была готова — а это равнозначно «занималась».

— Ради него же… — Я замолчала, спохватившись — перед кем оправдываюсь?

— Ты можешь объяснять себе это как хочешь. Суть не изменится. — «Петя» поднялся.

— Не мешает? — не удержалась я. Бугор у него в штанах опадать не спешил.

«Петя» проследил за моим взглядом. Потрогал ширинку. Если бы в кино такое показали, я бы до слез ржала. А сейчас даже нервный смешок не получился.

— Неудобно, — просипел «Петя». — Но проходит. Кажется. — И прежним равнодушным тоном предупредил: — Если попытаешься убежать, я сломаю тебе ноги.

Я вздрогнула. Цепляясь за остатки бравады, пообещала:

— Вот тогда сюда точно полгостиницы примчится.

— Не примчится. Я тебя сначала оглушу. — «Петя» выдернул из вазы цветы, вылил воду прямо на пол. Взвесил вазу в руке. Решил: — Подойдет.

Я молча смотрела, как по полу растекается лужа. Потом натянула водолазку.