С чистого листа главы 100-165

Глава 112. 1992

1992-й год оказался интересным по нескольким фронтам сразу.

В январе умерла Грейс Хоппер. Я познакомился с ней еще тогда, когда был всего лишь младшим лейтенантом. Чертовски хороша как математик, как офицер и как женщина! Мы с Мэрилин поехали на поминальную службу и на похороны в Арлингтон. В тот день мир потерял особенного человека.

Чарли уже был в бойскаутах, и в январе он снова отправился в поход, в этот раз уже на две ночи. Летом он был в походе на всю неделю, и это была великолепная и грандиозная неделя. Я был слишком занят, чтобы выступать в роли лидера-добровольца, но я все-таки ухитрился провести какое-то время на каждом из походов. Он считал, что это все здорово! Я же в конце концов возвращался домой с синяками на спине оттого, что спал где-нибудь на камнях и думал про себя, что именно поэтому изобрели дома.

Единственный более-менее серьезный случай произошел тем летом, когда я вызвался помочь на одну ночь в качестве лидера-добровольца. Лидеры скаутов почти всегда добровольцы. Единственные профессионалы – это люди, которые отвечают за районные офисы или управляют лагерями. Наверняка больше 90 % из нас – это просто чьи-то родители. Просить кого-либо из отцов посидеть там с детьми – это слишком, поэтому обычно мы меняемся. Большинство отцов могут взять один выходной на неделе, и провести ночь в палатке. Пока находишься там – ты босс. Хотя безопасности ради, там обычно бывает по парочке человек.

Случай произошел ближе к концу дня, когда я был там в среду. Мы тогда проводили «отступление» после ужина, когда нужно выстроить мальчиков в ряд и опустить флаг в лагере. Предполагается, что это грустная и спокойная церемония, где все вежливо и тихо, и предполагается, что мальчики стоят тихо по стойке «смирно», отдавая честь. В любом случае, теоретически это так. Этой ночью все было иначе.

Вместо спокойного построения мальчики начали болтать, смеяться и шутить между собой во время церемонии, и Чарли не отставал. Это была недолгая церемония, не дольше пяти минут, но они просто валяли дурака. Это меня выбесило, и я просто встал посреди церемонии.

– ХВАТИТ УЖЕ!

Все уставились на меня. Двое мальчиков, которые опускали флаг, застыли. Я повернулся к ним и приказал:

– Поднимайте назад эту штуку! Быстро!

Они быстренько подняли флаг обратно, а я повернулся назад к построившимся мальцам и высказал им немного, что было у меня на уме. Указывая на флагшток, я сказал:

– ЭТО АМЕРИКАНСКИЙ ФЛАГ! ЭТО СИМВОЛ НАШЕЙ СТРАНЫ! И ВЫ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ПОКАЖЕТЕ ВСЕ УВАЖЕНИЕ, КОТОРОГО ОНА ЗАСЛУЖИВАЕТ!

Краем глаза я заметил второго взрослого, Бо Парсонса. Бо был учителем в старшей школе Хирфорда. Он с любопытством рассматривал меня, в то же время улыбаясь и кивая. Я решил продолжить:

– МОЙ ОТЕЦ ОТПРАВИЛСЯ НА ВОЙНУ ПОД ЭТИМ ФЛАГОМ! МОЙ ДЕД ПОШЕЛ НА ВОЙНУ ПОД ЭТИМ ФЛАГОМ! МОЙ КУЗЕН БЫЛ ПОХОРОНЕН ПОД ЭТИМ ФЛАГОМ! И ВЫ, ЧЕРТ, ВЫКАЖЕТЕ ХОТЬ КАКОЕ-ТО УВАЖЕНИЕ, КОГДА ВЫ НА ЦЕРЕМОНИИ С ФЛАГОМ, И БУДЕТЕ ВЕСТИ СЕБЯ КАК СКАУТЫ, ЗАКРЫВ СВОИ ПУХЛЕНЬКИЕ ЧЕРТОВЫ РТЫ НА ЗАМОК! ЭТО ВСЕМ ПОНЯТНО?!

Мальчики пялились на меня, почти в ужасе, и парочка промямлила:

– Да, сэр.

– ЭТО ВСЕМ ПОНЯТНО?! – прорычал я еще раз. – Я ХОЧУ УСЛЫШАТЬ ЭТО ГРОМКО И ГОРДО!

На это мальчики переглянулись и дали мне немного дрожащее, но громкое:

– ДА, СЭР!

Я развернулся обратно к двоим у флагштока:

– А теперь сделать все еще раз, и сделать все правильно!

После церемонии все мальчики вместе с Чарли разошлись, сматываясь от сумасшедшего мистера Бакмэна так быстро, как только могли. Я же остался около телеги с улыбающимся Бо Парсонсом. Он официально был помощником вожатого, то есть намного выше по иерархии, чем просто родитель. Я сказал ему, смущенно улыбаясь:

– Прошу прощения, если немного перегнул.

– Не переживай. Я бы вступил, если бы ты перегнул. Это кучка детей. Им периодически нужно мозги вправлять. Вероятно, теперь нам не придется об этом напоминать еще пару лет.

Я бросил на него удивленный взгляд:

– Серьезно?

Он кивнул и усмехнулся:

– Каждые пару лет ребята постарше либо уходят, либо взрослеют, и вместо их приходит парочка новых ребят, которым нужно преподать уроки… практической гражданственности, так сказать. Пройдет не меньше пары лет, прежде чем они все это забудут.

Я хмыкнул, пожав плечами. Никто из мальчиков ничего не сказал ни мне, ни Чарли, насколько я заметил, но на всех следующих церемониях они все вели себя уже намного лучше.

Близняшки уже полгода как учились во втором классе. Я задумывался, были ли они идентичными близнецами, или нет. Полагаю, что есть генетический тест. Они выглядели почти одинаково, может быть, на 99,9 %, но в них всегда было что-то, чем их можно было различить. Может, это были их манеры и линии поведения. Они могли запутать новых людей, но, проведя с ними какое-то время, не помогала даже смена одежды. Холли казалась на йоту громче и более открытой, чем ее сестра Молли, младше первой на пять минут.

Мэрилин продемонстрировала просто поразительную степень когнитивного диссонанса на наших дочерях. Когда я однажды спросил ее, чтобы она подумала, когда они попробуют обменяться одеждой, чтобы пошутить над своими парнями, когда станут постарше, она незамедлительно сообщила мне, что «ее» дочери будут хорошими и ничего подобного делать не станут. Когда я спросил Мэрилин, не хочет ли она, чтобы я рассказал «ее» дочерям, что творила их мамочка, Мэрилин сразу же начала визжать, чтобы я вел себя достойно, и вообще она тоже была хорошей девочкой, по крайней мере, пока не познакомилась со мной!

Я ухмыльнулся на это и спросил, считает ли она нашего сына «хорошим» мальчиком!

– Хм-м-м! Вряд ли! Он слишком похож на тебя!

В это время в комнату забрел Чарли.

– А чем я похож на папу? – спросил он. – Мы ничем не похожи!

И это было правдой. С его светлыми волосами и коренастым телосложением он был больше похож на братьев Мэрилин Мэттью, Джона и Майкла.

Мэрилин посмотрела на него свысока, уперев руки в боки:

– Потому что от тебя столько же проблем!

Чарли вскинул руки вверх, будто в победном танце, и крикнул:

– ДАААА! – затем он повернулся ко мне и добавил: – Дай пять!

Я хлопнул его по ладошке, и он убежал из комнаты, за ним также помчалась Пышка.

Я взглянул на свою жену:

– Ох, блин.

– Только помни, ты хотел мальчиков!

– Дождись, когда Холли и Молли начнут встречаться с мальчиками. Ты тоже захочешь, чтобы у тебя были мальчики!

– Никогда!

Весной мы установили посадочную площадку для вертолета на заднем дворе дома. Звучит куда более грандиозно, чем было на самом деле. Ллойд Джарретт и Тайрелл Вашингтон решили, что могло бы нам подойти, и передали все мне и Джону Штайнеру. Джон разобрался со всеми разрешениями, и затем мы вызвали субподрядчика.

Но перед всем этим и Ллойд и Джон сказали мне пойти умаслить соседей.

– А? – только и смог ответить я.

У меня никогда раньше с ними не было проблем, да и если честно, соседей-то у нас не так много.

– Это может сыграть в одном из двух направлений. Либо всем плевать, и через пару месяцев все будет готово, либо же кто-то из соседей взбунтуется и решит вставить тебе палки в колеса. И потом останется только дождаться, когда тебя обзовут миллиардером, набивающим себе цену, и взбивающим их бассейн, и все такое. В таком случае тебе нужно будет разрешение от Федерального управления гражданской авиации, администрации штата и округа тоже. Кто-нибудь начнет возмущаться, и ты все сделаешь к следующему столетию, – ответил Ллойд.

– Будет выглядеть не так здорово к моменту следующий выборов, не думаешь? – добавил Джон.

Я хмыкнул и закатил глаза:

– И что же мне тогда нужно делать?

– Ты теперь политик. Иди поцелуй пару задниц. Я составлю бумагу, где соседи смогут поставить подписи, мол, они не против этого. Так будет намного проще. Кстати, то же нужно будет сделать и в Тоусоне, и в Аннаполисе, – сказал он.

Следующие три недели я провел, навещая друзей и соседей. На юге от нашего дома, с другой стороны Маунт Кармел Роуд, жил только Джон Кэплс, и он был другом. На западе была лесная местность, которую я выкупил, когда мы усилили охрану. На севере тоже был лес, но с другой стороны от него была небольшая застройка, которую мне нужно было посетить. На востоке была еще застройка, с другой стороны от лесополосы. Мне нужно было сконцентрироваться на севере и востоке. Мне также пришлось пообещать полиции штата и округа Балтимор, что они смогут использовать мою площадку в экстренных случаях, да и нельзя сказать, чтобы я сильно жаловался на этот счет. Это заняло больше времени, чем я предполагал, и стоило мне парочки услуг в Аннаполисе, чтобы все подписали, но дело обещало того стоить. К счастью, мой будущий соперник на выборах избирался от округа Кэрролл, и ему не пришлось вставлять своих двух копеек.

Площадка расположилась между домом и лесом, и не представляла из себя ничего, кроме слоя щебня, проложенной на нем изоляционной пленки и плотного слоя асфальта сверху, недалеко оттуда расположили флюгер. Мы сделали еще проезд в заборе, чтобы проложить проезд к площадке, и небольшую дорожку, ведущую к дому. Мы также установили там освещение на случай, если меня нужно высадить после наступления темноты. После того, как на площадке нарисовали разметку в виде буквы «Н», мы, в принципе, были в деле. Все, что нам было нужно – высадить меня и дальше бы я дошел до дома. Вертолет бы после этого поднялся обратно и отправился бы в ангар в Вестминстер. Даже не нужно было заглушать двигатель. Мы установили забор высотой до пояса, по большей части, чтобы там не бродили олени и индюки. И дети, конечно же! Им это показалось занимательным, и забор был способом держать их на безопасном расстоянии, когда они слышали, что мы приземляемся.

Все в Палате Представителей были почти полностью отвлечены на протяжении года, поскольку все готовились к переизбранию. Полагаю, что Сенат все-таки что-то сделал, но даже там трети нужно было переизбираться. Что насчет Палаты – забудьте! Демократы в этом году были в полном дерьме. Слышался хоровой призыв: «Выставьте жуликов вон!» и большая часть жуликов была среди Демократов. Из двадцати двух конгрессменов, о чьих огромных превышениях сообщил комитет по этике, восемнадцать были Демократами.

Почтовый скандал только подливал масла в огонь. Он был не настолько раскручен, как банковский скандал, но казался даже более долгим и серьезным. У нас уже были доклады о хищениях и употреблении наркотиков на почте, и кругом витали обвинения. Опять же, все указывало на Демократов.

Часть Демократов просто решила для себя, что игра не стоит свеч, и ушла в отставку. Несколько человек столкнулись с праймериз, и парочка даже проиграла, что прошлось по Палате как волна цунами. Большинству нужно было вложить неимоверное количество денег для борьбы за переизбрание. Дополнительно, если дело касалось действующего Республиканца, то вес это играло против его соперника-Демократа. Все это было по мне. Бад Хоули бы предстояла тяжелая битва. Он спустил почти все деньги, забрасывая грязью Томми Хоффмана. Поскольку Томми в долгу не остался, у Брюстера МакРайли, его назначенного помощника Джона Томаса и меня было множество всего, чем можно было его раздавить, если это было необходимо.

Даже может не возникнуть необходимости уходить в негатив. Бэбз и Шерил блестяще проработали вопросы избирателей («Да, мистер Джошуа, конгрессмен Бакмэн действительно хочет разобраться, почему так поздно поступил чек Социального страхования, и он сообщил мне, что в конце этой недели он будет говорить об этом с администратором»). Добавьте к этому еще законопроект о синдроме Персидского Залива – у нас уже было ощутимое количество ветеранов, которые вернулись в округ, сообщивших о том, что уже получили куда лучшее обслуживание от службы помощи ветеранам, или о том, что получили больше пособия для образования. Мы также протолкнули дополнение к Акту о Гражданских Правах, который оказался очень популярен в либеральном и демократическом Мэриленде. И наконец, теперь у нас была публичность от моих нападок на Демократов в Палате. Я побывал на всех трех воскресных ток-шоу, а еще и на «Часе с МакНилом Лерером». В Голливуде говорят, что черный пиар – тоже пиар, но не смейте так говорить в Вашингтоне! Демократы испуганно метались из стороны в сторону, и это влияло на предвыборные гонки по всей стране.

Мэрилин заговорила о том, чтобы устроиться на работу, раз уж все дети уже в школе, но никого из нас эта идея не слишком впечатлила. Во-первых, мы не слишком нуждались в деньгах! По факту, можно было даже поспорить, что если Мэрилин устроится на работу где-либо – то она может занять место, на которое можно посадить человека, которому действительно нужна работа. Во-вторых, Мэрилин хотела себе такую работу, чтобы утром провожать детей в школу, и возвращаться до их прихода домой. Что же тогда остается, обеденная смена в МакДональдсе?

У нее также была своя функция, как у жены конгрессмена. Мы разрабатывали график, чтобы она через выходные могла привозить детей в Вашингтон, а на других выходных я бы возвращался домой. Выходные в Вашингтоне могли включать в себя вечеринки или ужины, на которые она бы ходила вместе со мной, пока вечером с детьми была бы сиделка. Дома же Мэрилин могла бы днем периодически бегать до офиса в Вестминстере. Вообще я сказал ей, что было бы больше смысла, если бы она работала в нашем офисе в Вестминстере в качестве интерна-добровольца, помогая Шерил и остальным, чем искала бы работу где-то еще. Мэрилин была общительной, и идеально подходила для того, чтобы посадить ее на телефон с каким-нибудь нытиком, требующим «сделать с этим что-нибудь!».

Я обсудил это с Шерил и Мэрилин, и мы дали ей крутую должность, но никакой зарплаты или влияния. Она могла работать ровно столько времени, сколько могла бы позволить, по необходимости выполнять мелкие поручения в офисе, отвечать на телефонные звонки, и просто по мелочи помогать. С нашими графиками это было лучшим решением, которое мы смогли придумать.

Мэрилин помогала и другими способами. Как поверенный фонда Бакмэн, у нее была чековая книжка. Мы продолжали посещать различные завтраки с оладьями и ужины с курицей и бисквитами (и я правда очень люблю курицу с бисквитами!), и мы также могли выписать хорошенький чек местному пожарному участку, или женскому комитету, или чего там было в той местности. Я также мог дать небольшую пятиминутную речь о чудесах всего того, что мы делаем в Вашингтоне и попросить о каких-либо предложениях. Я буквально украл подход Энди Стюарта – если можно было получить какой-то грант или рассрочку, или получить какую-либо прибыль, которую я мог обыграть, я без зазрения совести это делал. («Восстановление этой дороги было возможно благодаря поддержке конгрессмена Бакмэна в…»). Когда я жертвовал средства какому-нибудь местному благотворительному фонду или мероприятию в Демократическом округе, я не выставлял баночку для пожертвований, поскольку это было бы слишком дешевым трюком. Я также не делал этого и в Республиканских округах, но они в целом казались куда счастливее, пожимая мою руку на камеру.

Два года для новичка в Конгрессе предполагаются для понимания того, можете ли вы играть в большой лиге. Можете ли вы сойтись с людьми, с которыми нужно сойтись, сформировать коалицию или группу, и увернуться от всех камней и стрел, которыми в вас бросается вопиющая неудача? Доверяете ли вы людям или сохраняете здоровый скептицизм? Контролируете ли вы свою судьбу, или же она управляет вами? Думаю, что даже будучи бестолковым, у меня было здоровое понимание того, что там происходит.

Там очень, очень легко сбиться со своего пути. В Вашингтоне Дарту Вейдеру очень просто склонить вас на темную сторону. Я уверен, что Энди Стюарт, хоть и еще тот подонок, начинал со стремления сделать что-то хорошее. Невероятно легко позволить себе продаться и быть использованным, и многие даже не подозревают, что с ними так и происходит.

Хотите съездить в Барселону с женой на десять дней отпуска? Это блядски дорого, но, эй, Мегабакс Фармацевтикалс считает, что вы очень полезный товарищ. Они оформят образовательную поездку в Барселону этим летом, сразу же после роспуска. Почему бы вам не слетать на их G-V, и не дать вам разузнать о чудесах компании, пока ваша жена ходит по магазинам? А в гольф играете? Я разве не сказал, что на отдыхе, где мы будем, есть целых три лужайки?

Поскольку Мегабакс Фермацевтикалс считают, что вы настолько отличный парень, и вам тоже кажется, что очень мило с их стороны взять вас на такую чудесную образовательную экспедицию, вполне естественно, что вы проголосуете, чтобы помочь им с этой ма-аленькой трудностью по импорту. Если же нет, ну, действительно, голосовать нужно по совести. Мы понимаем, господин конгрессмен. Нет, простите, зимняя поездка в Кабо Сан Лукас уже забронирована.

Просто удивительно, как много всего узнается на пляжах по всему миру, на лужайках для гольфа и горных склонах. Намного меньше оказывается на самих заводах и в офисах.

Ну, это игра для двоих! Я знал, что второй по значимости Демократ в комитете по вопросам ветеранов не смог этим летом попасть в Бар Харбор, так что я предложил ему со своей женой поехать со мной и Мэрилин. Также согласился и третий по значимости Демократ со своей супругой. Почему кто-то может захотеть плавать в воде с айсбергами, я не понимаю, но, Господи, лобстеры были чудесны! Мы вылетели на G-IV, и у нас были отличные три дня выходных, все были моими гостями.

Акт по ветеранам войны в Персидском Заливе покинул пределы комитета через две недели после этой небольшой поездки. Теперь же, если честно, Сонни Монтгомери уже был под ощутимым давлением, но привлечь его же Демократов для продвижения бы не помешало.

К тому времени Сонни Монтгомери меня уже люто ненавидел, но под давлением Гингрича и своих же двух старших лейтенантов он позволил «проекту Бакмэна-Керрея» выйти за пределы комитета, и это позволило ему пройти дальше в Сенат на рассмотрение. Президент Буш уже пообещал подписать этот закон. Боб Керрей сообщил мне, что во время подписания может проводиться милая церемония в Роуз-Гарден, и поскольку авторами закона являемся мы, то мы сможем побывать там, стоя позади. Сама идея уже позабавила меня, отчего Боб по-доброму надо мной посмеялся. Кто бы мог подумать, что маленький Карл Бакмэн из Лютервилля закончит так?

Мы также проводили свои летние барбекю, как и обычно. Вечеринки становились все больше и больше, и это перерастало в мероприятие кампании. В этот раз я уже поручил все компании-поставщику продуктов, чтобы Мэрилин и я смогли выбраться из кухни и из-за гриля и встречать гостей. Я позаботился о том, чтобы Ларлин Паркер носила значок «Голосую за Бакмэна», прежде чем я выдал ей сочный и вкусный Республиканский бургер. Затем мы сфотографировали ее, и я пригрозил ей, что сделаю это своим постером во время компании.

Я посетил конвенцию в Хьюстоне, Мэрилин же осталась дома. Я знал, что ее было ужасно сложно устроить. Экономика была на дне, и посыл Клинтона «Это экономика, идиот!» громко и четко прослушивался везде. Я похлопал речи Рейгана, поскольку это было бы его последним выступлением. Он уже тихо проходил первые стадии болезни Альцгеймера. В остальном же это было сборищем придурков-праваков, проталкивающих свою социальную идею, от которой мне становилось не по себе. Республиканская партия начинала свои повороты. Пат Бьюкейнен начал, объявив «Культурную Войну», а Рич Бонд, глава Республиканского комитета и босс Рича Миллера (того самого, который меня во все это впутал!), выступил с объявлениями: «Мы есть Америка, а не они». Отличное единство в правительстве.

Не могу сказать, что с легкостью, но я победил. Бад Хоули показал себя с куда лучшей стороны, чем Энди Стюарт, и не стал глубоко лезть в личное, или разбрасываться грязью. Я тоже держался достойно. Конечным итогом стало соотношение 58–42 в мою пользу. И опять же, в отличии от Энди Стюарта, Бад позвонил мне после объявления телеканалов, и произнес довольно неплохую уступающую речь. Я поблагодарил его публично, и затем повторил это уже лично. Я победил его, это уже было достаточной победой, и мне не было нужды вести себя, как самодовольный баран или хвастаться этим. Что бы я ни делал, в моем округе была целая тьма Демократов, и мне нужно было быть вежливым. Я также созвонился с Жаклин Стэйманн-Хьюстис и начал реализовывать идею с домом на Тридцатой улице.

Будь вежлив с теми, кого встречаешь по пути наверх, поскольку снова встретишься с ними на пути вниз! Меня всегда поражало то, что даже умнейшие люди забывали про этот небольшой принцип. Может быть, это было от моего опыта, где было больше девяноста лет в общем. Учтивость считается. Вежливым с людьми быть важно. Если хочешь добиться чего-то – направляй рукописную заметку вместе со всем барахлом, которое направляешь. Это работало в продаже трейлеров, это так же работает и в Конгрессе.

Не все верили в это, конечно же. Ньют Гингрич нажил себе толпу врагов по пути наверх, и можно было заметить, что это уже личное. В общем счете Демократы потеряли четырнадцать мест в Палате, двенадцать из которых подхватили Республиканцы, итого стало двести пятьдесят восемь Демократов, сто семьдесят шесть Республиканцев и один Независимый. Я понятия не имел, как это произошло во время моей первой жизни, и помог ли я, или сделал хуже, но Гингрич казался довольным такими результатами. Он уже начал задаваться вопросами об усилении давления во время следующих выборов.

Когда настало время инструктажа для новичков, я поговорил со своей командой, и мы решили остаться в том же офисе. Мы могли спуститься на этаж ниже, или сделать что-нибудь подобное, но оно не стоило того, чтобы так морочиться. Со временем это могло бы и измениться. Хоть я и не хотел быть слишком поверхностным в своих предсказаниях, я знал, что в 1994-м году будет большое беспокойство во время выборов в Конгресс. Предполагая, что я переживу те выборы, я бы обнаружил себя посреди стаи новичков-Республиканцев Палаты. Тогда я бы уже и задумывался о новом офисе.

После выборов я провел день, благодаря людей, и затем мы с Мэрилин отправили наше потомство к ее родителям до конца недели, и улетели в Хугомонт. Выборы прошли третьего ноября, так что в четверг мне исполнилось тридцать семь. У нас было очень закрытое празднование, на котором Мэрилин носила сандали на высоком каблуке, и больше ничего, и ей весь день пришлось зажигать мою свечку. В остальном же мы просто валяли дурака, пока не вернулись домой в воскресенье.