Последний звонок. Том 1

Глава 19

Я услышал через дверь звук льющейся воды, потом — шаркающие шаги, бренчание ключей. Маша не сразу попала в замочную скважину. Ключ провернулся три раза, и дверь медленно открылась наружу. Взявшись за нее рукой, я потянул на себя, приготовившись к нырку в прошлое.

«Юля, — напомнил я себе. — Все это ради нее».

Уверенность исчезла, как только я увидел Машу. Выглядела она так, будто ее подняли по тревоге в три часа ночи. Красные глаза, опухшее лицо, блестящее от влаги, мокрые волосы… Она, кажется, успела наспех вымыть голову, готовясь встретить меня. Закуталась в старый халат — благо, он пестрый, не сразу понятно, что его давно пора стирать, — и пытается скрыть дрожь. Молчит. То ли не знает, что сказать, то ли боится, что как только откроет рот, зубы начнут лихорадочно стучать.

Сначала мне было страшно. Потом сделалось жалко ее до такой степени, что я готов был отречься от своей жизни, войти в этот дом и хотя бы попытаться исправить ее жизнь. А потом с пугающей неотвратимостью пришло воспоминание о том дне, когда я ударил ее по лицу. Впервые за долгие годы я не только не испытал угрызений совести, но захотел повторить.

— С праздником, — тихо сказал я, и рука непроизвольно сжалась в кулак.

Маша моргнула, потрясла головой. Из квартиры на меня наплывали волны запаха. Запах чужого жилища — это всегда не очень приятно, пока не привыкнешь. Он как бы говорит тебе: «Ты чужой». Ну а здесь пахло затхлостью, перегаром, по́том. Я представил Юлю, сидящую в этом смраде за уроками, и в глазах потемнело.

— К-к-каким? — пробормотала Маша.

— Да хер его знает, какой ты тут отмечаешь.

Все-таки у нее нашлось, чем меня удивить. Я готов был услышать скулеж о невыносимой жизни, увидеть слезы, истерику. Но в глазах Маши вспыхнула ярость.

— Да пошел ты! — Она дернула дверь на себя. От неожиданности я почти уступил, и тут сверху, перепрыгнув через перила, обрушился Брик.

— Тихо, тихо! — Он вклинился между дверью и косяком. — Здравствуй, Маша. Давай для начала откроем окна, а там видно будет. Хорошо? Хорошо.

— Ты кто такой? — Маша начала кричать. — Ты… Ты?!

Она не просто отступила, она шарахнулась, и Брик свободно вошел внутрь. Я шагнул следом, закрыл за собой дверь, щелкнул задвижкой. Справа — дверь в ванную, слева — вешалка. Маша прижалась к стене между двумя ветровками и медленно сползала вниз. Дрожь, несколько секунд назад пропавшая под волной ярости, начала колотить ее с новой силой.

— Его ты — зачем?..

Она едва шевелила языком. Сейчас либо заснет, либо ее вырвет. Из глубины квартиры слышались звуки открываемых окон, налетал ветерок. Брик на мгновение показался, выходя из кухни, и исчез в комнате, потом — в другой. Оттуда донесся звон бутылок и приглушенное ругательство.

Маша опустилась на пол, с трудом подняла взгляд на меня. А я смотрел на ее колени, выглянувшие из распахнувшегося халата. Странная штука — память. Именно сейчас она стала нашептывать о тех счастливых ночах, что мы проводили в крохотной гостинке, полагая, будто нашли ключ от вечности. Фигура Маши за эти годы не изменилась совершенно.

— З-з-зачем ты привел?.. — попыталась она снова.

Я наклонился, взял ее за плечи.

— Вставай. — Потянул вверх, и она поддалась, как безвольная кукла. — Тошнит?

Помотала головой, попыталась что-то сказать, но тут к дрожи добавились судорожные рыдания.

Брик вышел из комнаты с наполовину пустой бутылкой водки в руках. Заметив, что я обнимаю плачущую Машу, он закрыл рот, готовый изречь что-то глубокомысленное, и прошел в кухню. Оттуда послышалось бульканье выливаемого пойла, потом — шум воды и, наконец, шипение чайника.

И тут что-то изменилось. Я почувствовал, что остался один, и мне сделалось чуть-чуть страшно. Что чувствовала Маша, я не знал, но она перестала плакать и отстранилась от меня, повернула голову к кухне, откуда вышел Брик.

— Маша? — произнес он полушепотом. Ссутуленный, лицо растерянное, удивленное.

Она молча смотрела на него, и в этом взгляде ненависть переплеталась с недоумением. Я держал ее за руку, чтобы не позволить сорваться с места, наброситься на внезапно вырвавшегося из темницы разума Бориса.

— Прости, — сказал он, остановившись в коридорчике на безопасном расстоянии. — Тогда я тоже был виноват. Он дал мне выбор, а я не хотел остановиться, и…

— Боря, — перебил я. — Полагаешь, ей приятно это вспоминать?

Он посмотрел на меня, зрачки расширились, как у наркомана.

— Зачем вы здесь? — Я слышал в его голосе нарастающий ужас. — Что вы ищете?

— Неважно.

— Важно! Он перепуган до смерти, хотя и скрывает. Что вы здесь ищете? Чего вы хотите?

— Боря! — Мгновения паузы хватило мне, чтобы осознать то, в чем я не мог признаться себе всю жизнь. Этот человек никогда не был моим другом. Камнем на шее, способом искупить отчасти иллюзорную вину — да. Но не другом. Моего друга звали Маленьким Принцем. — Просто уйди. Мы знаем, что делаем, все под контролем.

Он хотел возразить, но голова его вдруг дернулась — раз, другой, третий. Снова, как в ЗАГСе вчера, руки взлетели и замерли, повелевая невидимым оркестром.

— Когда я говорю «сидеть», это значит, «сидеть»! — проскрежетал Брик. — Я не думал, что он способен на такое. Что ж, урок на будущее: теперь буду думать.

Из моей груди вырвался вздох облегчения, и Брик посмотрел на меня с улыбкой.

— Соскучился? — Тут же перевел взгляд на Машу. — Извини за безобразную сцену, больше не повторится. Предлагаю выложить карты на стол: ты меня ненавидишь, потому что я уничтожил твою жизнь. Справедливо. Однако я здесь, чтобы вернуть старые долги и решить кое-какие новые проблемы. Пока ты жива и не больна смертельной болезнью, исправить можно очень и очень многое, уверяю. Но прежде всего мне нужна Юля. Моя дочь. Где она? В квартире я ее не нашел.

Вырвавшись из моей руки, Маша замахнулась, но Брик остановил ее жестом.

— Тихо-тихо! — Он шагнул ей навстречу, осторожно взял и опустил поднятую ладонь. — Давай сперва проведем поверхностную детоксикацию, чтобы разговор скорее вошел в конструктивное русло.

Маша, должно быть, изумилась не меньше моего, когда Брик привлек ее к себе и поцеловал. Руки ее безвольно повисли вдоль туловища. Три секунды спустя Брик отстранился и, склонив голову, посмотрел на Машу, будто художник, любующийся делом рук своих.

Маша подняла ладони к лицу, содрогнулась и, оттолкнув меня, метнулась в ванную. Из-за закрывшейся двери послышались звуки безудержной рвоты. Я молча нажал кнопку, видимо, включающую в ванной свет.

— Н-да, — вздохнул Брик. — Сильный удар по мужскому самолюбию. Но чего не сделаешь ради высшей цели.