С чистого листа главы 100-165

Глава 118. Вооружённые силы

Зима 1994-1995

Теперь, когда мы стали большинством, все смогли поиграться с назначениями в различные комитеты. Комитет по науке, космосу и технологиям был интересным, и думаю, что неплохо постарался насчет закона об Интернете. Точно также комитет по делам ветеранов дал мне возможность реализовать закон о синдроме войны в Персидском заливе, и оба они были своевременными и полезными. И все же они были больше на втором плане, если дело касалось чего-либо полезного. Научный комитет мог бы сделать много всего чудесного, например, провести слушание насчет бюджета NASA или по Большому Адронному Коллайдеру, но эти же бюджеты были бы растрачены сразу же, как только всплыли бы какие-нибудь "важные" вопросы. За стоимость двух практически бесполезных стелс-бомбардировщиков B-2 самый крупный в мире самый крупный коллайдер плотных частиц мог бы быть построен в Далласе, а не в Европе. Примерно таким же тупиком был и комитет по делам ветеранов; зачем вообще нужно было поднимать администрацию ветеранов до уровня министерства – было для меня загадкой.

Флойд Спенс был самым высокопоставленным Республиканцем в комитете и после следующего созыва стал бы председателем. Я умудрился провести быструю встречу с ним и был назначен на подкомитет тактических воздушных и сухопутных сил. Это был один из самых крупных по важности, по крайней мере, подкомитетов. Мы присматривали за армией, воздушными силами, национальной гвардией и несколькими логистическими зонами, требующими развития. Были и еще подкомитеты, связанные с флотом, разведкой, надзором и подобным. Хорошо ли это было или плохо, но об армии я знал ровно столько же, сколько и остальные члены комитета. Флойд позвонил и организовал мне встречу с кадровым руководителем комитета, что было здорово, поскольку эти ребята и выполняют большую часть работы.

Как я и сказал Ньюту и остальным, Билл Клинтон не собирался смягчаться и позволять Республиканцам творить все, что бы они ни вздумали. Он уже метался, пытаясь восстановить позиции, словно защитник, чью зону уже окружили. Он обещал работать с Конгрессом, чтобы пропустить одно, другое, и одновременно пытался собрать Демократов, чтобы они смогли как-нибудь ясно ответить. Мы же все еще собирались поддерживать давление, и у нас также был план представить наш "Контракт" с законопроектами новому Конгрессу и выступать с речью насчет них.

К несчастью, для Ньюта этого было мало. Он хотел просто уничтожить Билла Клинтона. Я просто думаю, что он ему не нравился как человек. Мы обсудили это в середине января в доме на Тридцатой, когда он пришел на неформальный рабочий ужин. Там нас была пара человек, не вся Банда, а именно Джон Бейнер, Джим Нассл, Ньют и я сам. Я пообещал угостить их своей фирменной курицей в вине.

Первым прибыл Джон, так что я впустил его в дом и провел на кухню. Он сел на высокий барный стул на стороне кухоньки лицом к плите.

– О, так ты готовить умеешь? Каждый раз, когда я здесь ел, это было доставлено или у тебя здесь был шеф-повар, готовящий что-нибудь.

– Да, я умею готовить! Я сам себе готовлю еще с тех пор, как ребенком ушел из дома.

– В смысле тогда, когда тебя родители выставили из дома? – спросил он.

Я кивнул:

– На самом деле все было немного сложнее, но в общем да. Вина? – я приподнял бутылку Рислинга, которую достал из винного холодильника, и Джон кивнул. Я начал открывать бутылку, продолжая говорить: – Больше, чем последние два года старшей школы я был сам по себе, так что нужно было либо учиться готовить, или же есть в МакДональдсе трижды в день. А эта дрянь тебя убьет. Да и девушке моей нравилось, что я умел готовить.

Он заухмылялся:

– А что ее родители сказали о том, что ты живешь отдельно?

– Забавно, но как-то вышло, что мы никогда это не обсуждали.

На это он громогласно расхохотался. Я закончил открывать бутылку и налил немного в бокалы, достав их с верхней полки. Мы отпили немного, и еще пару минут обсуждали мою холостяцкую жизнь. Я начал доставать кастрюли и сковородки и подготавливать все.

Зазвонил дверной звонок, и я взглянул на друга.

– Я открою. А ты готовь, – и он подскочил и вернулся через минуту, ведя Ньюта и Джима.

– Господа, добро пожаловать снова. Положите куда-нибудь свою верхнюю одежду и присаживайтесь. Джон может налить вина, – в это время я разрезал напополам куриную грудку с костями и раскладывал их в стороне; дальше нужно было разрезать большой и плотный кусок свинины на кости и свежие шампиньоны.

И Джим и Ньют тоже выдали:

– Так ты готовить умеешь? Ты же не подстраиваешь все это?

– Хорошенькие вы друзья, однако! Да, я умею готовить! Это отличный способ разлучить молодых леди с их достоинством! Если справитесь, то будете выглядеть учтиво и утонченно, но если вы облажаетесь, то будете выглядеть беспомощным и уже она сможет быть покровительственной и полезной. Учитывайте это, когда выбираете даму, – и они все на это рассмеялись.

– А что Мэрилин думает об этой мысли? – спросил Ньют.

– О чем именно – о готовке или о даме? – быстро ответил я.

Мы продолжали обмениваться шутками про готовку, пока я подготавливал ингредиенты, затем я достал электрическую сковороду и поставил на стол перед всеми нами. Если бы я готовил на плите, то я стоял бы спиной ко всем. Я установил сковородку на триста градусов и положил туда кусочек масла, и потом начал обваливать мясо в муке. Когда масло растаяло, на сковородку отправилась курица для обжарки. Потом я достал свои мерные ложки и начал выверять специи.

Я заметил, что мой бокал опустел, да и у остальных тоже заметно поубавилось.

– Как вам вино? Я думаю открыть еще бутылку. Того же или другое?

Ньют ответил:

– Очень хорошее вино.

Остальные тоже кивнули, так что я достал еще бутылку и передал ее Джону вместе со штопором. Ньют взглянул на этикетку на пустой бутылке.

– Откуда это, с озер Фингер?

– Да, мы с Мэрилин прогулялись там по виноделам, когда в последний раз навещали ее родню. Мы любим вино, так что мы взяли несколько ящиков. Это вполне недорого.

Джим отметил:

– Что недорого для твоего бюджета и для моего – может различаться.

Я покачал головой:

– Я не схожу с ума только потому, что мне деньги позволяют. Это стоит по десять-пятнадцать баксов за бутылку, и вино хорошее. То, что я могу позволить себе нечто раз в десять, а то и двадцать дороже не означает, что я замечу разницу, – и я перевернул грудки, чтобы они обжарились с другой стороны, вымеряя вино и бренди. – Мы на самом деле довольно скромно живем. Вам стоит заехать как-нибудь к нам. Вам придется делить ванную с детьми, но это уже будет ваша проблема, а не моя! – на это послышалась пара смешков.

И мы продолжали говорить о своих домах. Когда куриные грудки слегка подрумянились, я сбавил температуру до двухсот градусов, или около того, и начал добавлять все остальное. В общих чертах все это должно было тушиться в вине, таким образом готовя курицу и смешивая вкус.

– Ну, теперь мне остается только присматривать за курицей и добавлять воду, чтобы она не присохла.

– Такое уже бывало? – спросил Джон.

Я кивнул и с сожалением признался:

– Да, однажды в Файеттвилле мы с Мэрилин… ну, в общем, когда мы вернулись на кухню, она просто дотла сгорела в сковороде. Это было настолько ужасно, что пришлось выбросить сковороду! – на это я услышал немало смешков!

Я поставил вариться рис быстрого приготовления. Это бы заняло не больше десяти минут, так что у нас было достаточно времени на болтовню, может, еще полчаса или около того, прежде чем бы мне пришлось делать что-то еще, помимо того, что смотреть да помешивать. Неотвратимо разговор зашел о делах, наших делах – о политике. Мы бурно обсуждали, кто бы соперничал с Клинтоном в 1996-м. Всплыло имя Боба Доула, и я знал, что он выиграет номинирование (по крайней мере он смог так на первой жизни), но я не был уверен, что в этот раз он также победит. Изменил ли я что-нибудь в этот раз? Прозвучало еще несколько имен, кто-то бы точно участвовал, а кто-то был под вопросом. Выбирать можно было по всей карте – политики вроде Дика Люгара или Фила Грэмма, бизнесмены вроде Стива Форбса и Росса Перо были непредсказуемы, и даже писатель газетных колонок и ученый Пэт Бьюкейнен заинтересовался.

Я все задумывался, какой эффект могли возыметь мои действия. Выиграл бы Боб Доул номинирование снова? Влез бы снова Росс Перо в качестве кандидата от третьей партии? Получилось ли бы у кого-нибудь лучше, чем в прошлый раз? Я очень уважал сенатора Доула и тогда, и сейчас, и сказал, что буду поддерживать его. Было бы интересно понаблюдать за этим из места в первом ряду. Эти праймериз были просто дикими и непонятными, и я подозревал, что в этот раз будет то же самое.

Мы продолжали говорить все время, пока я готовил, открыв третью бутылку Рислинга в процессе, и затем я попросил прервать все разговоры, пока мы едим. Это не очень сработало, учитывая, что мы были кучкой политиков. Хотя меня начало раздражать, когда Ньют начал говорить нам, как сильно он хочет зацепить Клинтона и стереть его в порошок. Это уже было почти личное. Я просто несогласно покачал головой.

– Карл, ты со мной не согласен?

– И да, и нет, Ньют. Не столько с целью, сколько с ее глубиной. Одно дело победить его, но оставь ему место, где он может вертеться. Нет ничего опаснее, чем дикий зверь, которого ранили и загнали в ловушку. Тому же учит и армия. Дай убегающему убегать. Это деморализует остальные отряды противника. Если загнать их в угол, ну, отчаянные люди совершают отчаянные поступки, и у них нет никаких причин не забрать тебя в ад вместе с собой.

– Думаю, ты переоцениваешь его, Карл. Билл Клинтон уже поистрепался. Он уже прошлое. Мы можем его убрать и заменить за два года, – закичился Ньют.

– Ньют, я буду поддерживать тебя, и ты это знаешь, но это может обернуться совсем не так легко и гладко, как тебе кажется. Тому, что его прозвали "скользким Вилли" в Арканзасе – есть причины. Он может тебе не нравится, но тебе все же стоит уважать его, – ответил я.

– Думаешь, он будет настолько крепким в 96-м? – спросил Джон между поеданием курицы. – Боже, как же это здорово!

Я рассмеялся:

– Весь секрет не в курице, а в специях и тушении в сочетании с мукой, в которой обваливаешь курицу.

Затем я призадумался.

– Да, думаю, что слишком просто брать и недооценивать скользкого Вилли. Сейчас мы держим тигра за хвост, но очень легко оказаться у него в пасти!

Следующим вечером я вернулся домой и сказал Мэрилин, что готовил ужин для парней, на что она указала мне в сторону кухни и заставила меня готовить для детей. Я приготовил им креветок в соусе, хоть и настоял на том, чтобы Мэрилин помогла мне их чистить. Мы смогли поужинать где-то часам к семи или около того. Теперь же дети были постарше, и нам не приходилось заботиться о том, чтобы отправлять их спать пораньше. Девочкам было всего еще десять, и они в этом возрасте все еще слушаются. Они бы чертовски скоро изменились, на мой взгляд. Чарли было уже тринадцать, и он недавно обнаружил, что он умнее меня, по крайней мере, так думал он.

Он был еще и чертовски настырным засранцем! На свой день рождения в октябре он спросил насчет татуировки или серьги в ухе, и он снова поднял эту тему. Он не подразумевал ничего конкретного под этим, но я решил закрыть эту тему незамедлительно!

– Никаких татуировок, кроме армейских, и никаких дырок на теле, которые Господь изначально тебе не дал! ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ? – разразился на него я.

Он только расхохотался и умчался из комнаты.

– Думаешь, это было достаточно ясно? – спросил я у его матери.

– Скорее всего, нет, – улыбаясь, сказала она.

– Думаю, покажу ему запись фильма "Перевал разбитых сердец", где Клинт Иствуд вырывает серьгу из уха новобранца. Может, тогда дойдет, – и моя жена закатила глаза на это. – Дождись, когда подключатся еще и твои дочки, и захотят проткнуть пупки.

– Мои дочки – хорошие девочки и никогда такого не сделают, – довольно чопорно ответила она.

Я фыркнул:

– Ну, а мои дочки бы сделали и соврали бы нам!

На моей первой жизни Мэгги не только проколола пупок, но еще поставила "штамп" на пояснице. Я в принципе ничего не имею против пирсинга, как и против татуировок. Насколько я сам знаю, они картины не украшают, и только дождитесь, когда станете бабушкой, наберете еще двадцать килограмм и ваши внуки захотят узнать, почему у вас на заднице татуировка.

Хорошо было то, что Чарли в общем-то был хорошим мальчиком. Он все еще был в бойскаутах, хоть я и сомневался, дойдет ли он до звания Орла. Я мог предположить, что он, как и я, будет изучать местность, или же просто останется в составе и будет балду пинать да ходить в походы. И опять же, Мэрилин поймала его, когда он пялился в мой свежий номер Playboy, так что я подумал, что у него также выработается совсем иной интерес, чтобы занимать время. Ну, гоняясь за девушками, проблем не наживешь; проблемы начинаются, когда одна тебя поймала!

Я вспомнил момент, когда он спросил у меня, что значит "чрезмерно развитый". Он изучал номер The National Enquirer, что показалось мне весьма странным. Ни я, ни Мэрилин точно такое не читали, так что я спросил, и он сказал мне, что взял почитать у Паркеров. Я смог представить себе Ларлин, читающую это, и закатил глаза.

– Так что это значит?

– Что значит что?

– Там написано, что мама чрезмерно развита. Что это значит?

– ЧТО?! – и я подошел к нему и взял эту "газету" у него из рук и посмотрел на страницу, которую он читал.

Это, похоже, была статья о конгрессменах с симпатичными женами или подружками. Там была фотография меня с Мэрилин у Центра Кеннеди, я там был в своем смокинге, а Мэрилин в черном вечернем платье. Это было пару недель назад, когда симфонический оркестр Балтимора, который я щедро поддерживал, устраивал ночь Чайковского. Фотография меня заинтересовала, потому что платье Мэрилин было довольно коротким, но не безвкусным. На этом снимке, может быть, от угла съемки, а может, его кто-то подредактировал, было показано мощное декольте.

Чарли тыкал пальцем на строку:

– Вон, смотри, тут написано, что мама симпатичная, но уж чрезмерно развита.

В это время вышла Мэрилин и застала нас, разглядывающих снимок. Я старался сдерживаться, чтобы не расхохотаться, удерживая свой рот закрытым. Мэрилин взглянула на Enquirer, и Чарли снова спросил. Я взглянул на нее, сдерживая ухмылку, и ответил:

– Давай скажем так – это значит, что твоя мать все еще отлично смотрится в купальнике.

Мэрилин с негодованием посмотрела на меня. Кажется, это не то, что отец должен говорить своему сыну.

Внезапно на Чарли снизошло озарение. Он широко раскрыл глаза и выдал громкое:

– Аааааа! – затем он посмотрел на Мэрилин, и его глаза буквально на полсекунды остановились на ее груди, после чего он быстро отвел взгляд и повторил: – Ааааа!

– ЧАРЛИ! – возмутилась она.

– Выметайся, – сказал я, шлепнув его газетой.

Он схватил ее, рассмеялся и выбежал из кухни.

Я про себя смеялся над своей женой, пока она кипела.

– И что ты хочешь сказать? – потребовала она.

– Кто? Я? Ничего, совсем! Или ты бы хотела, чтобы я объяснил ему, что это значит, что у его мамы большие сиськи?!

– Уймись! – и я был выставлен из кухни, хоть она и улыбалась.

Я решил, что поговорю с ней об этом позже вечером, намного позже, уже в спальне.

В Вашингтоне у нас была масса развлечений в комитете вооруженных сил. Во-первых, в 1995-м году проходила последняя волна СПВБ. СПВБ расшифровывается как Свертывание и Передислокация Военных Баз. Во время Второй Мировой и Холодной Войны различные вооруженные силы установили базы по всей территории, и в результате мы получили огромное количество очень дорогих баз. Поскольку никто не позволял закрыть базу в их округе («Это стратегически важно защищать *вставьте нужное название округа*»), но все считали, что должна быть закрыта база другого («Это возмутительное копирование и вообще затратное дело защищать *вставьте нужное название округа*»), была придумана система. Независимая комиссия бы представила список баз, которые нужно уменьшить или закрыть. Список мог бы быть одобрен, или отклонен, но не мог быть изменен. Это дало всем политическое прикрытие, когда базы начали закрываться.

Я застал это очень близко и лично на первой жизни. Когда база Воздушных Сил Гриффисс в Роме была внесена в список в 1993-м году, гам поднялся просто оглушительный, и местные все завопили, что их база была критически важной частью обороны страны. Вместо этого они начали спорить и оговаривать ту затратную и скопированную базу на севере от нас, базу Воздушных Сил Платтсург! Ну, комиссия пообещала, что рассмотрит вопрос насчет Платтсбурга, и люди в Ютике и Роме ушли довольными. Но никто не был доволен потом, когда через пару месяцев комиссия предложила закрыть обе базы!

Закрытие базы проходит очень болезненно. Вдобавок к тому, кто бы там ни служил, обычно там же работает множество местных, как и бизнесменов, которые продают базе различное барахло. Это очень крупный источник дохода. С другой стороны военные закупки по самой своей природе затратны. Если вам необходимо грамотно потратить государственные деньги, лучшие инвестиции – в инфраструктуру, в науку, или что-нибудь еще. Так меньше потратишь и больше получишь. Я помнил, что когда Гриффисс закрылся, это было очень болезненно еще несколько лет. Дома Лефлеров продавала не слишком-то много домов в Роме, где можно было за полдоллара купить имеющуюся постройку. И все же город восстановился и укрепился еще больше.

В любом случае проходила последняя волна СПВБ, и казалась она такой же спорной, как и предыдущие. У нас все еще было слишком много военных для нашего бюджета и для каких-либо угроз. Советского Союза больше не было. Они не смогли взять Афганистан под контроль, что стало серьезной причиной для развала в 1989-м году, и теперь же Соединенные Штаты были неоспоримой и единственной главной мощью. Даже больше – наши военные были самыми лучшими в мире. Всего небольшой части наших сил было достаточно для того, чтобы покарать Саддама Хуссейна всего за несколько дней.

Уже было слишком жирно и слишком дорого поддерживать армию и флот на том уровне, которым мы разрослись во время Холодной Войны. Весь процесс начался при Джордже Буше, и заметно ускорился при Билле Клинтоне. Конгресс и Пентагон это не одобряли, но это нужно было сделать. Ко времени, когда Республиканцы отбили назад власть в Конгрессе в 1994-м году, армия уменьшилась с восемнадцати дивизий до двенадцати, а национальная гвардия – с десяти до восьми. Также сократился и флот, от почти шестисот кораблей со времени падения Берлинской стены до около четырехсот ко времени, когда Республиканцы взяли власть. Также поредели и ряды воздушных сил и морской пехоты.

Теперь же, когда Республиканцы имели власть в Конгрессе, прозвучал вызов остановить эту «эрозию» американских сил и восстановить наши отряды до их былой славы. Конечно же, нам нужно было сделать это в разумной и мотивированной манере, избежав «раздувания» и «избытка», что наблюдалось в предыдущих Демократических Конгрессах и администрации. Все предположили, что я, как бывший солдат, увидел бы мудрость в решении воссоздать армию. Полагаю, если бы я отслужил на флоте – от меня бы ожидали обсчитывания армии и постройки дополнительных кораблей.

Я держал все свои мысли и реплики при себе. Даже с половиной нашей мощи национальная безопасность была гарантирована. У нашего флота было больше кораблей, чем у дюжины стран ниже по списку, и почти все они были нашими союзниками. То же можно было сказать и о наших воздушных силах. Что же касается армии, ну, пока плохие парни не начнут забрасывать кого-либо людьми, мы могли сожрать кого угодно на планете. Единственная проблема, которую я видел – это огромная необходимость сделать отряды еще меньше! Никто из тех, с кем я встречался и кто хотел нарастить нашу боевую мощь, не смог представить ни одного вероятного противника, кто мог бы навредить нам.

Россия? Они потеряли половину своей империи в своем расколе и ее не стало как военной мощи. Их флот ржавел на пристанях, а их армия ржавела в полях. Им бы пришлось нехило постараться, чтобы защитить свои границы от исламских безумцев! Китайцы? Они не хотели нападать на нас, они хотели нас купить! То же можно было сказать и о любой бывшей коммунистической диктатуре по всей планете. То же можно было сказать и о любой бывшей стране из союза, которые исповедовали ненависть к нам и создавали проблемы. Теперь же Советский Союз не оплачивал счета, и они скакали вокруг, утверждая, как сильно они нас обожают и как им нужна наша помощь.

Только исламисты были опасны, и у них было всего два метода создавать трудности. Первым был терроризм, и на территории Штатов, и за рубежом. И это была работа для полиции и спецназа. Нельзя сражаться с террористами с помощью бронированных дивизий и авианосцами.

Вторым, куда более сложным, было то, что они могли создать проблемы с помощью оружия массового поражения. Пакистан уже был ядерной державой, и поделился этим добром со многими чудесными людьми, вроде Северной Кореи и Ираном. Дальше все могло стать только хуже, вкупе с более дешевыми видами оружия вроде газа или биологического. Ко времени моего перерождения использовались все три типа оружия. Биологическое никогда особенно хорошо не работало, несмотря на весь ажиотаж и страх. Газ же был легче, дешевле и был передан в несколько стран, включая Сирию, которые умудрились допустить, что какие-то повстанцы наложили на него лапы, и сразу же развернулись и отравили Дамаск. После этого нервно-паралитический газ уже получше держали под контролем. Ядерные боеголовки же пошли по рукам, и муллы в Иране отдали одну Хезболле, которые взорвали ее в Хайфе. Израилю это не очень понравилось, и они незамедлительно занялись уничтожением восьми миллионов иранцев, ответив ядерной атакой на десять крупнейших городов Ирана, сметя все в пыль. Это заставило большую часть арабского мира обратить внимание на все это, и множество террористов было поймано и убито в результате поднявшейся шумихи.

Моей же проблемой здесь и сейчас было позволить продолжиться процессу уменьшения армии, флота и воздушных сил, и чтобы это не казалось смягчением обороны. Самым простым путем это сделать, как мне казалось, было занять жесткую позицию по отношению к новым идеям. Военные всегда искали новые хлопушки и свистки, и оборонные подрядчики беспрестанно заваливали их предложениями о новом оборудовании.

Например, гаубица М109 Паладин была в распоряжении армии с 1963-го года. Она работает, относительно дешева и очень точна. За последние тридцать лет ее обновляли как минимум полдюжины раз. И все же всегда можно сделать лучше, так что Объединенная Оборона и General Dynamics придумали М2001 Crusader, замену, которая была тяжелее и менее точной. Это бы представили Конгрессу на рассмотрение в какой-то момент в течение пары лет. В конечном итоге это было бы объявлено провалом и закрыто. Но не стоит переживать, уже разрабатывалась замена для замены, М1203 Non Line Of Sight Cannon, которую тоже отменили. В это самое время Паладины же продолжали служить, и все еще использовались на фронте, когда я переродился.

Но самой большой военной угрозой двадцать первого века, конечно же, все же стал терроризм. У террористов нет гаубиц.

Нечто из того, что я видел или знал – не было столь ужасно. В Конгрессе 1992-го года проводилось голосование, чтобы выразить одобрение президенту Бушу на «сделать что-нибудь» в помощь Сомали. Я проголосовал против, и не нашел отклика от других. Все хотели «сделать что-нибудь», но как только случается что-нибудь плохое (читайте – «Падение Черного Ястреба»), все очень удобно про это забывают. В некоторых местах настолько все запущено, что им уже не помочь. Я знал, что в этом году Билл Клинтон захочет ввязаться на Балканы, чтобы мы могли «сделать что-нибудь», чтобы помочь. Это было так, потому что он в прошлом году не полез в Руанду (еще одно место, которому не помочь), и теперь ему нужно было показать, что ему «не все равно». Если Отто фон Бисмарк считал, что «Балканы не стоят даже жизни одного-единственного померанского гренадера», то что заставило Клинтона думать, что он умнее? Это было просто еще одно чертово место, которое уже не спасти. Если бы меня прозвали изоляционистом, я бы не расстроился. (Я уже до этого проголосовал против НАФТА, Североамериканского соглашения о свободной торговле. Я помнил тот «высасывающий звук», с которым рабочие места покидали страну. И это было только начало.)

Какие-то вещи должны финансироваться, но это были обычные скучные вещи. Я поддерживал позицию «готовности». А это топливо для самолетов, кораблей и танков, пули для оружия, и запчасти для всего того, что у нас уже было. Это были деньги, чтобы отправлять людей на подготовку и в различные школы. Это были программы разведки, чтобы все знали, кем являются плохие ребята и что они задумали. Это были различные научные разработки и программы, чтобы мы могли увидеть, что может скрываться за следующим поворотом. Ничего из этого так не возбуждает, как новое невидимое судно или самолет. Большая часть из них все равно не работает так, как это расписывают, но ох, какие же они классные и красивые!

Наверное, самым странным аспектом моего назначения в комитет по вооруженным силам стало то, что у меня появился "помощник", которого назначает Пентагон для "помощи" большинству членов комитета, чтобы мы лучше справлялись с работой Конгресса по отношению к службам. Практически все в комитете, кроме самых младших получают привязанного к делу офицера. По объективным меркам, поскольку я впервые был в комитете, я был младшим членом, но учитывая, что я пребывал уже на третьем сроке в качестве Представителя и уже был удивительно высок по рангу, я тоже получил помощника. Это было объявлено в декабре 1994-го после огласки моего перевода в комитет по вооруженным силам. Вскоре после этого, в день, когда я был еще в своем старом офисе в Лонгуорте до переезда в Рэйберн, Минди объявила, что у меня назначена встреча с кем-то из армейских офицеров.

Я не был точно уверен, чего ждать. Я знал, что у Флойда был такой помощник, как и у лидера меньшинства в комитете. Я предположил, что, скорее всего мне проведут инструктаж с пони и собачками, и дадут список телефонных номеров или нечто подобное. Чего же я не ожидал, так это генерала-майора в парадной форме и подполковника в темно-синем строгом костюме. Я знал, что он был птицей высокого полета, потому что это оказался Харлан Бакминстер. У меня глаза загорелись, когда Минди, не имевшая ни малейшего понятия о нашей дружбе, привела их в кабинет.

– Конгрессмен Бакмэн, это генерал Томпсон, – сказала она, начиная представлять нас друг другу.

Я протянул руку и мы обменялись рукопожатием:

– Генерал.

– Конгрессмен.

– И подполковник Бакмейер, – закончила она.

– Подполковник Бакмейер! Так приятно встретить тебя! Чистая форма закончилась, что ли? – поприветствовал его я.

Харлан закатил глаза и протянул руку:

– Продолжай в том же духе, умник. Я о тебе знаю такое, о чем Мэрилин даже понятия не имеет.

– А даже если и нет, уверен, ты же что-нибудь придумаешь? – со смехом ответил я и пожал ему руку. Затем я повернулся к Минди и сказал: – Подполковник Бакминстер мой старый друг с давних, очень давних пор.

Минди залилась краской:

– Простите меня, подполковник…

Харлан только рассмеялся и махнул рукой:

– Забудьте, мисс. Спросите меня как-нибудь и я расскажу вам о конгрессмене то же, что и его жене.

– Пустая угроза. Я знаю ровно столько же и о тебе. Проходите, господа. Чем я могу помочь американской армии сегодня? – я отпустил Минди из кабинета и указал двоим прибывшим на диван в стороне кабинета. Я же сел в кресло перед ними. – Что привело вас ко мне?

Мне ответил генерал.

– Господин конгрессмен, я сотрудничаю с отделением связи с Конгрессом в Пентагоне, и я хотел бы представить вам офицера, которого мы выбрали в качестве вашего помощника. Подполковник Бакминстер сможет помогать вам с любыми запросами информации или помощи, которые могут у вас появиться, так же как и отвечать на любые вопросы, которые могут возникнуть, связанные с вашей работой в комитете по вооруженным силам. Мы считаем, что важно предоставить всю возможную помощь вам, особенно учитывая, что вы впервые в комитете.

Я приподнял бровь, услышав эту огромную волну чепухи, и взглянул на Харлана.

– И вы выбрали данного офицера? Уверен, что подполковник сообщил вам, что мы уже несколько лет как знакомы.

– Да, сэр, сообщил. И мы с остальной частью службы считаем, что это поможет хорошему сотрудничеству. Или это может стать трудностью? – невинно ответил он.

– О нет, ни в коем случае. Как вы считаете, что именно должен делать подполковник Бакминстер?

На это генерал с Харланом по очереди начали объяснять мне его обязанности, которые требовали половину времени проводить со мной, а другую половину с комитетом по вооруженным силам, помогая, чем только может. Дело было настолько грязным, что разило до небес, но я не мог винить Пентагон в том, что они пытались влиять на меня. Пару минут спустя я кивнул и сказал, что Харлан точно стал бы приемлемой кандидатурой, и спросил генерала Томпсона, может ли Харлан остаться, чтобы мы смогли наверстать упущенные деньки.

Томпсон просиял и сказал:

– Конечно, господин конгрессмен. Подполковник Бакминстер вполне в состоянии найти дорогу домой, я уверен.

– Мы об этом позаботимся, – заверил его я.

Я поднялся и проводил генерала на выход. Харлан же остался на своем месте.

Я вернулся и снова сел напротив Харлана.

– Последним, что я о тебе слышал, это что ты кем-то вроде штабного в форте Силл. Когда ты попал в Вашингтон? Как Анна Ли и дети?

– Анна Ли с детьми в порядке. Я прибыл только вчера. Ты – мое новое назначение.

– Это понятно. И ты просто удачно попался под руку, ага?

– Не веришь? Может, ты намекаешь, что старший офицер армии Соединенных Штатов может солгать представителю народа этой великой демократии? – переспросил мой друг. – Карл, с возрастом ты стал куда более циничным!

Я фыркнул и расхохотался.

– Сколько сотен офицеров им пришлось прошерстить, чтобы найти тебя?

Он слегка усмехнулся и пожал плечами.

– Возможно, действительно несколько сотен. Думаю, что они собрали имена всех служащих еще со временем школы запаса и добавили туда всех, с кем ты мог служить в 82-й, и затем отсекли кого либо, кто покинул службу, либо был назначен в командование. Меня вызвали в кабинет моего босса в Силле, дали трубку и там спросили, слыхал ли я когда-либо о тебе. Когда я сказал, что да, и что мы с тобой старые приятели – меня запихнули в самолет так быстро, что моя задница еще плетется вдогонку. У меня времени только и было, чтобы метнуться домой, упаковать пару комплектов формы и гражданский костюм. Анна Ли сказала мне обязательно передать привет Мэрилин и обнять ее за нее, когда я с ней увижусь.

Я кивнул:

– Сегодня и увидишься. Я отвезу тебя домой. Слушай, тебя не напрягает это? Они вырывают тебя из того, чем ты там занимался, чтобы ты стал моей нянькой? Тебя это устраивает?

– Карл, я просто пытаюсь выйти на пенсию прежде чем они оставят мою задницу на съедение волкам. Ты знаешь, что сейчас происходит с армией. Половины армии уже нет, а те из нас, кто остались – просто пытаются выжить. Если ты не реинкарнация Джорджа Паттона, то ты получаешь извещение о «сокращении численности» и не дай двери тебя хлопнуть, когда будешь уходить. Единственная причина, по которой я сам еще здесь – это мой боевой опыт в «Песочнице» пару лет назад. Они увольняют действительно отличных ребят в огромных количествах!

Я скорчил гримасу и понимающе кивнул.

– И вот твой выбор? Что ты, черт побери, вообще делал в Силле?

– Стратегическое планирование и подготовка. Я писал заметки и доктрины, которые никто не станет читать, и затем упаковывал их туда, где никто искать не станет. Если я здесь не найду свой второй дом, через полгода мне конец.

– Господи! – это был серьезный минус сокращения численности военных.

Огромное число действительно хороших, преданных делу, храбрых и умных ребят просто разгоняли налево и направо. Я наклонился вперед и потер лицо.

– Ну, мы же не можем сейчас этого допустить, так? Итак, ты станешь шпионом Пентагона в моем кабинете. Тогда мне стоит еще и представить тебя своему кадровому руководителю.

Я поднялся и открыл дверь кабинета. Мне далеко заглядывать не пришлось. Марти стоял у стола Минди и говорил с ней и с Бэбз. Он заметил, что дверь открылась, поднял голову и я поманил его в кабинет:

– Марти, есть пара минут?

– Конечно, господин Конгрессмен.

Марти вошел в дверь и увидел, что я был с кем-то. Я закрыл дверь за нами и пригласил его присесть.

– Харлан, я бы хотел представить тебе моего кадрового руководителя, Марти Адрианополиса. Марти, это подполковник Харлан Бакминстер, мой новый помощник со стороны Пентагона.

Харлан поднялся и они пожали друг другу руки. Затем жестом я снова предложил им сесть и взглянул на Марти:

– Марти, можешь спокойно называть меня по имени, когда мы с Харланом. Он почти такой же старый друг, как и ты. Мы с ним проходили летние курсы, когда мы с тобой еще учились в Ренсселере, – Харлану же я объяснил: – Марти нравится называть меня по моему титулу, когда я с сотрудниками, или с людьми со стороны, но он такой же старый друг, как и ты.

– Ты был в колледже с Карлом? – спросил Харлан.

– Я был на два курса старше. Вы вдвоем действительно сами захватили армию противника, или он просто лапшу всем на уши вешает? – переспросил Марти.

– Я расскажу о его армейских похождениях, если ты расскажешь про колледж.

– Продолжайте в том же духе, парни, и я отправлю вас обратно, где и нашел, – рассмеялся я. – Так вот, Марти, предполагается, что Харлан будет нашим новым связным…

– Да, я слышал что-то о том, что у нас будет офицер связи. Как это будет работать? – переспросил Марти, больше у Харлана, нежели у меня.

– Как это объяснили мне, если вам понадобится что-либо от Пентагона, вы говорите мне и я получаю это для вас, – ответил Харлан.

Я улыбнулся Марти:

– И потом он бежит и докладывает, что задумал конгрессмен Бакмэн.

Марти кивнул и сказал:

– В яблочко!

Харлан улыбнулся мне, но выглядел сконфуженным:

– Не хочешь пояснить?

Я пожал плечами.

– Харлан, поправь меня, если я ошибаюсь, ты уже был штабным, но это твое первое назначение от Пентагона, так? – он согласно кивнул, так что я продолжил: – Поверь мне на этот счет. Первое, что твой генерал Томпсон спросит у тебя в следующий раз, когда тебя увидит – это полный отчет о визите к нам, вплоть до объема порции, которой мы тебя угостим, и предложили ли добавки. Я один из самых опасных законодателей, которых они когда-либо встретят, потому что я законодатель, который действительно что-то смыслит в военных вопросах. У них не получится меня меня гонять, чего бы им очень хотелось.

Марти кивнул и согласился:

– Насколько это касается Пентагона, или же, на самом деле, любой государственной конторы, идеальны конгрессмен – это тот, кто понятия не имеет о том, чем он должен заправлять. Таким образом эта самая контора может направлять их в верном направлении, что, проще говоря, значит – расширять их бюджет, несмотря ни на что.

Глаза Харлана широко раскрылись, но он кивнул.

– На этот счет должен был проводиться какой-то курс, но все это случилось настолько быстро, что у них не было времени мне его зачитывать.

– Ну, скажи им, что я даю свое одобрение, но если тебе самому нужно пару недель, чтобы определиться, я пойму, – сказал я ему. – Это считается как совместный пост по закону Голдуотера-Николса?

Связи с Конгрессом – очень важная штука для Пентагона. Военный бюджет является одним из самых крупных в целом, и у них есть огромное число офицеров, которые радеют за то, чтобы удерживать его таким и еще больше увеличивать. Если бы я служил во флоте, или был бы в комитетах по флоту или морской пехоте – то кого-нибудь мне привел бы адмирал. Так же есть и офицеры, назначенные в различные комитеты в Сенате. Все они офицеры полевого ранга (от майоров до полковников, которые должны бы командовать бригадами и батальонами вместо всего этого бреда), все из которых были подотчетны старшим офицерам (генералам и адмиралам), некоторые из которых были назначены в определенные команды, и некоторые из них были назначены в различные снабженческие команды. Это все абсолютная неразбериха.

Акт Голдуотера-Николса 1986-го года решил «упорядочить» эту систему, и вместо этого добавил колоссальное количество «совместных» мест в системе, где офицеры армии также работали и в командах, которые затрагивали и другие дела, чтобы они могли «вместе» работать над проблемами. В какой-то момент для рассмотрения возможности повышения офицера до старшиего ранга ему было необходимо так «совмещенно» работать.

Харлан кивнул:

– Да, совместный, но это не важно. В эти дни, если ты не лучше, чем Оди Мерфи[4], то тебе очень повезет выйти на пенсию. Я же просто до тех пор за это держусь.

Марти отметил:

– Ну, они тебя где-нибудь разместили хоть до тех пор, пока не найдешь себе гнездышко? – Харлан кивнул. – Заведи там парочку друзей и купи место в пригороде в Вирджинии. Там много оборонных подрядчиков вплоть до самого Даллеса. Сделаешь все правильно, и тебе не придется переезжать до конца своих дней. Ты можешь также подружиться с каким-нибудь подрядчиком и распродать все их барахло, так будет еще больше денег.

Я ухмыльнулся и кивнул. Харлан просто закатил глаза и сказал:

– Кажется мне, провалился я в кроличью нору!

– Ох, дружище, если бы ты только знал! – сказал ему я.