С чистого листа главы 100-165

Глава 149. Весна

Большая часть весны прошла, по крайней мере, у меня, в продвижении законопроектов и попытках как-то угомонить идиотов с обеих сторон, которые носились, как куры, которым только что отрубили головы. Дик Чейни продолжать сыпать проклятиями в мой адрес, но он уже казался куда более напуганным. Индейцы уже окружили дилижанс и подбирались все ближе и ближе. От этого он стал еще язвительнее, но это уже стало приобретать горький и оборонительный тон. Несмотря на это, я был занят этим всю весну, этим и агитированием за своих коллег-Республиканцев.

С другой стороны меня с ума сводили выходки Мэрилин и девочек. Близняшки не были так безумны, насколько это можно сказать о паре девочек семнадцати лет. В этом семестре они заканчивали старшую школу и между делом готовились к выпускному, собирались переехать на лето в Вашингтон и затем осенью уехать в колледж, и они сводили нас с Мэрилин с ума. И все же одно утро в начале апреля было особенно сумасшедшим. Это были весенние каникулы и Мэрилин с близняшками тогда были в Белом Доме. В понедельник в десять утра я был на совещании с Полом ОНилом из казначейства и Митчем Дэниелсом из службы управления и бюджета вместе с парой помощников, когда нас прервал голос из интеркома. – Мистер президент, прибыли ваши дочери и хотят вас видеть.

Я взглянул на телефон, затем перевел взгляд на остальных. Затем я пожал плечами и нажал на кнопку громкоговорителя. – Мы сейчас немножко заняты.

По телефону раздался визг Молли: – Папа! Это важно!

– Что?

– Папа!

Я закатил глаза и пробурчал: – Ну ладно, – затем я поднялся и подошел к двери. Вместо этого охранник у двери, вероятно, расценил это как разрешение, потому что дверь открылась еще до того, как я до нее дошел, и в кабинет ворвалась Шторми.

"Какого…?"

Затем вошли близняшки, и они вытаращили глаза, увидев, что я был не один. Молли нервно помахала, а Холли сказала: – Папа, нужно присмотреть за Шторми. Мы уходим.

– Простите? – я просто поверить в это не мог!

– Папа, нам нужно уйти с мамой! Нам надо купить платья для выпускного! Мы же тебе говорили, – надавила она.

Я взглянул на Шторми, которая уже сидела на диване рядом с Полом, который чесал ей загривок. – И? Как это связано с собакой? Оставьте ее наверху!

– Она не хочет там оставаться. Ей будет одиноко, – ответила Молли.

Я уставился на них на секунду. – Это Овальный Кабинет! Это Белый Дом! Я ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ! А ЭТО НЕ "ПРИВЕДИ СОБАКУ К СЕБЕ НА РАБОТУ!" – проревел я.

За собой я услышал смешок. И громкое "Гав!"

Холли же просто начала канючить: – Ну, пап, ты должен это сделать!

Молли окончательно решила все, сказав: – Пока, Шторми. Веди себя с папой хорошо! – и затем она чмокнула меня в щеку и умчалась, за ней припустила ее сестра. Они закрыли за собой дверь, оставив меня с собакой.

Повернувшись, я увидел, как Пол и Митч пытались сдержать смех. Несколько помощников прикрыли рты рукой. – Первый, кто засмеется, получает прямую путевку в безработицу! Я давненько никого не увольнял, и я на грани! – предупредил я их. На этот все просто разразились смехом.

Я сел на диван рядом с собакой, и внезапно услышал щелчок и заметил вспышку. Я посмотрел в ту сторону и увидел Эрика Драпера, фотографа Белого Дома, который сделал фотографию. Большую часть времени забываешь о том, что вокруг бродят эти ребята. Они держат рот на замке и постоянно делают снимки, и умудряются запорхнуть и выпорхнуть во время особенно деликатных собраний. Должно быть, он вкрался вслед за девочками, и теперь он снимал, как Шторми сидит на диване между мной и главным казначеем. Я бросил на него шутливый взгляд, он улыбнулся и ушел.

Я особенно всерьез об этом не задумывался. Через пару минут я указал на угол, и Шторми спрыгнула, свернулась в углу и уснула. Во время обеда я выгулял ее и затем отвел наверх в резиденцию. Чего я не ожидал, так это того, что Ари Флейшер, в своей роли очеловечивания "Сильнейшего Человека в Свободном Мире" пропустил это фото в еженедельной фотосводке для журналистов. Это был милый снимок; и он его опубликовал.

В тот субботний вечер на "Прямом эфире" ведущим был Дрю Кэри. В первой трети передачи Даррелл показал сценку, где он играл президента – меня! – а Дрю Кэри был в костюме собаки. Они оба были в Овальном Кабинете, Хаммонд отдавал людям приказы, и потом офис опустел. В это время "я" спрашивал у "Шторми", что делать дальше! Кэри говорил "мне" что делать, а "я" потом задавал еще кучу реально глупых вопросов, за что собака "меня" отчитывала, и "я" следовал указаниям. Сценка длилась минут семь-восемь.

Я этого не видел, но на следующее утро я нашел запись, сделанную Уиллом Брюсисом, и мы с Мэрилин вместе ее посмотрели. Отрывки из передачи также крутили и во время рекламы по воскресным утренним новостям. Мэрилин это показалось забавным, а мне – не очень. Я до этого уже рассказал им, как девочки повесили на меня уход за собакой, и она пообещала немного побольше их сдерживать. Насколько мы оба могли это делать, было под вопросом. И все же Шторми, дающая мне указания, стала повторяющейся шуткой на "Субботнем вечере в прямом эфире".

На этом очеловечивающие усилия Ари заканчивались. Я отказался выступать на ток-шоу или встречаться с журналистами и комментаторами. С каких это пор президентство стало дневным ток-шоу? Я сказал Ари, Фрэнку и Минди, что пора бы уже им напомнить, что это было августейшей организацией, а не реалити-шоу. Уже было достаточно, когда Билл Клинтон играл на саксофоне в Арсенио-Холле и отвечал на вопрос "боксеры или плавки?" Это было только начало! За годы президенты бывали на ток-шоу у Опры, у Эллен, и у Лено и Леттермана, и кандидаты озвучивали свои планы на передаче Стюарта и Колберта. Извиняюсь, но я был президентом, а не ведущим игровой передачи!

Младшее поколение в Белом Доме со мной не согласилось, и разразился спор. Минди сказала: – Если вы хотите дотянуться до голосов молодых и взять их, то вам нужно быть на тех каналах, которые они смотрят. Можете расспросить об этом Ари и Брюса, но определенный процент населения узнает новости не из привычных новостных каналах, а из комедийных новостей и вечерних ток-шоу, и их количество растет.

Я взглянул на Ари, который пожал плечами и кивнул. – Это небольшое количество, но оно растет. Медиа разделяются, и это только часть всего.

– Дайте мне знать, когда соберетесь дать Джону Стюарту пресс-пропуск в Белый Дом, – ответил я.

– Мы до этого еще не дошли, мистер президент.

В этот момент вступился Фрэнк: – Никто не говорит вам идти на вечернее ток-шоу, босс. Что насчет Билла ОРейли или Опры? Они вполне нормальны.

Я покачал головой. – Одно дело проводить пресс-конференцию, даже небольшую, с настоящими репортерами, для настоящих газет и каналов. Там все-таки есть какой-то градус порядочности. А ОРейли и Опра – не журналисты, а комментаторы. Им не нужна информация, они рассчитывают на остроумие! Плевать, что за тема, на таком уровне они все будут серым пятном. Им не нужно умное, или комплексное и глубокомысленное, им нужны только громкие заявления. Извините, не буду.

Тему мы оставили, но я знал, что ее обязательно снова поднимут.

Близняшки уже достаточно освоились в Белом Доме, чтобы собраться с ночевкой со своими подругами из чирлидеров Хирфорда. К счастью, они это сделали на выходных. Если я думал, что двое визжащих и хихикающих девочек-подростков было выматывающе, тут же я был атакован сразу одиннадцатью! Они разбрелись по всей резиденции, и утро субботы было ужасным. Я вышел из спальни в шортах и поло, собираясь немного позавтракать и затем спуститься в Овальный Кабинет немного поработать, и наткнулся на целую стаю половозрелых подростков буквально в чем мать родила! Звучит очаровательно, но на самом деле нет! Меня в ту сторону не ведет, и я умчался оттуда и понесся вниз, и взял в кафетерии тост с плавленым сыром.

Мэрилин была довольно популярна, и в конце апреля она провела шоу с Опрой. Опра заправляла всем из Чикаго, но Мэрилин не хотела никуда ехать, так что в этом случае гора пришла к Мохаммеду. Чтобы урвать час или два с Первой Леди, Опра со своей командой вылетели в Вестминстер, и сняли все в нашей гостиной в Хирфорде. Ее команда прилетела на первый день и все установила и затем на второй день прилетела сама Опра уже на съемки. В отличие от некоторых Первых Леди, Мэрилин была большей домоседкой, и у нее не было целого штата работников, которые носились вокруг и выполняли ее прихоти. Если ей нужно было что-то сделать или кто-то хотел, чтобы она что-то сделала, она могла иногда взять кого-нибудь из моего штата на подработку. В данном случае там был кто-то из отдела по связям с общественностью, чтобы отвечать на вопросы. Мэрилин была в восторге, так это было занятно. Это же была Опра!

Они записали передачу на последней неделе апреля, и показали два выпуска на первой неделе мая. Меня тогда не было на съемках в Хирфорде, но Мэрилин, казалось, была этим довольна. Через неделю я наконец нашел время, чтобы посмотреть передачу. Что-то было весьма забавным, а что-то – весьма трогательным. К счастью, Шторми слушалась Мэрилин больше, чем меня, и всю передачу спала в углу.

Опра: Благодарю вас, что пригласили меня в ваш милый дом.

Мэрилин: О, мы только рады. Это, на самом деле, довольно интересно.

Опра: Правда?

Мэрилин: Да. Вы же Опра!

Они обе от души посмеялись над этим. Поскольку передача была о Мэрилин, то Опра расспросила ее о ее прошлом и воспитании, и Мэрилин достала несколько фотоальбомов и альбомов для вырезок из газет. У нее было несколько младенческих фотографий, и парочка из детства, когда она училась в католической школе имени Святой Марии в Ютике, в своем синем клетчатом свитере. Потом они постепенно дошли до ее подростковых лет и добрались до периода колледжа. Я был удивлен некоторым фотографиям, которые были в альбоме Мэрилин, и что она их показала. Там была одна фотография, где она красовалась в облегающем синем платье с длинным вырезом на одном бедре, которое я ей купил на один из вечеров в Вегасе, и парочка снимков, которые она мне присылала в качестве моральной поддержки, когда я был в подготовительном лагере. Это бы принесло Мэрилин очень неплохую позитивную известность среди гетеросексуальных мужчин-зрителей шоу, если такие были.

Опра: Ооо! Горячие штучки! Когда вы сделали эти снимки?

Мэрилин: О, это очень старые снимки! Карл купил мне фотоаппарат "Полароид" в подарок, когда мы учились в колледже, и попросил прислать ему несколько снимков в качестве "моральной поддержки", когда он ушел на начальную подготовку. Мы с одной моей подругой пофотографировали друг друга и мы отправили их своим парням.

Опра: Выглядят так, что точно смогут поднять солдату боевой дух, и наверняка еще и его кровяное давление!

Они обе на это рассмеялись.

Затем Мэрилин открыла другой фотоальбом и началась уже совсем другая тема.

Мэрилин: Уупс, это не мой. Это альбом Карла.

Опра: Ну, давайте взглянем, что же там.

Мэрилин: Ну, могу вам сказать, что там не будет никаких фотографий из его детства. Его сестра рассказала мне, что их мать уничтожила все его фотографии с тех времен, когда он жил дома. Хммм… давайте взглянем… вот это фотографии с поездки, на которую он отправился с парой друзей, когда они были в колледже. Они проехали через всю страну, до Калифорнии и обратно.

Затем по порядку показали несколько фотографий с поездки, на которую мы с Рикки и Марти отправились на первое лето учебы в Ренсселере. Это было мое последнее свободное лето перед тем, как я оказался в армии.

Мэрилин: Мне всегда нравилась вот эта. Мой идиот-парень, который ныне мой идиот-муж, решил попробовать оседлать механического быка! Это снимок того, как он летит вверх тормашками после того, как был сброшен! И он еще удивляется, почему наш сын адреналиновый торчок.

Опра: Кто эти остальные ребята?

Мэрилин: Ну, это, должно быть, Марти Адрианополис. Он наш очень близкий друг. Он стал кадровым начальником Карла, когда он был в Конгрессе, и теперь он лоббист в Вашингтоне. Другой парень… Я не уверена… Дикки, Рикки, что-то вроде того. Годами с ним не виделись. (Перелистывает на следующее фото) А это фотография, где он играет в блэкджек. Тогда я этого не знала, но он уже был мультимиллионером, и все же вот он сидел и играл в блэкджек по крупным ставкам, и выигрывал! Терпеть не могла, когда он играл! (Следующая фотография) О, Карлу это не понравится! Это когда их арестовали во Флориде.

Опра: Президент был арестован?!

Мэрилин: Они уснули на пляже, и казалось, что это чуть ли ни заслуживающее казни преступление, где бы они ни были. Они провели ночь в тюрьме, заплатили залог, и копы их сфотографировали. Не то чтобы закоренелые преступники. Как по мне – скорее, кучка кретинов!

Спасибо тебе, Мэрилин Бакмэн!

Мэрилин показала Опре, за которой следовал оператор, дом. Она не заходила в спальни, и он в целом не такой большой, по крайней мере, по сравнению с Белым Домом. Они вышли на задний двор, поснимали его, бассейн и домик у бассейна. К ним также присоединилась и Шторми, чтобы справиться со своими делами. Нет, для потомков это не засняли. Съемки остального экстерьера вроде посадочной площадки или охранных будок были запрещены Секретной Службой.

Опра: Итак, это тренировочный зал. (Камера показала мой тренажер, беговую дорожку Мэрилин и пенопластовый мат в стороне, где я периодически отрабатывал ката. Зал был слишком мал, чтобы практиковать полноценное айкидо или таэ-квон-до) Кажется, что вы в отличной форме. Какого рода тренировки вы проводите?

Мэрилин: Спасибо. По большей части я пользуюсь беговой дорожкой. Если Карл дома, то он иногда отправляет меня на тренажер, но это больше его вещь, чем моя. Я больше слежу за тем, сколько я ем. Еще помогает то, что у меня есть достаточно времени, чтобы оставаться в форме. Иначе это было бы тяжко. А еще Шторми любит долгие прогулки.

Опра: Президент ходит вместе с вами?

Мэрилин: (Качая головой) Он не может. Его колено не позволяет. Если он проходит больше километра, то оно начинает сильно болеть. Я знаю, что он как-то пытался один раз сыграть с Джоном Бейнером и другими конгрессменами в гольф, и он кое-как прошел первые пару лунок.

Это было правдой. Я частенько тренировался с остальными "качками" в спортзале Палаты, но гольф был для меня полностью недосягаем. Самое большее, что я мог предложить – это вести машинку для гольфа и заплатить на девятнадцатой лунке. Затем они вернулись в гостиную и снова начали съемку.

Опра: Ну, что бы вы ни делали, это работает. Вы выглядите отлично.

Мэрилин: Спасибо. Это приятно слышать. Мы с Карлом стараемся беречь здоровье, и мы пытались позаботиться о том, чтобы дети делали то же.

Опра: До этого было несколько комментаторов, которые сообщали, что вы поддерживаете свою фигуру при помощи пластической хирургии. Можете что-нибудь сказать на этот счет?

Мэрилин: Коротко и просто – это ложь. Мы следим за своей диетой и занимаемся собой. Просто намного легче не набирать вес, чем потом пытаться его сбросить. Вот и все.

Опра: То есть никаких операций не было.

Мэрилин: Не совсем. По крайней мере, не то, о чем вы говорите. Мне пришлось проводить восстановительные операции после несчастного случая в 89-м году. Я потеряла ребенка, и мне нужно было много операций, и у меня было множество шрамов. (Она рукой показала у своего живота) В то время Карл отправил меня к хирургу на реконструкцию, но это все.

Опра: То есть больше ничего.

Мэрилин: (Смеясь) Нет! Карл рассмеялся и предложил заплатить, чтобы доработали и верх… (Она приподняла руки до уровня груди)…но я сказала, что нет, и пихнула его.

Опра: Вы ударили президента?! Что он на это ответил?!

Мэрилин: (Смеясь) Ну, тогда он не был президентом. Он сказал мне две вещи: что я бью как девчонка – и на это я его еще раз пихнула – и что он был алкоголиком и имел проблемы! Я сказала ему "не повезло тебе", и чтобы он смирился с этим.

Они обе рассмеялись над этим, а я же застонал. Первая Леди Соединенных Штатов говорила о своих сиськах на национальном телевидении! Утром на Ари обрушится целый шквал вопросов! Мне, похоже, тоже придет куча вызовов от женщин-чемпионов по каратэ!

Опра: То есть больше ничего. Эти девочки у вас свои.

Мэрилин: Все детали оригинальные!

Опра: Говоря о пластической хирургии, как так вышло, что президент Бакмэн так и не поправил свой нос?

Мэрилин: Свой нос?

Опра: С тех пор, как сломал его.

Мэрилин: Карл никогда не ломал нос, по крайней мере, тогда, когда я уже была знакома с ним.

Опра: Мы нашли его фотографии времен старшей школы, и тогда у него был прямой нос.

Мэрилин: Это для меня новость. Нужно будет у него спросить.

Они взяли перерыв и Мэрилин нашла мой школьный фотоальбом, и фотографию показали. Он тогда явно был другой формы. Мэрилин, казалось, была озадачена.

Опра: Интересно. То есть он не ломал нос в армии?

Мэрилин: Нет. Я бы знала. И не в колледже. Может, это было на занятиях по айкидо или таэ-квон-до, когда он был моложе. Как-нибудь нужно будет у него спросить.

Опра: Или в какой-нибудь школьной драке?

Мэрилин: Может быть. Я знаю, что он участвовал в нескольких.

Опра: Почему же он так много дрался?

Мэрилин: Не думаю, что так было оттого, что он этого хотел. Он однажды рассказал мне, что до девятого класса он был одним из самых щуплых детей во всей школе, и к нему постоянно приставали. Он сказал, что ему оставалось либо драться, либо быть запертым в шкафчике раздевалки.

Опра: Я слышала, что он побывал во многих драках. Карл – агрессивный человек?

Мэрилин: Что?! В смысле, жестокий или что-то такое? Никогда! Боже мой, нет! Карл бы никогда не поднял руку на меня или на детей! Нет, но я говорила с ним о драках, в которых он побывал. В смысле, чтобы понять, за какого человека я вышла замуж, что-то такое. Если хотите спросить, злой ли Карл человек, то ответ – нет, совсем нет. Карл не жестокий человек, но он видел насилие, и не боится его. Я также общалась и с некоторыми из его школьных друзей, которые видели какие-то из тех драк. Однажды Карл сказал мне, и я ему верю, что он никогда в жизни не затевал драки, но и также добавил, что он всегда их заканчивал, и его противники никогда не оставались на ногах.

Опра: Вы же на самом деле видели это, не так ли?

Мэрилин: Да, один раз на Багамах, когда у меня украли кошелек, а Карл стоял на пути. Их было трое, у них были ножи, и они были убийцами. Это было ужасно! Я была так напугана, а он уложил всех троих за какие-то секунды. Меня как-то раз спросили, было ли романтичным то, что за меня дерется мужчина, и все, что я могу сказать, так это то, что это совершенно ужасающе!

Блестяще! Ари придется позадерживаться на работе, чтобы разобраться с этим!

Опра: Как я понимаю, у вас с президентом нет ничего общего, что это тот случай, когда противоположности притягиваются. Это так?

Мэрилин: (Смеясь) О, это так правдиво! У нас с ним нет ничего общего!

Опра: Совсем?

Мэрилин: (Все еще смеясь) О, совсем! Он лютеранец, а я католичка. Он Республиканец, а я Демократ. Он южанин, а я янки. Он городской, а я из деревни. Ох, этот список можно продолжать и продолжать!

Опра: Но вы смогли справиться.

Мэрилин: Очень даже смогли! Мы познакомились в 1974-м, а это значит, что мы знаем друг друга уже, хм, двадцать восемь лет.

Опра: У вас были разрывы, пока вы встречались?

Мэрилин: Ох, Карл меня за это будет ненавидеть! (Смеется) Да, еще когда мы были в колледже, он сказал что-то глупое и я его бросила. У него не слишком получается ухаживать, но я его заставила!

Опра: Что он сказал? Вы должны рассказать!

Мэрилин: (Все еще смеясь) Нет, я так не думаю, но это требовало больших ухаживаний, и еще и кольца для помолвки в придачу! (И она подняла левую руку и показала свое помолвочное кольцо)

Опра: (Теперь тоже смеясь) Ухаживания – это хорошо, но ухаживания вкупе с бриллиантами даже лучше!

Мэрилин: Это так правдиво!

Опра: Президент Бакмэн – романтичный человек?

Мэрилин: Хм-м, это не совсем его стиль. Он может быть очень милым и невероятно поддерживающим, но он не особенный знаток по части романтики в целом. И все же… было тут одно письмо… он не писал его, чтобы быть романтичным, но это было почти самым романтичным, что я когда-либо читала. (Она приподняла ладонь в останавливающем жесте и вышла за пределы камеры. Затем она вернулась со своим кошельком, открыла его и начала в нем копаться, пока не нашла заламинированное письмо на самом дне) Я всегда ношу его с собой. Это было прощальное письмо Карла.

Опра: Что вы имеете в виду?

Мэрилин: Карл был в армии, в боевом отряде, и многие там писали прощальные письма, ну, знаете, на случай, если они не вернутся домой. Карл спрятал его в тумбочке, и когда его сбросили в Никарагуа, никто не знал, что произошло. Армия ничего нам не сообщала почти целую неделю! Уже ходили всевозможные слухи, вроде того, что самолет разбился и они все погибли, и тогда я вскрыла его письмо. Вот, можете прочесть. Я всегда плачу, когда читаю это.

С этими словами она передала его Опре, которая зачитала его вслух, а Мэрилин схватилась за платок. Здорово! Это письмо было настолько жалостливым, насколько это вообще было возможно!

Опра: Да, это романтично, мило, и даже немного слезливо. И звучит довольно депрессивно.

Мэрилин: Карл иногда впадает в меланхолию. Думаю, когда он писал это письмо, он думал о своей семье. Кроме его сестры, не думаю, что кто-то из них бы сильно расстроился, если бы он погиб. Ужасно такое говорить, но все же не думаю, что они бы плакали, если бы он умер. Семья Карла была ужасна, за исключением его сестры Сьюзи. Она чудесный человек, и тоже смогла сбежать.

Опра: Они в самом деле отреклись от него и даже ему не сообщили? Как такое вообще возможно?

Мэрилин: Думаю, что они подали извещение в Тhе Ваltimоrе Sun, но тогда Карл был в армии в Форте Брагг, в Северной Каролине. Это единственное, что пришло нам на ум. И все же, какие родители могли так выбросить ребенка? Вот, что они сделали! Кто так поступает?

Опра: Судя по времени, они отреклись от него сразу же, как только вы поженились. В этом есть ваша вина?

Мэрилин: Не сказала бы. Думаю, что это все равно бы случилось рано или поздно. Я просто стала удобным поводом. Я никогда не нравилась его матери. На нашей свадьбе она сказала Карлу, когда я стояла рядом, а чуть поодаль стояли мои родители, что он мог бы постараться и получше. Какая же мать так поступает?

Опра: Да не может быть!

Мэрилин: (Кивая) Так и было. Правда.

Было и еще немного разговоров на эту тему, ничего из этого для меня не было новым или интересным, но я был уверен, что все это дерьмо заинтересует людей. Я не удивился, что это попало в эфир. Опра закончила больной темой.

Опра: Итак, вы должны нам рассказать. Вы женаты уже почти двадцать четыре года. Что же такое этот "Опыт Карла Бакмэна"?

Мэрилин: (Смеясь) Ох, увольте! Кто сказал, что это так необычно? Может, это как раз Карл был заинтересован в получении "Опыта Мэрилин Лефлер"! Никогда о таком не думали? О! Черт! Моя мама наверняка это смотрит! Мам, нет никакого "Опыта Мэрилин Лефлер"! (Смех со всех сторон!)

На следующий день ранним утром во время утреннего собрания начался полный идиотизм. Как и ожидалось, Ари спросил:

– Вы знаете, что это все равно всплывет, так что мне придется вас спросить. Как вы сломали нос?

– Ари, это не важно. Ты все равно никому не сможешь это объяснить.

– Мистер президент, такой вопрос будет. Нам нужен ответ.

– Ари, ты никогда не сможешь правильно это правильно подать. Поверь мне!

Он еще немного надавал:

– Ответ "без комментариев" не примут.

Я осмотрел сидящих в Овальном Кабинете. Помимо Ари я также встречался и с Джошем, Минди и миссис Хоуторн, старшим секретарем. Они все в ожидании глазели на меня.

– И не говорите потом, что я вас не предупреждал. Хотите знать, как я сломал нос? Ладно, была-не была! Летом после моего выпуска из старшей школы, одной ночью я был дома у своей девушки, и ее родители рано вернулись. На несколько часов! Представляете картинку? Есть идеи, как это подать, Ари?

Ари простонал:

– Не поступайте так со мной, мистер президент!

Минди и миссис Хоуторн заливались смехом, а Джош продолжил допытывать:

– Я думал, вы тогда уже имели черный пояс?

– Тогда я был несколько не в том положении, чтобы обороняться, Джош, – ответил я.

– Это в какой же такой позиции вы были, босс? – поддразнила Минди.

– Не вашего ума дело, молодая леди!

Ари только качал головой в очумелом разочаровании.

– И насколько все было плохо?

– Мама с папой не впечатлились, рано вернувшись домой. Ее папаша надирал мне зад, пока мамаша швырялась в меня посудой.

Джош спросил:

– И что же вы делали? Только не говорите, что вы вырубили ее отца!

– Господи, нет же! Я просто схватил свои штаны, выбежал из дома и доехал до больницы. Это был единственный бой, который я проиграл. Он из меня тогда все дерьмо выбил! – сказал я, смеясь.

– Великолепно! Сколько вам тогда было лет? – спросил Ари.

– Несовершеннолетний. Мне было семнадцать, а ей шестнадцать.

– Великолепно! Узаконенное изнасилование! Вас могли судить по статье за незаконные действия полового характера, – продолжил он.

– Ари, поверь мне. Единственные, кому не понравилось – это ее родители! – сказал я ему.

Минди и миссис Хоуторн уже хохотали во весь голос, вместе с ними смеялся и Джош. Ари улыбнулся и покачал головой:

– Это не сильно спасает, мистер президент! Вас могут назвать сексуальным хищником!

– Учитывая мое положение тогда, я бы поспорил, что хищником был не я! – ответил я.

Ари издал стон и улыбнулся:

– Явно не спасает!

– И именно поэтому я не буду отвечать на этот вопрос, Ари. Это будешь делать ты!

Миссис Хоуторн спросила:

– Это тоже часть "Опыта Карла Бакмэна"?

– Почему бы вам как-нибудь не спросить у миссис Бакмэн? Жду-не дождусь, чтобы услышать ответ.

– И последний вопрос, – добавил Ари. – Не хотите рассказать миру об "Опыте Мэрилин Лефлер"?

– ВОН! Все! – я указал на дверь, и все, хохоча, разошлись по своим кабинетам.

Но в плане полного безумия ничто не смогло обойти ужин с корреспондентами в Белом Дома, который я провел четвертого мая. Это был первый такой ужин, на который я попал. В прошлом году, в качестве наказания за несогласие с Диком Чейни и Карлом Роувом меня отправили в Бурунди, Руанду и Конго на неделю, чтобы полюбезничать и найти парочку новостей. Единственная новость, которую я тогда там нашел – это то, что я не хотел торчать посреди Африки. До этого же я был жалким конгрессменом, и не приглашался поужинать со старшими по званию. Есть определенные протоколы для проведения этого ужина. Он до ужаса формален, все в костюмах, и некоторые из корреспондентов (особенно это касалось печатных изданий) брали свои смокинги напрокат. По традиции приглашаются президент, вице-президент и их супруги. Обычно там также есть и определенная форма развлечения, обычно в виде популярного музыканта или певца, но это перешло к тому, что это был популярный комик, который проводил свой обычный стенд-ап с шутками про президента. Иногда получалось довольно неплохо. Иногда же, как в случае, когда Стивен Колберт прошелся по Джорджу Бушу, все несколько обострилось. Колберт провел почти двадцать минут, описывая Буша как идиота, а прессу как кучку подхалимов, что за вечер стало популярно среди всех, кроме Белого Дома и представителей прессы.

В этом году у нас был бы Джей Лено, который был смешным и вполне умеренным. Было сомнительно, что он будет высмеивать меня лично и в прямом эфире, но я был уверен, что я стану центром каких-нибудь шуточек. Я поручил Мэтту, Майку и всем остальным состряпать какого-нибудь материала, но хорошо ли это сработает – было сомнительно. Возможно, мне пришлось бы импровизировать, и бы гарантированно обернулось катастрофой.

Мне стоило догадаться, что проблемой станет то, что, когда Лено вышел, чтобы выступить со своей программой – за нами опустился огромный экран. Я сидел рядом с подиумом на подмосте (так еще лучше обливаться супом, чтобы все это увидели), рядом со мной сидела Мэрилин. С другой стороны сидели Джон и Синди, и по сторонам сидела еще парочка важных приглашенных. Свет приглушили, Лено встал на подиум, поблагодарил всех, и затем обратился ко мне.

Начал он довольно просто. – Я всегда хотел побывать на ужине с корреспондентами в Белом Доме. Я хотел встретиться с людьми, которых я вижу по телевизору, и которые говорят мне о том, что происходит в мире. Я хотел встретиться с людьми, лица которых я вижу каждый день, которые говорят мне, чем занимается самый сильный человек свободного мира. Я хотел встретиться с самым сильным человеком свободного мира. Хочу сказать, это же невероятная привилегия – жить в стране, где самый обычный человек может встретиться с тем, кто ведет свою великую нацию! Давайте поаплодируем этой великой стране!

Прошла послушная волна аплодисментов, а затем все пошло наперекосяк.

– Я пришел сюда, чтобы встретиться с президентом, и вот я стою здесь, у подиума, и хочу сказать вам всем, что человек, сидящий здесь… это не президент! Этот человек – самозванец! Он обманом появился здесь, а настоящий президент в другом месте! Позвольте вам это доказать! – с этими словами он нажал кнопку на пульте, и на экране появилась фотография, та фотография со мной, Шторми и Полом О'Нилом, которую Ари признал безобидной. – Вот, вот настоящий лидер свободного мира! Вот настоящий президент! Вы можете здесь видеть, как он изучает документы, сидя между казначеем Полом О'Нилом и своим помощником, неким Карлом Бакмаусом, Бакхаузером, Бакмастером, что-то вроде того. Вот настоящий президент!

И на этом месте все с ума посходили! Лено целых восемь или девять минут демонстрировал всем череду отфотошопленных фотографий, где Шторми занимается различными важными делами – вот Шторми приветствует Королеву Англии, вот Шторми обращается к Конгрессу, вот Шторми прыгает с парашютом из С-130. Каждый следующий снимок был абсурднее предыдущего. Вместе с этим Лено описывал, каким чудесным и прекрасным президентом стала Шторми. Мэрилин от всей души хохотала над этим, и мне пришлось присоединиться. Я явно не ожидал такого.

Дальше стало еще хуже. Лено закончил словами: – А теперь я бы хотел представить вам настоящего президента! Сегодня вечером здесь к нам присоединится настоящий президент Соединенных Штатов Америки!

Прожектор повернулся к дальнему концу зала. Через открытую дверь вошел Дрю Кэри в костюме собаки с "Субботнего вечера в прямом эфире", только тут он курил сигару и потягивал коктейль из бокала. Зал взорвался от хохота. Он неторопливал прошел через весь зал, и, наверное, на нем была гарнитура, потому что он общался с людьми и травил шутки, пока шел между столами к подиуму. Он продолжал свою клоунаду до самого подиума, и затем начал рассказывать публике, как я испортил различные моменты, неточно выполняя его указания. – Хорошего помощника нынче сложно сыскать! – пожаловался он.

О, Господи! Мне нужно было этому подыгрывать? Иногда все это не стоит того, чтобы вылезать из кровати.