Дорога Костей

Г

ЛАВА 1

СКАРСТАД

Силла Нордвиг верила в маленькие знаки, которые старые боги оставляли смертным — красное небо, предвещающее неожиданности, флита как вестник перемен и черный ястреб, предвестник смерти. Но самое главное, она знала, что беды приходят по трое, и потому не стоило удивляться, когда начали звонить проклятые колокола. И всё же она вздрогнула от испуга.

Смыв тесто с рук, Силла вытерла их о грубую ткань самотканой юбки. Пепел, подумала она. Эта неделя действительно вымотала её.

Все начало рушиться с того, что Олаф Рыжий потребовал арендную плату на неделю раньше срока, растянув их и без того скудный бюджет до предела. Затем Силла обожгла палец, доставая ячменные лепешки из углей, и уронила всю партию в огонь. Зерно дорожало с каждым днем, три суровые зимы подряд сделали урожай скудным, а следующая обещала быть еще хуже. За свою ошибку она выслушала жесткий выговор.

И вот теперь третье несчастье за неделю — эти проклятые колокола.

Силла разгладила вышивку на поясе своего синего фартука, такого же, как у всех служанок ярла Гуннелля, и вышла на улицу. Звон железных ключей оповестил о прибытии Беры, жены ярла и управляющей домом. Силла поспешила занять свое место в строю, сплетая пальцы в тугой узел, пока Бера пересчитывала служанок.

— Двенадцать. Ладно, ступайте, все вы, — мягко сказала она. — Будем надеяться, это пройдет быстро. Ради всех нас.

Легкий ветерок коснулся лица Силлы, вырвав пару каштановых прядей из ее туго заплетенной косы, когда она пошла по тропинке. Для пасмурного дня было на удивление тепло, солнце скрывалось за облаками. У лица Силлы жужжала оса, от которой она отмахнулась. В саду у дома щебетали птицы. На мгновение все даже показалось почти спокойным. Пока от звука следующего удара колокола, долгого и громкого, у Силлы не свело зубы.

Она шагала в ногу с остальными служанками, глядя на синюю юбку девушки впереди. Они шли цепочкой по изрытой колее. Силле не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что ярл Гуннелль и его люди, воины, конюхи и полевые работники, следуют за ними. Ярл был одним из немногих представителей знати, кто не использовал трэллов, привезенных из Норваланда, но если бы трэллы у него были, они тоже присоединились бы к их строю. Колокола никого не щадили, призывая каждого жителя Исельдура старше десяти зим, вне зависимости от сословия.

Силла бросила взгляд в сторону конюшен, но не увидела отца. Он где-то там, среди работников полей в своей грязно-серой тунике. Наверное, он сейчас, оттирает грязь с лица, и волнуется за неё, за них обоих, и думает, что они слишком задержались в Скарстаде. Время двигаться дальше. В очередной раз.

Они шагали по утоптанной дороге, пройдя через ворота частокола, мимо деревянных домов с соломенными крышами. Перед домами аккуратными рядами были сложены дрова, а капустные грядки утопали в зелени и овощах. Сам Скарстад был небольшим и ничем не примечательным, похожим на большинство деревень в землях Судура. Силла знала это, ведь успела пожить во многих из них. Уютно распланированный, окруженный высокими защитными стенами, он имел две главные улицы, пересекавшиеся в центре на площади с деревьями. Медовый зал содержался в порядке, каждое крыльцо было подметено, а площадь не раз была залита кровью.

По мере их приближения к площади колокола звучали всё громче, каждый удар был более зловещим, чем предыдущий. Их звон пробирался в кости Силлы, с каждым шагом все сильнее сжимая все внутри. К их процессии примыкали крестьяне и торговцы, пока дорога не наполнилась толпой. Наконец, они вышли на центральную площадь. Силла направилась к высокому воину-Клитенару, стоявшему у повозки, полной острых черных камней. Он раздавал по камню каждому, кто входил на площадь.

Силла опустила глаза, зная, что увидит, если поднимет взгляд. По площади разносились приглушенные голоса. Мольбы. Просьбы.

Напрасно, подумала она с отвращением.

Гнетущее присутствие воина Клитенара перед ней, казалось, выдавливало весь воздух из легких. Клитенаров иногда называли Когтями Короля, их тела были внушительными, и Силла старалась держать взгляд прикованным к сапогам этого воина. Они были изношены и покрыты пятнами грязи и это зрелище почему-то внушало ей странное облегчение. Ибо доказывало, что перед ней всё же человек. Если бы она подняла глаза, то увидела бы черную кольчугу, увенчанную серебряными наплечниками в виде ревущего медведя, и татуировку в виде метки от трех когтей, пересекающих его правую щеку.

Ходили слухи, что вторые сыновья Исельдура после принятия метки когтей, менялись не только физически, но и умственно. Во время Ритуала, когда они приносили клятву верности королю Ивару и его Медвежьему Богу Урсиру, с ними что-то происходило. Независимо от того, какими они были до Ритуала, они возвращались преображёнными — высокими, словно горы, с лицами, навсегда искажёнными суровыми морщинами и новыми татуировками. Считалось, что в их жилах текло благословение Урсира, что лишь усиливало беспокойство Силлы.

Когда Коготь Короля вложил в её ладонь кусок необработанного обсидиана, рука Силлы невольно опустилась под его тяжестью. Она уставилась на гладкую, блестящую поверхность. Как что-то может быть таким красивым и одновременно таким уродливым?

Оглушительные удары колоколов вырвали её из раздумий, на площади их звон был почти невыносимым. Силла дернулась вперед, глаза лихорадочно искали синие юбки прислуги ярла Гуннелля. Каким-то образом она потеряла их из виду.

Она подняла глаза, всего на одно сердцебиение, чтобы понять, где находится. Она знала, что это было ошибкой, что не должна этого делать, но не смогла остановиться.

Три V-образные колонны, возвышались над круглым помостом в центре площади, с алтарным камнем, покрытым рунами посередине. Каждый приговорённый был привязан к деревянным столбам, руки раскинуты в стороны, ноги скреплены у основания. Железная узда сковывала их лица, заглушая голоса. Жаль, что эти приспособления не закрывали их глаза; несчастные видели всё: толпу, камни, неизбежность смерти. Ожидание, вероятно, было частью наказания, предположила Силла.

Она стояла на дрожащих ногах, её взгляд встретился с глазами женщины по центру. Глаза женщины были полны ужаса, белки сверкали. Силла почувствовала, как сердце камнем рухнуло вниз, когда поняла, что это вовсе не женщина, а девочка лет тринадцати. Лицо девочки расплывалось, её карие глаза превращались в ярко-зелёные глаза матери, умоляющие её отвернуться…

Нет.

Силла глубоко выдохнула и заставила себя смотреть в землю. Сейчас не время для воспоминаний.

— Следующая! — прогремел Клитенар, вырывая её из мыслей.

Глаза Силлы метались, пока она наконец не заметила синие и коричневые одежды служанок справа и быстро направилась к ним.

Среди них была белокурая девочка, такая маленькая и неуместная среди служанок ярла Гуннеля. Её растрёпанные светлые волосы прилипли к шее, лицо было испачкано грязью. Пронзительные, слегка раскосые голубые глаза, смотрели на Силлу, пока она теребила подол своей порванной и помятой ночной рубашки.

— Тебе стоит быть внимательнее, — раздался её детский голосок.

Силла пыталась угадать возраст девочки и предположила, что ей лет пять или шесть.

— А тебе стоит быть вежливее, — равнодушно ответила она.

— Что ты сказала, Катрин? — спросила Бера, строгим голосом.

Взгляд Силлы устремился на суровое лицо Беры.

— Я… я обращалась не к вам, — пробормотала она.

— А к кому тогда? С кем ты разговаривала?

Силла снова метнула взгляд к тому месту, где только что стояла девочка. Теперь там была лишь пустота.

Ты сказала достаточно, подумала Силла, крепко сжав губы. Возьми себя в руки, Силла Маргрэт.

— Так сложно найти хорошую прислугу, — пробормотала Бера. — Ленивые или тронутые умом.

Силла глубоко вдохнула, отводя взгляд. Заметив знакомую светлую голову с седыми прядями, она встретилась взглядом с отцом. Он словно обмяк, увидев её, будто всё это время задерживал дыхание. Рядом с ним стоял старый добродушный конюх, который предоставил им шкуры и немного провизии, когда они с отцом только прибыли в Скарстад. Его звали Тольвик, если она правильно запомнила. С мрачной улыбкой на лице Тольвик кивнул, и Силла ответила тем же.

Тучи рассеялись, солнечные лучи пробились сквозь облака, освещая сверкающие минералы на мостовой и согревая спину Силлы.

К счастью, колокола смолкли. Прошло несколько минут, и толпа разрослась, заполнив площадь и растекшись по боковым улицам. Тихий гул разговоров и беспокойство окутали двор, напряжение было настолько густым, что его можно было бы разрубить топором.

Наконец, на площади появился Говорящий Бога. Готи Урсира был высоким мужчиной с бледным и лысым черепом, сверкавшим в солнечном свете. На нем были просторные коричневые робы, закреплённые на плечах, подол которых был расшит сияющими золотыми рунами. Готи сопровождали двое высоких Клитенаров, их медвежьи шкуры, накинутые на плечи, указывали на звание капитанов как минимум. Как и все Когти Короля, их бороды были длинными, заплетёнными в двойные косы; на поясах висели топоры, мечи и кинжалы.

Один из капитанов достал свиток и начал читать, его голос громко и чётко разносился по площади:

— По указу короля Ивара Железносердого, из великого рода морских королей Урка, сына короля Харальда из Норваланда и великого правителя королевства Исельдур, перед нами предстали Агнес Сврак, Лисбет Кир и Рагна Скули. Мы исполняем наш священный долг, вынося им приговор. Они обвиняются в сознательном использовании магии. — Капитан поднял взгляд на толпу. — Что скажете вы, жители Скарстада, об этих женщинах, которые так дерзко попирают законы нашего королевства? Этих женщинах, не признающих наши законы?

— Виновны! — скандировала толпа. Этот ритуал всегда был пустой формальностью. Никто никогда не просил освободить осуждённых.

С вынесением приговора Готи подошёл к первой осуждённой, извлекая из складок робы священный кинжал и золотую чашу. Женщина дёрнулась в своих оковах, её приглушённые мольбы становились всё более отчаянными, пока мужчина вскрывал вену на её внутреннем локте, собирая струящуюся кровь в чашу.

— Как и все Гальдра, они приговариваются к смерти через побивание камнями, — прогремел капитан. — Но сначала Пускание крови заплатит дань Королю Богов.

Пока толпа молча ждала, с вершины колокольни зловеще каркали вороны, а камень в руке Силлы становился невыносимо тяжёлым. Спустя долгую минуту чаша наполнилась, и Готи окунул пальцы в кровь, прежде чем провести ими по лбу женщины, оставляя серию линий и кругов — рунический символ, запрещающий ей вход в Священный Лес Урсира в загробной жизни. Лысый мужчина двинулся к алтарному камню, напевая на языке Урка, и вылил оставшуюся кровь на рунические надписи.

Когда Готи перешёл к следующей приговорённой, взгляд Силлы невольно устремился к багровой луже на помосте, кровь всё ещё медленно стекала с локтя первой женщины. Сколько еще раз это будет повторяться? Сколько мужчин и женщин должно умереть, чтобы насытить жажду крови Медвежьего Бога, чтобы утолить ненависть Ивара Железносердого к Гальдра?

Приглушённые крики приговорённых становились всё отчаяннее, всё настойчивее, и Силла поняла, что Готи выполнил свою роль и теперь обратился к толпе.

— Теперь вы докажете свою верность Урсиру и королю Ивару Железносердому их кровью! — Толпа взорвалась одобрительными криками, хотя некоторые выглядели просто покорными перед кровавой задачей, которая им предстояла.

Первый камень был брошен, нарушив напряжённое молчание площади. На мгновение перед глазами Силлы замелькали образы, в ушах зазвучали крики её матери. Стиснув зубы, она пыталась подавить воспоминания. Ей нельзя было развалиться на части, не здесь, не сейчас.

Летело все больше камней. Раздался влажный звук, за которым последовал приглушённый крик. Силла держала глаза опущенными, её рука крепко сжимала камень, пока крики толпы и вопли женщин сливались в чудовищную мелодию, от которой её передёргивало.

Двигаясь ближе к помосту вместе с остальной прислугой ярла Гуннелля, она краем глаза увидела, как Бера бросила свой камень. Но Силла застыла на месте, просто глядя вперёд.

Гнев вспыхнул внутри неё, словно высеченная искра. Неправильно. Всё это неправильно.

— Брось его, — сказала маленькая белокурая девочка. — Твоя кожа слишком нежная для позорного столба.

Силла глубоко вдохнула, отвела руку назад и швырнула камень в сторону помоста. Она не стала смотреть, попал ли он в цель.

Это продолжалось и продолжалось, бесконечным потоком крови и ярости. Над головой кричали вороны; кровь еще долго стекала с помоста после того, как крики женщин стихли; и продолжала стекать после того, как их избитые головы беспомощно склонились. Клитенары бродили среди толпы, выискивая тех, кто так и не бросил камень, пока тяжёлое послевкусие насилия висело в воздухе.

Голос капитана прорезал тишину:

— Пусть это станет предостережением для тех, кого манит искушение магии. Урсир уготовит вам судьбу, от которой вы не уйдёте. Вы заплатите кровью.

С этими словами зрелище закончилось, и толпа начала расходиться. Силла ощущала дрожь в каждом нерве, её ноги казались тяжёлыми, словно железо.

Силла представила, что сказала бы ей мама. Думай о тепле очага. О мыслях, которые согревают тебя изнутри.

Детёныши тюленей. Чихание. Запах книг.

Её мысли прервал крик. Силла, как и остальные, подняла глаза к небу, где по солнцу медленно полз силуэт. Свет был поглощён, оставив их в призрачных сумерках.

— Солнце украдено! — закричала женщина, и Силла наконец поняла — это было затмение.

— Суннвальд гневается! — раздался хриплый голос мужчины… знакомый голос. — Он показывает своё неодобрение этой бойне!

Сердце Силлы заколотилось, её взгляд устремился к капитанам Клитенаров, наблюдая за быстрой последовательностью жестов руками. Трое Клитенаров вытащили виновника из толпы, оттуда, где она в последний раз видела своего отца. Когда капитаны потащили мужчину к помосту, и она увидела его лицо, её охватила паника.

Это был Тольвик.

Силла с облегчением выдохнула, но тут же одёрнула себя. Нет, это был не её отец, но Тольвик был добрым и благородным человеком. К горлу подкатила тошнота, но она не могла отвести глаз, когда самый высокий из Клитенаров отсёк путы с одной из осуждённых. Тело упало с глухим стуком, конечности согнулись под неестественными углами. С пугающей сноровкой капитан принялся привязывать руки Тольвика к колоннам.

Но старик, казалось, только раззадорился.

— Старые боги этого не потерпят! Они уже наказывают нас долгими зимами!

— Молчать! — рявкнул капитан, с размаху ударив ладонью Тольвика по лицу.

Тот моргнул, а затем в его глазах вспыхнула решимость.

— Они очистят эти земли огнём! Это уже случалось раньше! И случится снова!

Желудок Силлы болезненно сжался, когда второй капитан подошёл к Тольвику и рывком раскрыл ему рот. Лезвие сверкнуло в воздухе, и крик старика поднялся до пронзительного визга, прежде чем оборваться сдавленным хрипом. Капитан повернулся к толпе, что-то упало с влажным шлепком. Лицо Тольвика появилось снова, и Силла с ужасом увидела, как из его рта струится кровь. Его язык. Они отрезали ему язык.

— У кого-то ещё есть мысли язычника, которые он хочет озвучить? — проревел капитан. Толпа замерла в гробовой тишине, а тень сдвинулась с солнца, снова заливая площадь золотым светом, странным и неправильным, учитывая мрачное настроение, нависшее над площадью.

— Есть только один истинный Бог, — выкрикнул Готи, вонзая нож в вену Тольвика. Кровь текла из его локтя в золотую чашу. — Король Богов. Бог Воитель.

Площадь окутала мёртвая тишина, пока Готи рисовал руну на лбу Тольвика и выливал кровь на алтарный камень. Один из капитанов передал ему перчатку, и Готи натянул её. Из стальных костяшек зловеще поблёскивали когти.

— Он Бог зубов и когтей. И имя ему — Урсир!

Отведи взгляд, уговаривала себя Силла, но не могла. Даже тогда, когда туника Тольвика была задрана, и когти вскрыли мягкую плоть его живота. Даже тогда, когда его внутренности, словно розовые извивающиеся угри, выплеснулись наружу. Тольвик кричал от боли, которая, казалось, проникала прямо в её кости, в самую душу.

Он всё ещё был жив, когда толпа начала покидать площадь.

Он всё ещё был жив, когда вороны спустились с небес.

Он всё ещё был жив, когда они начали пировать.

Силла пыталась вытеснить всё это из сознания, сосредоточив всю свою силу воли на синих юбках девушки впереди. Она разглядывала грубую ткань, считала разбросанные дырочки от искр очага. Оцепенев, Силла шагала за этими юбками по утоптанной дороге, через ворота частокола и вверх к усадьбе ярла Гуннелля. Было чудом, что её ноги вообще двигались, ведь онемение охватило всё её тело, а разум будто застыл.

Она не знала, как далеко прошла, когда монотонный звук прорезал её сознание. Маленькое жёлто-чёрное существо попало в поле её зрения. Ещё одна оса? Силла моргнула, когда оно зажужжало прямо перед её лицом и приземлилось на её нос.

— Что за… — начала она, отмахиваясь.

— Старый дурак, — пробормотала Бера, отвлекая Силлу от насекомого.

Её мысли вернулись к площади. Что на него нашло? Тольвик всегда был умным и добрым. Говорить о старых богах, упоминать имя Суннвальда в присутствии Клитенаров было равносильно мольбе о смерти. Её отец ясно дал понять, что их долг чтить предков и их богов, но делать это нужно за закрытыми дверями. И пока на троне сидит король Ивар, иначе и быть не может.

Забыл ли Тольвик об этом?

Её мысли снова вернулись к затмению. Теперь не осталось сомнений: это был знак. Более ясного указания на то, что пора уезжать, быть не могло. Если история ее чему-то и научила, так это тому, что затмение всегда предвещало тьму — за ним неминуемо следовало что-то плохое.

Они прошли мимо хозяйственных построек и подошли к двери длинного дома, замерев в ожидании, пока Бера вставит ключ в железный замок. Силле казалось, что этот час длился целую неделю. Мышцы ныли так, будто она шла весь день. Она чувствовала себя опустевшей оболочкой.

— Ну что ж, — сказала Бера, входя в дом. — Кто готов к горячей чашке роа?