Дорога Костей

Г

ЛАВА 37

КВЕР

Гекла начала их веселье с того, что привела Силлу к длинному столу, за которым сидели пожилые женщины и девочки, вплетавшие цветы друг другу в волосы. Силла взялась за дело: заплела волосы Геклы назад и начала вплетать в пересечения стебли луговых цветов.

— Ну что, дулла, сегодня ты ищешь отвлечения? — спросила Гекла.

Силла скомкала цветок в руке, вспомнив Джонаса.

— Да. Пожалуй, да.

— Что тебе нравится? Рассказывай. Я помогу. Я уже знаю о твоей слабости к голубоглазым мужчинам с топорами.

Силла ткнула Геклу пальцем в бок.

— Тише, ты. Я уже оправилась от этих глупых мыслей. — Она задумалась. — Мне нравятся… добрые. Добрые мужчины, которые говорят то, что думают. Которые не… как ты там сказала? Мальчики в мужской шкуре?

Гекла фыркнула.

— Удачи тебе с этим. Насколько я знаю, они все такие.

— Я просто хочу кого-то тёплого и надёжного. Просто для отвлечения. Я уже итак справляюсь со слишком большим количеством проблем… а сегодня мне хочется повеселиться. Хочется почувствовать себя живой.

Может, дело было в эле, а может в самой Гекле, но чем больше Силла это говорила, тем отчётливее она ощущала, что и правда этого хочет.

— Найдём тебе крепкого воина… не слишком старого и не слишком пьяного, — усмехнулась Гекла, когда Силла вплела последний цветок в её косы. — Скажи, если кто приглянется.

Силла уже собиралась рассказать ей об Асгере, но в этот момент появилась женщина с подносом рогов.

— Эля?

Гекла взяла один и передала Силле, потом взяла себе, пробормотав слова благодарности.

— Сколь, — сказала она, и они чокнулись рогами.

Гекла взяла Силлу за руку и повела к арке, ведущей на улицы Квера. Желудок Силлы сжался, здесь, на площади, было безопасно, а вот на улице ждала неизвестность…

— Пойдём, Силла, — потянула её за собой Гекла. — На площади костёр и музыка. А когда стемнеет, выпустят флиту.

Силла неохотно последовала за ней в сторону звуков музыки, по улицам Квера, к главной площади.

Там действительно пылал костёр, и вокруг него собралась весёлая толпа. Силла наблюдала, как местные целовали костяшки пальцев и осторожно бросали подношения в огонь, это были пучки трав, кубки с мёдом, резные мечи и топоры, куски говядины и баранины. Эта картина пробудила в ней чувство общности и острую тоску по дому.

Когда делаешь подношение Суннвальду и его огненному скакуну, говорил ей отец, выбирай только самое лучшее: мёд, мясо или оружие, и делай это с открытым сердцем. Они с отцом сами разжигали костры, и всегда делали это в тайне, всегда только вдвоём.

Гекла вытащила из кармана солас и бросила в пламя.

— Вреда не будет, — пожала плечами она.

— А как же Клитенары? — спросила Силла, оглядываясь. — Разве они одобряют такое открытое выражение веры?

— За костёр тебя не осудят, — тихо сказала Гекла. — Это не то же самое, как если бы кто-то бегал с Солнечным Крестом на груди, распевая гимны старым богам. К тому же… большинство из Клитенаров сейчас, скорее всего, так же пьяны, как и все остальные.

— Надо было тебе оставить что-нибудь с ужина для подношения, — сказала вдруг маленькая белокурая девочка, появившись рядом. Силла не ответила, задумчиво прикусив изнутри щёку. — Может, хотя бы цветы, — подтолкнула девочка.

Вздохнув, Силла выдернула несколько лепестков из цветов, вплетённых в волосы, и подошла к огню. Когда жар коснулся её лица, она разжала ладонь и резко подула на лепестки. Они взвились в воздух, закружились и исчезли в языках пламени.

Силла поцеловала костяшки пальцев и склонила голову.

Благодарю за защиту, подумала она. Благодарю за приют. Прошу, Суннвальд, доведи меня до Копы. Больше я ни о чём не прошу.

— Мы дошли дальше, чем я ожидала, — тихо произнесла девочка.

Крик, доносящийся из толпы, отвлёк Силлу. В воздух синхронно взмыли рога и кубки, которые тут же осушили. Застучали барабаны. Белокурая девочка закружилась в ритме, поднимая подол своей ночной сорочки. Скоро вся площадь пошла в пляс, и, выпив эля, Силла с Геклой присоединились к толпе. На целый час Силла забыла, где она, кто она, про то, что было неподалеку от Скарстада и про убийцу, с которым они столкнулись сегодня. Она просто не жила в настоящем моменте. И была свободна.

Было уже поздно, когда солнце стало клониться к горизонту, а небо потемнело. Гекла потянула Силлу обратно по главной улице Квера, девочка бежала следом. На углу возле трактира собралась толпа, и, пробираясь сквозь неё, Силла заметила мерцание света из самой её середины.

— Флита! — восхищённо вскрикнула девочка. — Ооо, они такие красивые!

Гекла крепко вцепилась в руку Силлы и потащила её вглубь толпы.

— Я всегда мечтала поучаствовать.

Старушка раздавала плетёные корзинки с крышками, и Силла с Геклой взяли по одной. Добравшись до края толпы, Силла заглянула внутрь своей корзины. Хоть она и не видела флиту с самого детства, она сразу их узнала. Похожие на бабочек, с прозрачными чешуйчатыми крыльями, тонкими, как шёлк. И с каждым взмахом в их маленьких прожилках вспыхивал оранжевый свет.

— Пепел, да это куда веселее, чем твои прежние солнцестояния, Силла, — сказала белокурая девочка, запуская палец в корзинку.

Она была права, её прежние обряды на солнцестояние проходили на заднем дворе и ограничивались жертвоприношением Суннвальду в Его день. А такого как здесь она еще никогда не видела — пир, костёр, музыка и теперь ещё эта таинственная традиция. Неужели все празднуют Самый Длинный День именно так?

С нахмуренными бровями она повернулась к Гекле.

— И что всё это значит? — спросила она.

— Просто подожди, — сказала Гекла и указала на закат, по небу растекался яркий оранжевый свет.

Самый длинный день в году стремительно подходил к концу. На улице воцарилась тишина. Флита мерцали в воздухе, пока сумеречное индиго не вытеснило последние отблески света. Наконец, старуха, раздававшая корзинки, подала знак.

Толпа открыла свои корзины, и Силла торопливо сделала то же самое. Флита вырвались в ночное небо, их прозрачные крылья с каждым взмахом вспыхивали янтарным светом. Силла стояла, заворожённо глядя вверх на то, как тысячи флита взлетали, освещая темноту словно живые звёзды. Губы приоткрылись от изумления — это было самое прекрасное, что она когда-либо видела.

Глаза защипало. Вдруг она почувствовала себя крошечной, спрятанной под стеклянным колпаком. В жилах закипел гнев. Отец оберегал её от всего — от мира, от жизни. Чем она вообще занималась все эти годы? Это не была жизнь — это было выживание. А последние недели, со всем их ужасом и восторгом, с резкими падениями и головокружительными взлётами… Они словно разбудили её. Словно впервые в жизни она действительно жила.

— Надежда и возрождение, — пробормотала белокурая девочка, глядя на небо с благоговейным трепетом.

В ушах Силлы зазвучал голос матери: Флита — символ надежды и возрождения Исельдура, Лунный Цветок. Когда они достигают старости, то вспыхивают и умирают в свете и славе. А потом, из пепла, рождается гусеница — и цикл начинается заново.

Силла улыбнулась, глядя на прекрасных крылатых созданий. Как символично, увидеть их именно в эту ночь. Может, она и сама была как флита. Вырвалась из пепла, уязвимая… и жаждущая жизни.

Гекла обвила Силлу рукой за талию и положила голову на ее плечо.

— Спасибо, что пошла со мной, дулла. Приятно иметь подругу, которой интересно не только пить да трахаться.

Силла моргнула от неожиданной прямоты, потом расхохоталась.

— А я благодарю тебя, Гекла, за то, что привела меня сюда. Это было… потрясающе. Правда.

Они вернулись под арку и снова оказались во дворе «Волчьего Логова». С наступлением темноты, в воздухе появилась особая, томная атмосфера. Детей давно увели спать, и двор стал тише, интимнее. Силла оглянулась по сторонам и обрадовалась поняв, что белокурая девочка исчезла. По пути они прошли мимо влюблённой пары в темном углу, и Силла заметила вихрь растрёпанных светлых волос — Илиас и незнакомая брюнетка.

Гекла фыркнула и направилась в дальний угол, где за длинным столом, в мерцании свечей, сидели Гуннар и Джонас. Сердце Силлы подскочило. У Джонаса на коленях устроилась черноволосая женщина, её рука обвилась вокруг его шеи, пальцы скользили по заплетённым волосам. Взгляд Силлы встретился с ярко-синими глазами и она застыла, будто муха в меду, затягивающаяся всё глубже в липкую безысходность.

Гекла тебя предупреждала, напомнила она себе, подавляя желание развернуться и убежать от жгучего унижения. Джонас наклонился вперёд, что-то прошептал женщине на ухо. Та откинула в сторону чёрные волосы, полные губы раскрылись и она засмеялась.

Силла почувствовала взгляд Геклы.

— Пожалуй, я схожу за выпивкой, Гекла, — быстро сказала она. — Хочешь чего-нибудь?

— Не-а, — пробормотала Гекла, не отрывая взгляда от Гуннара. — Чёрт, мы так и не нашли тебе мужчину. Может, вон там…

Силла приложила палец к её губам, мягко прервала. Обняла за талию, а затем разомкнула их сцепленные руки.

— Не переживай обо мне. Иди, развлекайся, Гек.

— Ты уверена?

Силла кивнула.

— Вся комната в твоем распоряжении. Я не вернусь этой ночью, дулла.

Силла натянуто улыбнулась и отошла к краю двора. Возле входа в трактир стоял стол с кубками эля, по бокам от дверей полыхали жаровни. Она взяла кубок и облокотилась на стену. Пить не особо хотелось, но ей нужно было за что-то держаться, пока сердце не утихнет.

Невыносимый, подумала она. Надменный.

Она была дурой и может винить только себя. Это ведь она во время их поцелуя сказала, что это больше не повторится. Но, где-то в глубине души, она все же надеялась… что он захочет большего. Думала, что и сама хочет большего. Почему она разочарована? Она же должна радоваться, что избавилась от этого раздражающего мужчины.

— А вот и ты, — раздался знакомый голос. Силла обернулась, перед ней с сияющей улыбкой, прислонившись к стене стоял Асгер. Он провёл пальцем по её косам. — Милые цветы.

— Благодарю, — ответила она, улыбнувшись. Джонас, может, и не хочет её. Зато Асгер — хочет. А Силла жаждала жить, жаждала удержать в себе ту лёгкость, что подарили ей флита и костёр. Она с большей смелостью, чем позволяла себе ранее, задержала взгляд на его красивом, ухоженном лице.

— Я был уверен, что с цветами на Самый Длинный День играют только дети, — подмигнул он.

— Раньше мне не доводилось, — слабо улыбнулась она. — Никогда не отмечала Самый Длинный День вот так. Кажется, теперь я пытаюсь все это наверстать.

— Вот как? — его взгляд опустился к её губам. — И почему ты пропускала празднования?

— Чрезмерно заботливый отец, — пробормотала она, разворачиваясь к нему корпусом. — Но не волнуйся, сегодня я совсем одна.

Слова больно кольнули. Её отцу понравился бы этот вечер, в этом она была уверена. В душе переплёлся целый клубок эмоций — вина, злость, печаль. В попытке скрыть свои мысли, Силла поднесла кубок к губам.

— Какая удача для меня, — голос Асгера стал ниже. Он взял её за руку, перевернул и вновь коснулся губами запястья.

В животе стало тепло. Этот красивый мужчина хотел её, и ей нравилось, что она могла точно сказать о чем он думал. Он прямолинейный, уверенный в себе и не играет с ней в детские игры. Завтра она снова будет ехать в этой жалкой телеге с «Кровавой Секирой», снова в дороге, снова наедине со своими мыслями, злостью и бесконечными вопросами. Осознание этого толкало её выжать всё из этих последних часов.

Осмелев, Силла схватила Асгера за руку и потащила его между жаровнями, в тёмный коридор трактира. В тени его руки легли ей на талию, и он притянул её к своему высокому тёплому телу. От него пахло элем и чуть-чуть потом.

— Ты привела меня сюда с какой-то целью, Силла? — прошептал он.

Силла сделала судорожный вдох. Асгер развернул её к себе, она подняла на него взгляд в тени коридора. Одна рука заплелась в её волосы, вторая скользнула вниз по спине, посылая мурашки по её позвоночнику.

— Я весь вечер не мог оторвать от тебя глаз, — сказал Асгер хрипло.

Сможет ли она это сделать? Он наклонялся всё ближе… ближе… ближе…

Её пронзило сомнение. Она не чувствовала, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Кожа не покрывалась мурашками от его взгляда. Тело не гудело от опьянения, которого она жаждала. Вместо этого она ощутила узел в животе.

Что она делает?

Но прежде чем она успела об этом подумать и прежде чем губы Асгера коснулись её губ, его резко отдёрнули. И она ощутила холод, там где только что было его тепло.

И вместе с этим облегчение.

Асгер зарычал, обернулся. Силла прищурилась, стараясь разглядеть силуэт, стоящий против света с площади.

— Уходи, — произнёс ровный мужской голос.

Силла заморгала.

Сердце её застучало.

По спине пробежали мурашки.

Это был Джонас.