С чистого листа главы 100-165

Глава 163. Выживание

Все воскресные утренние новостные передачи показывали отрывки из интервью Бруксу и Шилдсу, и все болтуны разглагольствовали о том, что это значило. Либералы были очень недовольны моим варварским видением мира, а консерваторы не могли понять, почему я не напал на Ирак в 2001-м, когда у меня был первый шанс. Единственным, кто, как оказалось, понимал, или хотя бы мог это убедительно изложить, был Боб Шиффер на "Fасе thе Nаtiоn". Он посвятил этому целое эссе.

– Заявление президента Бакмэна о ниспослании божественных молний стало одним из самых обсуждаемых публичных заявлений за все время его пребывания на посту, которое поочередно – то восхвалялось, то высмеивалось. Более агрессивно настроенным нашим землякам оно понравилось, но многим в Вашингтоне оно показалось неразумным и разжигающим войну. Как посмел президент дать такое заявление? Должно быть, это признак глупого и бескультурного варвара, и они задаются вопросом, почему его пресс-секретарь не бегает и не извиняется за него.

Я знаком с Карлом Бакмэном уже почти двадцать лет с тех пор, как он стал конгрессменом, и задолго до того, как он стал президентом. Хоть мы и не сходимся во мнениях по многим вопросам, он не глупый и не бескультурный варвар. Он добрый, умный, опытный и цивилизованный человек. Он абсолютно точно не разжигатель войны. Он до неприличия щедр, и исключительно снисходителен. Он верен своим подчинённым, возможно, даже слишком, и они верны ему в ответ. Он восхищается своей женой, души не чает в своих детях, и даже в своей большой и глуповатой собаке, которую он постоянно таскает с собой.

Он также и один из самых беспощадных людей, которых я когда-либо знал, и говорю это в хорошем смысле. Вы можете увидеть это в его личной жизни. Когда в школе на него нападали хулиганы, он не отвечал им оком за око. Он уничтожал своих обидчиков, ломая их полностью. И он распространяет свою защиту и на тех, кто его окружает. Когда на его жену напали на Багамах, и когда в закусочной его родного города напали на будущую мать, эти обидчики были госпитализированы и арестованы. На него можно напасть один раз, но второго раза не будет. Нельзя связаться с Карлом Бакмэном и потом легко от этого отделаться.

Если вы хотите знать, какова доктрина Бакмэна, то вот какова ее суть. Он очень серьезно относится к своим обязанностям. Когда он взял на себя ответственность за страну, он стал также беспощаден, он знает, как справляться с угрозами в стране. Так что если он говорит – на тех, кто будет убивать американских граждан, солдат и дипломатов, ниспадут божественные молнии, он именно это и подразумевает. Как член так называемой элиты Вашингтона, я в ужасе; как гражданин Америки, я считаю, что это очень хорошо.

Уилл Брюсис поднял эту тему на утреннем собрании штаба, и я рассмеялся и сказал, что уже подумал, что Боб меня раскрыл, но у меня не было никакой особенной "доктрины". Когда Уилла спросили об этом позже на ежедневном пресс-брифинге, он только улыбнулся и сказал:

– У нас никогда не было обсуждения какого-либо рода "доктрины Бакмэна", так что я не очень могу правильно на это ответить. Я могу сказать, что президент не согласен с описанием Шторми – как большой и глуповатой. Он считает Шторми большой и очаровательной. Мы уже начали принимать голоса и предложения на этот счёт.

После этого на нас обрушился поток писем, в том числе и на электронную почту, где предлагали другие, в целом положительные, описания собаки.

Вечерние комики тоже повеселились от этой темы. Джон Стюарт обсудил это, и затем нацарапал заметку – "Заметка Ирану и Северной Корее: Не злите Карла Бакмэна!". Затем Стивен Колберт десять минут нахваливал "доктрину Бакмэна", и перешёл к своей "Угрожающей" части, где угроза номер один (медведи) была предупреждена, чтобы держались подальше от моего квартала. О, боже!

Когда прошло около месяца, то в начале второй недели апреля меня вызвали в Пентагон на показушную презентацию. 1-я бронированная дивизия из Форт Блисс штата Техас, руководящий отряд 1-й бригады, присланной из Германии, погрузила свое снаряжение на транспорт и отплыла в Турцию, и скоро корабли должны были прибыть в Измир. Затем отряды должны были пересесть на забронированные частные авиалинии. Потребовалось бы ещё две недели для разгрузки снаряжения, его сортировки, погрузки на поезда и отправку в Курдистан, и затем ещё пара недель на подготовку и тренировку. Эта дивизия была намного мощнее, чем все то, чем располагала Республиканская Гвардия Ирака, чтобы их остановить, не важно, как бы они ни комбинировались, но настоящие боевые действия не начались бы до мая. Пентагон хотел показать мне другой план.

По сложившейся ситуации мы находились в ничейной позиции на фронте. Отряды Республиканской Гвардии стояли на курдской земле, где их два фланга были размещены так, чтобы обхватить Киркук с двух сторон. Иракцы все ещё бомбили линии фронта и Киркук, но были вынуждены действовать по ночам. Никто не наступал вперёд – Гвардия не наступала, потому что у них не было достаточной боевой мощи, а американцы и курды не наступали – потому что у них не было мобильности.

Отряды из Европы строились позади курдов вместе с "Кричащими Орлами"[7], которые тоже формировали строй. Прежде, чем все замедлилось, иракцы ухитрились достать подкрепления для Гвардии, так что они действовали почти с той же мощью, как и до атаки. В это же время прекратились и ночные атаки "Скадами". Самым вероятным предположением было то, что хоть иракцы и располагали почти сотней ракет в начале войны, из них сработала только половина (ракеты довольно хрупки и сложны для запуска), и у них закончились ракеты.

К счастью, газовые атаки тоже прекратились, вероятно из-за того, что бомбардировки отдаленных частей региона уничтожили склады с химикатами и производящие их структуры, или же из-за того, что это значительно замедлило их транспортировку. Пентагон модифицировал несколько дронов, чтобы они могли находить следы химикатов.

Хоть они изначально и использовались, чтобы выделить заражённые места, которых стоило избегать, разведка внутри Ирака выявила места с тремя крупнейшими разливами горчичного газа – одно было на армейской базе, где предполагалось, что газ хранился и помещался в снаряды, ещё одно на уничтоженном заводе по производству удобрений, и одно на дороге, которую как-то разбомбили одной ночью. Казалось, что иракцы избегали всех этих зон, и направляли транспорт вокруг них и как можно дальше.

План Пентагона предполагал бронированный охват охвата, так сказать. Как обстояла ситуация – у британцев была 7-я бронетанковая дивизия, бригада танков "Челленджер-2" и боевой бронированный транспорт "Воин" на правой части зажима. Мы также задействовали и 1-ю бригаду танков "М-1 Абрамс" с "М-2 Брэдли", и 2-ю кавалерийский полк – бригаду "Страйкеров", которых я никогда до этого не видел, на более укреплённой западной части. 101-я часть также была готова идти в бой. Эти отряды стали бы атакующей силой, необходимой для уничтожения Республиканской Гвардии.

В первой фазе, которая должна была быть проведена глубокой ночью, 101-ч часть бы поднялась в воздух на блокирующие позиции южнее от отрядов Республиканской Гвардии, смотря в сторону курдов и американцев. Они бы стали той наковальней, на которую бы обрушился молот бронированных отрядов. Затем на рассвете началась бы вторая фаза.

Британцы собирались сдвинуться на восток, и наступить на иракцев с их правого фланга. Американцы собирались бы напасть прямиком на Республиканскую Гвардию, начиная с запада, двигаясь на восток и затем добить их с левого фланга иракцев. Если бы иракцы попытались бежать, то они бы наткнулись либо на 101-ю дивизию на юге, либо на британцев на востоке, либо же на американцев и курдскую пехоту на севере.

Я уставился на компьютерную симуляцию Пентагона. Я знал, что наше снаряжение было наилучшим, и что во время войны в Персидском заливе мы прорвались через иракцев налегке, это было круто! Во время войны в Персидском заливе мы наслаждались нашим убийственным боевым преимуществом. Вся резня была бы проведена бронированными формированиями. Как все обстояло на тот момент, мы собирались напасть на шесть бронированных и механизированных дивизий высоко мотивированных войск с помощью двух тяжёлых бригад и одной лёгкой. Такое нельзя было назвать просто нахальством!

– Вы собираетесь столкнуться с ними лоб в лоб? – спросил я. Я взглянул на армейского начальника штаба и на полковника армии, который выступил с этой презентацией. Я видел по форме полковника Буфорда, что он сам был офицером бронированных подразделений, вероятно, из Форт Нокса, места постоянной дислокации бронированных войск.

– Я знаю, что я всего лишь состарившийся командир батареи, но я всегда думал, что вы хотели идти в атаку, когда расклад будет в вашу пользу, а не наоборот!

Полковник долго не думая ответил:

– Да, сэр, я знаю. Если честно, то меня готовили так же. Разница только в том, какое мы сейчас имеем вооружение. Те штуки, которые у нас есть – это просто фантастика какая-то! Во время войны в Персидском заливе у меня был взвод из М-1, и когда мы ударили по иракцам в 73 Истинге, то мы не знали, что они там, пока не наткнулись на них. Мы просто были лучше их, с лучшим вооружением и подготовкой. Теперь же… сэр, наша подготовка и вооружение стали ещё лучше, и мы знаем, где они все! По всему фронту у нас есть дроны-разведчики с камерами, лазерными десигнаторами и GРS. Сэр, прежде чем я получил это назначение, у меня был подготовительный батальон в Форт Ноксе, где мы разработали эти принципы ведения войны и тактики. С тех пор мы распространяли этот метод. Когда мы пересечем гребень и войдём на территорию Республиканской Гвардии, они не узнают, что мы пришли, но мы будем знать, где находится каждая из их единиц! Мы сможем смести их ещё до того, как они узнают, что мы наступаем на них! Мы можем это, и можем это уже сейчас!

Я взглянул на остальных офицеров, и они все согласно кивнули. Мне же внезапно на ум пришло сухое замечание.

– Знаете, полковник, что говорят о военной разведке? Мы ставим на кон вашу жизнь?

Он вспыхнул от этого намека.

– Успокойтесь, полковник. Ничего личного. С моей точки зрения, вы хотите, чтобы я поставил на кон их жизни. И что мы будем делать, если это не сработает, хм? Что произойдет, если Республиканская Гвардия не станет просто сидеть и изображать из себя мишень?

Полковник нажал на кнопку на своем компьютере и показал две различные вариации плана операции, чтобы допустить отвод войск и их сближение, чтобы удержать Республиканскую Гвардию в мясорубке (его слова, не мои), и либо же медленно их сметать, либо же держаться достаточно долго, чтобы прибыли подкрепления. Моим главным переживанием была 101-я часть, которая таким образом зажималась между Республиканской Гвардией на севере и регулярной армией Ирака на юге. Что, если их атакуют с обеих сторон?

– Сэр, это не станет Арденнской операцией, где 101-я часть застряла в Бастоне и была окружена. Иракцы просто не располагают такой огневой мощью, и их раздавит поддержка с воздуха. Вдобавок к этому у нас нет никаких данных о том, что отряды регулярной армии причастны к этому. Они даже не двигаются, услышал я. Я связался с генералом 101-й части, и он согласился с этим планом. Вот зачем они там – для глубокого внедрения и стратегического управления.

– Когда вы будете готовы начать? – спросил Фрэнк Стуффер. – Когда президенту нужно будет определиться с решением?

Я кивнул Фрэнку. Это был хороший вопрос, и я повернулся к офицерам.

– Отряды могут быть на месте для начала атаки в 22:00 по местному времени во вторник одиннадцатого апреля. Нам нужен ответ "да/нет" как можно скорее, если возможно – сегодня, чтобы убедиться, что все подготовлено. Если мы затянем, то рано или поздно Саддам Хуссейн осознает ситуацию, в которой он оказался, и попытается уйти. Как только это случится, мы потеряем все шансы на их полное уничтожение. – сказал начальник штаба.

Я взглянул на Фрэнка, который слегка пожал плечами в ответ. Затем я снова посмотрел на офицеров и сказал:

– Дайте мне пару минут, пожалуйста.

Все вышли, оставив меня сидеть там и смотреть на экраны. Экраны отвечали мне тем же. Я знал, каким будет мой ответ, ещё до того, как все ушли, но он пугал меня. Мне вспомнился фильм "Паттон", где Паттон в исполнении Джорджа Кэмпбелла Скотта, спорил с Омаром Брэдли, которого играл Карл Молден. Паттон настаивал на ускорении захвата Сицилии, толкая своих людей вперёд до самой грани и дальше, и аргументируя, что чем быстрее они двигались, тем было лучше. Они бы понесли большие потери, но война скорее бы закончилась, и в конечном счёте суммарно было бы намного меньше потерь. Это было душераздирающим расчетом, но это также было и абсолютно правдиво.

Могло быть вполне вероятно, что в какой-то момент Саддам Хуссейн бы проснулся и осознал, что он засунул свой член в мясорубку, и что было бы хорошей мыслью перестать крутить ручку и вынуть все обратно. Это бы вернуло нас к тому, с чего мы начали, без какого-либо решения и множеством погибших американцев, за которых мне нужно было бы как-то отомстить. Это было неприемлемо. Я хотел уничтожить Саддама Хуссейна, и чтобы это сделать, сперва нам нужно было уничтожить Республиканскую Гвардию.

Я позвал всех обратно. Я не стал садиться, это стало бы очень коротким разговором.

– Операцию одобряю, все по плану. Генерал, передайте от меня парням – "Доброй охоты!". Кстати, как ее назвали?

– Мы называем ее "Курдский Дракон", сэр.

"Курдский Дракон"? Как, черт побери, они додумываются до таких названий? Я кивнул и уехал.

Вторник был под завязку забит фотосессиями, и я держался от вопросов по военной части подальше. Мне просто сообщили, что приготовления были номинальными, чтобы это ни означало, и что запланированная атака все ещё была в силе. Я не мог уже засиживаться допоздна и лезть в дело из командного пункта, и Мэрилин не собиралась позволять мне выпить чего-либо крепче чая со льдом, так что я просто посмотрел Стюарта и Колберта, и затем лег спать.

На следующее утро, во время моего брифинга перед обычным собранием штата мне сообщили, что атака была "номинальной", и шла по плану. Я решил, что это хорошо, и просто попросил быстро ввести меня в курс дела позже днём. Мне сообщили, что в четыре часа дня в командном пункте собирались проводить брифинг, и было бы хорошей мыслью привести туда всех, кому нужно было знать о том, что происходит. Я не очень понимал, как это воспринимать, но поблагодарил всех в ответ и пообещал прийти.

В четыре часа я спустился в командным пункт, компанию мне составляли Джон МакКейн, Фрэнк Стуффер и Уилл Брюсис. Том Ридж уже был там и ждал нас, и я точно мог сказать, что он уже пообщался с офицером, проводившим брифинг, которым, как я заметил, был тот же полковник Буфорд. Он два дня назад представил нам этот план.

– Полковник Буфорд, с тех пор, как вы показали нам свой план, прошло два дня, и ещё почти день. Как сейчас обстоят дела? – спросил я.

– Мистер президент, благодарю вас, что вы пришли. Первая фаза операции "Курдский Дракон" прошла прошлой ночью. Потерь не было, хоть мы и столкнулись с парой неполадок по механической части. 101-я часть вылетела на свои места, и заняла дороги на юге от Курдистана. Сейчас они в укрепленном положении со стабильным снабжением.

Вторая фаза, атакующая, началась этим утром в шесть часов по местному времени, или же в десять часов по времени в Вашингтоне. Сейчас в Курдистане полночь, и операции были заморожены на это время. Начиная с этого утра, британская 7-я бронетанковая дивизия начала с того, что покинула свои позиции и двинулась на юг с запада от Сулеймании. Они встали на востоке от Республиканской Гвардии, и теперь перешли в позицию, где они могут начать двигаться на запад, атакуя иракцев с правого фланга. Во время этого маневра они уничтожили около половины седьмой пехотной бригады Аднана, по большей части отряды прикрытия. – когда он сказал это, на большом экране высветилось компьютерная карта Курдистана, и синяя стрелка на ней начала вытягиваться и двигаться на правую сторону карты, проделывая огромную дугу вокруг иракских отрядов, отмеченных красным.

– Частью нашего плана было поручить британцам двинуться первыми, это бы это привлекло внимание иракцев, и возможно, заставило бы их сконцентрироваться на направлении, противоположном от нашей атаки. Это случилось через два часа, когда 1-я бригада и 2-й полк атаковал, вот здесь, западнее от Зоя, – вторая синяя стрелка на карте начала вытягиваться на юг к западу от Киркука, только она направилась прямиком к западным частям Гвардии, а не пыталась их обойти.

– Как все прошло, полковник? – спросил я.

– Довольно хорошо, сэр. 1-я бригада нацелилась напрямую на 1-ю бронетанковую дивизию "Хаммурапи", воспользовавшись 2-м полком в качестве резерва. К концу дня дивизия "Хаммурапи" была полностью уничтожена, а 1-я бригада пополнила запасы и приготовилась к атаке на 6-ю механизированную дивизию "Навуходоносор". – ответил он.

Я, скорчив гримасу, кивнул.

– Насколько серьезными были наши потери, полковник? Мы сможем справиться с "Навуходоносором"?

– Никаких данных на это нет, сэр.

– Ну, когда вы сможете выяснить детали о потерях? Как мы можем быть уверены, что они могут выступить, если вы не знаете о потерях?

Полковник Буфорд странно на меня покосился.

– Вы меня не поняли, мистер президент. У нас не было никаких потерь. 1-я бригада и 2-й полк уничтожили дивизию "Хаммурапи", не понеся потерь среди американцев.

Я уставился на полковника, не веря своим ушам! Моя челюсть отвисла, и я не мог вымолвить ни слова, хоть Джон МакКейн и Том Ридж возбуждённо засыпали его вопросами, а Фрэнк и Уилл пытались это понять. Спустя мгновение я жестом попросил тишины и спросил:

– Вы серьезно? Одна тяжёлая и одна лёгкая бригады атаковали вражескую дивизию, ворвавшись к ним и уничтожили ее без каких-либо потерь?! Это ведь невозможно!

Группа наблюдателей в командном пункте широко улыбалась, и полковник Буфорд просто кивнул и сказал:

– Я говорил вам в прошлый раз, сэр. То, что мы делаем – похоже на фантастику!

– Но, как?!

Прежде чем полковник успел на это ответить, Уилл Брюсис вставил:

– Прошу прощения, но ни Фрэнк, ни я не служили. Я просто не понимаю, что это за отряды. В чем разница между бригадой и дивизией? Мне нужно знать, если я должен буду рассказать прессе о том, что происходит.

Я кивнул.

– Полковник, не желаете дать гражданским краткий ответ?

Он улыбнулся и кивнул:

– Хорошо. – затем он повернулся к стороне, где сидели Фрэнк и Уилл и ответил.

– Армия собирается все вместе из небольших отрядов. На самом базовом уровне у вас есть танковые роты, где по большей части танки, и роты пехотинцев, которые состоят по большей части из солдатов, плюс несколько транспортных средств для их перевозки. В танковой роте может быть от десятка до полутора десятка танков, а в роте пехотинцев может быть от ста до двухсот солдат. Пока что понимаете?

Оба кивнули.

Полковник Буфорд продолжил:

– Дальше все становится масштабнее и обширнее. Танковый батальон обычно содержит в себе две или три танковые роты вместе с отрядами пехотинцев, а пехотный батальон содержит две-три роты пехотинцев – плюс танковую роту. Бригада собирается из нескольких батальонов, а дивизия – из нескольких бригад. На самой верхушке есть нечто, что называют корпусом, который состоит из нескольких дивизий. До сегодняшнего утра Республиканская Гвардия Ирака имела два корпуса по три дивизии в каждом.

Фрэнк повернулся ко мне и спросил:

– Где в этой схеме были вы? – и он начал прикидывать, водя рукой вверх-вниз.

Я указал вниз.

– У меня была артиллерийская батарея, что было чем-то вроде артиллерийской роты, войска того же уровня организации то, о чем и говорит полковник.

– То есть эта дивизия "Хаммурапи" была крупнее атаковавшей ее бригады? – спросил Уилл.

Я ответил:

– Уилл, когда я был в армии, молод и глуп, стандартным общим правилом было то, что если планируешь провести успешную атаку, то нужно иметь шанс хотя бы в три к одному, чтобы все сделать. Другими словами, чтобы уничтожить дивизию, нам нужно было атаковать тремя дивизиями. Понимаешь меня?

Уилл кивнул.

– Так вот, мы только что проделали полностью обратное! Мы атаковали с чем-то, равным дивизии из полутора бригады дивизию в три бригады! Это невозможно!

Затем я взглянул на полковника Буфорда, но в этот момент в разговор включился один из наблюдавших офицеров:

– Это больше похоже на атаку на четыре бригады. У Республиканской Гвардии первый приоритет на снаряжение и людей. Например, бронетанковая бригада регулярной армии Ирака имеет три танковых батальона по три роты в каждом, когда Республиканская Гвардия имеет три батальона по четыре роты в каждой. То же и относится к механизированным бригадам. По сути они по меньшей мере на четверть сильнее равному отряду регулярной армии. – и полковник Буфорд согласно кивнул.

– Итак, как они это сделали? – спросил Фрэнк.

Отличный вопрос! Полковник Буфорд поколдовал с клавиатурой и на экране появилась приближенная тактическая карта.

– Это всего лишь пример из того, что мы отрабатывали. Это не с сегодняшних событий. Все же, вот здесь расположен вражеский батальон, расставленный в оборонительной позиции. – он воспользовался лазерной указкой, чтобы показать точки на карте.

– А здесь позиции американских танковых рот с несколькими М-1 и "Брэдли". Важным пунктом здесь является то, что ещё до того, как начнется бой, мы запускаем дронов над всей местностью, и выявляем все вражеские позиции. Более того, эти позиции дальше загружаются на компьютеры каждого американского транспортного средства. Когда они атакуют, они уже будут знать, где расположился враг. Когда они ворвутся в бой, их орудия уже будут нацелены на врага! Им всего лишь нужно навести на них прицел и нажать на курок, и затем перейти к следующему выстрелу.

– И это то, что они и сделали? – спросил Фрэнк.

– Сколько танков они уничтожили?

– Бронетанковая дивизия Республиканской Гвардии может иметь, по крайней мере, на бумаге, около четырехсот танков Т-72, и около двухсот пятидесяти БМП, или же других бронетранспортёров. У них также около двенадцати или тринадцати тысяч солдат. В реальности у них нет так много Т-72, так что у них наверняка есть половина этого количества, и остальное они заполняют более старыми Т-55 и Т-62. Для всех практических целей эти старые танки нечто большее, чем просто движущиеся мишени, но они все ещё довольно опасны против легкой пехоты. Из того, что мы видим, дивизия "Хаммурапи" больше не имеет ни одного танка, и у них теперь всего пара десятков единиц пехотного транспорта.

– Скольких солдат мы атаковали?

– Отнюдь не так много. В американской бронетанковой бригаде есть примерно около сотни танков максимум и, может, около пяти тысяч солдат. Поверьте мне, это они были в невыгодном положении! – сказал полковник.

– Что насчёт солдат? Они разве не могут дальше сражаться?

На это ответил Джон МакКейн:

– Фрэнк, это не так работает. Боевые действия на самом деле весьма специализированы. Танкисты без танка – на самом деле просто очень плохая пехота. То же можно сказать и про артиллеристов без их орудий. – на это я согласно кивнул, поскольку знал, насколько он прав.

– Что же касается пехоты – большая часть их вооружения находится на транспорте, а сейчас у них нет даже еды и воды. Они могут сразу сесть и сдаться.

– 1-я бригада построилась в один длинный ряд, и прямо за ними в качестве резерва стоит 2-й полк. М-1 и "Брэдли" разнесли Т-72, БМП, и продолжили двигаться, прорываясь прямо через ряды, и кавалеристы прошлись по задницам иракцев, разнося все оставшееся, вроде БМП и грузовиков. В это время дроны доносили о том, что было впереди них, и самолеты "Апач" обстреливали все и следили за флангами. Следующим ходом будет развернуться на восток и раздавить следующую дивизию, "Навуходоносор". Хуже быть не должно, поскольку они серьезно пострадали, атаковав 82-ю часть в долине Зоя пару недель назад.

– И никто не пострадал? Мы никого не потеряли? – надавил я.

– Мы потеряли около полдесятка танков и "Брэдли" из-за проблем с механикой, соскочивших гусениц и подобного, и наверняка пара десятков ребят пострадала, болтаясь внутри них. Такое всегда происходит. – ответил он. Затем он, ещё мгновение поколебавшись, добавил:

– Мистер президент, эти парни действительно в исступлении. 1-я бригада начала называть себя "Громовая бригада", а 2-й полк вступил в бой вместе с парой батальонов курдских "Пешмерга", и называют себя "Группа "Молния". Они даже переименовали свою передовую оперативную базу в Эрбиле в "Передовая оперативная база "Молния". Когда вы на телевидении назвали из божественными молниями, им это понравилось! Эти парни готовы ворваться в Багдад и продолжать дальше!

– Вот черт! – пробормотал я. Затем я взглянул на Тома Риджа и Джона МакКейна, ветеранов Вьетнама.

– Вы в это верите?

Том вскинул руки:

– Ну, я получаю доклады об этом, я был на базах, виделся с солдатами и все такое, но это. Я имею в виду, мне сообщали обо всем этом, но такому просто не веришь.

– Поддерживаю. – признался вице-президент.

Я взглянул на Уилла Брюсиса.

– Мы хотим, чтобы все это было действительно незаметно. Я вижу несколько возможных вариантов исхода. Во-первых, завтра все это может рухнуть, и иракцы надерут нам задницы! – Джон насмешливо фыркнул, но все же кивнул.

– Помимо этого, даже если такого не произойдет, все может сработать не так гладко, и мы все ещё можем в этом завязнуть. И наконец, я хочу уничтожить Республиканскую Гвардию, а не просто победить. Если мы начнем хвастаться, то люди подумают, что нам стоит остановиться, как и в 91-м. В этот раз никто не соскочит! – и я на секунду задумался.

– Какое отношение прессы ко всему этому? Что чаще всего от них слышно?

Уилл бросил на меня косой взгляд:

– Наверное, чаще всего то, что мы сделали все это, не пригласив их на вечеринку!

– Прошу прощения?

– Они половину времени сравнивают эту войну с войной в Персидском заливе в 91-м. В тот раз Саддам Хуссейн был достаточно вежлив, чтобы дать нам шесть месяцев на подготовку, и каждый журналист мира появился там и официально был привязан к какому-нибудь отряду и получал время в эфире. А что в этот раз? Мы проявили абсолютную грубость, устроив войну и не пригласив прессу! Никто из них никогда до этого и не слышал о Курдистане, и не смог бы найти его на карте даже с лазерной указкой и GРS. Для большинства из них всё идёт слишком быстро, и мы никогда не готовились к общественным выступлениям. Теперь все выглядит так, что мы собираемся одолеть иракцев ещё до того, как корреспонденты успеют распаковать свои чемоданы. И кто-то из них в ужасе от этого!

Я на мгновение уставился на Уилла, и затем расхохотался:

– Невероятно! Они жалуются потому, что мы выигрываем, не давая им шанса сказать нам, как это сделать? – затем я взглянул на МакКейна.

– И ты хочешь быть президентом? Ты совсем с ума сошел?

Джон рассмеялся в ответ:

– Не больше, чем ты.

Я покачал головой:

– Когда-то я был простым мальчиком, жил в пригороде Балтимора. Как я вообще здесь оказался? – затем я повернулся к военным и встал.

– Джентльмены, леди, я благодарю вас за информацию. Ничего из сказанного вами сегодня не заставляет меня захотеть измерить план. Полковник, дайте командованию знать, что я хочу продолжать давление! Усильте пыл! Раздавите их!

– Есть, сэр. План таков, что завтра к этому времени британцы начнут смещаться на запад, и они собираются ударить по 7-й пехотной дивизии "Аднан" и добить их. Таким образом они будут окружены. И ещё – что насчёт пленных, сэр? Мы пробились через 1-ю дивизию "Хаммурапи" и оставили множество застрявших там иракцев. Нам стоит их захватить?

Я фыркнул:

– Какие пленные? Нет, я не буду настолько кровожадным. Обезоружьте их и укажите на юг. Они могут идти. 101-я может их прикрыть, пока они не вернутся домой. Если им не нравится такой расклад, они могут попытаться пойти на север и встретиться с курдами. Я хочу, чтобы они окончательно выбыли из этой войны.

Он резво кивнул:

– Понял, сэр!

На этом брифинг был окончен, следующий был запланирован через день или два. Когда я поднимался наверх вместе с Джоном, я отметил:

– Этот полковник, думаю, что этот план операции – его идея. Если он сработает, то долго он полковником не пробудет, и мне ничего с этим не придется делать. Он получит хороший подъем по карьерной лестнице.

Джон фыркнул и улыбнулся:

– А если не сработает – то он тоже долго полковником не пробудет. – и он с клокочущим звуком провел пальцем у шеи.

– Со щитом или на нем, Джон. Со щитом или на нем.

Следующий наш крупный брифинг состоялся через пять дней, в Пентагоне тогда собрался весь совет по Национальной Безопасности. Наш прогресс был просто ошеломляющим. Через шесть дней 1-я бронетанковая дивизия и 2-й кавалерийский полк смогли уничтожить три дивизии Республиканской Гвардии, среди них были как бронетанковые, так и механизированные дивизии. 7-я дивизия британцев решила подключиться к веселью, и хоть они не имели хороших разведданных от дронов, они уже умудрились изрядно потрепать крупные части двух дивизий в восточном корпусе.

5-я механизированная дивизия "Багдад" была единственной среди иракцев, кто проявил какую-то агрессию. Две их бригады атаковали 7-ю бронетанковую дивизию на востоке, и ещё две напали на 101-ю часть на юге. Обе атаки были отбиты. Дальше стало ещё лучше. 173-я воздушная часть умудрилась обзавестись автотранспортом с помощью батальонов, предоставленных Германией и Норвегией. Они были членами НАТО, поэтому могли предоставлять транспорт. Немцы, как и норвежцы, предложили помощь с обезвреживанием химического оружия. Республиканская Гвардия была загнана в угол и уничтожена, и все, что от них потом осталось – это множество босоногих солдат, маршировавших домой без оружия.

Но эти солдаты не могли вернуться обратно в Ирак. Путь им преграждала 101-я часть. Они выставили дорожные преграды, и когда отряды иракцев приближались к ним, любой их транспорт останавливали снайперы. Снайперские винтовки "Ваrrеt М-82" могли за километр пробить двигатель, так что иракские грузовики и прочий транспорт никуда бы не смог проехать. Что до пехоты, то выстроившиеся в ряд вдоль дороги Хамви, с установленными пулемётами Браунинга были убедительным аргументом. Со временем иракцы бы отправили кого-нибудь с белым флагом, кто мог говорить по-английски, но 101-я часть объясняла бы им, как устроена жизнь.

Мы бы доставили воду, еду и медикаменты в обговоренные зоны разгрузки, но, чтобы добраться туда, иракцам пришлось бы идти пешком без какого-либо оружия. К тому времени бесконечный поток из С-130 поставлял припасы посредством системы выброски грузов на парашюте с малых высот – выбрасывался поддон с грузом, привязанный к парашюту, после чего самолёт отклонялся на пару метров от траектории и давал парашюту вытянуть груз из хвостовой части самолёта. Поэтому 101-я дивизия сидела сытой и довольной. Ее солдаты с лёгкостью отбили несколько пробных атак от отрядов регулярной армии на юге, солдаты 101-й почти не понесли потерь, а побитые нападавшие отступили.

К тому времени у нас уже были потери. Ни один из М-1 не подбили, но Гвардия смогла взорвать десяток "Брэдли" и "Страйкеров", и один "Апач" случайно выстрелил в пару "Брэдли". В дополнение к потерям в Зоя, у нас была ещё сотня убитых и раненых, включая пилота того "Врача", который, осознав, что произошло, сел за штурвал вертолета и застрелился. Потери были самые разнообразные. Я поручил начальнику штаба передать больнице имени Уолтера Рида и штатным психологам приготовиться к приему солдат.

В тот момент поднялся интересный вопрос.

– Мистер президент, 1-я бронетанковая дивизия из Форт Блисс высаживается на востоке Турции. Им нужно будет собраться, после этого разгрузиться и двинуться на фронт.

– Нам действительно нужно это делать? Звучит так, что мы почти закончили со всем этим делом. Мы можем отправить их домой? – спросил я.

На это я увидел несколько безрадостных взглядов служащих.

– Можем, но разве мы действительно этого хотим? Эти отряды нам понадобятся, чтобы войти в Ирак, и, наверное, понадобится даже больше, чем мы думаем. – сказал генерал Пэйс.

– И почему мы хотим войти в Ирак? – я осмотрел лица остальных. – Это серьезный вопрос. Я не пытаюсь быть легкомысленным или грубым. Какая выгода Соединённым Штатам от вторжения в Ирак? Что мы можем от этого получить, и во сколько нам это обойдется? Зачем нам это делать? Вопрос открыт для дискуссии.

Несколько человек хотели одновременно ответить на это, так что я поднял ладонь, указал на генерала Пэйса, и сказал, что мы будем говорить по очереди по часовой стрелке, у каждого будет возможности высказаться. Дискуссия развивалась в нескольких направлениях, и ни одно из них не стало чем-то совершенно неожиданным. У нас было несколько разных точек зрения:

1: Прогнать Республиканскую Гвардию на юг, чтобы они поджали хвосты и оставить все как есть. Не вторгаться в Ирак. Мы сказали, что делаем это для обороны курдов. Некоторые из членов коалиции бы настояли на боевых действиях.

2: Вторгнуться в Ирак, чтобы достать Саддама Хуссейна. Если коротко – войти и покорить страну, убить Хуссейна и затем уйти.

3: Вторгнуться в Ирак, чтобы принудительно сменить их режим. Захватить власть и ввести демократию.

С каждым из вариантов были значительные трудности. Вариант номер один оставлял Хуссейна у власти, и он бы объявил остальным арабам о своей победе. Были хорошие шансы, что он следующие десять или двадцать лет провел бы восстановление своей армии и доставил бы много проблем, пока не состарится и не умрет, или не вторгнется куда-нибудь ещё. Нужно было признать – Саддам Хуссейн был мудилой. Он уже давно был таким, ему нравилось быть им, и у него это отлично получалось. Шансы того, что он перестанет быть мудилой, были весьма малы. Таким образом это возвращает нас к началу всей этой жалкой попытки угомонить этого мудилу.

И как же нам избавиться от Саддама Хуссейна? Он обходился нам в целое состояние! По самым скромным подсчетам мы платили от одного до двух миллиардов в год за поддержание бесполетных зон, и мы это делали уже пятнадцать лет. Теперь же у нас была перспектива в необходимости поддержания войск в Курдистане и Кувейте, и это увеличивало наши затраты по меньшей мере вдвое. Это звучало намного дешевле, чем стоимость войны, но умножьте это более, чем на десятилетие, и настоящая война была бы дешевле! Проблема со вторым вариантом была в том, что он почти гарантированно бы провалился. Ирак был довольно обширным местом, и кому-нибудь в бегах было бы довольно легко найти укрытие. Мы не смогли бы просто ворваться и убить или взять его в плен, иначе бы мы уже давно это сделали.

И так, если захват не был реалистичным вариантом, а мы очень хотели бы взять Хуссейна, то нам понадобилось бы полномасштабное вторжение. Это было бы очень проблематично. Мы бы сразу же потеряли около трёх четвертей сил коалиции. Может, Турция и была разозлена на Ирак и желала защитить курдов, но они не собирались отправлять войска в Ирак. То же можно сказать и об остальных членах НАТО, кроме, наверное, британцев. А также, хоть иракцы, и ненавидели своего диктатора, они сильнее ненавидели не-иракцев! Хуссейн смог бы начать повторять всю муть о крестоносцев, колониализме и неверных посягателях.

Двух-трёх американских дивизий вполне бы хватило на вторжение в страну и ее захват, но что дальше? Американской военной мощи с лихвой хватало на то, чтобы что-то защитить, или чтобы разнести на кусочки, и все это мы уже продемонстрировали. Ее бы не хватило на то, чтобы контролировать население, о чем я знал из опыта с Афганистаном и Ираком с первой жизни.

Если бы мы смогли согласиться на второй вариант, то без труда перешли б к третьему варианту, и наверняка бы захватили страну и сделали из нее мини-Америку. Это было ничем иным, как рецептом к гражданской войне, где бы мы оказались в самой гуще. Но было ясно одно – если мы собирались входить в Ирак, то нам бы понадобилась мощь тяжело бронированной дивизии вроде 1-й бронетанковой. Мы также могли бы привести их на этот спектакль. Если не вторгаться, то мы могли бы отправить их домой. По крайне мере, с этим я согласился.

Интересной информацией располагал Ричард Кларк из ЦРУ. Вместо того, чтобы предложить свое мнение о том, что нам стоит делать, он объявил:

– Этим утром мы получили любопытный отчёт из Багдада. Спутником было зафиксировано несколько крупных взрывов на армейской базе на востоке города. Там располагались отряды особой Республиканской Гвардии, охранные войска Хуссейна. Мы не уверены в том, что это означает, но мы смогли перехватить некоторые сигналы, которые указали на то, что Хуссейн приказывает отрядам регулярной армии двигаться на север из Багдада в сторону Курдистана. И некоторые из отрядов сопротивляются Республиканской Гвардии. Пока что я не готов сказать, что это правда, но по меньшей мере пара моих аналитиков считает, что это первая трещина в режиме.

Я осмотрелся на лица остальных. Только Бог знает, но мы все бы предпочли, чтобы иракцы сами разобрались со своим бардаком.

– Хм. Ну, я не хочу полагаться на что-либо, пока у нас не будет конкретной информации на этот счёт. Держите меня в курсе.

Мы покинули собрание без каких-либо четких планов. Операция "Курдский Дракон" продолжалась, как и было запланировано, но после этого перед тем, как мы могли бы вторгнуться, был бы долгий период передышки и восстановления. Ничего бы не случилось до позднего лета.

Через четыре дня мне поступил звонок от Ричарда Кларка, который попросил о встрече со мной как можно скорее.

– Ирак?

– Да, сэр. Нам нужно поговорить.

– Придите сейчас.

Мы повесили трубки, и я задумался, что же происходило. За последние четыре дня "Курдский Дракон" закончил разносить Республиканскую Гвардию. За последние пару дней, как только иракцы слышали раздававшийся издалека гул танковых моторов, они без боя начинали покидать свой транспорт и бежали на юг. Дроны даже фотографировали, как они, подняв руки, смотрели на них. Наши танки проезжали вперед и либо захватывали, либо взрывали брошенное вооружение и двигались дальше. По крайней мере у этих войск был бы шанс раздобыть немного еды и воды, прежде чем они зашагали бы обратно в Ирак.

Мы продолжали нести какие-то потери, но на очень низком уровне. Мы задавали новый стандарт для боевых действий бронированной техники. "Курдский Дракон" смог эффективно уничтожить полдюжины бронетанковых дивизий ценой около двух батальонов американских и британских войск. Это было незначительно для наших войск. В каком-то плане наши войска стали сильнее, как и уже хорошо подготовленные, так и зелёные бойцы, которые уже понесли потери, и испытали себя. Они уже знали, что с подходящим снаряжением они могли сойтись в бою с кем угодно во всем мире.

Я хотел обсудить с Ричардом, было бы это необходимо, как обстояла ситуация в этом плане. 1-я бронетанковая была на пункте сбора на востоке Турции, где солдаты готовились, прежде чем двинуться в Курдистан. Мы намеревались пару недель готовить их в Турции, и затем перебросить в Курдистан.

Ричарда провели ко мне, у него был большой дипломат. Я усадил его у кофейного столика, и он сел с левого края дивана.

– Вот, сэр. Сядьте рядом. Некоторые вещи будет проще показать.

– Конечно! – я сел справа от него, и он открыл свой дипломат и вынул оттуда несколько папок. Затем он вытащил несколько фотографий.

– Что происходит?

– Мистер президент, мы не можем быть до конца уверены, но похоже, что есть хороший шанс того, что армия Ирака, регулярная, находится в состоянии мятежа против Саддама Хуссейна.

– Правда? Это было бы хорошей новостью.

– Да, сэр! – и он указал на несколько фотографий.

– Эти снимки были сделаны с разведывательного спутника и во время полетов на U-2. Видите, вот здесь и здесь, урон нанесен не американскими самолётами. Такой урон характерен для артиллерии – вот это – кратер от гаубицы, здесь и здесь – вот этот танк горит. Это снимки с двух армейских баз непосредственно в Багдаде, а вот эта база известна, как основная, для бронированной бригады из особой Республиканской Гвардии.

На это я хмыкнул, и Ричард продолжил.

– Есть ещё кое-что. Из перехваченных переговоров по их каналам связи мы знаем, что Хуссейн приказал отрядам регулярной армии направиться на север. Это в дополнение к тем отрядам, которым он уже приказал атаковать 101-ую часть. Он приказал по меньшей мере одному бронетанковому и одному механизированному отрядам в центре Ирака отправиться на север в сторону Курдистана, и мы перехватили множество разговоров об этом по радио и сотовой связи. Вот на этой базе – он постучал пальцем по одной из фотографий, где были запечатлены разрушения, – основная база 34-й механизированной пехотной части, и там явно были какие-то схватки, которых мы не затевали!

– И? О чем это говорит вашим аналитикам? – спросил я.

У него восторженно горели глаза.

– Ладно, мы не можем быть уверены на все сто процентов, но это может быть первой трещиной в их системе. Мы выясним больше в течение суток-двух, но мы можем наблюдать начало вооруженного сопротивления Саддаму Хуссейну.

– Что? Вы хотите сказать, что регулярная армия может сражаться против Республиканской Гвардии?

– Да. Может быть. Мы узнаем точно это через день или два.

– Подождите секундочку. – я взял телефон и связался с секретарем снаружи, попросив ее найти Джона МакКейна и Фрэнка Стуффера, если они были доступны. Я знал, что Фрэнк был дальше по коридору, и не думал, что Джон мог уехать, но они оба могли быть на совещаниях.

Они не были заняты. Через минуту они пришли, Джон пришел сразу после Фрэнка.

– Что стряслось? Мне пришлось отменить разговор с Кеном Мелмэном. – Кен был председателем Республиканского национального комитета.

Я жестом велел им занять мое место на диване рядом с Кларком.

– Ричард, покажите им то, что показали мне.

Следующие десять минут директор Центрального Разведывательного Управления повторял последние разведданные ЦРУ вице-президенту и моему начальнику штаба. Я воспользовался этим, как полезным отзывом. Когда Ричард закончил, Фрэнк взглянул на меня и спросил:

– То есть их армия воюет между собой?

– Это даже несколько большее. Если все это – правда, то означает возможную гражданскую войну. Фрэнк, нужно помнить о том, что в большинстве диктатур – а надо признать, именно с ней мы здесь и столкнулись, есть две отдельные армии. Есть регулярная армия, и есть личная армия диктатора. Во время Второй мировой Войны, например, была регулярна немецкая армия – Вермахт, и были SS, у которых была своя собственная армия, присягнувшая лично Гитлеру. Другие генералы, другая вертикаль управления. В Советском Союзе было нечто похожее в том, что КГБ обладало армией, отделенной от регулярных войск. В Ираке есть Республиканская Гвардия, личные войска Хуссейна, – сказал я ему.

– Даже больше, – сказал Ричард.

– В 1991-м году, когда президент Буш отдал приказ прекратить огонь, это позволило по меньшей мере половине Республиканской Гвардии с их снаряжением сбежать обратно в Ирак. Саддам воспользовался этими войсками, чтобы поддерживать контроль над страной. А теперь? "Курдский Дракон" попросту уничтожил Республиканскую Гвардию! Сомневаюсь, что у него осталась хотя бы дивизия Гвардии, да и они разбросаны по всей стране. Если он начнет приказывать регулярной армии начать самоубийственную атаку на севере, и они откажутся, то у него не будет войск, чтобы принудить их выполнять приказ. Вот, о чем я говорил про разговоры по радио и электронной почте. Мы видим признаки того, что они обсуждают это между собой.

– Как они это делают? – спросил я. – Я думал, что мы уничтожили все их электростанции и радиостанции.

Ричард вместе с Джоном пожали плечами в ответ.

– Поверь этому, Карл, я летал на бомбардировщиках над Вьетнамом. Всего полностью никогда не уничтожить. К тому же они всегда могут пользоваться переносными генераторами и радиостанциями. – ответил мне МакКейн.

– Хм, – я перевел взгляд на Ричарда.

– И вы думаете, что завтра мы все выясним?

– Да, сэр. Все либо разрастется, либо быстро замнется. Узнаем все за день. Максимум – за два!

– Хм, – я взглянул на остальных двоих.

– Я очень не хочу, чтобы нам пришлось входить в Ирак, чтобы достать этого мудака. В смысле, очень, очень-очень не хочу! Если иракцы хотят отдать нам его голову, то я буду более, чем рад объявить перемирие и отстать от них.

– Начните усиливать давление. Передвиньте 173-ю ближе к границе, и начните перестраивать 1-ю и 2-ю бригады. Затяните узел. Начните распространять информацию, что остатки 1-й бронетанковой дивизии в Турции готовятся к вторжению. Испугайте иракцев достаточно, чтобы они что-нибудь сделали насчёт Хуссейна, – возразил Джон.

Я бросил на Ричарда задумчивый взгляд.

– Думаете, что это может сработать? Мы можем заставить это сделать? У нас ещё есть план психологической войны?

– Позвольте нам заняться этим вопросом ночью. После того, как я получу утреннюю сводку, я поговорю с парой человек в Пентагоне. Я не хотел бы напугать их настолько, чтобы они решили сплотиться перед лицом крестоносцев, – ответил он.

Я пожал плечами. Один черт, что так, что эдак.

– Ладно, держите нас в курсе. Может, ещё и слишком рано, но это может быть очень хорошими новостями.

Эта новость долго в тайне не продержалась. На следующее утро во время моего обычного собрания штата Уилл Брюсис спросил меня:

– Босс, этим утром мне поступил вопрос от канала "Аль-Джазира", они просили прокомментировать то, что происходит в Багдаде. Они сообщают, что там идёт открытое противостояние регулярной армии со сторонниками Саддама Хуссейна и Республиканской Гвардией.

Я откинулся в своем кресле:

– Серьезно? Это интересно. Что они сообщили?

Аль-Джазира была международным новостным агентством, базировавшиеся в Катаре, и до поразительного довольно независимым и точным. В отличие от обычного новостного канала на Среднем Востоке, они не были рупором правительства, и также не выкрикивали бездумной конспирационной чуши. У них была обширная мусульманская аудитория, и они были одним из немногих независимых новостных агентств, которые могли отправлять репортёров по обе стороны баррикад. Американское правое крыло их ненавидело, но было ли это из-за того, что они были мусульманами, или арабами, или занимали про-израильскую позицию, не ясно.

– Согласно тому, что мне прислали, их местный корреспондент в Багдаде сообщил, что Саддам Хуссейн вчера приказал трем дивизиям армии Ирака отправиться на север к Курдистану, и две из них отказались выполнять приказ. Тогда он приказал ещё двум, и одна из них отправилась на север, но оставшаяся покинула базу и направилась в сторону Багдада. Теперь там идут сражения между некоторыми отрядами армии Ирака и частью войск, верных Хуссейну, – объяснил Уилл.

– Это действительно очень интересно, – сказал я ему. Затем секунду подумал и добавил:

– Сейчас все, что мы хотим сказать это то, что нам известно об предоставленных сводках, и мы вникаем в их суть, но в остальном мы не располагаем информацией об этих событиях.

– И ещё то, что мы надеемся, что новое правительство Багдада пожелает покончить с жертвами, – добавил Фрэнк Стуффер.

– Новое правительство? – переспросил я.

– Почему бы и нет? Аль-Джазира сообщает о новостях по всему арабскому миру. Давайте взглянем, как они это обыграют.

Я взглянул на Уилла, который в ответ пожал плечами.

– Будьте слегка сдержанны, но провоцируйте их. Почему бы и нет? Они все равно не верят ни единому нашему слову, так что давайте отдадим эту грязную работу кому-нибудь другому.

Я, фыркнув, рассмеялся, и одобрил такой план.

Уилл дал соответствующий ответ и комментарии на утреннем пресс-брифинге, впервые назвав происходившее "восстанием". От Багдада не поступило ответа, наверняка потому, что у них были дела поважнее, например, восстание! Я продолжал получать информацию от ЦРУ о том, что происходило, и мы приказали полностью остановить деятельность всех войск, атаковавших Ирак. Иракцам не нужна была помощь разрывать страну на куски, они с этим и сами неплохо справлялись.

Первого мая Аль-Джазира сообщила о том, что Багдад был в состоянии гражданской войны, и что Саддам Хуссейн был вместе с бронированным отрядом особой Республиканской Гвардии. Репортёр также сообщил, что его двое сыновей – Удэй и Кусей скрывались. Утром второго мая Аль-Джазира сообщила, что их репортёра нашли в реке Тигр. Журналистика на Среднем Востоке была непредсказуемой и опасной работой.

Ричард Кларк созвал совет по национальной безопасности в среду третьего мая, чтобы обсудить весь происходивший там бардак. Наша 1-я бронетанковая дивизия все ещё готовилась в Турции, но уже смогла укрепиться и пополнить припасы. Все наши отряды в Курдистане, и мы также смогли пригнать достаточно "Страйкеров" и "Брэдли", чтобы восстановить 2-й кавалерийский полк и 1-ю бронетанковую бригаду. 101-я часть хотела узнать, когда они смогут перестать быть тюремщиками и они смогут расслабиться и повеселиться. Даже 82-я часть начинала перестраиваться и реорганизовываться после своих долгих неудач. Кларк открыл собрание с интересной мысли – сообщалось, что Кусей Хуссейн был найден мертвым.

– Это какой сын? – спросил я. – Я знаю, что у Саддама двое сыновей.

Ричард кивнул:

– Сейчас небольшие итоги. Саддам – жестокий и склонный к убийствам человек с манией величия, который знает, как управлять армией и страной; и знает, как понравиться основным массам. У него есть два сына, которые попросту такие же жестокие и склонные к убийствам люди с манией величия без каких-либо иных располагающих качеств. Удэй – старший. Ему сорок один год, и он бесконтролен в своих действиях. Он разъезжает по городу в бронированном лимузине, и когда он видит красивую женщину, он приказывает затащить ее в машину, после чего увозит ее домой, чтобы изнасиловать.

Если ей повезет, то утром ее отпустят, в ином случае он выбрасывает ее тело в Тигр. Это одна из его более позитивных черт личности. Абсолютно все остальная информация о нем ещё хуже. Часто сообщалось, что он пытал олимпийских атлетов, если они не выигрывали медали и турниры. Годами он был очевидным наследником, но вышел из-под контроля даже для своего папочки, который шесть лет назад назвал следующим по очереди его младшего брата Кусея.

– Кусею тридцать девять лет, хоть он и не такой кровожадный, как его старший брат, но такой же варвар и имеет склонности к геноциду. Саддам поставил его во главе Республиканской Гвардии и специальной организации безопасности – их тайной полиции. Он также помазанный наследник Хуссейна. С этого утра он уже вне игры. Мы получили подтвержденные отчёты, что он погиб в битве с бронетанковой бригадой регулярной армии, напавшими на штаб Гвардии. В это время мы также получали сведения, что Удэй пытался найти убежище в Эр-Рияде.

– Крысы бегут с тонущего корабля, – отметил Эрик Шинсеки. Несколько из остальных согласно кивнули.

– Предложения? – спросил я.

У нас был обширный список предложений, из последнего нашего обсуждения они оказались в тех же категориях. Мы могли оставить их в покое, или же могли вторгнуться. Часть людей была сторонниками войны, в их числе Джон МакКейн и большая часть Пентагона. Кондолиза Райс же была лицом лагеря за мир, вместе с Фрэнком и Полом О'Нилом. После некоторых препирательств я поднял ладонь и предложил тайм-аут.

– Ладно, думаю, я услышал всех. Джон, Питер, я действительно ценю ваши мысли на этот счёт. Я считаю, что вы совершенно правы, когда говорите, что мы можем войти и разорвать их за пару недель. Я также считаю, что мировое сообщество было бы против, как уже сказали Конди и ещё несколько человек. Несмотря на это, мы сейчас можем это сделать, и без особых трудностей. Мой вопрос в том – что делать со страной потом? Может, они и ненавидят Хуссейна, но они точно не любят и нас.

Шииты могут ненавидеть суннитов, а сунниты могут ненавидеть их в ответ, а некоторые из них могут ненавидеть иранцев, турков, курдов, кувейтцев или саудитов, но те, кого ненавидят они все – это мы! Я гарантирую, что если мы вторгнется, то будем сражаться в этой войне долго после того, как я покину пост, и даже дольше, чем после того, как Джон покинет пост президента. Думаю, мы просто отсидимся ещё следующую неделю или две и посмотрим, что случится. Если мы выяснит точную позицию Хуссейна, то можем сбросить на него миленькую здоровенную управляемую бомбу, но в остальном пускай они сами друг друга уничтожают, – сказал я.

Я увидел пару довольных лиц, некоторые из них сидели с задумчивым видом. Мы решили выждать неделю, чтобы увидеть, что произойдет, и оставить 1-ю бронетанковую дивизию тренироваться с турками. Это обходилось нам в целое состояние, но вторжение было бы ещё дороже. И казначейство, и управление по административным вопросам и бюджету указывали на то, что это было бы невероятно разрушительно для бюджета. Мы однозначно бы оказались в дефиците.

Конец наступил через три дня, когда армия Ирака смогла убить Саддама сама. Удэй все ещё был в игре, но никому не было до него дела. Не считая его склонностей к геноциду, в политике он имел малый вес. Он бы не продержался и недели. В воскресенье, седьмого мая Революционный Совет Ирака объявил, что они стали во главе страны и хотели обсудить вопрос о прекращении огня. Этот Совет оказался кучкой полковников и генералов второго звена, что позже законно выдвинули гражданского. Я отдал приказ о прекращении огня. Курдская война была окончена.