Дорога Костей

Г

ЛАВА 43

Скрывшись в мягких мехах в своём углу повозки, Силла глубоко вдохнула, ощущая на языке привкус соли. После Квера Дорога Костей начала спускаться вниз, и тянулась вдоль широкого пляжа с чёрным песком. Было приятно наконец-то смотреть на что-то, кроме леса. Она смотрела на чаек, разбивающих ракушки о скопления чёрных камней, корабли с резными драконами на носах, плывущие на север где-то вдалеке, и завораживающее бурление океана.

С легкой улыбкой она вернулась к книге. Силла уже дочитала «Травы Исельдура», хотя её мысли часто возвращались к ней, и теперь принялась за «Краткую историю Исельдура». Она быстро поняла, что это была совсем не та книга по истории, какую ей показывали в школе.

— Довольно странная книга, — согласилась маленькая светловолосая девочка, заглядывая через её плечо.

Не было ни слова о великих морских королях Урка, ни упоминания об освобождении Суннавика Иваром Железносердым и его берсерками, ни о том, как он расправился с королём Кьяртаном Вольсиком при помощи ритуала «кровавого орла». Не было ничего об убитой им королеве Свалле и принцессе Эйсе. И не было упоминания о Саге Вольсик, воспитанной в замке Аскаборг, которой была оказана честь быть обручённой с принцем Бьорном. Что было странно, ведь всему этому детей Исельдура учили с малых лет.

Вместо этого, книга была полностью посвящена истории Исельдура до прибытия Ивара, и Силла жадно впитывала каждую деталь. Вольсики правили Исельдуром сотни лет, передавая корону по королевской кровной линии, независимо от пола наследника — будь то сын или дочь. Выходило, что королева Свалла происходила из рода Вольсиков, а король Кьяртан просто вошёл в семью через брак.

— Мне это нравится гораздо больше, чем монархия Урканов, — пробормотала девочка.

Силла согласилась. Корона рода Урка переходила только по мужской линии, один сын уходил в походы, чтобы захватывать новые земли, а второй наследовал трон.

Перелистывая страницы, она разглядывала иллюстрации королевских династий Исельдура за последние несколько сотен лет. Хотя они и не были особенно детализированными, их изображения захватывали дух.

— Ты бы сногсшибательно смотрелась в этом, — поддразнила девочка, указывая на рисунок женщины в нелепом сочетании объемных рукавов и узких манжет.

— Похоже, это было модным сто лет назад, — прошептала Силла, нахмурившись.

Вздохнув, она закрыла книгу. Голова была переполнена, словно не могла уже впитать больше информации. Вероятно, потому, что она всё ещё застряла на странице 233 «Трав Исельдура». Она прочитала ту книгу от корки до корки, а потом снова, но именно эта страница завладела её мыслями, она запомнила каждое слово, надеясь, что с очередным прочтением откроется новый смысл. Дольше всего она задерживалась на фразе, от которой волосы вставали дыбом:

При прекращении приёма могут наблюдаться головные боли, дрожь, жар, тошнота, учащённое сердцебиение и потеря сознания.

Силла шумно выдохнула. Всё это звучало совсем не привлекательно.

Прошлая ночь показала, что бросить листья будет не так просто. У неё всё время находились оправдания, а сами листья были под рукой, и Силла рассыпалась быстрее, чем черствый ячменный хлеб. Ей нужен был кто-то, кто бы помог ей. Кто-то, кто бы удерживал её от слабости. Кто-то, кто бы не дал ей сорваться.

Но сама мысль поделиться этим казалась ей невыносимой. Это было слишком лично. Слишком стыдно.

Силла потерла ладони, уставившись на бурлящее море. Несмотря на то, что она была окружена командой «Кровавой Секиры», она чувствовала себя совершенно одинокой.

— Ты справишься сама, — сказала светловолосая девочка. — Постарайся сильнее, и у тебя получится.

Силла кивнула, соглашаясь.

И она действительно попыталась бросить листья той ночью. Попыталась на следующую. И на ту, что была после. Но желания были куда громче и сильнее, чем её внутренний голос.

И раз за разом она поддавалась их зову.

Рей с хриплым выдохом захлопнул книгу. Его виски пульсировали, тело напряглось до предела. Ранее он помогал Гекле с тренировкой. Это немного сняло напряжение, но он всё равно чувствовал, как энергия кипит внутри. Уставившись в пламя костра, он потерялся в мыслях. Он выискивал детали в книгах, словно волк, обгладывающий кости. Но нигде не было упоминания о пульсирующем тумане, и тем более — о том, чтобы он скрывал существ. Да, иногда он сопутствовал драугурам, как говорил Краки, но никогда не прятал их полностью.

Неужели свидетели в Истре были так ненадёжны, как подозревал Магнус? Или же их враг был совсем иной?

Рей возглавил «Кровавую Секиру» в двадцать три, три зимы назад, и за всё это время ни одно задание не вызывало у него таких чувств. Пульсирующий туман, следы когтей, кровь — в этих деталях было что-то, что его тревожило, как воспоминание, за которое не удаётся ухватиться. Это сводило с ума. Им нужно было понять своего врага, иначе они просто шагнут навстречу гибели. Стиснув зубы, Рей потер лоб, стараясь очистить голову.

Смех с другой стороны костра привлёк его внимание, и он невольно проследил за кудрями, упругими и блестящими, что скакали у неё на спине.

— Ты жульничаешь, Илиас! — воскликнула она. В её голосе не было злости, только чистое веселье.

Она его шантажировала. Эта мысль заставила его кулак сжаться, а в груди вспыхнуло яростное пламя. Она вынудила его взять её с собой в Копу, и за это он должен был ненавидеть её, игнорировать, сделать путешествие таким невыносимым, чтобы она сама сбежала. И всё же он не мог.

Он не мог оставить её наедине с саморазрушением.

Рей ещё сильнее стиснул челюсть. Хотя она ничего не сказала о книге, которую он для неё стащил, он был уверен, что она прочла ту главу о листьях Шкульда. Она всё чаще тянулась к флакону на своей шее, будто листья не давали ей покоя. Ему не следовало вмешиваться, но он не смог иначе, он должен был показать ей правду. Пусть он её и недолюбливал, никто не заслуживал участи Кристьяна. И она, похоже, не осознавала, насколько опасны эти листья. Он хотя бы дал ей шанс узнать.

Она снова засмеялась, и от этого смеха в его крови вспыхнуло что-то странное. Рей нахмурился и заставил себя снова смотреть на огонь.

Истре, напомнил он себе, пытаясь сосредоточиться. Надо думать об Истре. Надо найти ещё одно мнение о тумане, прежде чем они окажутся в самом его сердце. Харпа могла бы знать. Эта мысль обожгла его грудь. Больше никаких отклонений от маршрута, поклялся он себе.

— Перестань, Илиас! — снова выкрикнула она. — Сигрун и я больше не станем играть с тобой, пока ты не докажешь свою честность. Что скажешь, Сигрун? Что могло бы убедить нас, что Илиас Коварный говорит серьёзно?

Она что-то изображала руками, Сигрун тут же поправляла её.

— Клянусь задницей Хаброка, я больше не буду жульничать, — провозгласил Илиас, прижимая руку к сердцу.

— Нам нужно больше, чем это, — ответила она. — Прядь из бороды вполне бы сгодилась в качестве доказательства.

На лице Илиаса отразился настоящий ужас.

— Только не это, Молот! Ты просишь слишком многого. Ладно, вот что. Я пробегусь нагишом по лагерю, чтобы доказать свою честность.

Если бы нам хотелось взглянуть на короткий меч, у меня есть один в ножнах, показала жестами Сигрун.

Илиас поперхнулся.

— Я не успела прочитать, переведи, Коварный, — сказала она.

— Нет! — воскликнул Илиас. — И вообще, да будет тебе известно, это определённо длинный меч.

Она расхохоталась.

Рей вновь попытался собраться с мыслями. Туман. Следы когтей. Возможно, драугур. И ещё тот случай со Шкунгаром. Запах, светящиеся глаза. И он зашёл так далеко от Западных Лесов. Что-то было не так…

Смех вновь наполнил воздух. Её смех. Она запрокинула голову, кудри подпрыгнули, а он смотрел, как она смеётся всем телом, будто свободна, и это согревало его внутри.

Рей нахмурился и прогнал тёплое чувство. Сжав кулаки, он резко поднялся на ноги.

— Куда ты, Взор Секиры? — спросил Илиас. Она обернулась и тоже посмотрела на него.

Рей прикусил внутреннюю сторону щеки. У него были куда более важные дела в этой поездке, чем простые игры в кости, да и переполнявшая его энергия требовала выхода.

— Прогуляться. Мне нужно подумать. Вы так шумите, что я даже мысли свои не слышу.

Он бросил на неё тяжёлый взгляд, но она даже не дрогнула. Конечно же нет.

Рыча от раздражения он ринулся прочь, в глубь леса