Практическое руководство по злу

Том II / 027 : Отсечение

— Худший грех, который может совершить злодей, — это колебаться, — Императрица Ужаса Вторая Пагубная

— Она проснулась, — раздался голос орка.

Я узнала его. Мужчина. Адъютант. Заслуживающий доверия.

— Сделай еще шаг, и я активирую на тебе защиту, — рявкнул кто-то.

Говорит на мтетва. Сонинке, сын Чернокнижника. Подмастерье.

— Масего.

— Возможно, это не Кэтрин смотрит этими глазами, — прошипел второй голос.

Вспыхнул свет, и я снова закричала. Веревки на ногах и запястьях, но не веревочные. Бурлящее голубое колдовство, обжигающее мою кожу.

— Ты делаешь ей больно, — прорычал Адъютант.

Сердитый. Он казался высоким и злым, готовым к насилию.

— Заткнись, — прорычал Подмастерье.

Диагностические заклинания достаточно сложны и без… фейл’ибаше.

Я смеялась и рыдала. Я никогда раньше не слышала, чтобы этот человек ругался на мтетва.

— Оно ее успокаивает. Но дело дошло до третьего аспекта, — хрипло прошептал сонинке. — Мы должны…

— Что? — настаивал Адъютант. — Сделать что?

— Не знаю, — отрезал Подмастерье. — разложние распространяется.

— Так останови его, — рявкнул орк. — Сейчас.

— Это не так просто, оно укоренилось в аспекте, — ответил маг.

— Так вырви этот проклятый аспект, — громогласно приказал Адъютант.

Я могла слышать что-то за ними, слабо. Как песня. Я слышала это раньше, я знала это. Откуда она взялась?

— Я искалечу её душу, — с болью в голосе проговорил сонинке. — Она может умереть.

О, Подмастерье. Такой нежный. Почему он был с нами? Я все еще не была уверена. Песню становилось все легче разобрать. Там были слова, и если бы я просто слушала правильно, я могла бы…

— Боги Внизу, Подмастерье, если ты не начнешь прямо сейчас, я не отвечаю за свои действия, — взревел орк.

Встревоженный, он был встревожен. Но было произнесено слово, которое было как приказ Творению, и я уснула.

☠

Чего-то не хватало. Еще до того, как я открыла глаза, я знала это так же хорошо, как свое собственное дыхание. Я больше не была привязана к кровати или даже в той же комнате. Это было не поместье, все было слишком маленьким, и деревянные стены были дрянными. Еще было окно с распахнутыми крашеными ставнями. Ночь еще не наступила, но небо было полно облаков, как и в моем сне. Это не было похоже на совпадение, и я вздрогнула, чувствуя тошноту. Через мгновение дверь слева от меня широко распахнулась, Подмастерье рассеянно махнул рукой и погасил руну, которую я не заметила на прикроватном столике.

— Кэтрин, — неуверенно произнес он.

— Масего, — нахмурилась я.

Облегчение отразилось на его лице, и он поспешил к моей кровати. Его волосы были в беспорядке, без большинства безделушек, и его глаза были красными, как будто он не спал слишком долго.

— Ложись, — приказал он, и я соизволила повиноваться.

Мне и раньше приходилось иметь дело с целителями, и их самонадеянность обычно проявлялась ради пациента. По крайней мере, этот не пил, в отличие от человека, на которого мне пришлось положиться в Яме. Его руки были мягкими, но уверенными, когда он осматривал мои запястья, морщась при виде заживающих ожогов на них. Они тускло пульсировали, хотя и не так сильно, как дар Уильяма — шрам, в плохие дни.

— Все не так плохо, как я думал, — сказал Подмастерье, одной рукой удерживая один из моих зрачков открытым, а другой проводя перед глазом окутанным пламенем пальцем. — Твое зрение не пострадало, а обесцвечивание я смогу исправить с помощью соответствующего ритуала.

— Обесцвечивание? — слабо повторила я.

Во рту был странный привкус, совсем не такой, какой бывает после долгого сна. Кто-то напоил меня зельем. Все по-прежнему казалось туманным. Масего замолчал, погасив пламя и убрав руку с моих глаз.

— Мне очень жаль, Кэтрин, — сказал он. — Выжечь заражение оказалось труднее, чем я думал. Некоторые из… эффектов могут быть постоянными.

— Я прекрасно себя чувствую, — запротестовала я.

— Я знаю, — признал он. — А я уже двадцать ударов сердца втыкаю иглу тебе в щеку.

Я отдернула голову, наблюдая, как маленький кусочек металла отлетел и приземлился на пол.

— Я… я не… — начала я, не зная, что сказать.

— Это влияет только на левую сторону твоего лица, — объяснил он, и я почувствовала, как он делает усилие, чтобы быть бесстрастным.

Я оценила это больше, чем могла выразить словами. Мне казалось, что я иду по краю пропасти, и даже малейшее проявление эмоций может опрокинуть меня.

— Твоя правая нога, — сказал он, обойдя кровать и осторожно откинув одеяло после того, как я кивнула в знак согласия. В какой-то момент кто-то надел на меня мягкие хлопчатобумажные брюки. — Попробуй ударить ею.

Я прервала попытку пинка с шипением боли. В глазах Масего промелькнула тень, исчезнувшая так же быстро, как и появилась.

— Конечность остается в основном функциональной, и я приготовлю тебе что-нибудь от боли, — сказал он. — Но ты будешь хромать всю оставшуюся жизнь.

— Омертвевшая плоть, — догадалась я.

Темнокожий маг отвел взгляд.

— Если бы я начал работать над сдерживанием быстрее, у тебя всё ещё была бы полная функциональность, — признался он, стыдясь.

Я закрыла глаза. Каждый дюйм меня хотел наброситься на него прямо сейчас. Я медленно вдохнула, затем выдохнула.

— Ты спас мне жизнь, — сказала я.

Он выглядел огорченным.

— Кэтрин, я…

— Масего, — перебила я. — Ты знаешь Блэка гораздо дольше, чем я. Если бы он узнал, что меня исказил демон, что бы он сделал?

Человек в очках сжал пальцы в кулак.

— Он убил бы тебя, — тихо сказал он. — Немедленно, без предупреждения, и уничтожил труп. Затем он поместил бы в карантин всех, с кем ты вступала в контакт, и сделал бы то же самое с каждым, кто пострадал, хотя бы немного.

— И он был бы прав, — прошептала я.

Я позволила пройти долгому мгновению, которое он, казалось, не мог или не хотел нарушить. Несколько раз он открывал рот, потом закрывал. Я собрала остатки сил, которые еще оставались во мне, и собралась с духом.

— Рассказывай, — приказала я. — Скажи мне, почему я чувствую, что у меня нет конечности, которой у меня никогда не было.

Темнокожий мужчина закусил губу.

— Я оперировал твою душу, — сказал он. — Аспект, который был поврежден, должен быть вырезан, или он будет продолжать распространяться.

Я заставила свои руки перестать дрожать.

— Искажение, оно исчезло?

— И некоторые другие части твоей души, — признался он. — У меня не было нужных инструментов, чтобы быть абсолютно точным.

Я горько улыбнулась. Мое тело уже превратилось в искореженное месиво, даже если маг-целитель позаботился о том, чтобы на нем осталось несколько драгоценных шрамов. Теперь, казалось, сама моя душа последовала его примеру. Интересно, что будет, если после моей смерти меня похоронят на освященной земле? От этой мысли у меня по спине пробежала новая дрожь страха: возиться с душой в любом случае было богохульством высшего порядка.

— И не будет никакой замены, не так ли? — тихо спросила я.

— Имя Оруженосца навсегда искалечено, — так же тихо ответил он.

Я отвернулась и посмотрела в окно. Облака клубились, точно так же, как магия, которая связала мои запястья, когда я кричала. Я заставила себя улыбнуться.

— Тогда, полагаю, мне придется иметь дело с двумя аспектами, — сказала я ему.

Лицо Масего было непроницаемо, и он долго молчал.

— Знаешь, ты не должна этого делать, — наконец сказал он. — Меня вырастил злодей. Я знаю, что мы не неприкасаемые. Мы истекаем кровью. Мы плачем.

— Я не могу позволить себе ни того, ни другого, — ответила я, стараясь говорить спокойно. — У меня нет на это времени.

— Я не думаю, что ты можешь позволить себе не делать этого. Больше нет, — сказал Подмастерье.

— Чёрный… — начала я.

— Плакал, когда хоронил родителей, — мягко перебил меня Масего. — Отец был там, так что я знаю.

— Я не слабая, — прорычала я, слова вырвались у меня против воли, и мой кулак разбил прикроватный столик в щепки.

Он даже не вздрогнул.

— Это не слабость — признавать, что тебе больно. Нам всем иногда приходится останавливаться. Роли не делают нас больше чем людьми, Кэтрин. Они просто наделяют нас полномочиями и ответственностью.

Он говорил от чистого сердца, и, возможно, именно поэтому я не ударила его кулаком в лицо. Он был слишком искренним, чтобы пытаться причинить мне боль, по крайней мере умышленно. Гнев покинул меня, и сила, которую он принес, последовала за ним.

— Я не могу остановиться, — устало ответила я. — Я должна людям больше, чем это. Боги, Масего, не прошло и двух лет, как я покинула Лауэр, а на моей совести столько мертвецов, что их хватило бы на дюжину кладбищ. Я не могу допустить, чтобы это было бессмысленно. Я не могу проиграть.

К моему стыду и ярости, на глаза навернулись слезы. Как будто я была поранившимся ребенком с оцарапанным коленом. Мое собственное тело предавало меня, с дрожащими руками и горлом, которое не переставало задыхаться. И теперь во мне был страх, потому что это было суровое напоминание о том, что есть вещи, которым нет никакого дела до того, насколько недосягаемым должно было сделать меня Имя.

— Когда ты вернулась после того, как пыталась спасти раненых, — сказал Подмастерье. — Я ожидал, что ты будешь в шоке. Дьяволы — одни из самых ужасных созданий, когда-либо рожденных Творением, и ты только что видела, как они убили сотни твоих людей.

— Я выкарабкалась тогда, — сердито пробормотала я, — и выкарабкаюсь сейчас.

Масего вздохнул.

— Честно говоря, я больше беспокоился о тебе, когда ты начала подшучивать над Хакрамом, чем когда ты вошла, едва передвигая ноги, — признался он. — Люди просто так не уходят от такого опыта, Кэтрин, даже те, у кого есть Имена.

— Да, — проговорила я сквозь стиснутые зубы.

Маг медленно поднялся на ноги и печально посмотрел на меня.

— Я не должен напоминать тебе, как опасно для злодея лгать самому себе, — ответил он и оставил меня наедине с моими мыслями.

Эти слова еще долго висели в комнате после его ухода.

☠

Я узнала, что мне нельзя выходить из комнаты. Что бы ни сделал Масего с моей душой, он оставил ее уязвимой. Обереги на спальне, где я находилась, защищали ее от внешних воздействий, но до завтрашнего рассвета я не могла выходить. Посетителей пускали, но только по одному. Первым пришел Хакрам с донесениями и кое-какими моими личными вещами.

— Ритуал Подмастерье сработал, — сказал мне орк. — Границы установлены, и мы готовим оборону на случай, если враг придет. Верес просмотрела отчеты о вашей встрече с дьяволами и с помощью Мастерящей придумала кое-какие контрмеры.

— А город? — поинтересовалась я.

— Было тихо, — проворчал он. — Из-за неба люди боятся выходить на улицу, и мы нашли мало добровольцев для участия в обороне. Крыса сумел откопать несколько магов, но в общей сложности их меньше двадцати, и большинство из них не годятся для службы в легионе.

— За ними надо присматривать, — сказала я. — Светлячки-дьяволы делают их обузой. Были ли какие-нибудь их следы или Серебряных Копий?

— Наши разведчики видели нескольких дьяволов, но пока они держатся подальше. Там установлен дозор, чтобы следить за холмами, так что в тот момент, когда появятся Копья, мы все узнаем.

— Это будет скоро, — пробормотала я.

— Гончая согласна, — усмехнулся Адъютант. — Самое большее два дня.

— К тому времени я вернусь в боевую форму, — сказала я.

Хакрам помолчал, потом облизнул губы.

— Ты будешь участвовать? — спросил он. — Нет ничего постыдного в том, чтобы отсидеться, Кэт. Ты все еще поправляешься.

— Я не буду сидеть в этой гребаной комнате, пока город подвергается нападению, — прорычала я.

Адъютант умиротворяюще поднял руку.

— Если ты говоришь, что будешь в боевой форме, значит, ты будешь в боевой форме, — ответил он.

Мы еще немного поговорили, потом он поднялся.

— Я бы остался, но у меня есть обязанности, — хрипло произнес он. — Я оставлю тебе отчеты. Пошли гонца, если вам что-нибудь понадобится.

Я вежливо отмахнулась от него, стараясь скрыть свое смятение. Я знала, что все в надежных руках — если кто и мог подготовить Марчфорда к тому, что должно было произойти, так это Верес, — но не могла подавить чувство, что вся эта ситуация ускользает из моих рук. Связка пергаментов была полна логистики и расписаний, и хотя я знала, что это было важно, мой разум отказывался сосредоточиться на этом. В конце концов я отложила их в сторону и легла на кровать, глядя в потолок. Я всё ещё смотрела на деревянные панели, ни о чем не думая, когда вошёл Килиан.

— Кэт, — выдохнул он, и не успела я моргнуть, как оказалась на руках у рыжего.

Я прижалась лицом к изгибу его шеи наслаждаясь теплом.

— Килиан, — запоздало ответила я.

Впервые за сегодняшний день я почувствовала, что дрожь в моих руках прекратилась.

— Я беспокоился, — сказал маг. — Я имею в виду, очевидно я волновался, но…

— Да, — тихо ответила я. — Я поняла.

Всегда был шанс, что частичка того, что делало меня Кэтрин Обретенной, исчезнет к тому времени, как Масего закончит. Я все еще не была уверена, что это не так, и эта мысль определенно не поможет мне спать по ночам. Если бы чего-то не хватало, заметила бы я? Могла бы я заметить? Ощущение, что чего-то не хватает, ещё не улеглось. А может, и никогда не уляжется. Килиан немного сметил руки, и, к своему удивлению, я обнаружила, что вцепилась в него, как в спасательный круг. Он нежно поцеловал меня в лоб, а потом его губы оказались на моих. Моя кровь разогрелась наилучшим образом, и я обнаружила, что мои руки тянутся к его пояснице под туникой, поглаживая мягкую кожу, а затем жадно опускаются ниже. Он издала тихий звук удовольствия, затем слегка прикусил мою шею с озорной улыбкой.

— Ты уверена, что твое тело справится с этим? — спросил он с нескрываемым вожделением в глазах.

— Есть только один способ узнать, — ответила я нависая над ним.

После этого было очень мало разговоров.

☠

Потом мы лежали вместе, скорее переплетенные, чем нет.

Прошло уже много времени с тех пор, как у нас было время просто понежиться в лучах послевкусия, без острой необходимости что-то делать после этого. Она сказала мне, что не придет на встречу до следующего колокола. Мое тело болело, но в кои-то веки это была приятная боль: Я лениво потянулась за рубашкой, которая в какой-то момент оказалась в ворохе, который я сделала из бывшей прикроватной тумбочки.

— Знаешь, тебе не нужно это скрывать, — пробормотал Килиан, проводя пальцем по красному шраму на моей груди.

Это вызвало у меня приятную дрожь, но я всё же надела рубашку.

— Я не люблю оставлять это на виду, — призналась я.

— Думаю, орки правы насчет шрамов, — сказал рыжеволосый маг. — Это напоминание о том, что ты была достаточно сильна, чтобы выжить, а не знак позора.

— От этого не становится красивее, — ответила я.

— Это делает тебя другой, — сказал мне Килиан. — Это не так уж плохо.

Я провела рукой по его рёбрам, затем позволила пальцу проследить, где на ней мог быть такой же шрам. Моё возлюбленный вздрогнул, его глаза затрепетали, но так и не закрылись. Теперь, если он прикусит губу после этого, это будет означать, что мы собираемся пойти на второй раунд. Я научилась распознавать этот знак очень быстро, учитывая преимущества, которые он давал. Вместо этого он придвинулся поближе ко мне, и я была лишь наполовину разочарована: напряженные упражнения все еще были трудными, а напряженные — это наименьшее из прилагательных, которые я бы дала, чтобы проводить время в постели с Килианом.

— Ты опять дрожишь, — тихо заметил он.

Я отодвинулась, но она схватила меня за плечо и удержала.

— Все в порядке, — прошептал он.

Он мягко улыбнулся.

— Переживаю, — признался он.

Так было всегда с ним. Он никогда не стеснялся говорить о своих слабостях, просто чтобы мне было удобно признавать свои. Мне нравилось в нём это, даже если я не совсем любила его.

— Мы в плохом положении, — продолжал он. — И ты видела это вблизи, в отличие от меня.

Я позволила себе снова приблизиться к нему, положив одну руку ему на живот и подсунув другую под него.

— Дело дрянь, — тихо согласилась я. — И я не знаю, как мы из этого выберемся.

Его рука поднялась, чтобы погладить меня по щеке, и, хотя я видела это, я ничего не почувствовала. Я почувствовала, что мое горло перехватило.

— Значит, это та сторона, — пробормотала она, нахмурившись.

Она не остановилась, хотя ее пальцы двинулись дальше к моей шее.

— Ты успокаиваешь меня, как лошадь, — фыркнула я.

— Ты не должна спасать нас каждый раз, Кэт, — сказала она мне, игнорируя мою попытку сменить тему. — Мы тоже можем помочь. Разве не в этом смысл существования легиона?

— Если вы мне нужны, чтобы делать за меня грязную работу, — ответила я, — то почему я заслуживаю быть главной?

Килиан вздохнул, затем убрала свою руку, чтобы сжать мою.

— Верес время от времени разглагольствует о тебе, — сообщила он мне. — О твоём безрассудстве, о том, как ты склонна думать кулаками. Но, несмотря на все это, я ни разу не слышал, чтобы она сомневалась в твоей способности возглавить Пятнадцатый. Ты действительно думаешь, что это изменится, потому что у тебя не будет третьего аспекта?

Я крепче сжала его руку и не могла выразить, как много для меня значило то, что, даже когда мне стало почти больно, он не попытался разжать наши пальцы.

— Я облажалась, — прошептала я. — Я думала, что, если бы у меня была сила, я могла бы вытащить нас из этой передряги, но все, что я сделала, было только хуже. Он приближается, Килиан. Идет за нами. Мы готовимся к дьяволам и Копьям, но бояться надо не их. Я приняла неверное решение, и, возможно, оно было не единственным.

Я помедлила, потом заговорила о страхе, который носила в себе с той ночи, когда мы решили защищать Марчфорд.

— А что, если я обреку всех нас на худшее, чем смерть, только потому, что хочу хоть раз проявить принципиальность? Потому что я хотела поступить правильно.

Слова прозвучали более горько, чем я ожидала.

— До тебя были Оруженосцы, — прошептал в ответ Килиан. — За тобой придут Оруженосцы. Но, видишь ли, мы следуем не за Именем, а за Кэтрин Обретенной. И я думаю, что она еще не выбыла из игры.

В тот раз я не боролась со слезами, и последнее, что я помнила, это как Килиан приглаживал мои волосы, накрывая меня одеялом. Несмотря на все это спала я плохо.