С чистого листа главы 100-165

Глава 161. Молот и наковальня

Вторник, 14 марта 2006-го года.

Было три часа ночи, когда меня пришла будить Секретная Служба. Я очнулся, у нашей кровати стоял агент, он легонько тормошил мое правое плечо. Я прижимался к своей жене сзади, на которой ничего не было (в тот вечер все было очень страстно!). К счастью, она накрылась одеялом по самые плечи. Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, что происходит, и затем я вяло осмотрелся по сторонам. Свет в спальне был включен, и рядом со мной стоял агент, который был обычно на посту снаружи.

– Какого черта? – спросил я.

– Прошу прощения, сэр, но есть проблема, – ответил он.

– А? Что? – я перевернулся и взглянул на него.

Мэрилин что-то пробубнила и затем тоже перевернулась. Увидев, что включен свет, она открыла глаза и спросила:

– Карл, что… ВЫ КТО?! – и она зарылась ещё глубже в одеяло.

– Мистер президент, вам нужно пройти с нами. Есть проблема. Поступил вызов из Пентагона, – повторил агент, который начал помогать мне подниматься с кровати.

Я поднялся в кровати и потёр глаза.

– Вы не могли позвонить?

– Вы спали и не слышали, сэр.

– Черт побери. Ладно, дайте мне несколько минут, – и я снова потер глаза и затем поднялся с кровати.

– Мэрилин, ложись обратно спать. Я с этим разберусь.

Я встал и направился в ванную. По крайней мере, на мне были надеты трусы. Я сделал свои дела и взял пару штанов цвета хаки и банный халат. Когда я вышел, агент уже ретировался в гостиную.

– Что происходит? – потребовал я ответа.

– Вы нужны в командном пункте, сэр. Зачем – не сказали, но вас хотят видеть, как можно скорее! – ответил он.

– Лучше бы новостям быть хорошими! – пробурчал я, мгновенно поняв, что несмотря на причину, что явно хорошего мне не ждать. Это означало, что где-то в мире что-то всерьез пошло не так.

Агент вместе со мной спустился на лифте и последовал в командный пункт. Мне вспомнилось, как я слышал, что Джонсон спускался туда в пижаме ночью, чтобы начать войну во Вьетнаме. И я надеялся, что это не было прецедентом к этой ситуации, хотя и предполагал такое. Обычно в командном пункте слышались разговоры и всяка болтовня, но тогда атмосфера была холодной и напряжённой. На ночной смене дежурил подполковник.

– Я вам зачем-то нужен? – спросил я.

Он сделал глубокий вдох.

– Да, сэр. Ирак. Они сделали свой ход, была бомбардировка на западе и востоке Киркука.

Я буркнул и кивнул. Последние две недели иракцы двигались туда-обратно, инсценируя атаки, и затем отступая. Классическая стратегия – заставить врага привыкнуть к вашим оперативным тактикам, и затем, когда они привыкают, в следующий раз уже не отступать, а двигаться вперёд.

– Сэр, они используют химическое оружие.

Я застыл и уставился на подполковника, после чего осмотрел всех в помещении. Остальные мрачно кивали.

– Серьезно? Они используют газ? Это подтверждено?

Из-за угла появился майор.

– Да, сэр, мы получили подтверждение с дронов в воздухе рядом с Киркуком, и все даже ещё хуже.

– Расскажите мне об этом, майор.

– Пострадали по меньшей мере две команды "А", которые сотрудничали с "Пешмергой". У нас есть подтверждения от связного, который был в одной из команд, и затем они обе пропали из эфира. Иракцы используют горчичный газ, и все довольно болезненно, – продолжил он.

Я медленно выдохнул.

– Вот это дерьмо!

Все взгляды сосредоточились на мне.

– Ладно, дайте мне пятнадцать минут, чтобы быстро принять душ и одеться. Когда я вернусь, мне нужны все сведения. Начните всех вызывать, и передайте комитету начальников штабов, что мы вскоре начнем операции. Передайте им, чтобы готовились, потому что мы сейчас пойдем вразнос.

Казалось, что все выпрямились, когда я это сказал. Я вернулся обратно наверх, и застал там взволнованную Мэрилин в халате.

– Что стряслось? – спросила она.

– Не волнуйся. Это Ирак, тебе стоит лечь обратно спать.

– И все? Что ты делаешь? – настояла она.

Я остановился у дверей в ванную и повернулся к ней, пытаясь улыбнуться:

– Мне нужно принять душ и одеться. Я просто буду внизу, не волнуйся. С нами и детьми все хорошо. Мне просто нужно немного времени побыть президентом, – я развернулся обратно и снял свой халат и штаны. Мне нужно было, чтобы моя жена не переживала о том, что я ввязывал нашу страну в войну, где люди использовали оружие массового поражения.

Конечно, именно так это и было. Горчичный газ был химическим оружием, частью нечистой троицы из ядерного, химического и биологического оружия. Наша страна годами проводила программы по всем из этих трёх сфер, но мы уже довольно давно отказались от химического и биологического оружия. Лично меня, имевшего опыт работы химиком в прошлой жизни, нервнопаралитический и другие газы до смерти пугали. Одной щепотки марина было достаточно, чтобы уничтожить население небольшого городка, а у нас и русских были не щепотки, а целые склады с этими штуками, разбросанные по миру! Соединённые Штаты, как и Россия, уничтожали их, но какое-то количество всё ещё оставалось.

Горчичный газ был отравляющим веществом кожно-нарывного действия, и его история уходила ещё во времена Первой Мировой войны. Это было паршивой чертовщиной, и использование ему могло вызвать гнойные и болезненные нарывы на подверженной области кожи. Он также ослеплял, и мог полностью уничтожить лёгкие. И даже лучше – если это не убьет, то может вызвать рак.

Единственный положительный момент горчичного газа был в том, что он не был невероятно летальным, он наносил вред при вздохе. По большей части он обезвреживает противника и загружает всю медицинскую службу противника, которой тот располагает. Этот газ очень плотный, так что после распространения в области поражения нельзя появляться днями или даже неделями. Граждане, особенно дети и старики, намного более восприимчивы к горчичному газу. Жертв было бы очень, очень много.

Что важнее – когда Соединённые Штаты запретили использование химического или биологического оружия, частью наречения этого злом было то, что мы отнесли их в ту же категорию, что и ядерное оружие, и объявили их одинаковым злом. Если им воспользоваться, то мы бы отвечали уже ядерными ракетами. Это был первый случай использования химического оружия против американских войск со времён Первой Мировой войны. И также гарантированно, как смерть и налоги, меня бы просили о том, чтобы нанести ядерный удар по Багдаду.

Прежде, чем я вышел из ванной, уже было ближе к двадцати минутам, и пока я брился, на мне уже были штаны цвета хаки, футболка и тапочки. Мэрилин все ещё не спала, и налила стакан сока. Меня соблазняла мысль сказать ей, что я выпью чего-нибудь внизу, но она была слишком взволнована. Я улыбнулся, выпил свой сок и затем крепко ее обнял.

– Все будет хорошо. Тебе стоит снова лечь спать. Поговорим позже, – после этих слов я снова отправился вниз.

Я вернулся обратно в командный пункт и всё ещё был единственным присутствующим членом совета по национальной безопасности, но это было только из-за того, что я жил рядом. Мне сразу же сообщили, что со всеми связались, и они были либо уже в пути, либо недоступны. Эрик Шинсеки был в Тель-Авиве, он встречался с Эхудом Ольмертом, новым премьер-министром. У Ариэля Шарона в январе случился почти смертельный инсульт, и он уже был похож на овощ.

Я сел в конце стола лицом к большому экрану.

– Есть какие-нибудь изменения? Мы уверены, что они применяют химическое оружие? – спросил я.

Подполковник Паркер все ещё был там, он раскрывал карту северной части Ирака.

– Да, сэр. Нет никаких сомнения. Мы смогли связаться с одной из команд "А", и командир подтвердил это. Они попали под обстрел разрывными и химическими снарядами, и он подтвердил наличие горчичного газа. Большая часть пострадала от разрывных, но для горчичного газа может потребоваться до двадцати четырех часов, чтобы симптомы проявились. И все же он подтвердил, что газовые снаряды попали, был характерный запах и наличие образования волдырей на коже.

Я кивнул, затем взял телефон и позвонил на АТС:

– Мне нужно поговорить с премьер-министром Израиля как можно скорее. Если он на совещании, попросите кого-нибудь вмешаться. Если не сработает, то заставьте посла или генерала Шинсеки снести там дверь. Спасибо.

Я положил трубку. Было сомнительно, что премьер-министр не ответит на мой вызов, но он мог быть занят, или ещё что-нибудь подобное.

Вице-президент МакКейн прибыл первым, за ним следом приехал Фрэнк Стуффер.

– Что происходит, Карл? Это Ирак?

Я ответил:

– Да, и они воспользовались горчичным газом, – ответил им я.

На это глаза Джона широко выпучились, хотя Фрэнк не особенно отреагировал. Может, он просто не знал, насколько ужасной была эта штука, и насколько паршивой была ситуация. Прежде чем у Джона появилась возможность спросить что-либо ещё, вошла Конди Райс, одетая так же неформально, как и все остальные.

– Мистер президент? – начала она, когда зазвонил лежавший передо мной телефон.

Я посмотрел на подполковника:

– Подполковник, проведите их и расскажите то, что рассказали мне. Мне нужно принять этот звонок.

Подполковник жестом пригласил остальных отойти в другой конец помещения, и я взял телефон. Я заткнул левым указательным пальцем свое левое ухо, чтобы заглушить весь шум вокруг меня и прижал трубку к правому:

– Алло?

– Мистер президент, говорит Эхуд Ольмерт. Вы хотели поговорить со мной?

– Благодарю вас, что ответили на вызов, мистер премьер-министр. Я приношу свои извинения, правда, но это очень важно.

– Конечно. Чем Израиль может помочь вам, сэр?

– Мистер премьер-министр, – начал я. – Уверен, что генерал Шинсеки проинформировал вас о том, что Соединённые Штаты намереваются помочь курдам обороняться против иракской атаки. Эта атака недавно началась, и мы намерены им ответить. Ответный удар состоится в течение нескольких часов. В последний раз, когда международное сообщество воевало с Ираком в 1991-м, Хуссейн ответил, выстрелив ракетами в вашу страну. Мы очень беспокоимся о том, что в этот раз он может сделать то же самое, и должен вам сообщить, сэр, что он уже применил ядовитый газ против курдских и американских военных и граждан.

Я мог слышать, как он резко вздохнул на это. Израиль – небольшая страна размерами примерно с Нью-Джерси, но населения там даже меньше. К несчастью для них, абсолютно все на Среднем Востоке их ненавидели и хотели полностью уничтожить, и у всех было какое-нибудь оружие, которое могло их достать. Их врагов от этого удерживал только тот факт, что у них было оружейное преимущество плюс ядерные ракеты. Когда Хуссейн пустил в них свои ракеты "Скад" в 1991-м году, то его намерением было вовлечь их в войну и таким образом развалить коалицию. Если он пустил бы в израильтян ракеты с газом, то были бы очень хорошие шансы, что Багдад бы исчез под ядерным грибом.

Через секунду он ответил:

– Это очень серьезное утверждение, мистер президент. Вы уверены в этом?

– У нас уже есть сведения с поля боя, сэр. Уверен, что с вашими обширными источниками разведданных вы сможете в кратчайший срок это подтвердить.

– Если это правда, мистер президент, то это очень серьезное и мрачное дело, – медленно проговорил он.

На дипломатическом языке, в выражениях, которые используются дипломатами, слово "мрачный" используется только при самых серьезных и опасных обстоятельствах. Если одна страна говорит другой, что у какого-то действия будут мрачные последствия, это означает, что начнется война.

– Поэтому я и звоню вам. Моя страна понимает, что вы находитесь близко к Ираку, и что может быть осуществлена попытка втянуть вас в войну. Мы очень надеемся, что вы воздержитесь от подобных ответных реакций, – сказал ему я.

– Каково же ваше нынешнее намерение, сэр?

– Скоро, скорее всего, возможно, к концу дня, мы дадим им вооруженный ответ. Мы намерены воспользоваться всей мощью наших войск, чтобы защитить союзника, как бы мы поступили и с любым другим союзником на этой территории, – не сказанным осталось "Как бы мы поступили и с вами".

– И, если Хуссейн решит повторить ту историю, выстрелив в Израиль, – надавил Ольмерт.

– Хоть мы и действительно могли бы понять стремление Израиля ответить, я должен быть честным и сказать, что это может быть нецелесообразно. В предыдущих случаях вы воздерживались от ответной реакции, и это стало лучше для всех.

– Это будет зависеть от действий Саддама Хуссейна, и от типа атаки, которую он совершит, если вообще совершит. Теперь же честно скажу я, мистер президент. Если по моей стране будет нанесен удар химическим оружием, то мы дадим ответ, и он будет сокрушительным и подобающим.

Я в глубине души улыбнулся.

– Я ценю вашу прямоту, сэр. Давайте надеяться, что такого не произойдет. Уверен, что в ближайшем будущем мы с вами будем часто общаться. Я сожалею, что не смог приехать и встретиться с вами ранее, до этой ситуации. Советник по национальной безопасности Шинсеки сейчас находится в вашей стране, и я бы хотел, чтобы он оставался там в качестве моего личного представителя, помимо посла. Это вас устроит? – спросил я.

– Конечно.

Мы закончили наш разговор парой коротких любезностей, и положили трубки. Я знал, что Ольмерт за считанные секунды приведет в полную готовность весь оборонный потенциал Израиля. Если повезёт, то в какой-то момент я бы смог связаться с Шинсеки.

К тому времени к нам также присоединился Пол О'Нил, мой скоро покидающий пост министр финансов, и Том Ридж, министр обороны. Генерал Пэйс был в Европе на конференции НАТО, и был на громкой связи, как и Эрик Шинсеки. Ричард Кларк прибыл одним из последних. Я осмотрел всех.

– Все ухватили суть того, что произошло? Эрик, у тебя уже была возможность поговорить с премьер-министром?

– Он следующий по списку после того, как мы закончим. Израильтяне не обрадуются. – послышалось из динамика.

– Когда я говорил с ним, он, в общем, намекнул, что если иракцы ударят по ним химическим оружием, то они ядерными ракетами обратят Багдад в пепел. – ответил я. Вокруг меня послышались тихие вздохи, но их было немного. Это не было неожиданной реакцией.

– Это также прозвучит и в их публичных заявлениях, сэр. Думаю, что такое вполне вероятно. – ответил Эрик.

– Эрик, постарайся их успокоить. Если они это сделают, то все быстро выйдет из-под контроля.

– Вас понял, сэр, – послышался шум, и затем он продолжил.

– Мистер президент, я только что получил согласие на встречу с премьер-министром.

– Ладно, Эрик. Повидайся с ним, и потом перезвони. Спасибо.

Раздался щелчок и после этого, с соответствующим звуком от АТС, связь оборвалась.

Я взглянул на остальных, которые уже собрались вокруг стола.

– Подполковник, думаете, сможете уложиться в десять минут?

Он утвердительно кивнул:

– Да, сэр!

И затем он показал на экране карту северной части Ирака, сконцентрировавшись на Киркуке и границе между арабами и курдами. Это была не прямая и не ярко выраженная линия, а больше нечеткая местность, где обе нации могли жить бок о бок, не важно, в гармонии или же нет. На протяжении следующих десяти минут он показал, где расположены отряды "Пешмерги" курдов, где были американские советники, и в каком месте атаковала Республиканская Гвардия Ирака. Это больше походило на двойной охват, рассчитанный на то, чтобы окружить и изолировать Киркук, и убить любых солдат, а также гражданских в охваченной зоне. Он также указал на карте места, которые уже точно или предполагаемо подверглись химической атаке.

Обычно химические вещества не используются в местностях, через которые планируется пройти позже. Для подготовленных и тренированных отрядов химическая война вполне переносима, но не очень приятна. Скорость проведения боевых действий снижается до скорости улитки, поскольку все перемещаются в костюмах химической защиты и противогазах, и всему этому требуется дезинфекция с помощью воды и других химикатов. Большую часть химического оружия используют в качестве преграды на местности, чтобы удержать другую сторону от движений по ней. Также это очень эффективно, если планируется истребление врага по форме геноцида. Похоже, что в данном случае были актуальны оба пункта. Если бы иракцам удалось окружить Киркук, то они могли бы с лёгкостью войти туда и поубивать курдов. В результате потери были бы огромными и односторонними. Оттуда они могли бы двигаться дальше вглубь Курдистана, наверняка в сторону Эрбиля, и повторить процедуру снова.

Я осмотрел сидящих за столом. Все их глаза были устремлены на меня.

– У кого-нибудь есть причина для нас не проводить ответную атака? Прежде, чем я отдам приказ, скажите мне сразу, если я сейчас собираюсь полностью все испортить. Я знаю, что мы обсуждали это, но химическое оружие добавит серьезных проблем. Если они зацепят им Израиль, то Ирак исчезнет в ядерном грибе, и тогда будет настоящая катастрофа!

Я осмотрел всех за столом. Джон МакКейн сказал:

– В бой!

Сидевший напротив него самый молодой из членов совета начальник моего штаба Фрэнк Стуффер просто кивнул и показал мне большой палец. Ричард Кларк также кивнул и дал свое одобрение, как и Том Ридж и Пол О'Нил.

Конди Райс добавила:

– Прежде чем мы это сделаем, сэр, нам нужно подвязать к делу Турцию. Я знаю, что мы уже обсуждали это с ними, и они сказали, что окажут поддержку, но нам нужно отправить формальный запрос и сообщить о химическом оружии.

Я пожал плечами:

– Ладно, хороший аргумент. Вот что мы сделаем: Конди, свяжись с Эрдоганом и сообщи ему последние новости – скажи ему, что мы все равно собираемся атаковать с юга, но нам очень нужна поддержка с севера. Если нужно – пообещай ему хоть своего первенца мужского пола, но получи его согласие.

То же относится и к Эрику и Израилю, чтобы они удержали страну от участия. Позвони им и введи посла в курс дела. Я собираюсь наверх, чтобы одеться и чего-нибудь поесть. К тому моменту, как я закончу, у меня уже будут какие-то ответы – и я поеду в Пентагон. Сделайте несколько звонков и скажите всем, чтобы приготовились к атаке. Также созовите экстренное собрание НАТО, или кого вы там сможете, и сообщите им. Я бы очень обрадовался поддержке НАТО. Конди, то же относится и к ООН. А сейчас я приказываю 82-й воздушной группе выступить. Сообщите флоту и воздушным силам приготовиться к незамедлительному исполнению приказу.

Фрэнк, соберите днем в моем кабинете глав Конгресса и Сената. Также поручите Уиллу подготовить трансляцию по национальному телевидению на вечер. Мне придется сообщить стране, что я только что развязал войну, и передайте Мэтту и Марку, чтобы они встретились со мной насчёт моей речи. Джон, я хочу, чтобы ты на некоторое время уехал из Вашингтона, просто на случай, если эти идиоты попробуют устроить что-нибудь здесь. Я хочу, чтобы ты был цел.

Вокруг стола раздалось дружное:

– "Есть, сэр!"

За обновлениями вы можете следить в нашей группе ВК – ССЫЛКА

Я поднялся – встреча была закончена. Я дотронулся до руки вице-президента и сказал:

– Может, я слишком остро реагирую на эти события, но на всякий случай возьми самолёт вице-президента и улети куда-нибудь. Прежде, чем все это закончится, думаю, что буду использовать тебя в качестве своего личного посла. В любом случае ты будешь в курсе всего. – разделять президента и вице-президента во время кризиса было стандартной процедурой. Я участвовал в этом во время событий одиннадцатого сентября.

Он кивнул:

– Может, мне это и не по душе, но я понимаю вас. Куда мне отправиться сначала? Форт Брэгг, чтобы проводить 82-ю воздушную?

На это я рассмеялся:

– О, Боже, нет! Я через это уже прошел. Это будет самой большой задницей, в которой ты когда-либо побываешь! Полный хаос! Попробуй какую-нибудь из наших баз воздушных сил.

Он кивнул:

– Я совершу тур, поговорю с семьями, их поддержкой, с кем угодно. А ты просто будь со мной на связи.

– Обещаю!

МакКейн отправился восвояси, а я направился наверх, чтобы одеться, как подобает президенту, и найти что-нибудь поесть. Обычно завтрак у меня лёгкий, но в этот раз я уже несколько часов был на ногах, и был сильно голоден.

К середине утра я был в Пентагоне, меня сопровождали Том Ридж и Фрэнк Стуффер. Все остальные были на телефонах и разбирали этот бардак. В командном пункте Пентагона я по телефону внутренней связи отдал генералу Пэйсу официальный приказ "к исполнению". Мы начали войну.

Первым наступательным действием была бы скоординированная атака ракетами и бомбами. Сотни томагавков были бы запущены всеми присутствующими подлодками и кораблями в той местности, и все они были бы нацелены на воздушные базы Ирака, портовые объекты, военные базы и системы воздушной обороны. За всем этим последовали бы бомбардировки с В-2, В-1 и В-52, их бы поддержали боевые самолёты с севера из Инджирлика и Кувейта, и авианосцев в Персидском заливе.

Ирак бы разбомбили до уровня каменного века. Как и раньше в атаке на Афганистан, мы не ограничивались только военными объектами. Мы также нацелились на правительственные здания, гражданскую инфраструктуру и промышленные зоны. Багдад бы стал очень темным и изолированным, поскольку все мосты и электростанции были бы сметены, и все химические заводы сравнялись с землёй. Для изготовления химического оружия не нужно было особого завода – подходил любой химический, фармацевтический или удобрительный завод – но Ирак потерял бы их все!

Некоторые силы 82-й воздушной группы уже вылетели, направляясь сперва в Инджирлик, и затем в Эрбиль. Все эксперты решили, что это было достаточно далеко от зоны боевых действий, чтобы исполнять роль в качестве передовой базы, и как показывал мой личный опыт взаимодействия с 82-й частью, что действительно предпочтительнее приземлиться, и уже идти в бой отрядом, чем сразу высаживаться на месте. До следующего дня они бы не были на земле.

В это время полностью загруженные поезда техникой выдвигались из Германии, и направлялись в сторону Стамбула, а затем на восток Турции к курдской границе. У нас были заранее размещенные корабли со снаряжением для бронированной дивизии в Диего-Гарсии посреди Индийского океана, и они уже двигались конвоем через Индийский океан, Красное море, Суэцкий канал и затем через Средиземное море в Турцию. Но это бы заняло в лучшем случае недели, как и любые высланные подкрепления из Штатов.

Итак, на тот момент мы предполагали ответный удар, опираясь на пехоту. В дополнение к 82-й воздушной группе (как только бы был подготовлен транспорт), туда направилась бы большая часть "Рейнджеров" и других видов спецназа из Форта Брэгг. Даже больше, мы бы отправили туда 173-ю воздушную бригаду из Италии. К счастью, мы увеличили расходы на транспортные авианосцы, особенно на С-130 и С-17. Может, они были не такими современными, как истребители-невидимки и бомбардировщики, но, черт побери, они были необходимы – и обходились дешевле! И все же сперва мы собирались наступать с помощью пехоты с бронированной техникой, и позже к ним постепенно бы подтянулась 101-я часть.

Примерно это я сообщил тем днём главам Конгресса и Сената. Я встретился с ними в конференц-зале Белого Дома, и это было очень долгое собрание. Из Сената я увиделся с Биллом Фристом, Митчем МакКоннеллом, Гарри Рейдом и Диком Дурбином. Из Палаты же были Дэнни Хастерт, Джон Бейнер, Нэнси Пелоси и Стенки Хойером. Организатором большинства Палаты был Рой Блант, но он был не в городе.

– Джентльмены, и вы, Нэнси, тоже – у меня есть тревожные новости для всех вас. Во-первых, позвольте мне спросить, всем ли вам или хоть кому-то известно о том, что происходило на протяжении последних несколько лет в Курдистане?

На это я увидел несколько пустых взглядов и такое же количество "Да, конечно!" от людей, которые не смогли бы найти Курдистан даже с GРS и собакой-поводырем. Это меня ни капли не удивило. Мы – люди почти без каких-либо знаний, что твориться за границами.

– Ну, позвольте просто объяснить, что Курдистан расположен в северной зоне Ирака, где запрещены полеты. Как вы можете себе представить, там собрались курды, а не арабы. Итак, Саддам Хуссейн и иракцы ненавидят курдов, и это взаимно. Единственное, что удерживает иракцев от убийства курдов – это наша зона, где запрещены полеты

– У нас же там тоже есть войска, так? – спросил Дэнни.

– Да, и поэтому я созвал вас всех сюда. За последние пару лет у нас там присутствуют небольшие группы спецназа, которые работали вместе с курдами, тренируя их и знакомя с нами и тому подобное. Мы укрепили там и нашу зону с ограничением полетов, чтобы Хуссейн не смог отправиться за ними на своих боевых вертолетах. По всем стремлениям – курды независимы от Багдада, и они работали с различными сделками с Турцией. Во-первых – у них есть много нефти, и турки прокладывают нефтепровод в северную часть Ирака, чтобы покупать ее у них. У нас также есть некоторое число американских нефтяных компаний, которые заключают там сделки.

– То есть у нас есть интерес к Курдистану, но что же пошло не так? – спросил мой старый друг Джон Бейнер.

– Уже несколько недель мы следили за ростом активности иракских военных, которые могут быть расценены как приготовления к нападению на Курдистан. Мы уже говорили с нашими союзниками там, и пытались донести до Хуссейна нашу мысль об отступлении. Это не сработало. Утром иракцы совершили нападение с использованием тяжёлой бронированной техники. Они также применили химическое оружие. Среди высаженных там войск уже есть жертвы среди американцев.

Как только прозвучали слова "химическое оружие", все начали голосить! Вопросы варьировались от "Какого типа?!" до "Сколько погибших?" и постоянно включали в себя "Как вы такое допустили?!" и "Почему нам не сообщили?!". Я на пару минут дал им выпустить пар и затем поднял ладони. Они начали успокаиваться.

– Благодарю вас. Можете все начать тыкать пальцем позже. Мы пытались это решить без перехода к боевым действиям, но Саддаму Хуссейну было все равно. Мы не знали о химическом оружии. Сейчас это уже не важно. Ранее этим утром у нас было собрание совета по национальной безопасности. Мы уже несколько недель готовились к такой вероятности развития событий. Сегодня, ранее, я отдал к исполнению, чтобы дать вооруженный ответ. Я приказал нашим вооруженным силам начать атаковать различные цели в Ираке, и где-то завтра в Курдистане уже будут наши отряды. Сегодня вечером я выйду в эфир и сообщу об этом американскому народу.

Некоторые сидели с изумленными лицами, кто-то был зол. Гарри Рейд был лидером большинства в Сенате, и он потребовал:

– Почему нам раньше об этом не сообщили?

– Сообщили о чем? Атака случилась вчера посреди ночи. Как вы думаете, что я сейчас делаю? Я сообщаю вам! – ответил я.

– Вы готовились к войне?! Вы не думали, что американская общественность имеет право об этом знать?! – давил он.

– Нет, не совсем. Армия, флот, воздушные силы и морская пехота все свое время готовятся к войне – это их работа. Как они это делают – мы оставляем в тайне.

– Мистер президент, на вас возложена обязанность сообщать Конгрессу и американцам, о ситуации, когда вы собираетесь подвергнуть американские войска опасности!

– Может, и так, сенатор, но я также имею обязательства и перед этими войсками, их женами и мужьями, отцами и матерями, сыновьями и дочерями, и эти обязательства для меня куда важнее – чем ваши обязательства перед господами в Лас-Вегасе. Мне намного легче держать рот на замке, чем некоторым из ваших коллег, так что я могу спать спокойно, если не сообщу Конгрессу о том, что мы сделаем! – ответил я.

На это было множество яростных взглядов в мой адрес! Да как я посмел сказать, что конгрессмены и сенаторы не могут держать чего-то в тайне?! Как оскорбительно! Конечно же, если бы я рассказал им что-нибудь, это бы попало в вечерние новости в тот же день, но, уверен, только из самых лучших побуждений.

Дэнни Хастерт решил взять на себя роль миротворца.

– Ладно, Карл, это к делу не относится. Какое ты дал указание и каков план?

Я благодарно кивнул и дал им более подробное описание того, что должно было случиться, и примерный график действий. Я также предупредил их – чтобы держали рот на замке в течение следующих суток. Нэнси Пелоси ответила:

– Это действительно возможно, мистер президент? Сейчас вы отдали срочный приказ половине наших войск, и, пока мы говорим, что отряды вылетают из Форт Брэгга!

Я открыл уже рот, чтобы ответить ей, но потом закрыл. Она была права!

– Нэнси, это очень хороший довод. Это наверняка уже оказалось на СNN, не так ли? – затем я улыбнулся и покачал головой.

– Ну, сегодня я обращусь к нации и официально это подтвержу.

– Как долго все это будет длиться, и какого результата вы хотите? – спросил Билл Фрист. Он был кардиохирургом, который оказался в Сенате, примерно – как и математик, который стал конгрессменом.

– Как долго? Не знаю. В лучшем случае, пару месяцев, но это примерно. Наверняка по меньшей мере до конца лета. Результат? Мы хотим увидеть независимость курдов и разобраться с дурами Саддама Хуссейна раз и навсегда! – пожимая плечами, сказал я.

Некоторые переглянулись. Джон сказал:

– По меньшей мере тебе понадобится резолюция о войне от Сената.

Я взглянул на присутствовавших в зале сенаторов.

– Скорее всего. Буду честен – я понятия не имею, как это сделать. Билл, Гарри, мне понадобится ваша помощь в этом. Я поручу Картеру Брэкстону поговорить с вашими сотрудниками и разобраться – как это сделать. В этом он будет куда получше меня. В то же время поговорите с кем-нибудь из комитетов по вооруженным силам и разведке, и завтра мы проведем брифинг в Пентагоне.

На эту ситуацию некоторые кивнули, и затем Джон задал мне интересный вопрос:

– Жалеешь, что заткнул тех, кто хотел вторгнуться в Ирак в 2001-м?

– С чего бы, только из-за того, что нам в любом случае нужно это сделать? – парировал я. Он кивнул, и несколько человек слегка усмехнулись. Я покачал головой: – Нет, не особенно. Это одна из вещей, которым мы учились на службе. Если бы мы напали на Ирак пять лет назад, основываясь на поддельных уликах и стремлении захватить страну, это была бы наступательная война, весь мир воспринял бы как акт агрессии. Нам бы пришлось делать все это в одиночку без какой-либо международной поддержки. А это оборонительная война, где мы защищаем людей от оружия массового поражения, и у нас уже есть несколько стран, которые пообещали помочь. Отличие от той и нынешней ситуации огромное. В этом деле мы у нас есть огромное нравственное превосходство! – я на секунду задумался, и добавил.

– Поговорите с Линдси Грэхемом. Это перспективный военный адвокат. Он может зачитать главы и пункты законов о войне и понятие "справедливой" войны. Это дело берет свои истоки ещё со средних веков.

После этого я услышал пару недоверчивых высказываний, но кто-то из группы и задумался. В этот момент раздался стук в дверь и в проёме показалась голова Уилла Брюсиса. Я жестом пригласил его войти:

– Уилл, я только что сообщил присутствующему здесь руководству о курдской операции. Что стряслось?

– Все стало публичным. – сказал он.

– Курдская операция?

– Да, сэр. СNN сообщает, что 82-я воздушная часть получила приказ об отправлении на войну и экстренно созывает всех, отменив все увольнения. Я также получил не меньше трёх звонков с запросом о комментировании ситуации.

Я взглянул на Нэнси Пелоси:

– Нэнси, похоже, что ты умнее меня. Молодец! – после чего я повернулся обратно к Уиллу.

– Сообщи всем, что этим вечером я выступлю перед страной и начните подготавливать пресс-конференцию. Мне нужно поговорить с Мэттом и Марком, но я сегодня вечером расскажу об этом всем. Также сообщи Пентагону, чтобы там они приготовились завтра отвечать на вопросы.

– Понял! – и Уилл исчез, а я повернулся обратно к руководству.

– А теперь не хотелось бы прозвучать грубо, но мне нужно подготовиться к сегодняшнему вечеру. Когда я выясню больше, я дам вам знать. Благодарю вас! – с этими словами я встал и раздался хор из "Спасибо, мистер президент."

Тем вечером в половину восьмого я выступил перед нацией из Овального Кабинета. Главной темой национальных новостей была мобилизация войск вместе со сводками о боевых действиях в Ираке. Общественность ещё не знала ни о химическом оружии, ни о жертвах среди американцев. В семь часов все телеканалы дали специальные репортажи о происходившем, и высказывали свои предположения о том, что я скажу тем вечером. Что они предполагали? Что я буду говорить о мобилизации войск! Цикличная логика во всей красе.

В половину восьмого я обнаружил себя смотрящим в камеру, где горел красный индикатор, и одним глазом подглядывал на телесуфлер. Продюсер начал отсчёт, и когда мы дошли до пяти секунд, он замолчал и начал вести его на пальцах. На нуле он помахал и указал на меня. Время действия!

– Мои дорогие соотечественники, благодарю вас за то, что позволили мне высказаться перед вами в этот вечер. К этому времени вы уже наверняка слышали о том, что наши войска мобилизуются, и что некоторые уже были отправлены в это опасное место. Сегодня вечером я хочу объяснить вам, что произошло, и почему такая реакция была необходима.

В 1991-м году во время войны в Персидском заливе президент Буш установил две бесполетные зоны над Ираком. Южная зона предназначалась для того, чтобы защитить арабов на шиитской земле от иракцев-суннитов, а северная – для защиты курдского народа от похожих атак. На протяжении пятнадцати лет, несмотря на безостановочные провокации, Америка защищала эти меньшинства от нападений со стороны Саддама Хуссейна и его армии.

Курдский народ на севере Ирака с нашей защитой сформировал независимую страну – Республику Курдистан. Курды – это древний народ со своим языком и культурой. За некоторое время под нашей защитой они сформировали демократическое государство, провели выборы, и установили мирные взаимоотношения и торговлю с соседствующими государствами. На протяжении нескольких лет американские войска специального назначения сотрудничали с курдскими войсками, тренируя их и также учась у них.

До 1991-го года иракцы несколько раз уже пытались уничтожить курдов, и некоторые из атак сопровождались применением химического оружия. После войны в Персидском заливе и установления бесполетных зон, агрессия Ирака приостановилась. Но в течение последнего месяца Саддам Хуссейн начал перемещать свои вооруженные силы в сторону границы Курдистана, и давал множество угрожающих заявлений. Когда намерения Саддама Хуссейна стали очевидны, мы незамедлительно воспользовались дипломатическим влиянием в том регионе, чтобы заставить иракцев отступить. Мы также начали скрытную мобилизацию войск и стали подготавливаться к удару.

Моей печальной обязанностью является сообщить вам, что наши попытки дипломатически сдержать агрессию Ирака потерпели неудачу. Вчера поздно ночью иракские войска начали свою вооруженную атаку в регионах на границе курдской границы. Курдские войска, "Пешмерга", доблестно сражались, но они проигрывали по количеству и вооружению. И что ещё хуже – в дополнение к обычному оружию Саддам Хуссейн приказал применить химическое оружие на безоружных гражданах. Я вынужден сообщить, что среди жертв из наших курдских союзников были и американцы. Химическое оружие – один из самых ненавистных и ужасных видов доступного оружия, и их применение не может быть позволительно и допустимо ни одной страной.

Сразу же, как только меня оповестили об этой беспричинной атаке на мирного союзника, я незамедлительно собрал совет по национальной безопасности. Мы все были едины во мнении, что необходима мгновенная ответная реакция. И как я уже сообщил ранее, хоть мы и надеялись на то, что дипломатия поможет снизить напряжения в регионе. Мы также готовились на случай, если это не поможет. Этим утром я отдал приказ начать операцию "Курдский Рассвет" – военную оборону Курдистана. Эта операция уже проводится на протяжении нескольких часов. Мы начали с масштабной бомбардировки "Томагавками" военных и правительственных целей в Ираке с кораблей и подводных лодок, за чем последовали воздушные вылеты с американских авианосцев в Персидском заливе, как и с размещенных на земле истребителей и бомбардировщиков в Кувейте и Турции. Бомбардировки будут продолжаться, и стратегические бомбардировщики также нацелены на базы Ирака и отсюда – из Америки, и с других баз.

Этого не будет достаточно для свержения режима. Ранее сегодня я приказал 82-й части воздушных сил отправиться в Курдистан вместе с американскими рейнджерами и отрядами специального назначения. 4-е истребительное крыло уже было направлено в Турцию, и отсюда и из Европы также перенаправляется бронированная и воздушная техника. В дополнение к этому я также получил заверения от нескольких наших европейских и дальневосточных союзников, что они также направят свои войска в поддержку обороны и свободы курдов.

Эта агрессия будет отбита. Курдистан будет защищён, и союзник в этом регионе будет укреплён. Предыдущий президент однажды сказал: "Пусть каждая страна, желает ли она нам добра или зла, знает, что мы заплатим любую цену, вынесем любое бремя, пройдем через любое испытание, поддержим любого друга, воспрепятствуем любому врагу, утверждая жизнь и достижение свободы". Свобода – это право, данное при рождении всем людям, и, защищая курдскую нацию, мы тем самым защищаем и свою собственную. Защита свободы никогда не легка, и ее цена включает в себя больше, чем просто цифры. И несмотря на это, мы – нация, и люди, которые готовы заплатить такую цену.

Благодарю вас за ваше время, и да благословит Господь нашу страну, наших солдат, моряков, пехотинцев, и десантников. Спасибо!