Последний звонок. Том 1

Глава 32 Дима

С каждым километром на душе делалось тяжелее. Разбитая дорога толком не давала разогнаться — бесконечные повороты, переезды… Наконец, Ачинск остался позади, я выехал на трассу. Двигатель начал набирать обороты.

— Делаешь то же, что и я? — спросил Брик.

Я бросил на него взгляд. На коленях ноутбук, в левой руке — безостановочно вертящийся спиннер.

— Мне с сарказмом ответить?

— Ты сейчас будешь увеличивать скорость, чтобы сконцентрироваться на контроле автомобиля и минимизировать поток не связанных с этим мыслей. Я стараюсь поддерживать одинаковую скорость вращения спиннера, заставляю Бориса считать обороты, чтобы минимизировать всю остальную его осмысленную деятельность. Но. Если я налажаю — придет Борис и заплачет. Если налажаешь ты, заплачет твоя жена. И моя, кстати, тоже. И твой сын. И твои родители. Может, ты лучше сбавишь скорость, а я дам тебе спиннер?

Говори он это с обеспокоенными интонациями, я бы усмехнулся. Но тон Брика был холоден. Он не смотрел ни на меня, ни на спидометр, ни на дорогу — только на дисплей. Пальцы правой руки скользили по клавиатуре. И, судя по выражению лица, больше всего Брика угнетало то, что он не может работать двумя руками сразу.

Прежде чем сбросить скорость до сотни, я посмотрел в зеркало. Ближайшая машина едва виднелась на горизонте — черное пятно. Внедорожник, судя по очертаниям. Впрочем, расстояния вводят в заблуждение. Это запросто может оказаться грузовик. Такой же, как тот, что мы вот-вот догоним.

Вдоль трассы тянулись леса, сейчас казавшиеся не столько зелеными, сколько серыми.

— Осенью здесь красиво, — сказал я.

Брик молча повернул ко мне голову.

— Вся эта масса — красная, желтая, — пояснил я, махнув рукой. Дорога как раз шла под горку, и отсюда можно было видеть серо-зеленое море, простирающееся по обе стороны. — Всегда хотелось остановиться, сфотографировать.

— Что мешало?

Я пожал плечами. Кто знает, что мне мешает остановиться и насладиться тем, что есть.

Брик уткнулся в ноутбук, а «Форд» — в чадящий зад грузовика. Скорость упала до семидесяти. Сзади поджимал внедорожник, теперь я его рассмотрел. «Крузер», кажется. На обгон не идет. Боится, что ли, две машины сразу обойти?

Убедившись, что встречка свободна, я включил поворотник и повел рулем влево. В ту же секунду маневр повторил «Крузер».

— Идиот, — прошипел я, утопив педаль.

Водитель грузовика явно постарался выжать из своего драндулета все. Гордость? Глупость? Что заставляет людей в таких ситуациях давить на педаль. Когда я поравнялся с кабиной, впереди нарисовался микроавтобус. А на хвосте у меня повис чертов «Крузер».

Я надавил на клаксон, надеясь образумить если не водилу грузовика, так хоть придурка сзади. Тщетно. Грузовик подвинулся к центру дороги, «Крузер» прижался едва ли не вплотную, будто подгоняя.

Сбросить скорость и перестроиться за грузовик я не успевал при всем желании. Бросил взгляд влево — хрен там, а не обочина.

— Принц! — крикнул я.

Брик поднял взгляд от ноутбука. Спиннер остановился, время, должно быть, тоже. Я мог прочитать номер микроавтобуса, видел перекошенное лицо водителя. И тут справа что-то изменилось. Грузовик будто дернули назад, он исчез мгновенно. Я рванул руль вправо, стиснул зубы, готовясь услышать грохот, но, посмотрев в зеркало, увидел, как «Крузер» перестраивается вслед за мной. Миг спустя слева пролетел микроавтобус, а грузовик остался позади. Я перевел дыхание.

— Остановись тут, — попросил Брик, спокойный и невозмутимый.

Отбойники закончились, как и лесополоса. Справа теперь тянулось бескрайнее поле, и можно было спокойно съехать на обочину. Я машинально подчинился. Руки дрожали, мне требовалось время, чтобы прийти в себя.

— Полегчало? — спросил Брик, когда я остановился с включенной, на всякий случай, аварийкой. Он вновь смотрел в экран, считывая бегущую по нему информацию.

Я прислушался к себе. После такого выброса адреналина остальные невзгоды и вправду приугасли.

— Немного, — сказал я, стараясь упрятать подальше эмоции. — Что ты с ним сделал?

— Что успел. Чуть приподнял и отбросил назад.

— Ни фига себе, — пробормотал я, впервые задумавшись о масштабах дарования Брика. На что он способен по-настоящему?

Мимо, хрипло сигналя, пролетел грузовик. Я мысленно обложил его всеми известными ругательствами.

— Зачем мы остановились?

Вместо ответа Брик ткнул большим пальцем назад. Я обернулся и через заднее тонированное стекло увидел «Крузер», остановившийся в паре десятков метров за нами. Унявшаяся было злость всколыхнулась с новой силой. Я отстегнул ремень.

— Не затягивайте, — попросил Брик. — Большую часть можно будет обсудить по дороге.

Я шел к «Крузеру», молясь, чтобы водитель сам понял, что натворил, и не начал качать права. Потому что если он начнет… Я остановиться не смогу.

Черная дверь открылась, водитель спрыгнул на землю. Издали, по темной копне волос, взметнувшихся над дверью с тонированным стеклом, по едва уловимой ауре я понял, что водитель — девушка. Не успел обдумать, хорошо это или плохо, потому что оказался рядом.

— Ты какого хрена…

Договорить я не успел. Девушка захлопнула дверь и шагнула мне навстречу. Бледная, лицо худое, и глаза, широко раскрытые от испуга, казались непропорционально огромными. Такой я ее никогда прежде не видел.

— Маша? — Я остановился. — Ты какого хрена делаешь?!

— Вы в порядке? — Слов я почти не услышал, мимо нас по трассе пролетела кавалькада автомобилей. Но смысл сказанного читался — по взгляду, по дрожащим рукам.

— Ты нас чуть не угробила, — крикнул я. — Зачем? Ты что, в первый раз на обгон идешь?

Она кивнула, обезоружив меня этим жестом. И добавила:

— Я на большой дороге ни разу не была.

Под «большой дорогой» подразумевалась загородная трасса.

— У тебя права-то есть вообще? — поинтересовался я.

Маша закивала. Пока она что-то выискивала в бардачке, я перевел дыхание, растер лицо ладонями. Да, кажется, привычное восприятие мира возвращается. Я жив, на машине ни царапины. А дома осталась Жанна. В слезах. Впервые я ее так оставил.

Но чувство казалось притупившимся, будто минуло несколько дней. Я пожалел, что Жанны не было со мной в машине. Пережив такое, она забыла бы все обиды разом… И тут же вспомнила бы, увидев виновницу торжества.

— Вот! — Маша вынырнула из «Крузера», протягивая мне водительское удостоверение и ворох бумаг.

— Зачем? — Я уставился на документы.

— Ну… Надо же кого-то вызвать?

Теперь мне хотелось смеяться. Бог определенно услышал мои молитвы: «водитель» перепугался до такой степени, что готов взять на себя преступления Джека Потрошителя.

— Успокойся. — Я подошел к Маше, забрал из трясущихся рук документы, бросил их на сиденье. — Все нормально, никто не пострадал.

Маша попыталась что-то сказать, но будто задохнулась. Руки, лишившиеся кипы бумаг, в которую можно было вцепиться, лихорадочно переплелись, расцепились, захрустели пальцы… Я взял ее ладони, посмотрел в глаза. Подумал, что впервые веду себя с ней так — покровительственно. В тот недолгий период, что мы жили вместе, я будто бы спрашивал разрешения на каждое действие, а она — разрешала, так мягко и незаметно, что казалось, я сам все решаю. Но она и теперь осталась девчонкой, вынужденной играть роль жены, роль матери. А я вырос и не играю никаких ролей.

— Успокойся, ладно? Вызывать никого не надо. И нервничать не надо. Просто объясни, зачем ты за мной поехала?

Взгляд Маши стал осмысленным.

— Я хотела позвонить. Но… Не было номера. Я просила Элеонору, а она… — По телу Маши прокатилась дрожь, но теперь не от страха, а от пережитого унижения. — Я не знаю, что с ней. Она посмеялась надо мной! Сказала, номера не даст, и чтобы я сидела спокойно там, куда посадили.

Меня самого передернуло от этих слов. Знал, конечно, что Элеонора не пылала к Маше любовью, но чтобы вот так жестко отшить…

— Ты ей про Юлю объяснила?

— Конечно. Полчаса распиналась. Потом на работу к ней приехала, она на меня наорала — и все.

— Так, стоп. — Я сжал ее руки крепче. — Ты хотела мне позвонить. Вот я. Что теперь? Чего ты хочешь?

В ответ она стиснула мои пальцы, глаза вспыхнули:

— Ты ведь будешь ее искать? Юлю?

Я кивнул.

— Я с тобой.

— Куда со мной? — удивился я.

— С тобой. Искать.

— Зачем? — Вопрос вырвался сам собой. Но я действительно не понимал, зачем мне в поисках нужна Маша. Предположим, я знаю город, интеллект Брика превышает суммарный IQ всех красноярцев, плюс, он обладает всякими полезными способностями. Зачем в эту стройную схему вводить перепуганную девчонку тридцати лет от роду? Какой смысл?

— Она моя дочь. — Перепуганная девчонка исчезла, и я увидел то, чего раньше не мог разглядеть в Маше. Настоящую мать, не маску, не хорошо сыгранную роль. Увидел, что, несмотря на все те горькие и правдивые слова, которые она выкрикивала, прогоняя нас с Бриком, в глубине души ее остался живой участок, целиком посвященный дочери.

— Понимаю, — кивнул я. — Но помочь ты ничем не сможешь. Возвращайся домой. Я сделаю все, что в моих силах. Хорошо?

— Нет. — Маша качнула головой. — Даже если прогонишь, я не отстану. Буду ехать за тобой.

Возразить мне помешал голос Брика:

— Не можешь победить — возглавь.

Мы с Машей вздрогнули одновременно, расцепили руки. Брик сидел в «Крузере» на пассажирском сиденье и перебирал бумаги.

— Если она поедет за нами — рано или поздно кого-нибудь угробит, — продолжал Брик. — Или нас, или себя, или третьих лиц.

— А ты можешь изменить ее сознание и заставить ехать домой? — спросил я, старательно не глядя на Машу.

— Не-а, — покачал головой Брик. — Бориска на страже. Могу, конечно, но ценой его жизни или вменяемости — как повезет. А я ведь обещал быть хорошим в этот заход, и до сих пор не так много налажал. Страховка, кстати, открытая. А этот автомобиль гораздо комфортабельней. Почему бы нам не перебазироваться? С условием, что за рулем будешь ты, конечно.

Я перевел на Машу виноватый взгляд. Легко представить, каково ей — сперва выходки Юли, потом — Элеонора, теперь я изо всех сил стараюсь от нее избавиться… Она проглотила всё и проглотила бы больше — об этом сказало выражение лица, решительная поза.

— Думаешь, она захочет вернуться? — спросил я.

Маша пожала плечами. Посмотрела на Брика, без той неприязни, что раньше. Посмотрела, как на отца своей дочери, с которым не хотела иметь ничего общего, но признавала его статус.

— Ты ведь ее защитишь? — спросила она, и Брик коротко кивнул.

Я пошел к «Форду» за вещами. Открыл багажник, и в этот момент телефон в кармане завибрировал. Дыхание на миг перехватило. Уверенный, что это Жанна, я достал телефон, успев за секунду перебрать вариантов пять грядущего разговора. Что она хочет сказать? Продолжить ссору? Это еще хорошо. Извиниться? Плохо, но терпимо. Ей-то ведь не за что извиняться. Просто предложить мир, с великодушием вечной победительницы? Лучший вариант. Сказать «Прощай»? Страшно. Только самый страшный вариант не имел отношения к нашему скандалу: что-то случилось.

Экран телефона меня разочаровал: с него грозно смотрела Элеонора. Когда я ее фотографировал, она упорно отказывалась улыбаться и изображала самое яростное существо в мире. Обычно эта рожица заставляла меня улыбаться, но сейчас казалось, что гнев ее настоящий и предназначен исключительно мне.

— Догнала? — первым делом спросила Эля, как это нередко с ней бывало, игнорируя фазу приветствия.

— Да, — коротко ответил я.

— И? Ты ее завернул?

— Нет. Едет с нами. Брик не может ее…

— Да ее, блин, кто угодно может, как показала практика, и Брик в том числе. Дима, ты совсем охерел?! У меня дома одна твоя курица отдыхает, у себя ты, надо полагать, другую оставил в салфетку рыдать, а сам схватил Машеньку и полетел подвиги совершать? Ты нормальный вообще? Со стороны себя видишь?

— Я ее не хватал. — Вытащив сумку, я захлопнул крышку багажника. — Она сама нас догнала, при чем тут вообще я?

— При том, что когда тебе надо, ты кого угодно заставишь любую хрень сделать. А алкашку-вседавалку пинком домой отправить почему-то не можешь. В детстве не натрахались?

Обычно шквал упреков Элеоноры звучал легко и безобидно. Она и сама нередко смеялась, высказывая такое, что в других устах звучало бы смертельным оскорблением. Но сейчас я слышал, что Эля в крайней стадии кипения. Вот-вот взорвется. И так некстати у меня внутри поднялась волна протеста:

— Мы дочь ее искать едем. Которая со дня на день может с собой покончить.

— Слышала, знаю. И что? Она — безмозглая хикки. Сейчас соскучится по родной постельке и домашней жратве — прилетит обратно, ни хрена с ней не сделается, нечего на ровном месте…

— Ага, и Принц, по-твоему, просто так прилетел? И вся его свита гребаная?

— Знаешь, — после непродолжительного молчания ответила Элеонора, — я пока ни принцев, ни свитов в глаза толком не видела. Все с твоих слов. И для меня лично выглядит все так, будто ты совсем двинулся на машеюльной теме. А недомерка взял с собой, чтобы он тебе про дурдом в подробностях рассказал, потому что именно туда ты со всей отчаянностью и метишь.

— Ты могла бы просто дать ей номер. Или хоть сама позвонить. Я бы все ей объяснил, она бы осталась. Теперь… Да ты бы видела, как она машину водит! Для нее развернуться на трассе — маневр, несовместимый с жизнью.

— Не вопрос! — Элеонора повысила голос. — Номер надо было дать? Я его сейчас на двери магазина повешу, с объявлением: «Ищу никому не нужных разведенок. Возраст значения не имеет». Езжай скорее, закупай «виагру».

Разговор оборвался. Вот еще груда камней на плечи, тащи, наслаждайся. А ведь так надеялся, что сегодня, когда закончится Последний звонок, я буду свободным и счастливым человеком, у которого всех дел осталось — пара консультаций перед экзаменами.

Я забрал ключи, документы. Оставил на стекле записку с номером телефона. Минуту постоял, глядя на ставший грустным и одиноким «Форд». Наш семейный автомобиль, с детским автокреслом в багажнике.

— Я вернусь. Не скучай, ладно?

В этот момент я увидел себя со стороны. Человека, который даже машину по-человечески жалеет, оставляя. Воистину жалкое зрелище.

Нажав на кнопку блокировки, я пошел к «Крузеру». Ощущал себя Питером Пэном, возвращающимся на остров: без меня там остановилось время. Брик все так же сидел на пассажирском сиденье, уставившись в монитор, а Маша стояла снаружи, в шаге от раскрытой двери. Увидев меня, засуетилась, открыла заднюю дверь, протянула руку за сумкой. Я отстранил ее и бросил сумку в салон.