Практическое руководство по злу

Том II / 039 : Обратный отсчет

— Может быть, я и не попаду на Небеса, но у тебя никогда не было ямы, полной тапиров-огров, так кто же здесь настоящий неудачник? — Императрица Ужаса, наиболее известная своей всеобъемлющей налоговой реформой и съеденная тапирами-ограми. Позже они были казнены ее преемником за измену после длительного судебного разбирательства.

Льес был слишком красив, чтобы быть настоящим городом. Стены, окружавшие город, были высотой в сорок футов, дань вторжениям, которые преследовали Кэллоу с момента его основания, но они были также из белого или бледно-коричневого камня, с богато украшенными зубцами, вылепленными, чтобы выглядеть как спаривающиеся пары лебедей. Это было неофициальное название города среди кэллоу: Льес, Город Лебедей. Жемчужина юга, никогда не омраченная войной. Конечно, это был миф. Когда герцоги Льеса еще были королями, их силой привели в лоно зарождающейся династии Албан, базирующейся в Лауэре, а затем дважды ударили по ним, когда они восстали ради независимости. При более поздней династии Фэрфаксов они остепенились, но юг всегда сначала обращался за инструкциями в Льес. Именно по этой причине герцог Гастон в первую очередь и смог стать подставным лицом восстания. Однако им никогда не приходилось отбрасывать назад армию праэс, и это было видно по тому, как был построен город. Треть города оказалсь за воротами, в основном ремесленники, вроде кожевников и красильщиков, которые запятнали бы прелестную внутреннюю часть своей вонью и беспорядком. У бедняков тоже были лачуги, у тех, кто не мог позволить себе каменные дома в самом городе.

Впрочем, этого было недостаточно, чтобы испортить зрелище. Весь город состоял из широких главных проспектов, покрытых цветами и деревьями, повсюду висели гирлянды, и воробьи летали от одной церкви к другой. Хотя у Льеса, в отличие от Лауэра, не было настоящего собора, в нем было не менее семи малых базилик. У Дома Света было сильное присутствие на юге, где он рос в силе бесконтрольно, в то время как его северные отделения боролись, чтобы найти баланс с королевской властью. Южный Кэллоу был полон монастырей и сельских часовен, все из которых пережили тяжелые времена после завоевания. Мой учитель не запрещал поклонение Небесам — он прекрасно понимал, что будет иметь дело с постоянными мятежами. Вместо этого он отменил все льготы, которые были предоставлены Дому Света при Королевстве, и заставил их платить налоги, как и всех остальных. Однако их религия запрещала брать плату с прихожан и копить деньги. Поэтому им приходилось полагаться на пожертвования кэллоу, которые все больше возмущались тем, что им приходится платить за содержание больших соборов и разросшихся церквей из собственного кармана.

Здесь, на юге, монастыри оказались в худшем положении, их замкнутые общины внезапно были вынуждены продавать вино и урожай, которые они когда-то предлагали людям бесплатно. Священники даже не могли сделать это сами, им приходилось просить братьев и сестер-мирян сделать это за них. Неизбежно некоторые недобросовестные ублюдки умудрялись присвоить часть денег, и последовавшие за этим скандалы еще больше подорвали доверие к людям, которые всю жизнь ходатайствовали за других перед Небесами и предлагали бесплатное исцеление всем, кто в нем нуждался. Я никогда не была большой поклонницей Дома Света — они задавали слишком много вопросов, а их лошади были слишком высоки на мой вкус — но я не одобряла того, что Империя делала с ним.

Священники каждый день спасали жизни по всей моей родине, и заставить их сосредоточиться на мирских делах не приносило пользы никому, кроме императорской казны. Я понимала политическую необходимость подрыва их авторитета среди кэллоу, поскольку в противном случае они стали бы очагом восстания, но подталкивать их к бесполезности было не выход. Я бы предпочла, чтобы они были принуждены юридически оказывать исцеление вдали от своих собственных церквей в течение определенного количества месяцев в году, где они могли бы оказывать положительное влияние, но не закрепляться в общине. Небеса никуда не денутся, придется с ними примириться.

— Обдумываете нападение? — спросила Мастерящая, подходя и становясь рядом со мной.

Я вызвала своего Старшего Сапера ранее. Мы были менее чем в полудне пути от самого Льеса, и теперь, когда мы были в поле зрения крепостных валов, я хотела, чтобы она взяла на себя руководство осадой. У нас с Верес были свои представления, но свежий взгляд никогда не был чем-то плохим.

— Сначала мы их обстреляем, — ответила я. — У нас больше свободного времени, чем у них. Я хочу, чтобы они были как можно более измотаны, прежде чем мы войдем.

Пока Блэк занимал графиню Марчфорд, у нас была полная свобода действий. Я ожидала, что нам придется остерегаться набегов, как только мы окажемся в пределах двух недель от Льеса, но до сих пор мы видели только отдельных всадников. Отсутствие сопротивления беспокоило меня. Одинокий Мечник спрятал всех, кого мог, за стенами, и это было множество ртов, которые нужно было кормить. Даже с полными амбарами это означало, что у него есть всего пара месяцев до наступления голода. Может быть, он понимал, что я не могу позволить осаде продолжаться так долго. А может, у него все еще есть карты в рукаве. В этом и была проблема с Уильямом: он был идиотом-идеалистом, пока не начал вырезать зловещие послания на лбах людей. Сочетание возвышенной риторики и жестокой тактики террора оказалось удивительно мощным сочетанием.

— Мы не сможем полностью разрушить стены, не разрушив дома, — заметила Мастерящая. — Но нам это и не нужно — мы просто разрушим верхнюю половину, что будет намного проще, а потом построим пандусы, используя лачуги. Насколько дорогим будет подъем по этим пандусам, зависит от количества осадных орудий, которые они имеют.

Я знала, что их было не так уж и много. Кэллоу никогда не умел ими пользоваться. Королевство лишь изредка вело наступательные войны, и те немногие города, которые использовали осадные орудия, выставляли их, чтобы противостоять Праэс. В Саммерхолме было много баллист и маленьких требушетов, механических моделей, привезенных из Подземного Королевства. Дормер и Долины Красного Цветка, как и другие крепости Кэллоу, были оснащены похожим образом. Однако Льесу уже несколько сотен лет не приходилось иметь дела с вражеской армией. Если только мятежники не купили осадные орудия через Меркантис, у них их почти не было.

— Меня беспокоят не осадные орудия, а армия, — сказала я.

Единственными профессиональными солдатами в городе были стигийская фаланга и свита баронессы Дормер, но это не имело значения. Не с героем, ведущим их, героем, с которым я даже не могла встретиться лицом к лицу: моя тройка с Одиноким Мечником подходила к концу, и это должно было стать его победой. Забавное, однако, слово победа. Охватывало целый ряд значений, некоторые из которых оставляли меня стоять со всеми моими конечностями, нетронутыми в конце этого действа. И когда узор завершался, ну… Уильям и я могли больше не оглядываться на Судьбу. Это становилось игрой со свободными правилами, и хотя он мог наголову превзойти меня с мечом, в моём арсенале было нечто большее.

— Герои могут совершать странные и ужасные подвиги, — наконец сказала Мастерящая, вытряхивая меня из моих мыслей.

— Они переживут почти все. Чего они не могут сделать, так это спасти свои армии от артиллерийского обстрела.

В глазах гоблинши вспыхнул пламенный огонек, ее обычно спокойное лицо расплылось в голодной улыбке.

— До того, как саперы превратились в корпус, мы не были серьёзными противниками для рыцарей, — сказал Мастерящая. — Но то, что мы узнали с тех пор… Человек может размахивать мечом лишь настолько сильно, насколько он может. Гоблин управляющий машиной может стереть в порошок крепость. —

Она повернулась, чтобы посмотреть на стены Льеса, и на этот раз мне показалось, что она выглядит такой же злобной, как и Разбойник.

— Они сражаются руками, леди Оруженосец, — сказала она. — мы сражаемся разумом. Умный всегда побеждает сильного.

Я понимала, почему ей нужно было в это верить, и поэтому не стала ей противоречить. Но, по моему опыту, существовал порог силы, который чистый ум не мог преодолеть. Я научилась этому в Яме, получая один удар на каждые десять, которые я наносила, и в итоге оставаясь без сознания в грязи. Иногда ты был слишком мал, слишком слаб, слишком легок, чтобы твои ловушки имели большое значение. Мысль была не из приятных, и я старалась не задерживаться на ней слишком долго. Я весь день была в плохом настроении, с тех пор как узнала… что ж, это была еще одна неприятная мысль, на которой я старался не задерживаться. Предательство все еще казалось слишком свежим, даже если оно, очевидно, было старым.

— На данный момент мы не верим, что Наследница предаст нас на ранних стадиях осады, — сказала я своему Старшему Саперу. — одна из вещей, о которых я хотела с тобой поговорить, — это непредвиденные обстоятельства…

Сквозь нас прошла волна. Не просто рябь, а волна, идущая с юга. Мои глаза обратились к городу, все еще выглядевшему мирным, но это должно было быть ложью. Это было серьезное, еще более сильное присутствие, чем когда Наследница выпустила демона. Я чувствовала, как мое Имя воет в гневе, борясь с присутствием чего-то ненавистного.

— Дьяволова Преисподняя, — выдохнула Мастерящая. — Что это такое?

Я внимательно посмотрела на нее в смятении. Если я чувствовал это, потому что была Именованной, это было одно, но гоблинша была настолько обычной, насколько это вообще возможно. Если даже она могла чувствовать, что происходит в Льесе, то что они там натворили?

— Не знаю, — ответила я. — Но у нас есть люди, которые узнают.

☠

Я сделала встречу настолько маленькой, насколько это было возможно. Верес, конечно Хакрам, как мой помощник и Подмастерье, как тот, кто может дать ответы. Наследница не оказала мне такой же любезности: она привела с собой всю свою свиту. Фадила Мбафено, маг сонинке, с которым я уже встречалась в Башне и о котором Масего рассказывал мне с тех пор, был одним из самых многообещающих магов своего поколения. Барика Унонти, чей палец я сломала во время той же встречи и теперь смотревшая на меня с плохо скрываемой ненавистью. Она тоже была магом и наследницей лорда, присягнувшего Волофу. Единственного тагреба среди приспешников я тоже уже знала, хотя Айша все равно назвала мне его имя: Гассан Эназа, лорд, присягнувший Кахтану. Что ставило его в неловкое положение, поскольку он открыто принадлежал к Старой Крови, в то время как его госпожа была союзницей Императрицы. Однако, как сказала мне Айша, тагребы — народ капризный. Верховная леди Форамена могла быть одной из Старой Крови, но половина ее вассалов была на стороне Малисии, то же самое можно сказать и о верности верховной леди Кахтана по сравнению с зависимыми от нее людьми. Однако последние двое были самыми важными. Не сами по себе могущественные, но из-за того, кем они стали через несколько лет: Фасили Мирембе, наследник Высокого лорда Аксума и Хавулти Сахель, наследница Высокого лорда Нока. Два крупных имперских города, полноценные королевства до того, как миезанцы пришли из-за Тирского моря. И ни один из них не был уродлив. Никто из них не был так красив, как сама Наследница, но это показывало, что аристократы Праэс размножались не только ради внешности, но и ради магии и родословной. Впрочем, я привыкла чувствовать себя некрасивой, поэтому легко отбросила зависть. В любом случае за их внешность пришлось заплатить слишком высокую цену. Маленькие приспешники Акуа стояли позади нее, когда она заняла место напротив меня, каким-то образом задрапировав себя на складном стуле, как будто это был проклятый трон. Если ее платье не было изысканным красным шелком из земель Ян Тей, я съем свои собственные пальцы: на ее теле было кровавое богатство, и это богатство демонстрировало ее выдающееся декольте. Я уже давно смирилась с тем, что никогда не обрету подобных округлостей, но разве от нее

убудет, чтобы хоть раз надеть что нибудь с воротником повыше? Наследница Волофа ухмыльнулась мне. Однажды, может быть, даже скоро, она умрет в огне. Эти сиськи не будут видны на гребаном скелете, не так ли?

— Это экстренное совещание, так что избавь меня от вкрадчивости, — сказала я.

— Я, конечно, окажу вам должное уважение, — сказала Наследница.

Ее аколиты ухмыльнулись, как будто они практиковались в этом.

— Вот видишь, именно об этом я и говорю, — улыбнулась я. — Еще раз так заговоришь, и я прикончу одного из твоих маленьких прихлебателей наугад.

Это, конечно, стерло их ухмылки, хотя вместо этого она появилась на лице Верес. Краем глаза я взглянула на Хакрама: он был погружен в гляделки с гассанским лордом. Я вспомнила, что он был командиром воинства Наследницы, когда у нее еще был надсмотрищик. Он был главным, когда ее процеранские наемники подверглись кровавой порке со стороны стигийцев, хотя, судя по всему, он обошелся без единой раны за это поражение. Если он захочет начать соперничество с моим Адъютантом, то его ждет еще более суровое испытание.

— Это было бы грубым злоупотреблением вашей властью, — резко сказала Наследница.

— Так жалуйтесь тому, кому я подчиняюсь, — пожала я плечами. — Ой, подожди, это же Блэк. А он похлопает меня по спине и назовет это хорошей работой. Позволь мне быть предельно ясной, Акуа. Я не в том настроении, чтобы передо мной выделывались.

Последняя часть прозвучала как лай, и, к моему удовлетворению, несколько ее приспешников вздрогнули от этого звука.

— Тебя вызвали сюда, потому что, хотя ты и можешь быть постоянной занозой в моей заднице, ты можешь внести свой вклад.

Я сделала паузу.

— Вообще-то, если подумать, это моя дьяволова встреча, и ты единственная, кто может быть полезен. Все вы, отродья Пустоши, убирайтесь из моей палатки.

Некоторые из них открыли рты, но я подняла палец.

— Наугад, — напомнила я им.

— Пусть бросят жребий, — предложила Верес.

— Опа, теперь у нас даже есть способ, — яростно улыбнулась я.

— Не убивай Мбефано, она пригодится во время осады, — лениво проговорил Подмастерье.

— Слышишь, Фадила? — обратилась я. — ты получаешь освобождение. Не стесняйся говорить, топор получит кто-то другой.

На самом деле Фадила не приняла моего предложения. Она выглядела так, будто ее насильно накормили бочонком лимонов, но, учитывая, что она якобы была в контакте с несколькими магическими шпионами в Пятнадцатом, ей повезло, что я не вытащила ее и не четвертовала из принципа. Впрочем, я всего лишь позволила отсрочку исполнения приговора. Если она не помчится обратно в Праэс в тот момент, когда мы возьмем Льес, то это будет быстрая остановка и внезапное падение для леди Мбефано.

Теперь она была в моем списке. Оглянувшись на Наследницу, которая коротко кивнула им, лорды вышли из шатра, пыхтя от оскорбленной благородной привилегии. Хакрам обнажил край своих зубов, демонстрируя то ли веселье, то ли голод. Грань между этими двумя понятиями могла быть только у орков.

— Ты закончила свою истерику? — ровным голосом спросила Наследница.

— Не знаю, — ответила я. — ты уже закончила приводить свой гребаный отряд на важные штабные совещания? Я пытаюсь работать с тобой, Акуа, но если ты хочешь превратить это в соревнование по выделыванию, не надо огрызаться, когда я ставлю тебя на место. Ты здесь всего лишь коммандер. Меньше, чем даже Наук и Хун, потому что у них больше войск, и они никогда не вызывали демона в центре города, полного гражданских.

Да, в ближайшее время я этого не оставлю. Может быть, когда она умрет, и даже тогда я, вероятно, испорчу её надгробие словами — Демон? Серьёзно?

— Я устала от того, что ты взваливаешь на меня ответственность своими промахами, — вздохнула Наследница.

Я бы поверила ей, если бы, знаете, она не вызвала демона. Это подорвало доверие к ней. Тем не менее, это было свидетельством того, насколько искусной лгуньей она была, что я почти хотела доверять ее версии событий.

— Этот разговор ни к чему не приведет, так что давай отложим его, — сказала я. — теперь у нас проблема посерьезнее. Масего?

— Эта рябь в Творении пришла прямо от Льеса, — сказал Подмастерье, приподнимаясь на стуле. — Она была ангельской по своей природе.

Верес громко рассмеялась.

— Мы уже отделали Демона, — сказала она. — полагаю, нам предстоит схватка с другой стороной поля.

— Вы слишком упрощаете ситуацию, — сказала Наследница, и, к моему удивлению, это не было обернуто в инсинуацию. Она действительно внесла свой вклад, вы только посмотрите. Скоро мы будем приятельницами, если не считать того, что, очевидно, она владела Нилином душой и телом с самого начала, а я считала его своим другом и…

Я остановилась, услышав, как раскололся стол, и все глаза в комнате устремились на меня. Я убрала руку с дерева, сметая осколки.

— Продолжай, — приказала я.

— Перисподние и Небеса эквивалентны только с точки зрения абсолютной мощи, а не чисел, — осторожно сказала Наследница. — Дьяволы бесконечны и вечно плодятся, но ангелы — это определенное и якобы неизменное число. Разделенные на Хоры, их никогда не может быть больше или меньше, чем всегда было и всегда будет.

— Значит, нам не придется иметь дело с роем комично голых херувимов, — сказала я.

Дом Света учил, что они были одними из самых могущественных ангелов, связанных с Хорами Сострадания и Стойкости. Хотя несколько сотен лет назад один процеранский художник-мозаичник изобразил этих могучих ангелов в виде пухлых голых бесполых летающих духов. Как и все процеранские фантазии, которые распространились по всему континенту, к легкому удовольствию многих священников. Никто не отреагировал на мою шутку, поэтому я поморщилась и промолчала. Вероятно, единственным, кто достаточно изучил «Книгу всех вещей», чтобы понять это, был Масего, и мы по-разному воспринимали юмор. Поскольку я засунула взрывчатку в его волосы, я была готова дать ему небольшую поблажку в этом вопросе.

— Если бы мы имели дело с Херувимом, у нас было бы гораздо больше проблем, — сказала Наследница.

— Она права, — сказал Масего. — я не знаю точно, с чем мы имеем дело, но это не настолько мощный Хор.

— Вы оба говорите так, — медленно произнесла Верес, — как будто нам лично придется иметь дело с этим ангелом.

Масего посмотрел на Наследницу, которая очаровательно улыбнулась ему. Он не обратил на это внимания. Мне повезло, подумала я, что Подмастерье гораздо больше интересовался вскрытиями, чем женщинами. Или мужчинами, если уж на то пошло. Сын Чернокнижника, казалось, относился ко всем этим вещам с некоторым интеллектуальным презрением, как будто он не мог понять, почему кто-то мог сделать что-то настолько негигиеничное.

— Я думал, это очевидно для всех, — сказал Подмастерье. — Кто-то пытается привлечь ангела в Творение.

— Седьмой Хор, — добавила Наследница. — Хашмаллимы, назначенные правителями Хора Раскаяния.

Масего выглядел удивленным.

— Вы уверены?

— У меня есть инструменты, которых нет у тебя, — решительно ответила она.

— Седьмой Хор, — повторил Подмастерье. — так вот сколько у нас времени.

Верес наклонилась вперед.

— Вы можете дать мне оценку?

— Семь раз по семь колоколов, — сказала Наследница. — И тогда Ангел Раскаяния удостоит Льес своим присутствием.

О, мне совсем не понравилось, как это прозвучало.

— Практически говоря, что это значит? — поинтересовалась я.

— Это будет краткосрочно, — сказал Масего. — Но всякий в радиусе сорока девяти миль будет… раскаявшимся.

— Он имеет в виду, — сказала Наследница, — что каждый, кто не имеет Имени в указанной области, будет сталкиваться со всеми своими «грехами», пока не будет сломлен волей Небес. В последний раз, когда Хашмаллим коснулся мира, триста тысяч человек взяли в руки мечи и сражались, пока не достигли столицы Царства Мертвых.

— Если этот ангел войдет в Творение, — тихо сказал Подмастерье, — каждая душа в Льесе, и Пятнадцатый вместе с ними, станет наконечником копья для Десятого Крестового Похода.