С чистого листа главы 100-165

Глава 135. Инаугурация

Но обо всем по порядку.

– Вы уверены в этом? – переспросил я.

– Да, сэр! По всем каналам это подтвердили!

Двое работников повели меня внутрь, а Шторми весело скакала впереди на своем поводке.

Минуту спустя я уже был в нашем номере, где люди то поздравляли меня, то интересовались, где я был все это время. Шторми запрыгнула на диван к девочкам, позволив им потискать себя. По телевизору в это время Том Брокау давал сводку о неподтвержденных данных, что вице-президент Гор требовал, чтобы Джордж Буш сдался.

Это ровным счетом ничего не означало. Я уже видел это на своей первой жизни. Во Флориде они шли нос к носу до самого конца вечера, и все телеканалы отозвали свои вердикты и решили, что они идут слишком близко друг к другу, чтобы давать какие-то прогнозы. Но Гор не сдавался. И почти целый месяц юристы воевали между собой из-за пересчета голосов и автоматизированных голосований до тех пор, пока брат Джорджа Джеб, будучи губернатором Флориды, не назначил своего собственноручно выбранного избирательного руководителя, который объявил победителем Джорджа, и Республиканский Верховый Суд подтвердил его победу. Попутно с этим Джордж умудрился потерять свою популярность и спровоцировать конституционный кризис. Ему это не сулило ничего хорошего.

Во время этих событий вице-президент ничего не сказал, хотя я и вышел в главный зал, чтобы поблагодарить всех и наговорить еще немного всякой благодушной чепухи. Этой ночью должны говорить кандидаты в президенты. Мне позвонил губернатор Буш и сообщил, что вице-президент Гор позвонил ему и объявил, что он уступает. В этот раз переломной точкой стала Пенсильвания, а не Флорида, так что Джебу Бушу удалось сохранить свое доброе имя. Мы проиграли в Мэриленде, как и ожидали, но все же мы шли рука об руку, в соотношении 52 к 48. Засыпая той ночью я боялся, что история повторится и будет меня преследовать, а утром я обнаружу, что Эл Гор отрекся от своих слов.

Я ошибся. Когда я проснулся утром, я все еще был избранным вице-президентом. Мне потребовалось немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что я стану вице-президентом! После всей той чертовщины с выборами мы победили, и сделали это с легкостью. Я был прав, выбрав стратегию полностью завалить Клинтона. Буш мог бы не согласиться со мной, поскольку это все касалось только его самого, но я видел обратную сторону медали, и она меня совсем не привлекала.

Думаю, доказательством нашей победы стал телефонный звонок, что раздался, когда мы вышли из нашего номера. Помимо обычных поздравлений мне также уже начали поступать разнообразные указания от различных работников о том, что мне нужно делать. Я уже понял, что я больше не был сам по себе. Мне нужно было провести большую часть недели, совершая телефонные звонки и готовясь к переезду. Нужно было позвонить самым важным избирателям. Нужно было еще и сделать объявление насчет Шерил. И что важнее всего – мне нужно было попасть к Джорджу Бушу и не дать ему наделать глупостей.

И посреди всего этого, пока я еще жевал свой завтрак, сидя в трусах и банном халате, в мою жизнь ворвалась Секретная Служба. Секретной Службе поручено обеспечивать охрану кандидатам в президенты, но в случае с кандидатами в вице-президенты это было исключительно на добровольной основе. Меня устраивала охрана, которую я держал сам, и я отказался от такого предложения. А теперь, поскольку я уже официально был следующим вице-президентом, вопрос нашей охраны целиком ложился на их плечи. Они прибыли в самую рань, и все они выглядели чертовски серьезными и до невозможности наглыми. Прибыли профессионалы из Дувра, и команду деревенщин нужно было отправлять восвояси. Я знал, что так и случится, и еще до выборов вызвал своих охранников и все распланировал. Большую часть мы отпустили, но я решил, что еще на пару дней нам бы стоило оставить одного или двоих человек до перехода под крыло Секретной Службы. Я заверил всех управляющих, что я с удовольствием предоставлю рекомендации, как по каждому члену команды, так и по всей фирме в целом. Это меньшее, что я мог сделать.

В то утро я познакомился с моим ведущим агентом. Особый агент Джонатан Ридинг был, мягко говоря, весьма надменным, хоть и некоторые из моих людей тоже когда-то были в составе Секретной Службы. Я не пользовался услугами наемных копов из Уакенхата, чтобы оберегать свою семью! Все они были высококлассными федеральными служащими в какой-то период своей жизни: ФБР, Секретная Служба, федеральные маршалы, дипломатическая охрана и подобные. Ему было на это плевать.

Секретная Служба объявила, что моя система безопасности должна быть снята и установлена новая. Заборы и ворота нужно заменить. Будку с охраной напротив дома нужно было заменить. Домик у бассейна нужно было переделать в точку охранного мониторинга и быстрого реагирования. Все это было чистой формальностью, поскольку мне со своей семьей все равно нужно было переезжать в Военно-морскую обсерваторию сразу же, как только Гор освободит ее в январе. Мне наверняка стоило продать дом, поскольку он абсолютно никак не подходил с точки зрения безопасности, и у нас не было бы возможности оставаться там после того, как я занял бы пост. И обратите внимание, он не попросил – он приказал это сделать. Несколько минут я это слушал, а затем понимающе кивнул. Я сел у бара на своей кухне, и затем, указав на стул рядом со мной, сказал Ридингу:

– Пожалуйста, присядьте.

– Господин конгрессмен, мне много всего нужно сделать. Обстановка здесь слишком ненадежная и опасная.

– Сделайте мне одолжение и просто присядьте.

Ридинг выглядел не слишком довольным тем, что я так вмешиваюсь в его планы, но он все-таки сел рядом со мной:

– Да, сэр?

– Я просто хотел поприветствовать вас в своем доме. В своем доме. Понятно? Это не Белый Дом. Это не Военно-Морская обсерватория. Это мой дом. Нельзя приходить в мой дом и раздавать приказы. Вы спрашиваете, и повежливее, чем до этого. Вы не приказываете здесь мне, и уж точно не приказываете моей жене и детям. Вы даже собаке моей приказывать не можете. Все ясно? – на моем лице была улыбка, но от тона веяло ледяным холодом.

Судя по его выражению лица, на агента Ридинга это не произвело впечатления.

– Конгрессмен Бакмэн, вы не понимаете масштабов того, что предстоит сделать. Нам необходимо, чтобы вы с нами сотрудничали, сэр.

– А, ну хорошо, – пожал я плечами. – Ладно, будет по-вашему. Позвоните своему руководителю, пожалуйста.

– Простите?

– Агент Ридинг, по несчастливому стечению обстоятельств прямо сейчас в Миноте, штат Северная Дакота, были замечены фальшивомонетчики. Вы должны решить эту проблему. Но если вы заставите позвонить меня, то эта ситуация возникнет уже в Номе, штат Аляска. Выбирайте, агент Ридинг.

– Вы не можете так поступить! У вас нет власти…

Я пожал плечами:

– Вернусь через пару минут.

Я направился в ванную, где в душе стояла Мэрилин. Там я взял свой сотовый телефон и набрал Джорджу Бушу. Когда мне удалось дозвониться, я спросил:

– Джордж, мне нужна небольшая услуга. Можешь соединить меня со своим главным агентом?

– Что стряслось, Карл?

– Ничего серьезного, просто небольшая проблемка возникла с моей охраной.

– Ладно, тебе виднее. Подожди немного.

Примерно через тридцать секунд в трубке зазвучал другой голос:

– Говорит спецагент Уиттимер. Чем могу вам помочь?

– Спецагент Уиттимер, это Карл Бакмэн. Я не знаю, встречались ли мы с вами раньше, но уверен, что избранный президент Буш сможет подтвердить, что я тот, кем представляюсь.

– Да, сэр, мы встречались, и губернатор сообщил мне, что это вы. Чем могу быть полезен, сэр? – спросил он.

– Это вопрос по главному агенту, назначенному ко мне и моей семье. Может ли ваш руководитель позвонить мне по этому номеру, чтобы я мог с ним лично это обсудить? – спросил я.

– Конечно, сэр. Могу я поинтересоваться, в чем проблема?

– Просто пусть ваш руководитель со мной свяжется. Уверен, что вы все узнаете.

Затем я повесил трубку и начал ждать звонка. Где-то через две минуты мой сотовый зазвонил. Это был один из руководителей из штаба Секретной Службы в Вашингтоне. Я объяснил ему свою проблему и сказал, что особый агент Ридинг мне не подходит, и что его лучше вообще расположить где-то в другой местности. Я не стал высказывать это как претензию, потому что мне не нужна была репутация мудилы среди людей, которые назначены меня защищать, но Секретной Службе тоже не стоило меня злить. Меня заверили, что проблема будет решена в кратчайшие сроки.

Я не стал говорить Мэрилин о том, что произошло, и после того, как она вышла из душа, туда зашел я, помылся и побрился. Когда я вышел и подобающе оделся, я вернулся на кухню. Агент Ридинг уже исчез. Вместо него мне представился куда менее наглый спецагент Ральф Яворски, и пообещал работать со мной и позаботиться, чтобы в будущем в наших отношениях не происходило никаких недоразумений.

– Агент Яворски, я был бы вам за это очень признателен. Не могли бы вы осмотреть мой дом и поделиться вашими мыслями о ситуации с безопасностью?

– Благодарю вас, господин конгрессмен. С удовольствием.

Иногда все-таки нужно шарахнуть мула доской, чтобы привлечь его внимание.

И все-таки что-то внутри меня все еще ныло, и я осознал, что не смогу полететь на Багамы. Никарагуа все еще требовала моей экстрадиции и все еще держала приказ обо мне в Интерполе. Никто не воспринимал это всерьез, поскольку политические преступления были вне области деятельности Интерпола, но они держали его по пункту об убийстве. Мы оказались в уникальной ситуации, где преступника, объявленного в розыск, назначали на пост вице-президента! Хоть я и сомневался, что кто-либо хоть что-то сделает, но стоило ли мне рисковать? Я позвонил помощнику комиссара Джавьеру и объяснил свою ситуацию. Он чуть не выронил телефон от смеха, но пообещал разобраться с проблемой, и на следующий день мне позвонил и передал сообщение багамский посол, который отметил, что Багамы будут игнорировать запрос о моем аресте со стороны Никарагуа. У меня появилось впечатление, что им совсем не нужно было, чтобы на их маленький островок спрыгнула 82-я Воздушная, чтобы освободить меня, если меня швырнут за решетку.

Но не казалось, что подобное случится. Прежде, чем позвонить Джавьеру, я созвонился с секретарем штата Мадлен Олбрайт, чтобы узнать, может ли она сделать что-то с этим идиотским ордером. Она отнеслась с пониманием, но сказала, что президент Клинтон связал ее по рукам и ногам. По сути, он оставлял свой кабинет под огромной тучей, потому что он помиловал и Хоукинса и Рейнхарта, по которым бы наверняка проводилось бы расследование за их участие в утечке той заварухи в Никарагуа прессе. Она ничего не могла сделать. Если бы меня арестовали за пределами страны – она ничего не могла сделать. Она предложила, чтобы я попросил Дика Чейни подать запрос на отзыв приказа у никарагуанцев, когда он вступит в полномочия.

Такое я вполне мог себе представить.

К концу недели мы с Мэрилин смогли полететь на отдых в Хугомонт. Особый агент Яворски запомнил судьбу своего предшественника и был намного вежливее. Я знал, что будут какие-то изменения, но я не был обязан подчиняться приказам какого-то мудака. Я пояснил Яворски, что, оказавшись на Багамах, я почти гарантированно бы встретился с премьер-министром, и что ему нужно было решить все организационные вопросы по охране с местными службами. Я также дал ему имя помощника комиссара Джавьера, и намекнул, что позвонить ему заранее стало бы неплохой идеей. Он уже был в курсе о ситуации с ордером от никарагуанцев.

Мои переживания, что Джордж Буш натворит глупостей, были напрасны. Дик Чейни не собирался позволять Бушу что-либо кроме того, что ему сказал делать сам Дик. Я же был ошибкой, повторения которой не должно было быть допущено. Дик и Карл взяли в ежовые рукавицы команду для перевода сотрудников, и сами занимались подбором министров на посты и их работников. В самую первую очередь Дик собирался стать генеральным секретарем. На моей первой жизни вице-президентом был Дик, а Пауэлл был генеральным секретарем. Теперь же, поскольку Пауэлл нужен был как подачка для умеренных (вроде меня), и имел слишком высокий престиж, ему дали оборону. Джон Эшкрофт, бывший губернатор Миссури и ярый консерватор, стал министром юстиции. Пол О'Нил, мощный Республиканец и глава Алькоа, должен был встать во главе казны, что я одобрял; он был умеренным и таким же противником дефицита, как и я сам. Что до остальных членов Кабинета, то всем было плевать.

На позициях вне Овального Кабинета пост в ЦРУ получил Пол Вольфовитц, ведущий академик, нео-консерватор и бывший заместитель госсекретаря под управлением Джорджа Буша. Луи Фри все еще был руководителем ФБР, но ему недолго оставалось; у него скопилось много чего еще со срока Клинтона, и Чейни уже высматривал закоренелого консерватора. На место национального советника по безопасности была намечена Конди Райс, что на самом деле было неплохой идеей. Она была чернокожей женщиной-Республиканцем, что уже было необычным сочетанием, так еще и умная. В то же время Карл Роув занял бы пост главного советника в Белом Доме или чего-нибудь подобного.

Часть из всего происходящего забавной мне не казалась. Я также задумывался, до каких пор Джордж станет слушаться меня после того, как окончательно укрепится на посту. Возможно, что я уже внесу свою лепту, просто пребывая на посту в то время, когда все остальные будут желать, чтобы я так или иначе отвалился. Нужно было просто дождаться.

В то же время у нас оставалось всего лишь около двух месяцев до особых выборов в январе на мой пост конгрессмена. Я бросил все силы на поддержку кампании Шерил, и вот она вышла на схватку. Роб Холлистер в свое время поклялся, что снова выйдет на соперничество с любым, кого бы мы ни номинировали, но у него не хватило денег, так что мы с легкостью его победили. Демократы попытались вложить еще денег, включая и средства из национального комитета, но Республиканский комитет смог это перекрыть своими средствами. На каждом проведенном нами опросе Шерил побеждала. Я даже вышел на публику Джорджа и мы провели совместный тур в ее поддержку, включая и остановку в закусочной Вестминстера, где мы поулыбались на камеру вместе с Ником Папандреасом и его семьей. Для небольшой закусочной, которой заправлял греческий иммигрант из небольшого городка, появление там избранных президента и вице-президента стало большим событием. В тот вечер мы попали на местные и национальные новости.

Во время недели инструктажа я урвал себе все возможные перерывы на разговоры тет-а-тет с Джоном Бейнером, и мы ухитрились поставить его на место нового организатора партии. Республиканская партия смогла урвать себе еще около полдюжины мест в Палате, несмотря на то, что Сенат наполовину состоял из Республиканцев, так что у Буша была плотная поддержка в Палате. Я подозревал, что одними из моих обязанностей были тихие советы Конгрессу и преломление баланса в Сенате.

Чарли все еще был в море во время рождественских праздников и Нового года, но мы ожидали, что он может появиться дома в любой день. Его уже повысили до рядового первого разряда. Я с нетерпением ждал момента, чтобы снова его увидеть, и спросить, как ему это все нравится. Я всерьез надеялся на то, что он все-таки вырос и определился с тем, чем хочет заниматься по жизни. Если бы он все еще хотел оставаться в морской пехоте, то ладно, я бы просто заткнулся и позволил ему это. Он был уже взрослым. Если бы он решил заняться чем-то еще, может, даже вернуться к обучению после своего путешествия, это бы тоже подошло. Я все еще считал, что, несмотря на весь свой патриотизм и историю семьи, он вступил в те ряды просто потому, что не нашел ничего лучше.

Где-то в уголках моего сознания я все же также был напуган тем, что надвигалось. Еще до конца того года практически никому не известная исламистская террористическая группировка собиралась объявить войну Америке. Джордж Буш бы воспользовался этим, чтобы ввести нас в две катастрофичные войны, которые обернулись бы десятками тысяч смертей американцев и множеством жертв. Чарли мог бы попасть в самую гущу, если бы я только не смог изменить ход истории.

Мог ли я изменить историю? Я просто не знал. Некоторые моменты изменились, но общий курс движения человечества был направлен в ту же сторону. Научная фантастика описывает некий «эффект бабочки», где взмах крыльев маленькой бабочки, пройдясь всего лишь в паре воздушных потоков, мог спровоцировать нечто более глобальное, и полностью выходящее из-под контроля, пока не изменится абсолютно все. Но подобного не происходило. Еще с 1968-го я намахался в куче воздушных потоков, но все практические аспекты этого мира остались неизменными. Это выглядело так, будто если бы я ничего не сделал, это все равно бы сделал кто-то другой. Значило ли это, что у меня не было ни шанса изменить ход истории?

До этого я не особо пытался. Да и как я это мог? Я мог знать, что космический шаттл взорвется, но как я мог это предотвратить? Сообщить об этом? Кому? Какие у меня могли быть доказательства? И после того, как все случилось, все захотели бы выяснить, откуда я это знал. Что бы я сказал им? Это же просто невозможно!

Я просто не знал, что я могу сделать, чтобы предотвратить грядущую катастрофу.

У меня был хороший шанс сесть и пообщаться с сыном за неделю до инаугурации, и я спросил у него о планах. Его корабль прибыл и он две недели отпуска провел с нами. Чарли немного вырос, по крайней мере, в том, что он не стал сразу же острить в ответ. Вместо этого он просто улыбнулся и покачал головой.

– Еще не знаю, пап.

Я же только кивнул. Я заметил, что муштра выбила из него немного спеси. Он был уже намного взрослее, чем когда уходил. Но это взросление не затронуло всего. На его правой руке красовалась огромная татуировка логотипа морской пехоты в виде глобуса и якоря. Когда я сказал ему, что надеялся, что это было больно, он только ухмыльнулся и сказал:

– Не так сильно, когда пьешь!

Инаугурация проводилась по закону в субботу двадцатого января. Я присутствовал на инаугурации в 1996-м, но боролся с гриппом во время события в 92-м. Предполагалось, что это радостное празднование чудес демократии, но как я это видел – это было просто огромной занозой в заднице! С самого рассвета начинались завтраки, молебены и вся связанная с этим бессмыслица. Уже потом, ближе к полудню начиналась сама инаугурация. У нас выступали различные люди, играла музыка, Билли Грэхем что-то цитировал, и затем первым присягу давал я, может, где-то в половине двенадцатого утра. После этого все снова начали бы валять дурака, и затем, в полдень, присягу должен был давать Джордж. Он бы дал речь, снова бы начались игры и забавы, затем парад, и уже потом я бы перевел последние пять миллионов на его банковский счет.

Самой большой проблемой было, что все это проходило на улице в январе! У нас была отличная возможность к чертям отморозить задницы. Президенты умирали в процессе такой пытки! Почему этого нельзя было сделать в ротонде Капитолия – было вне моего понимания.

И весь день до инаугурационных вечерних балов по всему городу были роскошные встречи и церемонии, которые нужно было посетить. Потом нам нужно было поехать на балы – на несколько. Их было восемь, все до ужаса формальные, по всему Вашингтону, и нам нужно было появиться на каждом из них. Это было не столько празднование инаугурации, сколько празднование истощения! Балы начались в семь вечера, и продолжались до самой полуночи. Ожидалось, что мы там появимся, скажем что-нибудь хорошее, потанцуем и затем попробуем что-нибудь из еды и выпивки. Нам на все про все давалось по полчаса.

Мы получили немало бесплатных билетов. На всех этих балах было бы свыше пятидесяти тысяч гостей, и за все платили различные миллионеры и лоббирующие компании. Бал Мэриленда проводился в оружейной палате Вашингтона, в пещеристом здании с девятью тысячами мест. Там были бы еще и Шерил с мужем, и весь мой (уже ее) кадровый конгрессиональный штат работников. Огайо, штат Джона Бейнера, проводил свой бал в выставочном центре Вашингтона, и с ним был штат организатора партии.

Мы также пригласили и Сьюзи с мужем и родителей Мэрилин. Они бы остались в оружейной палате и с нами не поехали. Близняшки решили остаться с нашими семьями и тоже никуда не кататься с нами. Сама мысль о присутствии Большого Боба с Хэрриет казалась настолько нелепой, что я неделями поддразнивал Мэрилин на этот счет. Мэрилин бы надела дизайнерское платье от Оскара де ла Рента. Она не была модельным типажом, но простое платье из бутика не подошло бы к ситуации. Я понятия не имел, что наденет Хэрриет, но предполагал, что это будет нечто огромное и уродливое. Сьюзи с близняшками решили взять что-то из очень дорогих бутиков – и я отправил их с Мэрилин на Пятую Авеню в Нью-Йорке на встречу с профессионалом, которого нашел Марти. Я не знал, во сколько мне это обойдется. Остальные гости включали в себя Таскера и Тессу, обоих Джейков с женами, Мисси Талмадж, Дэйва Марквадта с его женой и парочку других, вроде Гейтса и четы Деллов. Все остальные билеты я раздал спонсорам кампании и людям из поддержки по приказу Карла Роува. Я позаботился и о том, чтобы пригласить и людей из Республиканского национального комитета Мэриленда – всегда уделяйте внимание тем, кто привел вас на вечеринку!

Плюсом еще было и то, что присутствовал бы и Чарли. Мы с его матерью назначили его сопровождать сестер, и я смог сделать срочный заказ на костюм для него. Должен признать, что морские пехотинцы знают толк в хорошей форме! Из всех военных направлений их форма была лучшей, в синих и красных тонах с позолотой. Затем я напомнил Чарли, чтобы он, встретившись с новым президентом и будучи еще служащим морским пехотинцем, встал по стойке и отсалютовал! Все то, чему его учили по военному уставу и кодексу чести – настало самое подходящее время эти самые знания проверить!

Сама инаугурация была такой же жалкой, как я ее и представлял. Было морозно и шел дождь. Да, сама сцена была под навесом и там были спрятанные обогреватели, но это всё равно было жалким зрелищем. Мне было жаль всех этих бедных ублюдков, которым пришлось тогда маршировать. Потом уже оставалось только поторопиться самим и дождаться. Нам с Мэрилин удалось улучить момент, чтобы повидаться с семьями, хоть и совсем на немного, и мы постарались закончить наш тур по балам именно в оружейной палате, и поспешили туда. Я был истощен, а Мэрилин буквально заснула, оперевшись на меня. Фотография, где она похрапывала на моем плече с широко раскрытым ртом, уже на следующий день попала в газеты.

К концу дня я очень сожалел о том, что мы так выбились из сил. Вечернее платье Мэрилин своего рода облегало ее формы и у него был очень миленький вырез на шее, что подчеркивало ее бюст. Оно было красноватого оттенка, это ее любимый цвет, который хорошо сочетался с ее макияжем и темными волосами (седые волоски были закрашены, и я на этот счет уже над ней подшучивал). Фигура Мэрилин все еще была по форме песочных часов, хоть она и жаловалась, что ее уже стало сложнее поддерживать в таком виде. Пока меня долго не было рядом во время кампании, ей становилось очень легко «забыть» про упражнения по утрам. И все же, когда она вышла из спальни в этом платье, я нарочито по-волчьи присвистнул. Очень жаль, что она больше никогда его не наденет. Наверняка оно будет сдано в Смитсоновский институт.

Мэрилин улыбнулась и спросила:

– Ну что, тебе нравится?

– А то! – и я провел рукой по ее спине вниз до поясницы.

Я сразу понял, что лифчик она надела, но еще оставались подозрения, что трусики ее под защитой колготок.

– Ну и чего ты задумал? – с подозрением спросила она.

– Ну, ты знаешь, как вице-президенту мне нужно быть способным мгновенно взять на себя полномочия президента. А как жене вице-президента, тебе нужно уметь мгновенно переключаться на свои женские обязанности! – и я пошевелил бровями и похлопал ее по пояснице. – И ничто не должно вставать на пути, если ты понимаешь, о чем я.

Мэрилин фыркнула и закатила глаза:

– О, господи, отстань! – и затем она взглянула на меня с хитрой ухмылкой. – А жене вице-президента нужно вступать в дело, если Первая Леди не сможет исполнять свои обязанности? Может, мне стоит поговорить об этом с Лаурой.

– Хм-м… никогда об этом не думал. Может, надо уточнить у Билла Клинтона. Может быть, есть какая-нибудь программа с интернами.

– Фу!

– Думаю, у вице-президента тоже могут быть интерны.

На это мне погрозили пальцем и отвесили несколько комментариев в духе:

– Да угомонишься ты уже, наконец?

На следующий день после инаугурации Буш приказал Чейни позаботиться об ордере насчет меня. Это было решено в фирменном тихом стиле Чейни – он поручил казенному департаменту заморозить все никарагуанские счета в американских банках. Они очень громко заверещали из-за этого, и его пресс-секретарь на одной из пресс-конференций публично заявил, что они тявкают громче, чем могут откусить, и что если они хотят свои деньги назад, то им нужно отозвать свой ордер. Он не просил их меня миловать. Это была позиция чистой силы, где сильный был всегда прав, а слабые подчинялись – либо были наказаны. Они послушались, но им это точно было не по душе. Я же для себя решил, что ни в Гондурасе, ни в Никарагуа я не буду проводить никаких формальных встреч, и не важно, чего бы тут от меня ни хотели Буш с Чейни.

После инаугурации мы с Мэрилин несколько дней провели в Хугомонте. Поскольку я уже официально был вице-президентом, мы не могли брать наш G-IV, нам нужно было летать в правительственном самолете. Какого рода правительственном, спросите вы? Мы взяли Аir Fоrсе Тwо, почти новенький Боинг-757. Это самолет, который обычно может перевозить около двухсот пассажиров, а теперь же он был переделан в роскошный уединенный салон, где уже было меньше пятидесяти мест. Я сказал Мэрилин, что нам нужно будет обновить свой самолет, когда я покину правительство. Аir Fоrсе Тwо на самом деле было всего лишь показателем, что на борту вице-президент. Это мог быть абсолютно любой самолет, начиная с кукурузника и заканчивая президентским 747-ым, если он сам не на борту. Если бы посадочная полоса в Нассау была недостаточно длинной – нас был отправили правительственном С-20, еще одном G-IV.

В аэропорту нас ожидали делегация из посольства и еще одна из Дома Правительства. Нас пригласили на несколько встреч, включая формальный ужин с премьер-министром. В это же время там еще была и пресса, чтобы запечатлеть политика-миллиардера, который купил пост вице-президента (по словам Nеw Yоrk Тimеs, ох, если бы они знали, как они правы!), и уже начинал свой четырехлетний отпуск, оплачивать который придется американским налогоплательщикам (по словам Fох Nеws). Иногда их просто не переубедить! Мне срочно нужно было взять ситуацию под контроль, и дать всем знать, что мои отпуска – это не государственные функции!

Еще один сюрприз поджидал нас, когда мы добрались до Хугомонта. Помимо того, что Секретная Служба заняла здание для охраны на территории, теперь же на расстоянии около километра или полутора от пляжа гонял катер береговой охраны! Я почти ощущал, как по нам шарят глаза через бинокль. Хотя, наверное, это было хорошо, поскольку куда бы я ни посмотрел – везде я видел фотографов на границе нашей территории. Я и в самом деле попал в самый эпицентр медиа-бури, и нам с Мэрилин нужно было привыкнуть ко всему этому.

Бытие вице-президентом заняло бы какое-то время, чтобы с ним свыкнуться.